Решатель

Глава 2 В тенях

Если вы гениальный детектив, то скрываться от правосудия вам довольно просто. Нужен лишь интернет, хороший ноутбук, снабжение и, в принципе, всё. Верная помощница, скрывающаяся вместе с вами, уже относится к роскоши. Тем более, что вас не ищут, потому что все и каждый прекрасно знают, что без своего костюма и сожженных электромагнитным импульсом имплантов вы бы никак не прожили целый месяц. Вас должны были похитить ниндзя, неизвестно как пробравшиеся на секретный объект, а затем еще и вылечить волшебник, которых, как мы все знаем, не существуют. Так что да, детектива никто не ищет.

Но вот генерала…

Я поморщился своим мыслям, подавая руку Мане, которая попросту оперлась на мою ладонь своими, а затем, спрыгнув, повисла на напряженных руках, позволяя мне её плавно поставить на пол. Сегодняшний проход к тайному логову, в котором скрываются ну очень разыскиваемые люди, удобством не отличался.

Прятать Соцуюки было всё равно, что держать взаперти бешеного тигра. Солдат, ветеран, исполнитель и, в первую очередь, лидер, Шин Соцуюки чувствовал себя совершенно беззащитным и беспомощным, скрываясь где-то в тенях, в подвале, причем неизвестно от кого. Потерявший своих людей, преданный ближайшим помощником, чудом выживший, он уже месяц варился в собственном соку, изнывая от собственной бесполезности. А заодно доводя окружающих до белого каления.

– Еще позже не могли прийти?! – отрывисто пролаял коренастый и слегка седоватый генерал-в-отставке, когда мы всё-таки прибыли в убежище, – Почти ночь уже!!

– Задержались, – ровно откликнулся я, занося сумки, – Мана дом покупала.

Единственное, что моментально «тушит» Шина Соцуюки – упоминание Маны. Почему-то её присутствие умиротворяет этого человека лучше, чем те таблетки транквилизатора, которые ему крошит в вечернюю закуску Ивао.

– А, вот и вы, – приветливо кивает сидящий в импровизированной кухне этот самый человек-отравитель, складывая свежую газету, – Хорошо, что всё-таки пришли.

Кто-то, имеющий цепкую память и богатое воображение, мог бы узнать в этом совершенно стандартном на вид японце истощенное и вечно недосыпающее существо, прятавшее под плащом целый экзоскелет, дополненный ультрасовременной медицинской системой. Но таких поблизости нет. Людей поблизости вообще нет, если не считать нас с Маной и Мику, подругу, помощницу и неизвестно кого еще у Спящего Лиса. Последняя не может налюбоваться на цветущий вид этого человека.

Это, впрочем, временное явление. Точнее, постоянное, при моем участии, вплоть до физической гибели Ивао Хаттори, которая наступит довольно скоро, в течение года. Большего не смогу дать ему даже я.

– Руки, – требую я, усаживаясь напротив детектива и захватывая его запястья своими ладонями. Ки, накапливающееся во мне уже три часа, начинает перетекать в тело Хаттори. Он, по сути, уже не homo sapiens, а лишь подобный ему гомункул, оперирующий на чужом Ки. Если концентрация упадет ниже определенного уровня, то вся встроенная мной система, безостановочно компенсирующая огрехи разрушенного организма «сломанного», рухнет в считанные минуты, превратив гения в зловонную массу быстро разлагающегося мяса.

– У вас есть новости? – интересуется захваченный в «плен» Ивао.

– Есть, – мрачно отвечаю ему я, – Старые рода отзывают свою молодежь из Японии, но желают, чтобы я обучил трех… других молодых людей делать то же, что я делал для них. Ощущать Ки в металле.

– И что? – Соцуюки снова в «седле», потому что Маны и Мики здесь нет, они общаются. Кроме как с моей женой, девушке детектива говорить не с кем.

– Этими учениками… или ученицами мне придётся заниматься намного плотнее. Это сократит моё доступное свободное время. Повысит риски.

– Ты же колдун, – губы бывшего генерала кривятся, – Не можешь их загипнотизировать?

– А я ведь предлагал его усыпить до тех пор, пока не потребуется, – с укором смотрю на Ивао. Тот делает вид, что смущен. Приходится популярно объяснить генералу, что даже то воздействие, что наблюдает он, выходит для меня за рамки желаемого, а повышать риски, подвергая свою семью еще большей опасности, я не собираюсь. Без очень веских причин.

