Решатель

Глава 5 Праздные мысли

– Вы будете восстановлены в должности, более того, переведены в активные полноправные члены Специального Комитета со всеми полагающимися привилегиями. Всё, что вам нужно будет делать, это…

– Нет, Хоримия-сан. Я отказываюсь.

– Вы… в своем уме? – спустя небольшую паузу осведомился сидящий напротив меня человек, – Вам, «надевшему черное», предлагают официальную работу и прекрасную плату за неё!

– Мой пассивный доход уже превысил сумму в три миллиона йен в месяц, – отнесся я с безразличием к словам агента СК, – Комитет просто не сформулирует убедительное предложение, способное меня заинтересовать. Еще что-нибудь?

– Кирью-сан, – человек в деловом костюме попытался сделать свой взгляд как можно убедительнее, – К вашему отказу не проявят понимания.

– Мне плевать, можете передать это дословно, прямо в лицо Икивашири Дайсуке, – отрезал я, – Всем на улицах очевидно, что Специальный Комитет пытается усилить свой контроль над «надевшими черное», выходя за рамки негласного договора, работавшего прежде. Камеры в залах, попытки принуждения бойцов регистрировать заявки заранее, аффилированные судьи… Этого не будет. Вам некем заменить ни меня, ни Тануки Ойю, поэтому бойцы, перешедшие в крытые арены, так и останутся просто бойцами. Это Икивашири тоже можете передать. Всего хорошего.

Чинопочитание в Японии гипертрофировано. Ничто так не говорит о человеке, как его «положение в обществе». В целом, это присуще всем восточным странам, но здесь, в этой островной империи, своеобразной формой лицемерной гордыни служит даже подача собственной визитки. В целом, даже вот этот Хоримия-сан, протягивая свою визитку, уже может испытывать немалый прилив гордости и собственного величия, но при этом он вполне может заработать разрыв позвоночного столба от внезапного поклона, окажись внезапно в обществе Икивашири Дайсуке, нового фактического главы японского филиала Специального Комитета и главного инициатора активности этого предприятия, попытки взять «надевших черное» под контроль.

А я, в свою очередь, крепко держу в руках яйца, горло и жизнь Икивашири Дайсуке, благодаря компромату, доставшегося от покойной матери Маны, Шираиши Айки. Рискованное занятие, наверное, если бы у этого господина не было гарантий, что компромат не пойдет в дело, пока меня не трогают…

Вот такие вот хитросплетения социальных слоев общества, из-за которых господин Хоримия вскоре лишится права подавать свои визитки, хоть и ни в чем, особо, не виноват.

Следующим на повестке дня у меня было кормление панды.

Пангао был единственным существом в мире, которое меня, переродившегося волшебника, раздражало всерьез. Хитрый, ленивый, чрезвычайно многознающий зверь, не умеющий ни разговаривать, ни каким-либо иным образом общаться с людьми, умудрялся существовать настолько праздно и хорошо, ничего для этого не делая, что это казалось преступлением против логики. Одним из. Всё-таки, я понимал, что тут что-то не так. Панда, какой бы умной пандой она бы ни была, не могла бы единолично, в одну морду, найти и удержать, а затем и поделиться убежищем для Хаттори Ивао, но, тем не менее, так оно и было.

За это убежище расплачивался я, причем прямо сейчас, отсчитывая наличные за небольшой грузовичок, набитый свежайшими бамбуковыми стеблями. Затем, осуществив все полагающиеся расчеты, занял место рядом с водителем, демонстрируя ему адрес, куда нужно везти растения.

Пангао ценный союзник, в данный момент незаменимый, но как же хочется, на самом деле хочется впечатать пинок-«джигокукен» в эту огромную мохнатую задницу, по-хозяйски зарывшуюся в груду бамбука…

Однако, через несколько минут день оказался еще хуже, чем я предполагал заранее. Оказавшись в убежище, я обнаружил вместо Хаттори и его девушки пустое место, отсутствие ноутбука, а на лежащем в глубокой наведенной коме Союцуки Шине была прилеплена записка.

