Полюс Доброты

Глава 21

Кирилл. Горячий ключ. 1393 км от Бункера

Джек и Эрик появились на берегу, опередив обговоренное время на несколько часов. Кирилл удивился, не ждал их так быстро.

— Гнал меня, как оглашенный, — пожаловался Эрик. — Ни поспать, ни пожрать — идем да идем! Чтоб ему такую бабу, какой мне командир достался.

Кирилл укоризненно покачал головой. О том, каким настойчивым умеет быть друг, знал не понаслышке. А Джек довольно ухмыльнулся.

— Ну, пришли же? — подвел итог он. — Вовремя? Стало быть, правильно делал, что гнал. А на бабу я, при нынешних раскладах, на любую согласен. По такому-то безрыбью — и рак русалка! Приводи, Эрик. Уболтал.

Эрик махнул рукой и беззлобно выругался. Кирилл в очередной раз порадовался спокойной терпеливости охотника.

Дома у Эрика остались жена и две дочери. Младшая, как и многие малыши в поселках, часто простуживалась и болела — Лара считала, что виной тому резко изменившийся климат. Возвращаясь от очередного заболевшего, вздыхала: «Тепло им нужно. Маленькие совсем, не успели к холодам привыкнуть». На призыв Кирилла добровольцев для похода Эрик откликнулся в числе первых.

«Рад буду, если пригожусь. Мне бы Танюшку побыстрее к теплу увезти. Глядишь, и правда болеть перестанет».

На тяготы походной жизни Эрик не жаловался, дичь с охоты приносил исправно. Умением Олеси «чуять» животных искренне восхищался, от нападок Джека добродушно отругивался — не принимал их всерьез.

А Олеся смотрела на Джека, тепло улыбаясь.

***

В приюте на берегу они провели в общей сложности трое суток. У Олеси держалась температура, и Кирилл не рискнул уходить. После того как он, еще в первую ночь, убрал смертоносные штыри и залатал дыру в полу, оказалось, что в доме вполне уютно.

Джек отчего-то был уверен, что нападать на них здесь некому. Он редко ошибался в прогнозах, и Кирилл позволил отряду передохнуть. Спали, приводили в порядок снаряжение, разведывали окрестности — присматривались, где бы оставить лошадей, — охотились, удили рыбу. Проснувшись вечером на исходе третьих суток раньше, чем собирался, Кирилл увидел, что Джек сидит возле Олеси. Ей, раненной, выделили единственную в приюте кровать, а Джек, едва объявившись, пристроился рядом. Олеся не возражала. На шутливое Кириллово: «Будет приставать — зови!», только слабо улыбнулась.

Проснулся Кирилл с той же тяжелой мыслью, с которой засыпал — о том, что Олесе придется остаться здесь, в приюте. Даже если сегодня ей станет получше, о походе и речи быть не может. Нога, конечно, заживет — но не раньше, чем через две-три недели. А трех недель у них нет. У них, положа руку на сердце, лишних суток-то нет. Ночи, потраченные на отдых сейчас, впоследствии могут аукнуться так, что мало не покажется.

Кирилл собирался поговорить с Олесей и остальными еще вчера, но утомленная температурой девушка рано заснула. Джек, допоздна шваркавший пилой и стучавший топором на заднем дворе, когда начало светать, устроился у Олеси в ногах. Сейчас сидел рядом с ней на кровати, а она обняла его и прижалась к груди.

Они не спали — ни Олеся, ни Джек. Глаза у обоих были открыты, Джек молча гладил Олесю по волосам.

Кирилл приподнялся на локте, собираясь заговорить с друзьями. А потом закрыл рот и лег обратно. Понимание пронзило резко и болезненно, аж сердце кольнуло.

Прощаются, — понял он.

Напрасно собирался с силами для тяжелого разговора. Ни Олесе, ни Джеку объяснения не требовались. И так знали, что придется расстаться — поняли это, возможно, даже раньше, чем он.

— Мне лучше, бункерный, — не отрывая голову от Джековой груди и не глядя на Кирилла, проговорила Олеся. Задавать себе вопрос, откуда она или Джек знают, что он проснулся, Кирилл перестал давным-давно. — Теперь уж точно выкарабкаюсь. Уходите, хватит тянуть.

Лицемерных переспрашиваний вроде: «Ты уверена?» от Кирилла не ждали. Олеся говорит — значит, уверена, это ведь Олеся. Его давняя суровая наставница, чьих нахмуренных бровей боялся когда-то больше, чем рявканий Рэда. Никаких заигрываний и прочих женских фокусов — прямая и честная.