– Иначе бы вы, Соцуюки-сан, уже полгода как бы просыпались и ложились спать со страстной мыслью о том, как сделать мою жизнь полегче.

Всерьез воспринимать эти выплески эмоций я уже не могу. Профессиональная деформация у нашего комиссара-генерала попросту заставляет его работать на холостом ходу. Бездетный, не имеющий жены, он никогда не жил обычной жизнью, дома он лишь спал и ел. Работа была для него всем, а работать вне коллектива Соцуюки Шин попросту не может. Он командир.

Месяц назад я спас их обоих, вытянув чуть ли не с того света. С проваленного задания, на котором их смахнули с игровой доски одним движением, я вернулся с трофеем, отсеченной головой Сарабашири Маэды, которая, к своему великому огорчению, оказалась в Осаке не в тот момент и не в том месте, а затем там же оказался я, решивший… слегка выйти за собственные ограничения из-за такой оказии, поэтому голову я привез не простую, а вполне готовую (и очень искренне желающую) говорить.

Мы полагали, что Сарабашири Маэда, крайне компетентный ученый, курирующий очень амбициозную правительственную программу клонирования, – ключевой персонаж в текущем бардаке. Оказалось, что нет. Мягко говоря. Япония была лишь одним из участников огромной мультинациональной программы, организованной странами, желающими усовершенствовать свой генофонд и получить альтернативу институту семьи… как и улучшить демографию. Последнее было самым важным, но нас это тогда (да и сейчас) не интересовало.

Сарабашири была исполнителем, чрезвычайно влиятельным и информированным, но сугубо в своей области специализации. Кто и каким образом «обнулил» всю программу Соцуюки она не имела ни малейшего понятия. Просто один относительно важный проект стал угрожать критически важному, находящемуся в стадии активной развертки, поэтому этот относительный прикрыли. Мелочи.

Соцуюки тогда чуть не лопнул от злости. Да и потом тоже.

Весь мир стоял перед кризисом, который легко было отследить, но невероятно сложно принять. Мужчина и женщина, два человека, вступая в брак, должны породить минимум трех детей, чтобы население стабильно увеличивалось. Воспитание и обеспечение трех детей согласно потребностям современного общества – крайне серьезный и долгий труд с точки зрения современного человека. Это – не получить помощника, прокормив ребенка лет до шести, как было у крестьян еще двести лет назад, а вкладываться в нового человека, пока он не получит высшее образование. Причем, такую ношу требуется возложить не на определенную группу людей, а на каждую семейную пару страны.

Что попросту нереально. Следовательно, население всех цивилизованных стран стабильно и быстро уменьшается, а варварских, отстающих, наоборот растет благодаря постоянной гуманитарной помощи цивилизованных. Человечество само себя загоняло в ловушку, процесс невозможно было остановить.

Также, как и запущенный «встречным палом» процесс клонирования и обучения населения «с нуля до специалиста». Это, попросту, являлось новой директивой, новым Эльдорадо, у всех наиболее продвинутых стран мира… за исключением России и Китая. Эти страны, наравне с Индией, как призналась Сарабашири, из этого «клуба» исключили, опасаясь, что они с их территориями, ресурсами и индустриальными мощностями они могут попросту «переклонировать» все оставшиеся, заявив о себе чересчур сильно.

Точно также мы упустили возможность разрушить китайскую сеть распространителей наркотиков, поэтому должны были ожидать, что приблизительно через три месяца плюс-минус пару недель Японию захлестнет волна синтетического Снадобья.

– А вы тут дома покупаете, – кисло проговорил бывший генерал.

– Правильно делают, – спокойно кивнул «заправившийся» детектив, вставая с место, – Отличное алиби. Только Акира, хороших новостей я тебе не сообщу тоже. Наша Большая Тройка прекрасно знает о планах конкурентов, просто ничего не собирается предпринимать. Пока.

– А когда соберутся? – уточнил я, видя во взгляде Спящего Лиса намек на продолжение.

– Ты правильно уловил, – кивнул он, – После эксперимента с Японией. Он интересен всем без исключения. Помощи нам ждать неоткуда.

– Но есть и другие новости, – бывший комиссар криво ухмыльнулся, – Ивао нашёл Баранова.

– И какой нам от него прок? – поднял я бровь, глядя на Хаттори.

– Только не говори мне, что не подсадил ничего в его онлайн-хранилища, – улыбнулся мне детектив, – Просто проверь, чем он занимается. Кризис не кризис, а голод на квалифицированные кадры у нас стоит острый. Возможно, за эту ниточку стоит потянуть. Кстати, знаешь, что еще странно?