«Позаботься о нем»

– И куда ты ушел? – тихо спросил я воздух, – У тебя заряда дней на двадцать пять…

Позаботиться о бывшем генерале труда не составило. Раздеть догола, промыть в местном подобие душа, накормить растертым в бульоне мясом птицы, завернуть в одеяло и положить обратно. Время заняло, это да, но я посвятил это время раздумьям.

То, что началось в Осаке, когда я остался в зале, наполненном трупами и фрагментами чересчур много о себе думавших уйгуров, длилось, не собираясь заканчиваться. Тогда, получив определенные знания и реакции о допрошенного мной китайского агента, я подумал о том, что те, кто придут за ним вскоре, могут послужить мне донорами энергии, Ки. Впервые за всё это время. Сделав подобную ставку, я не разочаровался добычей, а случай помог вскоре реализовать её часть.

Голову Сарабашири Маэды я «забальзамировал» и сохранил той же магией, которая сейчас наполняла тело Хаттори Ивао. Иронично, но энергия, которую я вырвал из тел представителей отнюдь не самой интеллектуальной группы лиц, послужила другим, куда более её заслуживающим. Наверное, имей я возможность экспроприировать источники Ки у двух людей рангом с моего деда, Горо Кирью, то смог бы даже попробовать создать искусственное ядро, источник, который спас бы самого Спящего Лиса. Если бы мне это было нужно.

Что еще ироничнее – это же воздействие, кратно ослабленное, я использовал и на Соцуюки, превратив нервного и доставучего генерала в… долгохранящегося. Что вот только с ним делать, если Хаттори не вернется…

Убью, решил я, разглядывая голое тело военного, завернутого мной, для экономии, в одеяло. Этот человек слишком порывист, слишком неуемен и импульсивен. А без своих людей, статуса и званий – опасен и бесполезен.

Как предотвратить превращение Японии в огромный концлагерь, полный голодных «надевших черное»? Натуральный ад для полутора сотен миллионов населения, в котором будут незначительные пятна «рая» в виде закрытых городков, созданных для выращивания клонов? Что можно придумать, что можно предпринять такого, чтобы это не случилось?

Неразрешимый вопрос? Отнюдь.

Все нужные ответы у нас были до того, когда возник вопрос.

Маленькое, но очень уютное предприятие Ирис Плаксы и её отмороженных бандиток. Нам с Хаттори не нужно было знать в подробностях, как готовится синтетическое Снадобье, достаточно лишь было знать то, что его готовят неподалеку от центров сбыта, а значит, у него есть срок годности. Вывод? Новые партии, как мы уже успели убедиться, будут созданы здесь, в Японии. Что делать? Опять же, воспользоваться старым опытом. Мы, благодаря провальной операции Соцуюки, знаем, где будут производить Снадобье, а благодаря сработавшему в свое время плану Котару Коджимы и его товарищей, в свое время чрезвычайно эффективно разрушивших всю банду сукебан, знаем, что нужно сделать.

Вмешаться в процесс. Превратить волшебную пилюлю, превращающую человека в «надевшего черное», в медленный, но гарантированно убивающий яд. За авторством Хаттори Ивао, человека многих талантов и знаний.

Страну должна была захлестнуть волна смертей молодых и глупых японцев, польстившихся на дармовую силу. Ужасных смертей, болезненных и чудовищных, которые станут настоящей трагедией как для страны, так и для всех «надевших черное» в целом. Снадобье станет символом смерти. Ужасом, который надолго отвратит людей от судьбы уличного бойца.

Эта жертва спасёт страну, позволит быстро и эффективно выхолостить весь этот глобальный преступный замысел. Конечно, она отпугнет человечество от стези «надевших черное», возможно даже Снадобье запретят на законодательном уровне, лишат этих людей притока свежей крови, в которой они постоянно нуждаются, но… нам-то какое дело?

Для меня люди всегда стояли на первом месте. Не практики, не колдуны, не боги и не демоны, не весь этот мусор, жадно липнущий к человечеству и смеющий смотреть на него сверху вниз. Простые смертные, борющиеся за место под солнцем. У Хаттори же можно было даже и не спрашивать. Практики Ки для него, «сломанного», не имели ни малейшего значения по сравнению с благополучием страны.

