Полюс Доброты

Глава 32

Серый. Горная дорога. 1509 км от Бункера

Серый шел и вспоминал рассказ отца. О том, как он когда-то спас Дикую девчонку, которая пыталась его убить. Заступился за нее, лечил. И в итоге Сталкер разрешил девчонке остаться с отрядом. Если бы не смерть от осколка гранаты, она добралась бы до цивильного поселка.

Бункерная не была врагом Серого и не пыталась его убить. Всего лишь хотела, чтобы он повернул домой, поэтому залезла ему в голову и едва не поссорила с Мраком... В представлении Серого, это было хуже, чем выстрелить.

Серый шел и убеждал себя в том, что поступил правильно. Бункерная — не малое дитя, в конце концов! Ровесница ему и Мраку. Возвращаться по знакомой дороге проще, чем идти в неизвестность. Еды они ей оставили, спальник тоже. Не замерзнет. Прибьется к какому-нибудь жилью, никуда не денется... Так Серый уговаривал себя, и все было вроде логично, но легче на душе не становилось. Он настолько погрузился в свои мысли, что за дорогой почти не следил, доверился чутью Мрака. И, когда тот вдруг толкнул в плечо, посмотрел недоуменно:

— Чего?

— Пасут, — шепнул Мрак. — Шагай, не вертись.

— Кто?

Мрак дернул плечом.

— Где?

— За деревьями прячется. Я уж с час как просек.

— А чего раньше не сказал?

— Проверял. Думал, может, кажется.

— Много их?

— Один. Нет, — опередил Мрак следующий вопрос, — не бункерная. Она так быстро не догнала бы. И шухериться не умеет, ее бы я сразу срисовал.

— А чего же он не нападает?

— Стремается, небось — один-то на двоих. Ждет, пока поврозь окажемся.

Звучало резонно.

— Останавливаемся. Типа, на привал, — решил Серый. — Я на дороге, а ты отойди. Сделай вид, что приспичило, вряд ли он смотреть потащится. А дальше тебя учить не надо.

Мрак кивнул.

Парни остановились. Серый уселся на рюкзак, Мрак скинул свой. Неуклюжей трусцой устремился в заросли.

Серый, оставшись в одиночестве, достал пистолет. Пощелкал курком, заглянул в прицел — старался, как мог, заинтересовать наблюдателя, чтобы тот не заметил подкрадывающегося Мрака. Сработали его актерские способности или навыки друга, неизвестно. Но скоро Серый услышал, как в придорожных кустах затрещали ветки, а потом раздался знакомый свист — беги сюда! Подхватив рюкзаки, побежал.

Мрак удерживал, прижав к земле, пацана в странной одежде — штаны и куртку ему как будто из старой скатерти пошили. Из-под манжет выглядывали рукава вязаного свитера. Из задравшихся штанин торчали тощие лодыжки и ступни, обутые в плетеные калоши, они держались на ногах с помощью сложной системы завязок.

Пацан повернул к Серому бледное, почти как у бункерной, исцарапанное лицо с темными глазами. Волосы, тоже темные, отросшие до плеч, не мешало бы помыть. Пленник смотрел на Серого настороженно, но без страха.

— Ты кто такой? — бросил Серый.

— А вы? — голос у пацана, похоже, ломался, сорвался на фальцет. — Что тут делаете?

— Гуляем.

— С оружием? — пацан вперился глазами в кобуру.

— Ну да. Рукоятью орехи колоть удобно.

— А ножом — картошку чистить? — пацан перевел глаза на чехол.

— Не только. — Серый присел на корточки. — Еще шпионов гонять. В задницу колоть, чтобы быстрее бегали.

Пацан вдруг встрепенулся.

— Лежать, — велел Мрак. Крепче прижал его к земле.

— Да отстань ты! — мальчишка снова дернулся, словно пытаясь отогнать надоедливую муху. Уставился на Серого. — Повтори, что ты сказал?

— Я сейчас повторю, — прибавив голосу угрозы, пообещал Серый, — и покажу еще, чтоб получше запомнил!

— Приходи, Маруся, с гусем, — вдруг сказал мальчишка, — пое@ёмся и закусим, — и еще пристальнее уставился на Серого.

— Чего? — обалдел тот.

— А будешь «чегокать», хер на пятке вырастет, — отбарабанил пацан, — как ссать, так разуваться.

— Слышь, — гневно начал Серый, — ты с перепугу оборзел, или в детстве башкой вниз роняли?

— Сам уроненный! Возьми паяльник, запаяй еба...

Влепить поганцу затрещину у Серого не получилось — Мрак перехватил вскинутую руку.

— Погоди, — удержал его, а потом развернул мальчишку лицом к себе: — Ты что, Джека знаешь?!