– М?

– Ты сказал, что Старые рода совместно отзывают свою молодежь, – указал Лис, – А мне точно известно, что в последнее время у них очень напряженные отношения. Совершены удачные покушения на несколько глав родов, «надевшие черное» в агрессивной панике. Тем не менее, какой-то весьма высокий уровень кооперации у них оказался сохранен. Это странно.

– И что?

– Попробуй прислушаться к тому, о чем будут общаться твои ученики, когда будут думать, что их никто не слышит, – посмотрел на меня Ивао, – Для этого тебе магия не нужна.

Ценный совет.

– Это все дерьмо никак не решает ситуации, по которой Япония через год становится огромным Колизеем! – рявкнул вновь выведенный из себя Соцуюки, – Гении, колдуны, вы что, не понимаете, что мы…

– План есть, – нехотя выдавил из себя Ивао, – Точнее, наброски. И они тебе, Шин, не понравятся…

Они ему не понравились. Пришлось усыпить. В общем-то, мы сразу об этом с Хаттори и договаривались, мечущийся из стороны в сторону генерал откровенно мешал детективу, а сегодня его чаша оказалась переполнена. Ну что же, теперь у нас есть свой король Артур, который восстанет из вечного сна тогда, когда в нем будет необходимость. Раз Соцуюки у нас герой, то пусть соответствует.

– И почему я не попросил тебя месяц назад? – горестно вздохнет детектив, глядя на сопящее тело, уложенное мной на койку.

– Был уверен, что твоего интеллекта хватит для того, чтобы придумать, чем занять солдата с депрессией? – хмыкнул я, – Теперь кормите его раз… в неделю, думаю. В остальное время будет тишина.

– Я думал о нем как о последней линии обороны… – признается детектив, когда мы уже будем уходить.

– У вас она в виде Пангао. Он справится лучше, чем дивизия таких как наш генерал без армии.

Демонова панда помогает Хаттори, потому что имеет с ним какие-то свои взаимоотношения, но плачу за её помощь, почему-то, я. В основном бамбуком, так как жрёт это животное в невероятных количествах. К счастью, кормить его куда проще, чем пробираться в ту дыру, куда спрятались наши беглецы.

Дом встретил нас тишиной, покоем и мягким укором пьющего на кухне чай отца. Он шепотом признался, что вовсе не ждал нас в три часа ночи, а просто пытается отойти приступа невероятно высокой активности своей дорогой жены, которую чересчур захватила идея сделать интерьер родному сыну (и уже не менее родной дочери в виде Маны). Причем, чем дополнительно и с особой тревогой поделился Харуо с нами – Эна, которая во всем этом участвовала, не проявила никаких признаков душевной опустошенности, чем ввергла любимого отца в дополнительное уныние.

– Боюсь, что мне нужно познакомиться с этим её Хидэо, – со вздохом признался глава семьи, – Папе уже хочется быть уверенным, что его маленькую прелесть кто-нибудь возьмет замуж… Кстати, идите уже спать, вам же в школу…?

– С завтра начинаются каникулы, ото-сан, – устало отреагировал я, – Неделя.

– Ох… – побледнел отец.

– Думаю, тебя горе не коснется, – отреагировал я, – Вы с Хоппо договорились?

– Да! – ожил Харуо, – Внесли залог, назначили время сделки. Я вынес нужные деньги из депозита на специальный счет, прислал ему копию выписки из банка, и он сказал, что можете считать дом своим. Завтра дорогая и… приступит. Её не будет дома! Банзай!

– Громче, ото-сан. Кажется, она тебя не услышала.

– Ох!

В отличие от Такао. Брат, выходивший по ночным делам из комнаты, лишь смерил нас с Маной угрюмым взглядом, а затем, не проронив ни звука, ушел к себе. Мы с женой лишь взглядами обменялись. Мальчик вырос в мужчину, но мир ему внезапно показал, что не так хорош и удобен, как ему бы хотелось… или виделось.

Взросление – это не чувство самостоятельности, а, скорее, коктейль из чувства одиночества и возникшей необходимости иметь контроль над ситуацией.

