Петр Третий. Огнем и Мечом

Глава 2 Война

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 14 января 1757 года.

— Баронесса…

Многие встречные придворные приветствовали её.

— Баронесса…

— Баронесса…

Баронесса Екатерина Нартова эдле фон Прозор кивала в ответ тем, кто был выше её по титулу и статусу. Остальных даже не удостаивала взглядом.

— Взлетела, сучка… — шептались у неё за спиной, — девка крепостная…

Она прекрасно слышала эти шепотки. Да, она шла по головам. А кто при Дворе был занят иным?

Она разливает и заваривает чай Императору. Только дурак не понимает, что значит эта честь. Это величайшее доверие. Она заваривала чай Цесаревичу. Главам Тайной канцелярии. Императрице Елизавете Петровне. Императору Петру Фёдоровичу. Императрице Екатерине Алексеевне. Их Августейшим детям. Нет и не может быть доверия человеку, который может и хочет тебя отравить. Это не носок левый надеть поутру.

Любую еду пробует дегустатор. Чтоб не отравили Императора. Чай баронессы не пробует никто. Только она сама перед тем, как подать на Высочайший стол.

Приёмная.

— Баронесса.

Склонённая голова секретаря.

— Государь ждёт вас.

Кивок.

— Благодарю. Доложите.

— Сию минуту, баронесса.

Дверь открыта.

— Ваше Императорское Величество! Баронесса Нартова эдле фон Прозор!

— Проси.

Она вошла. Секретарь остался вне кабинета.

Император, не поднимая головы:

— Здравствуй. Как наши дела?

— Государь…

— Присаживайся. В ногах правды нет, как говорится. Так что у нас?

Баронесса с достоинством присела в кресло, держа прямую спину.

— Все ждут объявления. Вопрос считают решённым. Обсуждается только жесткость фраз.

Император кивнул и сказал непонятную фразу:

— Шоу должно продолжаться.

Пётр Третий часто употреблял слова, смысл которых был неясен. Но, тут было очевидно, что речь о том, что должно случиться то, что должно быть.

— Да, Государь.

— Пруссаки готовы?

— Судя по донесениям, семьи прусских дипломатов уже собрались и готовы к отъезду, Государь.

Её агенты были везде, но Император требовал особого внимания к Пруссии. Впрочем, посольства и люди вокруг интересов Франции, Англии, Австрии, Швеции и прочих тоже внимательно слушались.

— Кать…

— Да, мой Господин.

Да, она давно уже не его крепостная девка. Но, он её Господин.

— Кать, ты ожидаешь подвохи?

— Всегда, мой Господин. Но, пока всё ровно. Судя по донесениям, прусские посольство с агентами вполне уверены в победе. Открыто болтают о том, что русский Император — самонадеянный мальчишка, да простит мои слова Ваше Императорское Величество.

— Уверена, что это не игра?

— Я ни в чём никогда не уверена, мой Господин. Я лишь говорю о том, что болтают за столом в посольствах и домах дипломатов. Мы платим вознаграждение их слугам за сведения. Как и они платят нашим слугам.

— Когда ты мне дашь сведения о сих?

Улыбка Катерины. Почти как прежде.

— Мой Господин, дозволь вручить тебе первый список.

— Что ж, давай. Занятно будет посмотреть. Чай будешь? Или никому сие не доверишь?

— Господин, я лучше выпью яд из твоих рук.

Усмешка.

— Ты всё так же недоверчива.

Склонённая голова.

— Я верю только тебе, мой Господин.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 14 января 1757 года.

Вьюга за окном, а у меня тепло. В кабинете и на душе.

Почему? Ну, хотя бы потому, что сегодня у моего сына в Зимнем дворце появился свой собственный официальный кабинет Государя Цесаревича-Наследника Павла Петровича.

Да, пацану всего десять лет. Казалось бы — какой официальный кабинет и какие государственные дела?

Обыкновенный кабинет. Ему даже штат полагается в виде секретаря и адъютанта. Что он может решать в своём кабинете? Нет, не задачи по арифметике. Для уроков у него есть учебный класс и преподаватели. Нет. Кабинет не для этого. Мы с ним там сегодня пили чай Катерины и беседовали о том, как он понимает и представляет Россию, Империю нашу и нашу роль в этой Империи. Ответы его мне понравились. В меру наивные (чего я хочу от десятилетнего мальчишки?), в меру ошибочные, в меру правильные, но, в целом, довольно толковые. Я остался доволен.