Губы у пацана дрогнули. Лицо стало совсем детским, озарилось надеждой. Он подался к Мраку.

— А вы же за ним пришли, да? Я же правильно угадал? Вы его спасете?

***

— Я сразу подумал, что это вы, — сбивчиво, все еще настороженно косясь на Серого, рассказывал пацан — он назвался Лазарем. — Ну, похожи ведь! И лицом, и одеждой. И оружие у вас. Но я сразу-то подойти побоялся, решил последить немного.

— Следователь из тебя паршивый, — объявил Мрак. — Я уже с час срисовал, как за нами топаешь.

Лазарь обиженно засопел.

— Ладно, — вмешался Серый, — не пыхти, рассказывай! На кого мы похожи? Кого из наших ты знаешь?

— Джека и Кирилла. И Олесю еще, но она позже пришла.

— Где они?

— Олеся... умерла. — Лазарь отвел глаза. — А Джек с Кириллом у нас. Ну, то есть были у нас в гостях. Меня-то Шаман давно уже в Джубгу отправил. Потому что сначала меня наказала Мать Доброты, а потом...

Серый затряс головой:

— Стоп! Давай по порядку. У вас — это где?

— Ну, в поселке. Там, — Лазарь махнул рукой.

— Далеко отсюда?

— Еще часа два идти.

— А почему Кирилл и Джек у вас? Что случилось?

— Их Шаман не отпускает.

— Угу. Значит, говоришь, в гостях? И не отпускает?

— Ну да. Когда Олеся пришла, они пытались убежать, но не получилось.

— То есть, сначала Олеси с ними не было?

— Нет, в первый раз Джек и Кирилл вдвоем пришли. Потому что Олеся попала в капкан и ей проткнуло ногу. Она потом пришла, когда выздоровела. Это, когда они уже в Сочи сходили и вернулись. Я так обрадовался сперва, что вернулись!

— Что за Сочи?

— Поселок, — Лазарь снова нетерпеливо махнул рукой. — Людей обуяла гордыня и они не приняли Мать Доброты. Ну, в Сочи.

— А Кирилл с Джеком зачем туда пошли?

— Так, место же искали, — удивился Лазарь, — чтобы вам переселиться.

— Нашли?

— Ну да! Джек сказал, нашли.

— А почему же у вас остались?

— Потому что их не отпустила Мать Доброты.

— Угу, — кивнул Серый. — Она, значит, не отпустила. А они, значит, так вот запросто остались?

— Ну, конечно! Куда же им деваться, заперли ведь. И решетки на окна поставили.

— Это называется не «остались», — хмуро буркнул Серый. — И что, они до сих пор у вас?

— Пытались убежать, когда Олеся пришла. Она решетки перепилила. Меня тоже с собой взяли, потому что я помогал, когда их разделили. Это, после того как Джек Шамана убить хотел, но не позволила Мать Доброты.

Серый присвистнул.

— А кто такой Шаман?

— Проводник Слова Материного.

— Матерного? — удивился Серый. — А Джек тоже в проводники намылился, что ли? Круче Шамана матерился?

Мрак хмыкнул. Лазарь недоуменно пояснил:

— Через Шамана Мать Доброты с людьми общается. Он нам ее слова передает, больше-то их никто не слышит.

— Почему? Мать, что, немая?

Лазарь отшатнулся:

— Не смей так говорить, ты чего! Никакая она не немая. Просто является только Шаману.

— То есть, — медленно произнес Серый, — сам ты эту Мать не видел?

— Нет, конечно! Ее никто не видел. На портрете только.

— Ну на портрете-то и мы видали... Так. Значит, говоришь, наши убежать пытались?

— Да. — Лазарь опустил голову. — Но Мать Доброты разгневалась и всех наказала. Меня почти до смерти, я целый месяц болел. Мать Серафима говорила, уже и не надеялась, что выживу. А Олеся, когда ее догнали, убила Андрея. А Михаила ранила. И Кирилл ее за это убил.

— Что-о?! — Серый распахнул глаза. — Кирилл?! Олесю?! Не может этого быть. Он скорее себя бы убил.

— Может. — Лазарь помолчал. — Олесе предлагали выпить напиток ухода, но она отказалась. И тогда Кирилл вонзил ей в сердце кинжал.

— Бред какой-то!

Лазарь опустил голову и не ответил.

— Ладно. Дальше что было?

— Дальше Кирилла с Джеком снова заперли. И я к ним больше не ходил, потому что, когда поправился, Мать Серафима из дома не выпускала. А потом меня сразу в Джубгу отправили. Но я разговоры слушал! Ваши живы, хоть и болеют сильно.

— Болеют?

