Сага о Головастике. Долгая дорога домой

Тревожь-перемножь и другие страсти-мордасти

Сколько времени отлёживал бока на жёстком подобии софы – не знаю. Валялся и ждал, когда же хоть что-нибудь произойдёт, чтобы был повод выйти из избушки за водой, или на экскурсию…

Чтобы отвлечься от бесконечного предвкушения чего-то такого, что перевернёт всё с ног на голову и заставит пришпорить тело и разум так, что некогда будет… почесаться.

Или Протос на самом деле выполняли обещание и никого ко мне не пропускали, поэтому промаялся бездельем и апатией ровно пару местных суток. Или никто не хотел одарить визитами вежливости знаменитого Устранителя или Удалителя паразитов галактики – эонов. И не хотел, пока не прошли эти самые два дня и две ночи.

Но на третий день, сразу после скромного цампа-обеда, началось паломничество.

Первым меня посетил вернувшийся из долгой командировки Ротарик, которого я давно разжаловал и отобрал его звание «Седьмой».

«Откуда у отшельников жёны и дети? Да ещё и семь поколений кряду? Надыбал места, где можно в прошлое забредать и там свои порядки наводить, а по возвращении оправдываться, мол, предки написали, напридумали, были свидетелями, и так далее», — рассудил тогда, но ему ничего не сказал, конечно, и у сведущих «вирусов» не уточнял.

— Приветствую вас, молодой человек. Вынуждаете старика самому к вам добираться? — подчёркнуто вежливо поздоровался со мной бывший атласар после того как постучался и заглянул на огонёк.

— Извините. Перетрудился у Майи на Плейоне. То есть, наоборот. На Майе. Теперь на заслуженном отдыхе. А вам я зачем понадобился? Или вы узнать, на какой срок планирую оздоровляться ароматами Тичарити? Извините, с этим пока не определился, — подыграл я директору планетария и никаких эмоций или намёков об Искриусе не выказал и косвенно не упомянул.

— О сроках не беспокойтесь. Сколько понадобится – столько и скитайтесь. То есть, уединяйтесь. В общем, обитайте. Как у вас говорят, на здоровье. Я о другом хотел с вами побеседовать. Даже не знаю, с чего начать. Вы же не только свели с ума кластер миров Кармальдии, но и здесь умудрились революцию устроить. Заместитель мой сбежал по вашей милости. Бросил хозяйство, учёт, управление. Новых отшельников некому встретить, разместить. Что вы такого ему наговорили?— не успел Ротарик высказать претензии, как получил по ушам прото-отповедью и, кратко извинившись, удалился из моего «скита» на срочные переговоры.

«Мы ему объяснили, что эон сбежал после нашего допроса. Точнее, после того как отказался объяснить что-нибудь о Юбари-Моне. Мы у тебя услышали своим способом мысли о боевом астероиде, и у него подобное проскальзывало, но потом тщательно маскировалось. Позднее он запер эпикефалис-избу и отпросился по делам. Понятно, что не вернётся. Попытается перебраться в другой кластер параллелей. Туда, где не знают об эонах», — доложили мне Всемогущие.

— На кой вы его спугнули? Я же должен был с ним в словесном поединке сойтись и победить, — пожурил я парней, но больше ничего сказать не успел, потому что вернулся с прогулки чем-то ошарашенный Ротарик.

— Извините, молодой человек. Не ведал, с кем имел честь общаться. О вас такое только что узнал… Такое! В столь юном возрасте… Такие таланты… Извините, — пролепетал бывший атласар и, не прощаясь, удалился по своим делам.

— Что это с ним? — спросил я Всемогущих, но они тоже занялись чем-то срочным и проигнорировали вопрос, или же посчитали, что он был риторическим.

Не прошло и четверти часа, как в дверь избушки снова постучали, но очень уж осторожно. Успел подумать, что еле слышная эвокация была чересчур экономная по затраченной энергии, а значит ко мне явился или ворующий Гурман, или кто-то из представителей женского рода.

Но то, что я принял за оккультный обряд вызывания духа, беса, или прочих сверхъестественных существ, оказалось прото-шуткой. Скорее всего, это они, верные помощники, пригласили меня на прогулку по окрестностям, чтобы не занимался самокопанием и рефлексией с глубоким самоуничижением.

Пришлось согласиться и отправиться на экскурсию. Решил недолго пройтись вдоль речушки и посмотреть, вдруг, она впадает в какое-нибудь озеро или в большую реку. А в следующий раз запланировал поход вверх по течению, чтобы узнать, откуда вытекает местный Чамлык.

Но до водопоя дойти не получилось – по дороге к перекату встретил непонятно откуда взявшееся растение в виде молодого цветущего деревца, немного похожего на черешню, но с розово-фиолетовыми цветками, напоминавшими отдельные четырёхлепестковые глазки сирени. Деревце выросло на самом берегу безымянной речушки всего за, казалось, неделю моего отсутствия. А сколько на самом деле прошло времени на Тичарити – я к своему стыду и понятия не имел.

«Что, взаправду прошло четыре года?» — озадачился и подошёл к диковине поближе, чтобы хорошенько разглядеть и попытаться вспомнить, где и когда видел такие прутики, усыпанные цветками и украшенные на кончиках чубчиками из узких зелёных листочков.