И вот, в момент, когда Спящий Лис должен планировать нашу будущую операцию, изобретать способ, каким мы сможем отравить состав Снадобья во всех подпольных лабораториях, он берет и исчезает. Я, мягко говоря, не в восторге. Никак не могу похвастаться собственной открытостью перед поднятым со смертного одра детективом, сам многое что делаю втайне от него, но вот так исчезать…? Нехарактерно для этого человека.

Сопящий китайский медведь, лапой раскрывший дверь, был не менее неуместен.

– Есть претензии по качеству бамбука? – мрачно спросил я этого мутного зверя.

Тот, лишь хрюкнув, прошел внутрь комнаты, а затем, высунув морду в открытую дверь, поманил кого-то лапой. Этот кто-то зашел.

– Добрый день, Кирью Акира-сан, – вежливо поздоровался совсем непримечательный японец средних лет, одетый в весьма казуальный костюм клерка низшего звена, – Могу ли я надеяться, что вы уделите мне немного вашего времени?

– Учитывая, где происходит наша встреча… – я чуть дёрнул головой, указывая на бездыханное тело Соцуюки Шина, лежащее на койке, – Это единственный разумный вариант развития событий.

– Чрезвычайно рад, что слухи о вашем благоразумии не лгут, – чуть поклонился этот человек, – Благодаря мне и моим товарищам, господин Соцуюки сейчас занимает свое положение среди живых, но могу вас уверить, наш разговор пойдет совершенно не об этом.

– А о чем же?

– О некоем эксклюзивном… умении, обладателем которого вы стали. Чем и привлекли наше внимание, – человек коротко, но очень плавно поклонился, – Пожалуйста, зовите меня Баки.

Так началась моя встреча с одним из представителей шиноби, элиты Темного мира.

Если верить этому человеку, а иного и не предполагалось в виду обстоятельств, шиноби, русские скрытники, индийские душители, многоликие Европы и прочее, прочее, прочее, были очень небольшой группой… школ или кланов, тут уж как рассудить, превращающий темное подбрюшье человеческой цивилизации в именно Темный мир. Ранее, несколько веков назад, они были в своей массе наемными шпионами и иногда убийцами, работая за золото и покровительство.

Но времена изменились. Темный мир, выделившись, потребовал их службы и надзора. Не сам по себе, конечно же, просто это была роль, в которой их бы стали терпеть. Очень узкая, но ответственная и удобная. Причем незаметная, позволяющая забыть о существовании людей-невидимок.

– Здесь есть определенный конфликт интересов, Кирью-сан, – мягко повествовал Баки, – Видите ли, господин Хаттори Ивао назвал вас своим преемником, а он, несмотря на свое состояние, всё-таки из семьи, которая была среди нас… долго. И заслужила определенное уважение. Признание даже. Поэтому я прибыл от лица Темного мира, чтобы обсудить ту уникальную позицию, в которой вы оказались.

– Такую же уникальную, как и у самого Хаттори? – поднял бровь я.

– Именно, – спокойно кивнул Баки, – С небольшим нюансом. Никакие иные привилегии, знания и навыки вам переданы не будут, а с вашей смертью мы, не буду уточнять, кто именно, перестанем выделять семью Кирью среди семей других людей. При всем уважении, ваша фамилия стара и уважаема, но не имеет к нам никакого отношения.

– И всё? – поднял я бровь.

– Отнюдь, Кирью-сан, – еле заметно улыбнулся шиноби, – Это было лишь начало.

Мне описали ситуацию в целом, а теперь выдвигали условия. Никого не учить. Не оставлять свидетелей. Не практиковать для заработка денег. Не создавать «громких» инцидентов…

– И самое главное – не пытаться узнать о нас больше, – закончил Баки, – Кирью-сан, думаю, мне не нужно объяснять необходимость всех этих требований?

– Они вполне разумны, – кивнул я, а затем, указав на тело генерала, спросил, – Вы, как я понимаю, довольно хорошо информированы о происходящем.

– Да, – коротко кивнул Баки, – Хаттори-сан, в виду наших с ним уникальных отношений, а также понимая необходимые специфики и нюансы на более глубоком уровне, счел нужным поделиться с нами своими соображениями.

А заодно, вполне может быть, я сейчас смотрю на страховку нашего уже-не-киборга, которую он припас на случай, если я его убью. Или если он умрет. Вполне может быть.