— Ну да. Мать Мария, когда навещать меня приходила, зимой еще, сказала, что прямо скелеты ходячие. Наверное, они до сих пор не хотят признать Мать Доброты. — Лазарь посопел. — Или плохо Ей служат! Если бы хорошо служили, уже бы выздоровели — я ведь выздоровел. Я же для того из Джубги и сбежал, — непонятно продолжил он, — как Посланники появились да рассказали, что в Ростове чужаков встретили — беловолосых, с темной кожей, — сразу подумал, что это вы!

— Какие еще посланники?

— Ну, Ариадна и Виссарион.

— Кто?! — Серый вздрогнул.

— Ариадна и Виссарион, — повторил Лазарь. — У Шамана слишком много дел, он не может далеко уходить. И Слово Матери Доброты несут людям Её Посланники.

Серый и Мрак переглянулись.

— Посланники, значит, — медленно проговорил Серый. — И где они сейчас?

— Так, поди, у нас уже. У Шамана, то есть, они еще вчера ушли. А я, пока выбраться сумел... Когда он на меня набросился, — Лазарь кивнул на Мрака, — сперва решил, что свои догнали. Ух, перепугался! Я ведь метался еще, не знал — то ли к Шаману бежать, то ли в другую сторону. Насколько вы от Посланников отстали? Решил сюда. Думаю, не догоню — ну, значит, не судьба. А если вас в поселке еще нет, так на дороге подожду, предупрежу. И вот.

— А если бы свои тебя догнали, что бы они сделали?

— Не знаю. — Лазарь отвернулся. — В прошлый раз, когда Мать Доброты разгневалась, я чуть не умер.

— И все равно сбежал?

— Да.

— Почему?

— Я же сказал! Я хочу, чтобы Джек принял Мать Доброты. Я ему говорил, а он только смеялся. А теперь они с Кириллом, как скелеты ходячие. И вы такими же станете, если не примете Мать! — Лазарь умоляюще посмотрел на Серого. — Я знаю, вы можете по светлому ходить. Я сейчас расскажу, как найти дом, где Джека с Кириллом держат, а вы дойдите до них и скажите: Лазарь просил передать, что нужно принять Мать Доброты! Тогда вы выздоровеете, и все будет хорошо. И, может, мы даже увидимся еще. — Мальчишка помолчал. — Я не хочу, чтобы Джек умирал! Он обещал, что Кирилл починит корабль, и мы за море поплывем. Кирилл тоже хороший, он мне про мелкие детальки рассказывал, которые только в специальный прибор видно. Только я забыл, как они называются. Что Джек говорил, всё помню, а что Кирилл, забыл. И как прибор называется, тоже.

— Микроскоп, — сказал Серый. И вдруг ни с того ни с сего ляпнул: — Кирилл — мой отец.

Тут же пожалел, что не сдержался, с такой неподдельной завистью уставился на него Лазарь:

— Правда?! И ты можешь хоть каждую ночь в микроскоп глядеть?

— Ну... — Серый плохо представлял, в каких обстоятельствах ему могло бы прийти в голову каждую ночь глядеть в микроскоп. — Могу. Теоретически.

— Везет! Так значит, тебя Кирилл тем более послушает, — решил Лазарь, — если ты его сын! И Джека уговорит, он командир же. Скажите им, что нужно принять Мать Доброты.

— Что значит «принять»?

— Да Шаман наверняка объяснял, — отмахнулся Лазарь, — нужно просто не противиться! А ваши не хотят.

Серый вздохнул:

— Так. А ну, давай сначала.

***

Лазарь, судя по всему, искренне верил в то, что Кирилл и Джек способны «принять Мать Доброты». Она же не позволила им уйти из поселка, горячо объяснял он, значит, и не надо уходить! Надо остаться и служить Ей! И тогда все будет хорошо — с ним самим ведь все в порядке. Мать простила его! Значит, Кирилла и Джека тоже простит.

Серый, слушая рассказ о том, как горе-беглецы один за другим попадали на землю, пораженные неведомой напастью, припомнил встречу Нового Года с Адой и Виссарионом.

Убеждать Лазаря в том, что его вера в Мать Доброты — чушь собачья, а «гнев» Матери — дело рук человеческих, похоже, не имело смысла. Пацан готов помочь — отлично. А разбираться с Матерью будем потом. Если вообще будем.

— Значит, говоришь, Посланники уже у Шамана? — перебил Лазаря Серый.

Тот заливался соловьем, рассказывая, какие необыкновенные урожаи дарит Мать Доброты, как учит своих адептов добру и справедливости. Серый не слушал, мозг уже работал в другом направлении.

— Ну, наверное.

— А как же мы подберемся к дому, где наших держат? За ним ведь следят, небось.

Эта простая мысль Лазарю в голову, очевидно, не приходила. Он развел руками:

— Не знаю.

— И тебе, если в поселке увидят, по шее дадут. Так?