— Заодно и лошади под присмотром будут, — так же, как Олеся, не поворачивая к Кириллу головы, добавил Джек. — Я вчера на заднем дворе стойла сколотил. Хрень, конечно, на соплях держатся, но лучше, чем нифига. Продуктов оставим, луга у реки богатые. Месяц-два протянут, а там уж вернемся.

— А если придут те, кто приготовил ловушку? — Кирилл не мог об этом не спросить.

— Так я же почувствую, — отозвалась Олеся. — И сама уползу, и лошадей уведу. Вон, Жека говорит, через два дома отсюда ангар нашел — целый, и двери крепкие. Могу там схорониться.

— Да и вряд ли эти уроды скоро нарисуются, — добавил Джек. — Тут ведь не настоящее жилье — так, ночлежка. Появляются, по всему видать, не часто.

— А если все-таки появятся? И нападут? — Кирилл задал следующий вопрос, думая о том, что разговор получается идиотским.

Это ведь он, командир, должен был подумать за Олесю и решить, что ей делать! Он должен сидеть сейчас рядом с ней, уговаривать остаться и обещать, что все будет хорошо. Он, а не Джек, должен был озаботиться безопасностью Олеси и стойлами для лошадей... Олеся пожала плечами.

— Пусть попробуют. Руки у меня целы, глаза на месте... Разберусь.

— Простите, ребят, — вырвалось у Кирилла.

В этот раз Джек и Олеся повернули-таки головы. С одинаково недоуменным выражением на лицах.

— Охренел? — поинтересовался Джек. — Это еще с какого перепугу?

— С того, что паршивый из меня командир.

Джек вздохнул. Пожаловался Олесе:

— Да что ж за жизнь-то, а? И за тебя подержаться охота, и этому малахольному втащить! И прям не знаю, чего больше хочется.

— Втащи, — сердито буркнула Олеся, — чтоб херню не порол.

Кирилл вздохнул.

— Блин, да как вам объяснить...

— Это я тебе сейчас объясню, — приподнимаясь, пообещал Джек, — с ноги! Ты командир, мы бойцы. Ты ведешь, мы идем. Командуешь — подчиняемся. Занят — решаем вопрос самостоятельно, об исполнении докладываем. Что непонятно? — он, придерживая Олесю за плечо, сердито выпрямился.

— Отвык ты от нас, бункерный, — попеняла Олеся. — Ты свое дело делай, а мы прикроем. Для того с тобой и увязались.

Кирилл почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Встал и пошел к выходу.

Разбуженный громкими голосами Эрик обалдело смотрел на захлопнувшуюся за командиром дверь.

***

Через Дон переправлялись в надувной лодке. Сначала переправились втроем, потом Джек вернулся за вещами.

Кирилл заранее настроился на то, что возвращения разведчика со второго рейса придется ждать — все-таки у них с Олесей есть, о чем поговорить без посторонних. Ну и вообще, запоздало сообразил он, взрослые люди, все-таки. Дома от периодически доносящихся слухов пренебрежительно отмахивался, а сейчас вдруг подумал — да почему нет? Ни Джек, ни Олеся семейными узами не связаны. А то, что Кирилл ни за одной из сторон порывов страсти не наблюдал, еще ничего не значит... Но Джек затратил на обратный рейс ровно столько же времени, сколько на первый.

— Быстро ты, — похвалил Кирилл.

Они вдвоем вытащили на берег лодку и принялись сдувать — вынули затычки и легли на оседающие под весом борта.

— Жека... — начал Кирилл.

Замолчал в надежде на то, что Джек продолжит сам — как это нередко бывало. Но тот лишь издевательски покосился, закуривая. Сквозь зубы с зажатой в них сигаретой поторопил:

— Ну? — облегчать Кириллу задачу явно не собирался.

— Ничего, — подумав, решил Кирилл.

Захочет Джек поделиться чем-то, так в себе держать не будет. А молчит — значит, считает, что не Кириллово это дело.

Взгляд Джека потеплел.

— Ни хрена я не знаю, бункерный, — помолчав и выпустив дым, ответил на незаданный вопрос он. — Просто, вишь... Мы с Олеськой восемнадцать лет — плечом к плечу. Бывало, конечно, что расставались — по месяцу не виделись, а то и дольше, — но тогда-то я знал, что с ней ничего не случится! Как в первые годы отвоевались, так потом везде в Цепи мир-покой настал, не тебе рассказывать. А сейчас — хрен пойми, что происходит. Встретил бы я того, кто эти штыри в пол навтыкал — в глотку бы вколотил! И понимаю, что надо уходить, и Олеська это понимает — поди, не дети малые, — а такая тоска берет, что хоть вой.