– Так может, вы…

Кто лучше шиноби, невидимых людей, справится с отравой, которую нужно доставить в два десятка мест по всей стране? Незаметно?

– Категорическое «нет», Кирью-сан, – вздохнул Баки, – в целом, осознавая последствия грозящего нам всем будущего, подобный заказ мы бы взяли и бесплатно, но, как я вам уже и сказал – принципы и границы. Они очень четко очерчены на уровне, который вам лучше даже не представлять. Мы, живущие в тени, никак не можем быть связаны с массовыми смертями. Ни на каком уровне.

– Я к живущим в тени отношусь? – тут же задал я уточняющий вопрос.

– Нет-нет! – мой собеседник впервые проявил какие-то эмоции, демонстрируя раскрытые ладони, – Я уже описал вам условия, которые вам нужно будет соблюсти, чтобы не вызвать к себе претензий. Считайте себя кем-то… вроде почетного гостя. Дань уважения последнему представителю семьи Хаттори.

– И на этом все?

– Да, Кирью-сан, на этом всё.

– Тогда последний вопрос, Баки-сан. Почему вы пришли именно сейчас? Почему не раньше?

– На этот вопрос легко ответить. С вашего позволения… чтобы говорить с человеком, нужно сначала убедиться, что он готов воспринять слова со всей серьезностью. Потому что, если он не готов… Думаю, вы поймете. Люди, не раз проливавшие чужую кровь, знают… насколько надежно её пролить. Это позволяет не оглядываться.

– Ну что же, спасибо за честный ответ, Баки-сан.

– С вами было приятно поговорить, Кирью-сан, – слегка поклонился мне этот человек… а затем исчез. Просто, без малейших следов, даже несмотря на то, что я уже кое-как мог отследить подобные «исчезновения».

Очень интересный разговор. Он снимал некоторые из моих незаданных вопросов, но порождал новые. Кто контролирует невидимок? Как? Кто мог им всем поставить условия так, что они их все приняли? Шиноби, Старые рода… в этом мире множество мелких анклавов пользователей странных сил. И они все не высовываются. Добавить к этому ряд чересчур продвинутых технологий? Картина приобретает очень мрачные тона, в которые идеально вписывается готовящийся глобальный эксперимент с клонированием.

Почему? Потому что подобное дело должно быть очень… очень громким, а у нас обыватель совершенно не в курсе, какие тучи ходят на горизонте. Если представить правительство каждой страны как небольшой клан… скажем, пользователей власти, то тот, у кого хватает возможностей контролировать шиноби, может контролировать и их. И Старые рода. И ками знает, что еще.

Нужно ли мне в это соваться? Нет, но присмотреться к своему ученику, главе Старого рода, стоит. Возможно, я найду еще больше ответов, не привлекая чьего-либо внимания, прямо как в случае с людьми, носящими значки в виде перевернутой куриной лапки, о которых меня как-то раз предостерегал Хаттори.

Ученики были моей следующей остановкой на сегодня.

С Джакобо де Суньига дело иметь было… сложно. Когда гордый сын знатной семьи затравлен и находится в отчаянии, он скалится на любого, кто подходит слишком близко, с какими бы целями к нему не подошли. Это вызывает определенные трудности, из-за которых я смотрю на Джакобо почти также, как и на тело Соцуюки Шина.

Правда, еще и бью.

– Ты не знаешь язык.

Удар.

– Не владеешь какой-либо профессией.

Удар.

– Не можешь сосредоточиться на простейшей медитации.

Уже не просто удар, а пинок в бедро, отшвыривающий пытающегося выстроить грамотную атаку парня. Следом идёт коварный, замаскированный отмашкой, очень короткий апперкот, вынуждающий испанца потеряться.

– Я делаю единственный вывод. Ты не заинтересован жить, Джакобо де Суиньга. Мне проще бросить тебе вызов, разрубить твоё тело, а затем заказать еще одного человека, вдобавок к твоим сестрам.

Добивающий удар сверху вниз в челюсть.

– Ненавижу… – хрипит молодой осел, пытаясь собрать себя с пола.

