Решатель

Глава 14 Плоды победы

Сквозь прозрачные стекла аэропорта, через которых было видно взлетную полосу, на нас смотрела ночь и огни набирающегося высоту аэролайнера, уносящего Эну и Такао в Чили. Мы с Маной стояли, провожая борт, а неподалеку от нас тихо и шепотом парочка престарелых японцев обсуждали, как изменились времена с их молодости, когда молодежь себе могла позволить максимум съездить в соседний город. Огава, курящий в застекленной курилке, делал вид, что он совсем посторонний и никого тут не знает.

– Ты могла бы улететь с ними, – говорю я жене.

– Если они попадут в опасность, то вряд ли им причинят серьезный вред, – очень тихо отвечает мне девушка, стоящая со мной под руку, – Но, если я попробую их защитить, мы перестанем быть семьей.

Справедливо. Мана не умеет сдерживаться и притворяться нормальной тогда, когда ей надо действовать.

– Тогда попробуем сделать кое-что полезное здесь, – коротко киваю я, – Поехали.

Все началось несколько часов назад. На окраине нашего района был пресечен групповой конфликт с использованием оружия, в ходе которого все участники перестрелки были арестованы. Они принадлежали к двум разным конкурирующим бандам, нанятым иностранцами, а сцепились по прямому приказу заказчиков, обнаружив, что преследуют одну и ту же цель. Меня. Точнее, мою семью. Вместо того, чтобы «поделить» цели, они схватились за ножи и пистолеты.

Нелепое стечение обстоятельств или…? Спящий Лис слишком вовремя мне позвонил. Логично, я понимал, что не все русские еще убрались со следа покойной Лены, как и американцы оставили хоть кого-то для слежки за мной. В сети меня постоянно пытаются отследить, но пока безуспешно, видимо, это и стало причиной «живого» участия с их стороны. Третья сторона – местные власти, те из них, кому моя свобода уже хуже прогорклых моти. Получив такой повод, они не упустят возможности им воспользоваться.

Значит, мне нужно исчезнуть. А вот Мане…

Путь до Огасавары, особой деревни, в которой как-то лечился отец Маны, занял у нас всего час с небольшим. Знакомая старушка с удовольствием согласилась приютить девушку у себя, с неменьшим удовольствием же взяла деньги, а потом еще и забыла о том, что меня видела.

– Тебя тут найдут, понимаешь? – спросил я супругу, – Это место под наблюдением Комитета.

– Но ведь это и нужно? – улыбнулась она.

– Да, – я позволил себе скупую ответную улыбку, – На тебя тогда в обязательном порядке выйдет Икивашири, с личным разговором. Просто упомяни при нем, в любом контексте, слова «зеленый автобус». Он будет знать, что ты неприкасаема. Всё, я пошёл.

– Будь… осторожен.

– Постараюсь.

Гордиевы узлы принято рубить, но в обществе, в котором человек лишен права носить меч, всех и каждого вынуждают их развязывать. Этим занятием люди поглощены до того момента, пока не становятся совершенно бесполезны как для общества, так и для семьи.

Меня подобное не устраивает.

Первая остановка – собственный дом. Проникнуть внутрь мимо трех человек в полицейской форме, уже находящихся внутри, дополнительно заблокировать все компьютеры в подвале, забрать заранее подготовленную сумку с вещами. Для практика «пустоты» не представляет сложности, также, как и оставить записку в почтовом ящике Сенко-гуми. Затем удалиться.

Вторая остановка. Дом, арендуемый семьей де Суиньга. Хозяин, его сестры и гость как раз собирались позавтракать.

– Для вас это будет лишним, – обращаюсь я к девушкам, – Обстоятельства сложились так, что инициироваться вы будете прямо сейчас.

Испанки бледнеют, а Джакобо обеспокоенно спрашивает:

– Это опасно?

– Нет, – качаю я головой, – Для человека с приличной силой воли. Впрочем, ты сможешь помочь своим родственницам.

– И что может быть важнее, чем обучение представителей Старых родов, м? – с кислой миной спрашивает меня Ганс.

– Вы новости совсем не смотрите? – оборачиваюсь я к нему, – Ну, то есть ты?

– Местечковые дрязги меня не волнуют! – задирает нос подросток.

– А, ну хорошо, – киваю я, – Я глава крупной цифровой компании с годовым оборотом большим, чем у любого Старого рода. Это так, одно «из», так что дел, важнее Старых родов, у меня несколько. А теперь, будь добр, не мешай. Суньига сегодня придётся тяжко.