— Все будет хорошо, — пообещал Кирилл. Хотя у самого ворочалась в груди какая-то дрянь.

— Будет, — кивнул Джек. — Верю. Потому что по-другому — несправедливо. Я ведь ее даже не поцеловал ни разу.

— А... — Кирилл подавился вопросом. Потом глубокомысленно, уже с другой интонацией, протянул: — А-а.

Джек смотрел с насмешкой.

— Нет, — сказал он. — И не пытался. Только сейчас накрыло.

— Извини, — выдавил Кирилл.

Джек пожал плечами:

— Да за что? А то сам не знаю, какая обо мне слава ходит. Невесту под венцом — и ту бы завалил, костыль у нищего — и тот бы спи@дил. А с Олеськой... не знаю. Обнял ее сейчас на крыльце — она меня проводить выползла, — прижал к себе и отпустить не могу. Вот, не могу, и все! А она тоже не дергается — и стоим, как к полу приколоченные. Кабы хрюшки твои в кустах не заворочались, может, до сих пор бы стояли.

— Они не мои, — подумав, сказал Кирилл. Просто, чтобы что-нибудь сказать.

Джек покивал:

— А, ну да! Если не твои — тогда, конечно, другое дело. Тогда все понятно. — И вдруг тепло улыбнулся. — Слушай, а ведь вру! Целовал я Олеську. По детству ещё, нам лет по двенадцать было. С Люком поспорил, что не зассу к девчонке полезть. И, видим — Олеська мимо идет.

— Не повезло, — посочувствовал Кирилл.

— Кому это, — возмутился Джек, — ей?! Да ты бы видел, какой она мне бланш поставила! А Люк ещё ржал, скотина.

Кирилл улыбнулся. Настойчиво повторил, не зная, кого убеждает, Джека или себя:

— Все будет хорошо.

— Будет, — кивнул Джек. — Куда оно на хрен денется.

***

Через две недели пути вдали показались горы.

Шел отряд осторожно, не быстро — Олеси, способной почувствовать людей на расстоянии, рядом больше не было. Часто останавливались, сверялись с картой. Предполагаемые заселенные места обходили стороной. Начавшийся вскоре подъем еще больше осложнил дорогу. Кроме того, вокруг становилось все жарче, уже как-то и не верилось, что оказались здесь, спасаясь от холодов.

Изначально Кирилл собирался дойти до морского берега, а там уж осмотреться и выбрать подходящее место — достаточно просторный и плодородный участок, с одной стороны, и такой, на который не будут претендовать аборигены, с другой. Реальность, как водится, внесла в планы свои коррективы. Чем дальше продвигался поредевший отряд, тем отчетливее Кирилл понимал: для того, чтобы беспроблемно осесть в этих краях, свои действия придется согласовать с творцом Матери Доброты.

В жилые поселки, которые миновали по дороге — а таких за две недели пути встретилось три — Джек осторожно заглядывал. Везде одно и то же — круг из покрытых фосфором голышей, женский портрет и люлька в центре. Культ Матери Доброты существовал здесь в том же виде, что и на севере. И, как на севере, не наблюдалось и намека на присутствие его создателя.

Кирилл снова и снова рассматривал круглые камни-послания с нацарапанным рисунком. В голове вертелась какая-то мысль, то и дело казалось, что догадка близко — но поймать ее не мог.

А дорога между тем забирала все выше. Начали попадаться участки, расчищенные после камнепадов. Дорога явно была хоженой и проезжей, еще и поэтому отряд вел себя крайне осмотрительно — хотя Кирилл изо всех сил надеялся, что тот, кто устроил ловушку на берегу, решил, что чужаков удалось запугать, и новые сюрпризы их не ждут. К исходу третьей недели дорогу внезапно преградила бурная горная речка.

До того как все случилось ее берега соединял автомобильный мост. Сейчас к оставшимся от моста бетонным опорам приколотили доски и провесили перила из тонких жердей. Конструкция выглядела хлипкой и ненадежной.

— Вот раздолбаи, — выругался Джек. — Неужели нельзя было нормальный мост построить?

— Мне кажется, дело не в раздолбайстве. — Кирилл вглядывался в бурные потоки воды. — Скорее всего, по весне тут так все бушует, что смывает любой настил. Я думаю, местные пробовали соорудить что-то понадежнее — возможно, даже не раз. А потом плюнули и теперь времянку кидают. Сезон простоит, и ладно.