– А я, думаешь, всю жизнь мечтал о таком счастье как ты и твои застенчивые сестры? – интересуюсь я спокойно, отходя в другой угол зала и скрещивая руки на груди, – Я уважаю твое желание сделать всё самому, самостоятельно достать род из той бездны, куда тот уже упал, но если ты думаешь, что можешь пытаться за счет моего времени – то просто скажи это вслух. Либо смирись, прими деньги и продукты, а затем тренируйся, не думая о завтрашнем дне. Смирись не передо мной, ты мне не нужен. Перед собой.

– Да пошёл ты!! – человек снова закусил удила.

– Ты так и не понял, – вздыхаю я, – Я трачу на тебя время теперь лишь потому, что считаю, что твои сестры не заслуживают той участи, которая на них обрушится с твоей смертью. Они не будут учиться у человека, который будет причастен к смерти их брата и рода. Ты смотришь на мои предложения как на подачки, а я вижу в них лишь способ сэкономить время вам и себе.

– Ты так и не понял?! – шипит де Суиньга в ответ, – Как только мы выучимся, нас разберут! Как товар! Мы больше не увидимся!

– И что? – интересуюсь я, – Зато вы все трое будете живы. У вас будет надежда. А пока всё, что ты делаешь, на мой взгляд – это просто пытаешься сдохнуть, как и остальные де Суиньга. С «честью». Правда, обманув всех, кому давал своё слово. Твои сестры боятся тебя больше, чем любых других людей в этом мире. Догадываешься, почему?

Для большей «чести», Джакобо де Суиньга на полном серьезе может лишить девушек жизни, чтобы их судьба не могла опозорить род. Поэтому да, Анхелина и Имелда боятся своего брата, но и любят его. Очень полезно иметь такую живую младшую сестру, как у меня. Не только сообщает важные сведения, но и уводит испанок в город, чтобы брат мог спокойно заниматься своими делами. Например: решить вопрос с глупым молодым испанцем.

К сожалению, вопрос будет решен не в интересах рода Суиньга.

– Я брошу тебе вызов, – находит «выход» из ситуации молодой дурак, – Здесь и сейчас. А затем либо заставлю делать так, как мне надо, либо сдохну! Мечей тут нет, японец! Наши шансы будут равны!

Ну вот, какая гениальная идея.

– Что же, давай, – киваю я, – Хотя насчет шансов я бы поспорил…

Здесь нет ничего и никого. Слуга рода отсутствует, пытаясь заработать денег, сестры с Эной на шоппинге, так что дом целиком в нашем распоряжении.

Бой длится почти десять минут. Это в моих планах, Джакобо мне нужен крепко избитым, как минимум внешне. Из-за этого приходится пропускать некоторые его удары, но теперь я пользуюсь защитой Ки. Удары слишком слабого главы рода попросту не проходят. Парень понимает, что происходит, понимает, что теперь он обречен, пытается импровизировать, но ожидаемо не преуспевает, вновь оказываясь на полу. Мой удар гасит его сознание.

Дальше… я сажусь рядом с ним, сосредотачиваясь. Взывая к заемной силе, ожидавшей своего часа. Заемной? Нет. Похищенной, вырванной из умирающего тела уйгура. Последнему «заряду», искушавшему меня долгое время.

Я не хотел его тратить, ни сейчас, ни вообще. Держал этот последний приз на всякий случай, на черный день. Видимо, он сейчас и настает. Испанцы слишком удобны Старым родам, они нейтральный и подконтрольный элемент. Если я их лишусь, кому-то там, в неведомой дали, могут прийти в голову ненужные и опасные идеи насчет меня или моей семьи. Придётся использовать этот младший козырь.

Пусть и таким нетривиальным способом.

Магия, давно знакомая, хоть и редко используемая, прихотливо ложится на сознание и душу Джакобо де Суиньги, меняя его до неузнаваемости внутри, но оставляя прежним снаружи. Диктовать человеческому сознанию невероятно сложно, но вот вмешаться в его работу, подправляя приоритеты, подсказывая, предлагая новые векторы развития? Это другое.

А сознание молодого воина, его жизнь, душа, разум и всё остальное, всё это очень сильно нуждалось в совете. В надежде. В луче света посреди царства тьмы.

Тот, что создал я, был очень ярок.

Он затмил всё.