Мы впятером идем в комнату, где обычно упражняется с медным прутом Джакобо. Я сажаю парня по центру, а его нервничающих сестер по бокам от брата. Аффаузи продолжает задавать вопросы, я прошу его выйти из комнаты, но высокомерный мальчишка, вспомнивший, видимо, прошлое, не унимается. Его чувство собственной важности в очередной раз задето?

Хм, нет, тут что-то другое.

– Не мешай или я тебя выставлю, – говорю я подростку, ставя возле своего места сумку, – У меня очень мало времени.

– Тогда поторопись! – вздёргивает тот голову, – Мне нужно с тобой поговорить!

Предстоит сложное дело – мне нужно запустить Ки Джакобо в тела его сестер через их физический контакт. Направить слабый, но устойчивый поток, что простимулирует девушек, научить парня держать его именно таким, не больше, ни меньше. Затем я начну воздействовать на них троих «жаждой смерти». Тональность Ки изменится, сознание молодого человека, воспринявшего угрозу и собирающегося противостоять ей, изменит частоту энергии, «уча» тела его сестер противостоять угрозе. В конечном итоге их текущий резерв подойдет к концу и организм волей неволей запустит источник.

– Скорее всего, после инициации, ваши источники будут и останутся на уровне брата, – предупреждаю я, – но этот способ менее травматичен, чем тот, что я планировал в начале.

– Я согласна! – тут же вспыхивает одна из сестер.

– Я тоже! – не уступает ей вторая.

Джакобо морщится, но не протестует. Я упоминаю, что в таком случае обучаемость испанок моей науке будет выше. Это им по душе.

– Теперь мне нужно пять минут, приготовиться, – сажусь я напротив учеников, – Джакобо, начинай разогревать источник, но не сильно, девушки… медитируйте. Неглубоко, вам поможет.

– Хорошо, – кивает держащий сестер за руки испанец, закрывая глаза.

Следую его примеру… разве что готовиться мне не нужно. Зато нужно Гансу Аффаузи, хоть я и не знаю, к чему именно. Не реагируя на его перемещении по комнате, я открываю глаза сразу после того, как источник смуглого подростка вспыхивает активностью.

Вставший за спинами занятых собой молодых испанцев, Ганс, с азартно загоревшимися глазами, совершает быстрый взмах обеими руками, как будто очерчивая перед собой два овала. Остающийся за пронзившими воздух конечностями голубоватый шлейф летящей косой входит в спину Джакобо и шеи его сестер, напрочь снося головы девушкам и разрубая парню грудную клетку. Мгновенная смерть.

Доля секунды, и я уже стою с мечом, выхваченным из сумки, и на полтора метра дальше, чем сидел. Жадно рассматривающий дело своих рук подросток лишь пренебрежительно косится на меня, издав глухой возглас. Те, кто подошли к двери, слышат этот сигнал, заходят внутрь.

Мужчины с шокерами на длинных ручках. Шестеро. Каждый из них азиат, но не японец, все с напряжением косятся на меня, стоящего с мечом и на пол, пропитывающийся кровью из трех разрубленных тел.

– Не дёргайся, Кирью! – улыбается Ганс, – Эти люди только страховка! Я не желаю тебе зла.

– Ты убил моих учеников…

– Слово Аффаузи, ты бы не успел их выучить! – пренебрежительно машет рукой высокородный сопляк, – Скоро здесь, в этой стране, станет очень трудно жить! Не до учебы будет. Я забираю тебя отсюда. Вместе с твоей семьей, от всех твоих проблем, понял?! Доставай телефон, вели всем своим прибыть сюда! Много времени это не займет.

Молчу, смотрю на него. Ганс пытается делать вид, что ничего особого не случилось, но его взгляд то и дело прыгает вниз, на тех, кого он убил, зайдя со спины. Кажется, это доставило ему удовольствие.

Что же, пора доставить обратное чувство, благо, что в доме нет подслушивающих устройств. У него, у Аффаузи, нет. Моё звали Джакобо де Суиньга.

– Что, Хигер Оттис развеялся пеплом, все Старые рода дружно насрали в штаны, потеряв одиннадцатого главу, а маленький глупый Ганс, с которым даже слуги не все считаются, решил, что настал его звездный час?

Одна длинная фраза, сказанная спокойным тоном, и вот уже заносчивого подростка не узнать.

– Что… ты… сказал…? – тянет убийца, бледнея как смерть.

Я на него уже не смотрю. Шестеро человек с шокерами, еще двое в коридоре с пистолетами. Довольно много, учитывая, что катана отнюдь не длинное оружие, а я с далеко не полностью разогретым источником, но коротенькая история, которую я на днях рассказал Горо Кирью, отнюдь не выдумка.

