Поход

Глава 20. Дорога на Берлин

Утром, перед завтраком, Сандра вдруг подошла ко мне с таким видом, как будто у неё весь кофе выкипел:

— Андро, мы — тормоз. Два. Нора идёт наверху смотреть далеко, — она рукой показала на кран, — а мы забыли биноколё! Duo freni! — такой расстроенной я её ещё не видел…

Хлопнул себя по лбу, почесал затылок и с виноватым видом пообещал, что после завтрака, перед выездом, обязательно пересмотрим наши запасы — всё-таки мы до сих пор обходились намного меньшим, чем взяли с собой, даже из «аргентинности» понадобилось только удостоверение да надпись на тенте. Но нам ещё пылить да пылить — мало ли, что ещё понадобится. Вот хотя бы бинокль — определённо стоит держать под рукой, а не в багаже.

— Ну вот почему так, Андрей Владимирович? Жили люди, нас тут мало ведь совсем, кому и зачем понадобилось это вот?!

Мы с Иваном сидим на разграбленной локалке. Здесь когда-то жили люди — монокластер был или как-то по-другому собрались здесь. А сейчас в траве видны только кости да черепа. И надпись накарябана на стене на английском — «Death to the whites» — «Смерть белым!». Конечно, своей то письменности нет, пользуемся языком и алфавитом белых.

Сидим и ждём, когда доедут сюда наши женщины. А какие же ещё? Конечно, наши. Со мной-то всё понятно, а Иван, когда видит Нору, впадает в состояние между обалдением и комой. Та, вроде, тоже не остается равнодушной. А пока беседуем.

— Знаешь, Вань, мы их всё равно никогда не поймем. Негры — это другие люди, другая цивилизация. Я там три года провёл, так что точно говорю: они — другие. И судить их нельзя с наших позиций. Мне вообще кажется, что Смотрящие, те, кто сейчас этот эксперимент ставят, к неграм неровно дышат. Вот смотри: там, на Земле, они жили в очень благоприятных условиях. Когда слышал про голодающих а Африке, меня зло брало. Там очень сложно голодать. Но у них получалось. Когда Зимбабве была ещё Родезией, она пол-Африки кормила. А потом — себя не получалось.

И в мир они практически ничего не принесли. Кого ты можешь вспомнить — несколько певцов и спортсменов? А учёных, композиторов, писателей — ну хоть одного? Наверняка есть, но очень не много и уж точно — не мирового уровня. И очень мало относительно численности населения. А те, что на слуху — так и они в других странах себя проявили, а не в Африке. Жизнь в слишком благоприятных внешних условиях — расслабляет. Когда эти условия не надо под себя прогибать — легче самому прогнуться.

А самыми успешными в мировой культуре, науке, технике — были жившие в умеренном поясе — грубо говоря, в Европе. Человек везде может жить — и в тундре, и в Сахаре. Но там у него не будет времени на что-то стороннее — только выживание. А в умеренном климате — под зиму не прогнёшься, нужно и головой работать, и руками. Дом на зиму построить, топливом себя обеспечить, запасами еды.

Вот здесь, на Платформе, их и поселили в климатический пояс примерно Европы. И поселили не государствами, ну или селективными кластерами — мы только два и знаем, — а племенами, в кучу монокластеров. По итогу — их очень много, и занимают они очень большую площадь. И локалок, получается, у них полно. Но, как видишь по результату, — эффекта, в плане развития, особого нет. Выгребли свои локалки — принялись за соседние.

А вообще, думается мне, этот эксперимент идёт не только здесь и сейчас, он очень долгий. И наша старая Земля — это, наверное, тоже Платформа. И даже не первая.

— Как не первая? И почему — тоже платформа?

— Вот смотри, Ваня, знаешь, что означает слово «допотопный»?

— Ну, старый очень, древний.

— Не стану утверждать, что именно сильно древний. А тот, что был до Потопа. Потоп в истории помнишь?

— Нет.