— Все равно уроды, — пробурчал Джек. — Ну что, идем?

— Давай. Ты первый, Эрик за тобой, я замыкающим.

Переходили по одному, чтобы лишний раз не раскачивать мост. Кирилл шагнул на доски последним, дождавшись, пока на противоположном берегу окажется Эрик.

Шаткая конструкция под ногами вздыхала и всхлипывала. Перила — очищенные от веток тонкие древесные стволы — еще раз убедили Кирилла в том, что его догадка верна. С жердей даже кору поленились снять, она кое-где держалась, а кое-где облезала засохшими струпьями. Если бы за перила хватались руками не первый год, отшлифовали бы уже до блеска. А эти — явный новодел.

На середине моста Кирилл невольно замедлился, любуясь несущимся внизу потоком. Прозрачная, ледяная даже на вид, чистейшая вода, крутые буруны у крупных, выглаженных рекой валунов, устланное разноцветной галькой дно — ни одни камушек не похож на другой, — поднимающаяся снизу сладкая прохлада... Было, чем любоваться и ради чего замедлиться.

И вдруг Кирилла осенило.

Галька! — дошло до него. Только не эта, речная, а...

Он остановился. Суетливо зашарил в карманах.

— Бункерный! — встревоженно окликнул Джек. — Ты чего?

— Ничего, — помедлив, с сожалением отозвался Кирилл, — иду.

Он обуздал минутный порыв и оставил камни-послания в кармане, не вытащил. Хотя до зарезу хотелось проверить догадку прямо сейчас, на мосту — голыши, казалось, жгли через штанину ногу.

Едва оказавшись на берегу — с трудом заставил себя не бежать по хлипким доскам, — Кирилл выхватил камни. И на глазах изумленной публики, понимая, что выглядит по-идиотски, лизнул. Сначала один, потом второй.

Так и есть. Соленые.

Джек сочувственно присвистнул:

— Совсем оголодал, болезный? А дальше что будешь делать? Росу с листочков пить, дуплястым березкам комплименты нашептывать?

Эрик гыгыкнул. С Джеком они в последнее время отлично спелись.

— Эти камни — не отсюда, — пропустив насмешку мимо ушей, объяснил Кирилл. — Они соленые. Их подобрали у моря.

Повисла пауза. Недолгая — соображали его спутники быстро.

— То есть, тот, кто эту бодягу затеял... — медленно начал Джек.

Кирилл кивнул:

— Здесь его нет. Искать надо в поселках на побережье.

Джек будто того и ждал.

— Так и чего стоим?! — подхватывая с земли рюкзак, возмутился он. — Веди к морю! Не знаю, как вам — а мне с этим долбаным рисовальщиком охренеть как познакомиться охота.

***

Море увидели через трое суток. Джек, идущий впереди и первым одолевший очередной мучительный подъем, вдруг остановился.

— Что? — насторожился Кирилл. Положил руку на кобуру.

Джек мотнул головой. Повернул ладонь в успокаивающем жесте — опасности нет. Подождал, пока Кирилл и Эрик подойдут ближе. И недоверчиво спросил, указывая вперед:

— Бункерный... Это оно?

Подъем отряд начал еще затемно, а сейчас почти рассвело. Эрик «держал» солнечные лучи слабее, чем Кирилл и Джек — его привили позже, чем их, и в более взрослом возрасте. Кирилл, опасаясь за Эрика, старался вставать на дневку раньше, чем над горами покажется солнце. Сегодня они собирались подняться на перевал до восхода и остановиться. Поднялись четко в расчетное время, и Кирилл так радовался этому обстоятельству, что мало обращал внимание на окружающее. Машинально отметил, что вокруг посветлело — не более. И только сейчас, оказавшись в верхней точке перевала, понял вдруг, что их окружает удивительная красота.

Тьма отступила, но солнце пока не взошло. Дальние силуэты гор на фоне светлеющего неба еще не обрели краски, казались тусклыми. Зато вдали, в просветах горного хребта, виднелась широкая полоса — насыщенно синего, не похожего на небо, цвета. Именно на нее показывал Джек.

— Да, — помедлив сказал Кирилл. — Это оно... Ну то есть, я думаю, что оно.

— Так пошли проверим?

Джек, вопреки обыкновению, не шутил. С тех пор, как Олеся осталась в приюте, готов был идти вообще без дневок и привалов.

Кирилл покачал головой:

— Нет. Ставим лагерь. Это ты двужильный, а нам с Эриком отдохнуть надо.

Эрик благодарно кивнул.