Случилось так, как я и предрекал. Всю неделю Ацуко Кирью провела с нами, командуя, требуя, заказывая и беспощадно тратя деньги. Её распоряжения звучали так громко, что пара людей нашего соседа напротив, отиравшаяся у входа в надежде поздороваться и перекинуться словом-другим, попросту сбежали от греха подальше. Мана исполняла возле моей матери роль секретарши, но при этом бдительно следила, чтобы дорогую вторую мать не заносило, а это происходило постоянно. Я же, отговорившись делами, засел в доме родителей, пытаясь поймать себе ушлого русского хакера, сменившего уже третьего работодателя.

Не сказать, что дело шло тяжко, всё-таки квалификация Андрея была ниже моей и, как он как-то признался, в последние годы не было стимулов её развивать… но мне приходилось быть очень осторожным и последовательным, охотясь за такой добычей. В итоге, сложилось так, что вечером отец млел, поглаживая свою выдохнувшуюся жену, Эна устало возилась у себя в комнате, а два мрачных подростка, то есть я и Такао, занимались своими делами, никому не мешая и ни с кем не пересекаясь.

В конце недели мы с Маной переехали. Представляла нам наш новый интерьер сама его создательница, Ацуко Кирью-сама.

– Будь это обычный дом, я бы расстроилась, – говорила родительница, – потому что вы оба, что Кира, что Мана, зануды страшные! Но тут, с этими колоннами, вышло очень интересно… вот смотрите!

Как оказалось, я в своем предварительном анализе ошибся, матери было виднее. Как оказалось, кроме массивных, крепящихся перекрытий, существовала конструкционная возможность поставить куда более легкие, почти декоративные, полностью соответствующие канонам старинных японских бумажных стен. Это повышало модульность до каких-то неприличных значений.

– В общем, мы с Маной решили так, – бодро объясняла Ацуко, – Передняя половина дома у тебя, Кира-чан, будет приспособлена для официальных мероприятий. То есть, убираешь вот эти перегородки, затем раздвигаешь… видишь, мы тут вложили внутрь секцию?… вот. Раздвигаешь её, получаешь то, что нужно. Большой зал, например. С другой стороны также, но там придётся убирать спортзал. Не думаю, что тебе когда-нибудь понадобятся два больших зала…

– Но зала для спаррингов у нас теперь нет… – грустно призналась Мана, – И не будет…

– Внутри дома, – поправил её я, – За ним полно места для этих целей.

– А что мы будем делать с тем, что перед домом? – поинтересовалась девушка, явно имея свой интерес.

– Как и в случае с интерьером, всё, что захочешь.

Меня волновала только функциональность, а здесь, в этом особняке, она была на очень приемлемом уровне. Коридор в форме католического креста разделял дом на четыре части. Меньшая половина представляла из себя хозяйские и гостевые спальни, а также детскую, пока назначенную кладовкой, хозяйственные помещения вроде кухни с туалетом находились ближе к центру, а «лицо» дома было представлено просторной гостиной и залом для приема гостей. Интерьер представлял из себя полную японскую классику в виде стилизации под старый особняк, что и было изначальным условием Маны, не захотевшей, вопреки всем усилиям моей матери, нечто модерновое.

Меня всё это дело целиком устраивало, особенно после того, как я понял, что могу расположить серверную в бункере, обеспечив компьютерным блокам нормальное охлаждение. Как таковой кабинет мне был не нужен, хотя места было и так много, а монитор, стул и клавиатуру можно было расположить и спрятать где угодно.

В целом получилось просто, недорого и со вкусом. Относительно, конечно, потому что особняку за три миллиона долларов требовался соответствующий интерьер… но здесь на помощь пришла как моя мать, так и традиции этой страны, отдающие приверженность минимализму.

– Кира-чан… – тут мать сделала таинственный и осторожный вид, – Я, конечно, знаю, что у нас здесь в Аракаве особая атмосфера и что у моего прадеда есть определенные связи, но… Ты теперь будешь жить напротив группировки якудза! У тебя и у Маны-чан не будет проблем?! Мама волнуется!

– А вот Эна не волнуется… – пробормотала моя младшая сестра, почему-то долго разглядывавшая нашу новую спальню, – … совсем не волнуется.

– Эна! – Ацуко определенно была обеспокоена, причем всерьез.

Я решил с этим разобраться сразу.

– Мана, – обратился я к жене, – Сходи, пожалуйста, к нашим соседям и попроси у них…ммм… пистолет. Только заряженный. Ненадолго.

– Хай! – перед тем, как моя родительница сумела полностью прогрузить сказанное мной (под сдавленный хрип Эны), Мана, быстро обувшись, уже перебежала дорогу и стучалась в ворота Сенко-гуми.