— А он — как тот суслик. Ты его не видишь, а он есть. И потоп так же — мы его не помним, а он был. Слово «допотопный» есть, а Потопа в истории — нет. Хотя в истории у нас много чего нет. Вот Тартарии нет. На старых картах она есть, у Жюль Верна есть, а в истории — нет.

— Как у Жюль Верна? Где?

— В книге. «Михаил Строгов» называется. Так что, выходит, не так и давно это и было, если Жюль Верн про это написал. И — как провалилось… в тартарары.

Да, так про что я… То, что было на старой Земле до Потопа — это, возможно, и была Платформа-1. Что-то пошло не так, и её стёрли. Хотя следы остались. Много по миру очень непонятных построек, да ещё и грунтом засыпанных метров на десять-двадцать… Мы с тобой жили, наверное, на Платформе-2. Но раз пришлось и пятую заводить, то тоже… видно, не так, как задумывалось, и со второй Платформой пошло. А здесь, возможно, Платформа-3, была — находят её следы.

Дубль Земли, наверное, сделали, чтобы эксперименты параллельно шли. И четвёртая есть или была, наверняка. На ней, предположу, можно было бы запустить эксперимент без национальных границ — все расы и народы вместе поселить. Основная-то беда — но это как я понимаю — разобщённость населения. Нельзя сосредоточить ресурсы на решение какой-то глобальной задачи, ну, поважнее, чем полёт на Луну или вроде того…

Вот мы сейчас — Платформа-5. А тем, кто это затеял, судьба отдельного человека вообще неинтересна. Надо будет — ещё подкинут. На нашей старой Земле народу много. Но всё равно что-то пошло не так, раз началось это переселение. Да и потом, может жизнь и разум — это не тело, а душа? А тело — так, скафандр?

Сидим, философствуем, ждём, когда женщины подъедут, потому что мы с Иваном свою разведку завершили. Проехали на Штайре до моста, а потом — пешком ещё километров пять. Мост через Шпрее — по стилю такой же, как и виадук, который мы видели, когда пытались добраться до России. Высокий каменный арочный мост из тёсаного камня. Красивый. Размер арок у воды такой, что «Дункан» с баржей пройдёт, не напрягаясь.

Дорога оказалась неезженой по достаточно прозаической причине — дорожное полотно было размыто. Там, где на противоположной стороне насыпь подходила к первым деревьям, — то ли при таянии снега, то ли после сильного дождя — образовалась промоина. Через неё было переброшено несколько хилых брёвнышек — на что-то более солидное у местных не хватило не столько сил, сколько желания. Квадром можно попытаться проехать, но ничего более тяжёлого мосток не выдержит. Так что надо будет срезать с десяток деревьев и сделать нормальный проезд. При наличии крана — не проблема. Дальше ещё прошли пешком — там следов на дороге было больше, но все старые.

А возвращаясь назад, мы увидели уходящую в лес заросшую уже дорогу. И в конце её — вот эту давно разграбленную локалку и останки тех, кто здесь когда-то обитал. Не знаю, кто это был, никаких следов национальной принадлежности мы не нашли. Но от того, что несколько белеющих в траве черепов были маленькие, детские, — предстоящие нам действия стали обретать отчётливые очертания. В три «длинных» нарезных ствола мы много чего могли натворить.

Ожила рация: наши машины на подъезде — и мы поехали встречать девушек и работать. Грузовик сразу завернули к разграбленной, но уцелевшей локалке — всё-таки крыша над головой на ночь. И поехали, следуя указаниям Сандры — куда ей удобнее дотягиваться — валить деревья. Краном сразу складировали их на дороге — потом волоком перетянем грузовиком.

Закончив заготовку, вернулись на временную базу. Связались с Берлином, рассказали про мост, про то, что завтра будем разведывать, куда ведёт дорога. Да, предположительно, она должна выходить на Зусулку. Вот и увидим. Если так и будет, согласуем, чтобы прикрыли наш выход.