Модулируемая «жажда смерти», дополнительно усиленная яростью на то, что убили моих людей, вырывается из меня полусферой, накрывая как простых людей, так и Ганса.

Глаза азиатов с шокерами на короткое время стекленеют, а я уже действую, совершая мечом экономные точные взмахи. Это не бой, мои действия совершенно ничем не отличаются от предательского удара Аффаузи по беззащитным испанцам, и, даже, наверное, хуже. Простым смертным сложно хоть как-то сориентироваться, когда на них со всех сторон начинает кричать бездна голосов.

Именно так описала Мана результат моего эксперимента с этим воздействием. Моментальный туннельный синдром зрения, полная дезориентация, жуткое давление со всех сторон, даже изнутри. Совершенно непривычное ощущение, моментально выводящее человека из строя. Он теряется, забывает кто он и где он, путает верх и низ. Можно научиться этому противостоять, но для этого нужно быть Маной Кирью, нужно быть готовой и нужно ощутить на себе подобное хотя бы два раза.

Этим никто кроме неё похвастаться не мог.

Убить всех восьмерых было не сложнее, чем сделать восемь взмахов мечом. Оттерев лезвие о пиджак последнего, я вернулся в комнату с погибшими испанцами и вполне живым, хоть и сильно шокированным Аффаузи. Тот, дрожа губами, сидел на полу, но при виде меня вскочил, попытавшись принять боевую стойку. Не обращая на него внимания, я нагнулся к своей сумке, чтобы вновь засунуть меч в ножны. Критически оценив своё имущество, я убедился, что кровь на вещь не попало. Что же касается второй части…

– П-почему?! – жалко пискнул Ганс, стоя и тужась на одном месте, – Ч-ч-что ты сделал со мной?!

– Ничего, – качнул я головой.

– Я не могу… не могу… НЕ МОГУ ИСПОЛЬЗОВАТЬ КИ!! – заорал мальчишка, бешено оскалясь и трясясь, – Как так?! КАК?!!!

– А, это. Я открою тебе этот секрет, Батарейка, – согласился я, подходя к парню, – Видишь ли, в чем дело… всё Ки принадлежит мне. А теперь стой спокойно, мне нужно тебя приготовить к той жизни, что тебя ждёт.

Спасибо тебе, неведомый тибетский мастиф, знающий японский язык. Благодаря возне с тобой я знаю, что мозги «надевшим черное» необязательны. Они могут вырабатывать Ки даже без сознания. Кстати, нужно будет узнать, как долго они смогут это делать без нужды выходить на бой. Гм… срочно узнать. Рисковать таким ресурсом как этот юный генератор Ки – будет очень большой глупостью.

Не так я рассчитывал закончить этот визит, но глупо будет лицемерить, утверждая, что не был готов к подобному обороту дел. Был. После того, как узнал, насколько тщательно этот взбалмошный Аффаузи расспрашивает Джакобо и какими словами характеризует общую полезность его и сестер. Помимо всего прочего.

Ганс Аффаузи находит своё новое пристанище за домом моих родителей. С такими как он иметь дело одно удовольствие, даже паразитных потерь такого большого источника хватит, чтобы тело хранилось в комфорте, может быть, даже просто засыпанное землей, но я всё-таки организовываю хранение получше. Футон, вентиляционные отверстия, даже немного магии, чтобы тот, кому вздумается шататься там, где не ходят даже Кирью, не упал, случайно, на моего друга по прозвищу Батарейка.

У нас с ним впереди будет долгое и счастливое будущее, если я сейчас, конечно, не оплошаю.

До невеликих мозгов этого дурного ребенка почти дошло то, что я сказал, но было чересчур быстро выметено личными проблемами после того, как Ганса накрыло моей «жаждой крови». Тут, признаться, поспешил, но что поделать, если после выверта этого мелкого говнюка, я тут же перестал воспринимать его как личность, начав видеть Батарейку? Сам по себе он мог действовать, но, скорее всего, получил отмашку из дому, разрешение тащить Кирью в логово. Свидетелей под нож, неразогретый учитель получает удары шоком, пока не согласится сотрудничать, семью в заложники, сестру в любовницы. Это я прекрасно увидел и без озвучивания самим Гансом. Несложный парень, что и говорить.

Но он оговорился, даже не спросив у меня о возможных сроках. Сказал, что я не успею закончить обучение. Какая вера словам придурка, чуть ли не облизывающегося на собственноручно изготовленные трупы? Как ни странно, большая. Нужно срочно связаться с Хаттори.