Через две минуты в дрожащих руках Ацуко покоился старый, видавший виды, но вполне заслуженный и рабочий «Смит и Вессон» тридцать восьмого калибра. Огнестрельное оружие, за которое японца с татуировками (или без) запросто сажают на пожизненное. В случае «надевшего черного» – расстрел. Мать об этом, конечно же, знала.

– Я мог послать Эну, – проинформировал я женщину, – Эффект был бы такой же. У нас с этими соседями – полное взаимопонимание, ока-сан. Проблем они не доставят никогда.

Ацуко слабо икнула, и Мана повела её подышать свежим воздухом, а я, изъяв перед этим огнестрельное оружие у родительницы, понес его возвращать, с объяснениями. Их приняли с пониманием. Матерям свойственно волноваться за своих детей. А вот бояться их не свойственно, об этом матриарха Кирью пришлось предупреждать строго, так как ей заладилось шарахаться что от меня с Маной, что от собственной дочери, весело наскакивающей сбоку.

– Идемте, ока-сан, – обнял я хрупкую маленькую женщину за плечо, – Отпразднуем новоселье.

– А почему «идемте»? – вяло воспротивилась она.

– Потому что в этом доме чересчур пахнет всем новым. Это подпортит праздник.

Они почти никогда не ссорились. Эти отец и сын, они оба жили каждый своей жизнью, максимально далекой от другого. Их нельзя было назвать чуждыми друг другу людьми, отнюдь, но они оба давно уже были взрослыми, а поэтому смирились с таким ходом вещей. Точнее, смирился Котару, а Рио… что тут сказать? Он был особенным. Всегда.

Сейчас, этим воскресными вечером, двое мужчин, оказавшиеся в пентхаусе Коджима, нашли между собой камень раздора.

– Я никогда не оспаривал твои решения, старик, но это чересчур, – сунувший руки в карманы подросток стоял в кабинете отца, глядя на сидящего мужчину, – Ты даже не говорил с Акирой. У тебя ноль подозрений. Ты просто послал к нему людей, эти люди огребли проблем, а ты по этой причине решил выставить его из дому. Нарушил ваши договоренности. Даже потом с ним не объяснился. Это, по-твоему, нормально?

– Что тебе непонятно во фразе «у меня убили брата», а, сын? – мрачно проговорил Котару Коджима, даже не пробуя как-то давить на своего наглеющего отпрыска, – Ты сейчас мне предъявляешь претензии ровно по той же схеме, по которой я разорвал наше соглашение с Кирью, потому что считаешь нужным их предъявить. Люди, которых я послал, пострадали. «Коджима Интерпрайз Групп», если ты не знал, живет не в счастливом вакууме беспечного подростка, считающего себя взрослым, а является, как и всё в этом мире, узлом компромиссов, интересов, действий…

– В нем же был и Акира! – холодно и резко прервал отца Рио, – Но ты его слил. Не просто партнера, а друга семьи. Сейчас ты сидишь передо мной и говоришь умные слова, за которыми кроется только одно – слить его тебе было гораздо выгоднее, чем других. Просто признай это.

– Признаю, – хрустнул костяшками пальцев японец в домашнем халате, – Я даже больше тебе скажу, непочтительный сын, я признаю, что у меня руки коротки с ним разобраться. Что я опасаюсь твоего друга.

– Опасаешься? – Рио усмехнулся.

– Да, – спокойно кивнул Котару, – Таких как он уничтожают бомбами. Я не хочу, чтобы бомба взорвалась под одним из моих общежитий.

Глаза молодого японца, в чьих жилах плескалась значительная часть крови иностранцев, никак не выраженная в отце, внезапно расширились в догадке.

– А может, ты его и не подозревал, а, старик? – вырвалось у Рио, – Может ты просто хотел повод, чтобы…

– Хватит! – холодно отрезал глава ну очень сократившейся семьи, – Гадать можешь за дверью. Мне нужно работать. Уходи, Рио. Ложись спать. Тебе завтра в школу.

Оставшись один, Котару посидит в тишине, растирая уставшее лицо. На его губах промелькнет слабая ироничная улыбка – хотя бы один из его детей демонстрирует и ум, и принципы, и деловую хватку. А вот о второй, уже улетевшей из Токио, нужно будет забыть навсегда.

Как и о Акире Кирью. Теперь этот молодой человек – целиком на совести Рио, как и все риски, что он с собой несет.