Следующий день прошёл достаточно буднично — Сандра на кране, мы с Иваном — стропим, таскаем, копаем и укладываем, Нора — выдвинулась вперёд и страхует нас от возможного появления аборигенов. Настил сделали добротный — грузовик с краном пройдут без проблем. И пока ещё было светло, Нора с Иваном на мотоциклах поехали посмотреть, что там, впереди.

Вечером мы уже все вместе прикидывали план, что и как нам делать дальше.

— До Берлина — километров семьдесят, — рассказывала Нора, мы почти доехали туда. Узнала место, там остановились и посмотрели. Там у них возле дороги что-то вроде укреплённого поста стоит. Три человека, вооружены разномастно, винтовка нарезная — одна, двое с гладкоствольным. Слоняются там, не знают, чем себя занять. Сидят на вершине холма, какое-то строение вкопано, крыша вровень с холмом, со стороны Берлина и не увидишь. А с тыла — стена видна, с дверью.

Но блок-пост какой-то… необжитой, что ли. Или неухоженный, если точнее. Но и мимо них не проедешь — заметят за километр, когда подъезжать будем, и потом, почти до Берлинского КПП нас видно будет — кусок дороги там прямой. Так что надо с ними что-то решать, пока их не нейтрализуем — не проехать.

Стоят два маленьких мотоцикла, мопеды скорее. А дорога свободная, препятствий нет. По дороге движения тоже почти нет, мы за всё время видели только одну машину, джип какой-то маленький, далеко было, не опознать. Завтра понаблюдать ещё надо будет или попробовать возле моста к Шпрее съехать, а там уже водой, «Густав» же сумеет сюда пройти. Решайте, что делать будем.

— Будем… Будем по-наглому. Завтра наблюдаем, когда у них смена, не живут же они там. А так, есть у них у всех одна особенность: ночью негр будет спать. И ничем это не побороть — сколько там служил, столько их на постах спящими и ловил. Залезут внутрь, закроются, и будут дрыхнуть. Если бы была уверенность, что они там вместе — гранату в здание, и всех делов. Только нет уверенности, что одной всех достанет. Так что лучше с гарантией, чтобы мы все эти километры спокойно проехали.

— Так две же гранаты есть, Андрей Владимирович!

— А вторая, Ваня, встанет на дороге, когда мы к посту поедем. Не хочу никаких неожиданностей. На дорогу бревнышко, чтобы тормознулись, да и замедление четыре секунды — на скорости если, далеко уехать можно. А так — одной прикроемся сзади, а вторую — определим детонатором. Зря я что ли, селитру брал. А так, мешок там пристроить — это, считай, кил двадцать, если в тротиловом эквиваленте, получится. Унесёт сразу весь пост к их чёрным богам.

Так что с утречка, как только солнышко вставать начнёт, мы уже должны будем с тобой ехать. Чтобы по Зусулке уже идти без фар, и солнце восходящее нас от поста прикроет. Так что сейчас — мешок, корыто, канистру, полиэтилен в Штайр, ты меня довезёшь и сразу назад, а я с мотоциклом там останусь и всё подготовлю за день. Вечером вернусь или раньше, как получится. И выгреби сейчас из костра угольки, пускай остывают. Утром намажемся, чтобы хотя бы издалека белизной своей не отсвечивать. Интересно, где они там живут, не должны же издалека приезжать…

С Иваном доехали до места, где нас с поста негров видно не должно было быть. С километр оставалось, может, чуть больше. Пришлось рыкнуть, отправляя его назад — иди, мол, женщин охраняй. Пока солнце низкое, и машину на дороге не заметят — в глаза светит — даже если кто-то проснулся, во что не сильно верится. Дальше сам разберусь, что тут — полчаса пешком, это если груз нести. Тяжёлый мешок-то, зараза. Особенно, когда тебе лет чуть больше, чем в нём килограммов. Но ничего, дотащил. С передыхами, прямо до последней опушки перед постом донёс. Сходил ещё разок, притащил канистру с солярой.