Отгородившись «пустотой», я проник в автобус, едущий в город из пригорода, а в нем, пережидая почти час пути, принялся размышлять.

Первое и наиболее актуальное. Старые рода. От Джакобо я слышал, что часть из них, а может даже и все, в курсе проекта по превращению Японии в зоопарк, набитый бойцами. У этих фамилий даже были планы по организации турниров и даже благотворительных акций, чтобы собрать урожай талантов с гибнущего острова. Кроме того, такая позиция позволяла им существенно поднять качество огромного «сырьевого» контингента, который был должен возникнуть здесь. Раздача легких техник, поддержка продуктами, организация спортзалов. Старые рода должны были стать буквально новыми князьями острова, сложись всё так, как они планировали изначально. Истинных зачинателей эксперимента подобное устраивало более чем.

Однако, главы начали таинственно умирать, превращаясь в пепел, что моментально превратило Старые рода в то, что они есть на самом деле – мини-секты семейного типа с главой-тираном, сходящим с ума от тревоги и недоверия. Каждая из обезглавленных семей, удерживаемая ранее в стальном кулаке патриарха, моментально шла вразнос, как только босс прятался, опасаясь за свою жизнь. Сильнейшие живут долго, а в зрелости, также как и мой прадед, сражаться вынуждены редко. Проще говоря, порядок смены поколений в Старых родах почти всегда был крайне предсказуем, а в случае внезапной гибели главы, члены его семьи тут же сплачивались в монолит, стараясь защитить имущество рода. Вполне органично, и в единичном случае – более чем оправдано.

Но когда умирают сразу несколько, да еще и неведомым способом, не в бою… Они попросту не знали, что с этим делать.

Джакобо де Суиньга и его сестры не должны были попасть в Японию. У них не осталось ничего, кроме небольшой суммы денег и желания жить. Парня должны были убить, а его сестер разобрать служанками, однако… именно воцарившийся хаос и помог испанцу, нагло навравшему своим «благодетелям», занять позицию моего ученика. И вытащить сестер. Сюда они прибыли без ничего, с пустыми головами и неподъемным (для них) обещанием. Но это было лучше любой альтернативы.

Тем не менее, каким бы слабым и незначительным не был Джакобо, он всё равно был главой. Контакты, сайты, общение, он был в курсе многих дел. Положение обязы…вало.

Теперь был в курсе и я.

Правда, Старые рода сейчас беспомощны в Японии. Не знаю, откуда взял Ганс тех азиатов, но всем остальным пока сюда дороги нет, власти настояли. Учитывая царящий среди них хаос, тот, что я планирую увеличить, пока всё это гнусное сообщество не перейдет в терминальную стадию, о них можно забыть.

Второе. Семья. Через четырнадцать часов Эна и Такао будут в Чили. Их подбирают родители, после чего вся семья дружно и медленно, перекладным транспортом, едет в Аргентину. Их цель – Буэнос-Айрес, туризм с прицелом на недвижимость и гражданство. Отец гарантировал, что на этом маршруте можно легко потратить две-три недели и при этом их никто не найдет. Если даже младших задержат в аэропорту и тут же отправят назад, у меня будет масса времени, чтобы среагировать. Отдельно – Горо Кирью, но я сомневаюсь, что кому-то хватит ума и фантазии штурмовать додзё заслуженного пенсионера, который даже без своих учеников способен положить взвод спецназа. Конго? Никто не знает о нашем родстве и отношениях.

Третье. Мелочи. Местные власти хотят меня изолировать как непонятный элемент. Американцы вообще непонятно, почему еще в стране, так как глава «Нексу» я насквозь фиктивный, плюс компания как имущество принадлежит Мотосуба. Русские. Тут всё проще, видимо, кто-то из осторожных остался, но крайне невовремя для себя высунулся, к вящей радости Хаттори. Их можно вычеркивать. Любой, у кого в голове больше трех извилин, способен понять, что мне, как вполне легальному бизнесмену и довольно известной личности, грязные деньги из заначек Сахаровых попросту вредны.

Итак, что остается? Только основное – намек Батарейки на то, что времени у нас нет совсем.

– «Я не могу… не могу… НЕ МОГУ ИСПОЛЬЗОВАТЬ КИ!!!», – заорал мерзковатый на вид смуглый мальчишка, стоя у окна в комнате, полной трупов, бывших пару минут назад полными сил и надежд людьми. Он смотрел на приближающегося к нему японца с мечом в шоке, с негодованием и полнейшим непониманием ситуации.