— Нет, что ты! Ничего мне не дадут. — Лазарь подумал и признал: — Хотя, конечно, и к вашим не подпустят.

— А их вообще никуда не выпускают? — вмешался Мрак.

— На работу только, если еще не совсем ослабли. Но за ними и там следят. Александр, у которого рука скрючена, все время рядом.

— Видать, совсем все паршиво, — хмуро буркнул Мрак, — если двух здоровых мужиков инвалид охраняет.

— Александр в горах под камнепад попал, — словно извиняясь, объяснил Лазарь, — давно, когда меня еще не было. Ему по руке ударило и по голове. С тех пор рука скрючена, и слышит плохо.

Серый с Мраком одновременно посмотрели друг на друга.

— Шанс, — сказал Серый.

Мрак кивнул.

***

В поселок пробирались осторожно, задворками. Серый гнал от себя мысль о том, что бункерная, с ее умением слышать эмоции, сейчас бы ой как пригодилась. По словам Лазаря, Кирилла и Джека давно должны были пригнать «на служение». Если, мрачно думал Серый, они еще в состоянии ходить. Что сотворили с отцом и Джеком «в гостях» он пока не понимал, но догадывался, что ничего хорошего.

Поселок освещался ярче, чем любой из предыдущих, встреченных на пути. По краям широкой аккуратной дорожки, ведущей вдоль центральной улицы, приветливо горели масляные светильники. Увитые зеленью дома, похожие на цветочные клумбы, манили уютом освещенных окошек и крылечек. Все здесь выглядело настолько мирно и доверчиво, что Серый никак не мог отделаться от мысли: тут какая-то ошибка! Лазарь после болезни башкой повредился, не иначе. Мозг отказывался верить в то, что хозяин этой благодати удерживал Кирилла и Джека в плену, отравил их и Лазаря и приказал повесить над дорогой Олесин труп.

В саду и на грядках работали люди. Серый с Мраком, ведомые Лазарем, шли мимо них, укрываясь за кустами — благо те успели покрыться буйной листвой. Некоторые цвели и одуряюще пахли.

«Рай земной», — мелькнуло в голове у Серого. До того как все случилось, кажется, так выражались.

Работники, трудившиеся на грядках, иногда переговаривались — негромко и ласково. Смеялись, какая-то женщина напевала. Было понятно, что трудятся люди с удовольствием. Женщины в платьях и косынках, мужчины в просторных штанах и рубахах с длинным рукавом.

«Прямо картинка из сказки», — подумал Серый. Того гляди, Емеля на печи проедет, Аленушка у ручья покажется, или три богатыря по дорожке протопают.

Ой вы, гой ети, добры молодцы!.. Или там по-другому как-то? Блин, вот никогда я сказки не любил — а зря. Может, сейчас не так широко варежку бы разевал.

Когда люди на грядках попадаться перестали, а сами грядки сменились полем, Лазарь, в очередной раз вынырнувший из кустов, по которым они пробирались, и тут же нырнувший обратно, объявил:

— Здесь они!

Чувствовалось, что пацан еле держит себя в руках, чтобы не завопить от радости.

— Чш-ш, — одернул Серый. И тоже осторожно выглянул.

На задах поселка, у дальней изгороди — заборы здесь заменяли аккуратно подстриженные заросли какого-то шипастого растения — белели в темноте три фигуры. Две из них ковыряли лопатами землю, третья, сгорбившись, сидела в сторонке. Копающие фигуры были обряжены в такие же штаны, рубахи и куртки, как у жителей поселка. Но вот одна из фигур разогнулась и, должно быть, что-то сказала напарнику. Тот тоже разогнулся и знакомым жестом откинул со лба волосы.

Отец!

Теперь Серый едва не завопил сам. С трудом заставил себя не выскочить из кустов и не рвануть навстречу человеку, которого так долго искал, и уже не верил, что увидит живым. Обнять его, стиснуть руку — так, чтобы кости затрещали. В детстве Серый любил хвататься за руку отца, а тот смеялся, уверяя, что скоро «малек» станет сильнее, чем он.

Сейчас, наверное, так и есть. Давно не было повода проверить. И могло вовсе не случиться... Серый с ужасом понял, что сейчас, кажется, заревет, и торопливо нырнул обратно в кусты.

Глядя на Мрака, с трудом, сквозь перехватившее дыхание, выдавил:

— Они. Живы.

Раскиснуть окончательно и сесть на землю Серый себе не позволил, только дышал тяжело.

Мрак молча хлопнул его по плечу. Сказал:

— Ну, вот.

«А ты, идиот, боялся верить, — перевел про себя Серый. — Я-то никогда не сомневался».

Больше Мрак ничего не сказал. Терпеливо ждал, пока Серый справится с собой.

— Идем, — выдохнул тот.