Потому и тепло у меня на душе. Надеюсь, что у меня достойный Наследник растёт.

Вообще, как ему в сентябре исполнилось десять лет, я стал его таскать с собой на всякие мероприятия и совещания, приучая его к делам со всеми дворцовыми распорядками, этикетом и правилами. Приучая вести себя прилично в обществе. Никаких выходок не устраивать при людях, глупых вопросов не задавать, молчать, пока я не спросил, а потом отвечать мне, когда мы наедине, о том, что услышал, что понял, что хочет, чтобы я ему пояснил и разъяснил.

Мы вместе ездим в полки на всякие смотры и манёвры. Вместе посещаем всякие заседания Академии Наук и столичные университеты, вместе ездим на всякие производства, открываем выставки. Охрану я, конечно, усилил как мог, Император и Наследник вместе — это всегда лакомая цель для покушения, но подданные должны видеть и Императора, и того, кто наследует ему. А если, не приведи Господь, что случится, то у России есть ещё Алексей, есть Миша, есть ещё Наташа в конце концов. И Лина уже на подходе с, даст Бог, ещё одним ребёнком. А может и двойней. Тут мнения Лейб-акушеров и профессоров разделились.

Посмотрим. Я буду счастлив при любом исходе, лишь бы дети мои все были здоровыми.

Екатерина Антоновна, конечно, исключена из линейки Престолонаследия моим Манифестом о вступлении на Престол и установленными в нём правилами наследования Короны, но она тоже часто рядом. И со мной, и с Линой. Свой огромный воз обязанностей Великой Княжны она тащит несмотря на сильную глухоту. Замуж ей пора. Засиделась в девках. Семнадцать лет уже. Но, мы с Линой договорились, что неволить её не станем. С ней поговорили и договорились, что мы полагаемся на её личный выбор. Она невеста видная во всех смыслах, очень родовитая и весьма богатая. Реально красавица и умница. Плюс приёмная дочь самого Императора. Так что ждём её выбор. Из России уезжать она не хочет, хотя свободно изъясняется и понимает с губ немецкий.

Могла бы в Европу, но я не настаиваю. В ближайшие годы в там делать совершенно нечего. А после, как Бог даст.

Если будущий муж будет пробовать её обижать, я его лично удавлю. И потенциальные женихи это прекрасно понимают.

Вообще, сегодня у меня и у Империи моей почти праздник. Ну, как праздник… Даже не юбилей. Просто сегодня четыре года, как я Император Всероссийский. Рад ли я этому обстоятельству?

Честно говоря, я никак сей факт не оцениваю. Назвался груздем — полезай в кузов. Я прошлую жизнь, да и эту тоже, всегда исходил из принципа: «Родина тебя никогда не забудет, а Отечество твоё о тебе никогда не вспомнит». Ну, кроме случаев, когда ты должен заплатить налоги и прочие исполнить повинности. А в остальном, эта философия мне всегда помогала делать своё дело, а не заниматься ожиданиями не пойми чего. Лучшее средство от разочарований — не зачаровываться. Честолюбиво ожидать каких-то благ с небес и общественных признаний, сидя обиженно на попе ровно — не моё. Всё это пустое. Поэтому и тут у меня не было рефлексий особых. С момента попаданства я знал, что буду Императором так или иначе. Если не убъют, что запросто. Два покушения за четыре года были, несмотря на работу моей охраны и спецслужб.

Чего я добился за четыре года своего Царствования?

Малого. Но, многого. Я не бросил к ногам любимой женщины весь мир. Жаль. Каюсь. Плохой из меня рыцарь. Однако, женщина моя прекрасна, и я люблю её всем сердцем. Подарила мне счастье и кучу ребятишек. Умна и красива. И дети явно в неё, а не в меня-дурака.

Если кто-то думает, что для успеха Империи семья и душевное состояние Императора — это несущественная подробность, то он очень ошибается. Нет ничего хуже понимания, что Корону тебе просто некому передать. Тогда во имя чего это всё?

Елизавета Петровна правила достаточно мудро. Достаточно справедливо. У неё были свои дети. Но, она не могла им передать Корону, дело своё и жизнь свою. Это вечная трагедия Правителя. Кому передал Дело своё Иван Грозный? А Пётр Великий? Чехарда на Троне. Хаос и смута — вот венец правления. Лет и десятилетий усилий. Всё в топку Истории.