– «А, это…», – отвечает ему сильно раздраженный Кирью, – «Я открою тебе этот секрет, Батарейка», – как-то непонятно оскорбляет он парня, – «Видишь ли, в чем дело… всё Ки принадлежит мне. А теперь стой спокойно, мне нужно тебя приготовить к той жизни, что тебя ждёт».

Палец нажимает кнопку, экран миниатюрного ноутбука гаснет. Человек, просмотревший эту сцену уже три раза, откидывается на спину стула, глубоко задумываясь. Его мысли, такие же четкие и стройные, как двадцать лет назад, объединяются в целые массивы, строя теории, предположения, планы и стратегии.

– Я знал, что у тебя есть козырная карта… – беззвучно шепчет человек, – … но даже не предполагал, что такая…

Хотя, человек ли? Ивао великолепно изучил свой организм за все годы ежедневной борьбы со своим недугом. Даже сверхтехнологичный экзоскелет, усеянный медицинским оборудованием, свежие клонированные органы, импланты, регулирующие метаболизм, все это не могло дать ему хотя бы пристойного самочувствие. Он учился отрешаться от болей, от скачущего давления, от сердцебиения, неожиданно заходящегося в бешеном и мощном ритме, но ничто и на волос не могло сравниться с тем, как он себя почувствовал, очнувшись после воздействия волшебника. Теперь всё, что раньше болело, ныло, воспалялось и кровоточило… теперь попросту работало. Тихо, мерно и надежно, как у молодого здорового человека.

Хаттори с нескрываемым удовольствием потянулся, хрустнул шеей, а затем вновь замер, рассчитывая, прикидывая, прогнозируя. Теперь он куда лучше понимал Соцуюки, даже сочувствовал ему. Надменный гигант, вечно бесстрастный и самоуверенный, не признающий, а даже не различающий авторитетов со своих вершин, был… сокровищницей. Не каким-то там супероперативником, которого в нем видел Шин, нет… Кирью, небрежно и походя, мог открыть практикам такие секреты Ки, о которых они и не задумывались, не мечтали. Он мог бы воспитать сотни учеников, каждый из которых поддерживал бы жизнь и здоровье необходимым цивилизации ученым и политикам, он, по сути, был настоящим мессией мира боевых искусств.

Он мог всем им, бесполезным кускам мяса, начиненным Ки, придать смысл и функцию. Но не собирался этого делать. Это бы было тратой его времени.

Ивао восхищался Акирой Кирью, верил ему, ненавидел его и собирался использовать также цинично и безжалостно, как этот древний колдун грабит его, Ивао Хаттори, мир. Маг в теле юного высокого японца казался детективу насмешкой над всеми стараниями «надевших черное», отдельным плевком в душу самого Спящего Лиса, но лишь сам по себе. Каждое действие Кирью вызывало лишь уважение. Не было числа проверкам и тестам, которые устроил Ивао себе, Соцуюки и Мике, но каждый из них диктовал лишь одно – волшебник ни на секунду не прикоснулся к разуму своих союзников. Не околдовывал их, не контролировал, не следил.

Наивность? Вера? Честь?…дружба? Не в этом случае.

Ресурс.

«Он на наше лечение потратил конечный ресурс, что-то, хранимое про запас», – размышлял детектив, – «А теперь обзавелся восполняемым источником. Но у него уже был такой. Дед, Горо Кирью. Почему Акира не соблазнился тем, что всю жизнь было под рукой? Ответ может быть только один – недостаточность, дед слишком слаб или слишком стар. Магия дико затратна с точки зрения пользователей Ки, следовательно, Кирью уязвим. Впрочем, я это и так знал. Наш план наносит огромный ущерб „надевшим черное“, что, по идее, должно быть не в интересах волшебника, но Акире плевать. Пока что. Вывод? Он не планировал использовать свои способности вообще…»

Совершенная дикость для человека, слабого, подверженного соблазнам и страхам, но вполне разумное поведение для кого-то большего. Сильного, высокомерного, надменного.

«Мы – всего лишь остановка на его дороге», – мысль горчит, отдавая завистью и безнадегой, – «Придорожное кафе, магазин на заправке. Что же, пусть. Раз так, то нет никакого смысла пытаться подчинить себе это существо, заставить служить на благо человечеству и миру. Мы не справимся с его упрямством и гордыней, не сломаем их. Его не остановить. Но я его все равно использую, все равно буду им использован. Это, хотя бы, равнозначный обмен».

Дверь за спиной детектива открывается.

– Ивао? Он едет? – короткий сухой вопрос.

– Да, Шин. Он скоро будет здесь, – короткий деловитый ответ человека, погруженного в свои мысли.

– Хорошо. Мои люди готовы.