Оказывается, спешил зря — никто не вылазит. Тут на дороге показался джипик — типа «Джимми», высадил на посту двоих, развернулся и поехал назад. Как-то скучно становится, если их пятеро на посту будет. Вариант прорыва с боем я для себя исключил давно — женщин под огонь подставлять нельзя ни в коем случае, да и машин жалко. Надеялся, что негры ночью будут спать, а впятером они вполне себе и дежурство организовать могут.

А я хоть что-то и умею — ну ладно, раньше умел, — но на бесшумное снятие часового гарантии не дам. Залёг, наблюдаю в бинокль, благо солнце сзади, и отблеска на линзах не будет. Прикидываю, как пройти открытое пространство сподручнее будет, да с грузом вдобавок.

И только через полчаса где-то до меня дошло, насколько же плохо быть тупым. Тормозом, как говорит Сандра.

Вот стандартная логика: если есть пост, то там несут службу. Да хрен там — ночью дома они спали и только сейчас приехали, оказывается. И для чего тогда все эти сложности? Зачем я мешок с селитрой тащил, соляру… Кого взрывать собрался — пустое место? Мы уже вполне могли бы дома быть.

Так что полежал ещё часик, убедился, что всё именно так и есть — только двое оболтусов там ошиваются, если начали есть вдвоём — значит, никого больше нет. Обозвал себя разными словами… И что делать теперь? Расстояние до них — метров восемьсот открытого пространства. Дорогу сзади себя они просматривают на пару километров. Сидеть просто так? Да ну… Пойду пройдусь, посмотрю, откуда они приезжают. По следам найду. Лучше бы, конечно, на мотоцикле, но больно уж громко работает. И всё равно же до вечера сидеть, надо увидеть, когда уедут. Так что — потопал. Рация до Берлина не достаёт — проверил уже.

До поворота к их месту обитания дошёл к середине дня. Не сильно наезжено, но видно хорошо. Присмотрел местечко, где бревно ляжет и где ямку удобнее сделать, и чтобы объехать нельзя было, — и поплёлся назад.

Неприменимы к этой Платформе привычки Земли. Слишком мало здесь людей. Эфир по дороге сканировал — пару раз попал на разговор. Язык совсем незнакомый — с полдесятка тех, что на юге Африки, если б и не понял, то узнал бы, а из этих — ничего. По рожам тех, кто на пост приехал — вроде центральная Африка, западное побережье. С Аддис-Абебой — в контрах должны быть. И по повадкам — «бандюки обыкновенные». Так что мешочек, пожалуй, использую, уменьшу поголовье. Всё равно, согласно своим традициям, они в работе не участвуют. Как лев в прайде — он же не охотится никогда, для этого львицы есть.

До вечера больше ничего не делал. Дождался, когда — ближе к сумеркам — за дежурными джип приехал, и тоже неспешно, чтобы движок рычал потише, поехал к своим.

До базы добрался штатно, но ещё на подъезде, как рация доставать стала, поднял всех. Покаялся. Мол, командир вам не самый просветлённый попался. В голову не пришло, что ночью на посту может никого не быть. Так что — по коням. Едем спокойно, никуда не торопясь, главное — наш мостик переехать аккуратно.

А дальше — всё просто и буднично. В полной тишине и безлюдии, только яркие звезды на бездонном тёмном небосводе, да луна, краешком светящая. Закопали на развилке, откуда негры на пост приезжали, мешок селитры, обильно пролив его солярой, даже не делая "болтушку". В качестве детонатора на сложносочинённую растяжку — поставил гранату. И, ни на что больше не отвлекаясь, прямым ходом — на блок-пост Берлина.

Не ожидал, если честно, такого приёма. Как будто вернулись с долгого рейда какие-то герои, кучу подвигов насовершавшие. Да мы за всё это время и выстрелили-то всего один раз — это если пещерника не считать. И то — в двигатель. А подвиги — это результат недодумок, недоделок, недосмотров. Так что — тормоз не тормоз, а без подвигов обошлись, и, значит, всё было сделано правильно.