Стук в дверь.

— Да!

Князь Иван Сергеевич Барятинский доложил:

— Государь! К вам Наследник!

Киваю.

— Проси. Что там с церемонией?

— В Большом Тронном зале собираются люди. У нас всё готово, Государь.

— Хорошо.

Князь исчез, а вместо него появился Павел.

— Здравствуй, Пап.

Киваю.

— И тебе не хворать.

— Я готов. Когда идём в зал?

— Часы-Орган ещё не проиграли, так что ещё четверть часа у нас с тобой есть. Чай не предлагаю. Если во время церемонии захочешь в туалет, то будет некрасиво.

Сын вздохнул.

— Да знаю я. Сплошные церемонии. Не успело закончиться совещание, сразу церемония или поездка. И так всё время.

Усмехаюсь.

— А напомни мне, молодой человек, ты у нас кто вообще?

Мальчик уселся в кресло и хмуро буркнул:

— Наследник Престола Всероссийского.

— Тогда в чём состав жалобы? Кстати, о жалобах. Что там с уроками? Жалуются на тебя учителя. Невнимателен, мол. Это как понимать?

— Скука одна с этими уроками. Пап, тебе в моём возрасте нравилось учиться?

Иронично смотрю на сына.

— Хочешь, чтобы тебя учили, как меня? С розгами по заднице и стоянием в углу на коленях? Без еды и воды? Могу устроить, как было в Кильском замке. Тебе понравится.

— Нет. Не хочу.

— Тогда не умничай мне тут. Читал или в солдатики игрался?

Сын пожал плечами.

— Ты тоже играешься в штабе, двигая солдатиков.

Киваю.

— Согласен. Имеешь право и должен. Во что играешь?

Неопределённо:

— В сражения.

— Фигурок достаточно или ещё заказать мастерам? Я тебе целую залу отвёл под твои баталии. Со всякими ухищрениями в части местности поля боя. И пару толковых офицеров приставил из Генштаба. Но, смотрю, как-то пусто там у тебя.

Павел помолчал.

— Пап, когда ты меня на войну возьмешь? Надоели мне солдатики эти и пушки игрушечные. Я ж вижу, как на манёврах всё. И я так хочу. Я не маленький уже.

— Да, сын, ты — Наследник Престола. Беру тебя с собой везде, где возможно. А солдатики твои… В этом нет ничего зазорного или детского. Наоборот. Учись управлять войском. Я тебе прислал новые фигурки обоза. Ты разобрался с ними?

Пожатие плечами.

— Забавные. Но, не особо, Пап. Зачем они там в построении? Пользы от них нет никакой. Только лишние… Повозки всякие… Барышни там зачем?

— Мы с тобой ездили на манёвры? Ты там кушать хотел. И многое ещё к тому. И солдат твой хочет кушать. И не мёрзнуть. И чтоб порох у него был. И прочее. Без обоза никак не получится. А барышни… — ну, что тут сказать десятилетнему пацану? — А обстирывать твоих солдат кто будет?

И обслуживать.

Девка-Императрица Екатерина Первая не даст соврать.

Да, Катька-Один, в этом мире моя бабка, но не воспринимаю я её, как родню. Странная прихоть моего Царственного Великого деда.

Пустое.

Стук в дверь.

— Да!

— Государь! Пора. В зале всё готово.

Киваю.

— Идём. Пошли, Павел Петрович.

— Его Императорское Величество Государь Император Всероссийский Пётр Третий Фёдорович! Его Императорское Высочество Государь Цесаревич-Наследник Павел Петрович!

Да. «И в забой отправился парень молодой». Почти про меня. Мне-то тут всего двадцать девять лет. Смешной возраст.

В зале сверкают мои кирасиры. Кавалергарды сегодня вторым номером. Только там, где положено по протоколу. А вот кирасиры на виду. И пусть на них сугубо парадные кирасы, но новые кирасы уже в Гвардии. Новые кирасы стоят дорого. Почти бронежилеты. Не всякий раз пуля пробьёт. Но, и обученные кадровые войска стоят ОЧЕНЬ дорого. И в плане денег, и в плане времени на подготовку. А сточить в боях их можно очень быстро.

Это были мысли вскользь.

Ни о чём.

Я веду сына через зал. Толпа всякой аристократии и прочих послов. Реверансы и прочие поклоны.

Павел (моя школа) не реагирует на каждый знак внимания, лишь благосклонно кивает всем в целом. Впрочем, как и я.

Идём сквозь толпу подданных.

Павел не пугается этой публики. Как и толпы вообще.

Привык.

Я от него долго добивался умения смотреть холодным надменным взглядом. Величие и уверенность нужно уметь проецировать в толпу. Тем более на официальных мероприятиях и в залах дворцов. Впрочем, и на поле сражения тоже. Не зря в моё время говорили, что бегущий генерал в мирное время вызывает смех, а в военное — панику. Так это простой генерал. Что уж говорить об Императоре? Хоть конец света на дворе, но Император не должен внешне дрогнуть ни на миг.

Император — Помазанник Божий.

Без вариантов и сомнений.

Как и Цесаревич.

Мы на месте.

Три Трона. Мой по центру. Наследника — справа. Императрицы — слева.

Протокол. Никаких ошибок.

Паша уселся в своё Тронное Кресло. Он знает, что сейчас случится, потому и спокоен. Даже любопытен.

Занимаю своё.

Лина в Царском, так что третье Кресло свободно.

Сейчас случится.

Эпоха.

Павел ждёт.

Все ждут.

Киваю.

Торжественно, на весь зал, оглашают:

— Слово и Воля Его Императорского Величества Петра Третьего Фёдоровича!

Всё. Никаких цветастых речей. Всё просто, как пальцы в дверях.

Встаю.

Это не игрушки.

Тут не кино.

Жёстко.

— Желаю видеть посла Королевства Пруссия.

Конечно, это формальность. И посол в курсе, и, вообще, все в курсе. Но, протокол же. Даже плюнуть в морду нельзя вне протокола.

Нарушить протокол — унизить себя. Это только в кино можно плевать. В жизни — нет. НИКОГДА.

Посол Пруссии предо мной.

Официальный реверанс.

— Ваше Императорское Величество.

Холодно.

— Сударь, имею честь сообщить моему Августейшему Брату Фридриху следующее.

Раскрываю папку:

— Божиею Поспешествующею Милостию, Мы, Пётр Третий, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский…

Не знаю, как кому, но для меня это не просто набор букв и возвышенных фраз. Каждый титул — это немыслимые усилия моих предков, это кровь, слёзы, победы и поражения…

— … Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голштинский, Стормарнский, и Дитмарсенский, граф Ольденбургский и Дельменгорстский, Князь Эстляндский, Лифляндский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, Государь и Великий Князь Новагорода низовския земли, Черниговский, Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Обеих Алясок, Заморий и Огненныя земли Володетель, Святой Лукии, Тобаго, Гавайския и Черепаховыя островов Государь, Антарктиды, Австралии, всея Северныя страны Повелитель, Орд Киргизских, Ширванской, Дербентской и Таркинское Земли заступник, Иверския Земли, Карталинских и Грузинских царей и Кабардинския Земли, Черкасских и Горских князей и иных Наследный Государь и Обладатель.

Титул завершён. Теперь о сути.

— Непременное наше желание пребывать со всеми Державами в дружбе и добром согласии, показали мы, с самого нашего на Прародительский Престол вступления. Всевышний благословил столь праведное желание, и Государство наше доныне пользуется глубоким миром, и приятным наслаждается покоем. Но, как между тем, Король Прусской двоекратно сделал на области Ея Величества Римской Императрицы, Королевы Венгеро-Богемской, нашей союзницы и приятельницы, нападение, и Саксонию, наследия Его Величества Короля Польского, также нашего союзника и приятеля, внезапно разорил, и чрез то, так силен и опасен сделался, что все соседние Державы, оное, к крайнему своему отягощению чувствовали: то мы, как для собственной Государства нашего, так и союзников наших безопасности, и для воздержания сего предприимчивого Государя от новых вредительных покушений, принуждены были содержать всегда знатную часть наших сил на Лифляндских границах. А сверх того, для большей предосторожности, возобновили мы оборонительные союзы с Ея Величеством Императрицею-Королевою, и Его Величеством Королем Польским. Принудя чрез то Короля Прусскаго в покое остаться, и соседей своих оным пользоваться оставить, мы сию, доныне, чрез столько лет, приобретенную славу, признание Европы и тишину нашей Империи, принуждены обратить в силу.

Закрываю папку и смотрю на посла.

— Сим объявляем Нашему Августейшему брату Фридриху войну.