— Я что, опять в сказку попал? — спросил у прото-парней, когда в памяти просветлело и заискрило яркими разноцветными тессерами, из которых складывались мозаики на всё ту же тему легенд древней Греции. — Опять ушли в подполье? Или вы меня вытолкали на прогулку, чтобы…

Не стал дальше разглагольствовать и звать «Скорую Галактическую Помощь», а начал самостоятельно разбираться в явно организованном развлечении моей хмурой персоны.

«Если это для того, чтобы отвлечься – отвлекусь. А если для того, чтобы подсказать в какую сторону… думать – начну соображать, с чего начинается Родина. Дорога на родину», — ни с того ни с сего воодушевил самого себя и с новыми силами взялся за древнегреческие легенды и их «экранизации» в виде мозаичных панно, которые лицезрел пару дней назад.

«Деревце на берегу. О чём это говорит в первую голову? Снова об Аполлоне и Дафне. Это она дала обет… Нет, не с этого надо начинать. Хотя… Она прибежала к отцу, который Пеней, который речной бог… И здешний бережок, как нельзя кстати.

В другом толковании её отец – речной бог Ладон. Аполлон прогневал Эрота, а тот шарахнул его стрелой Амура…

Запутанная история, это точно. Стрела с золотым наконечником, вызывавшим любовь, сразила сердце Феба. А вторая с каменным наконечником угодила в сердце Дафны, и она заразилась отвращением к ухаживаниям бога Света. Тем более, девушка дала обет безбрачия. Но это легенда. Или один вариант…

Это версия Овидия, а он ещё тот сказочник… Был.

Едем дальше. Аполлон почти догнал Дафну, и она попросила отца превратить её в дерево. Ещё скульптуры есть, как она прорастает ветками и листьями. А дальше начинается полная неразбериха. Её папка – Пеней или Пиний. Значит, мог превратить дочурку только в пинию, то есть в сосну. Но Дафна – это лавр на многих языках. Поэтому здесь и начинается неразбериха. И Аполлон в её честь лавровый венок носил… Что было сил.

А нимфа наша точно дочь Креусы и Пенея? Если так, тогда её звали Стилба, а не Дафна. Квантовая запутанность какая-то. Стилба точно была женой… Не так. Родила Аполлону сыновей Лапифа и Кентавра. Здесь тупик. Возвращаемся.

Креуса была океанидой – нимфой источников реки Пеней в горах Пинд, что в Фессалии. Точка. Легенды пусть остаются легендами.

А то что я эту пару… Этих двоих несколько раз воссоединял… Одного из них пробуждал, а он бежал ко второму и…

Но главную роль тогда играла тётя по имени Добрая. Это она хотела пробудить влюблённых от бесконечного смертного сна. Она подсказывала, куда идти, что делать», — вспомнилось мне краткое содержание легенд с их противоречиями, несоответствиями, и всё из-за деревца на берегу речушки.

— Спасибо тебе, деревце. Отвлекло ты меня от хандры, — поблагодарил я самое ядовитое растение средней полосы России с ласковым именем Дафна, она же волчеягодник, волчий перец и прочее с многоточием, но не лавр и не сосна, а потом задумался: — Откуда ты на Тичарити – вот в чём вопрос.

— От верблюда! — услышал от деревца, но грубым женским голосом, который четыре года назад обзывал меня личинкой.

— И давно вы здесь подсматриваете и подслушиваете, ворующая-дарующая? Замещаете Барбарию? На кой тогда ядовитостями пейзаж украшаете? Чтобы отшельникам было веселее жить – не тужить? — выдал отповедь так, будто ожидал такого поворота жизненного коловорота.

— Удивляюсь я твоей отваге и отношению ко всему. Где пропадал, личинка? — пристала ко мне «заместительница», но на вопрос не ответила.

— Вас что, не учили, как надо с людьми разговаривать? Представиться, показаться. Вызов совместно придумать и ответ. Что за хулиганский налёт? Кто вы, шпана невидимая? Или та, которая способна подарить жизнь? Имя у вас есть, которое мамка дала? И как там Барбария на Куоме поживает? Дождалась кого-нибудь на повивальные э-э… процедуры? — пошёл я в атаку на родственницу Стихии, а сам пошагал дальше к перекату реки, хотя таскание воды теперь было на плечах Всемогущих.

— Откуда узнал, что после нашего разговора я моталась на Куом? — опешила собеседница, а потом снова пристала ко мне с глупостями. — И откуда о Дафне всё знаешь? Взаправду воскрешал её с Аполлоном?.. На Майе и Мае? Ух ты! Какие вкусные воспоминания…

«Значит точно ворующая, а никакая не Дарующая», — разочаровался я в собеседнице и передумал гулять – решил вернуться в избушку, вдруг кто-нибудь толковый в гости нагрянет.

— Ладно, зови меня Плазмой. Так и быть, появлюсь и объяснимся, как принято в мирах твоей Кармальдии, — снизошла заместительница до человеческого общения.

— Извините, но я понятия не имею, как общаются с Дарующей в мирах Кармальдии. Когда там катализировал, Ватария была в опале. Это я её искал в резервации и уговаривал вернуться, чтобы снова заняться природным хозяйством.

Так что, как они потом сговорились и помирились, не знаю. А придумывать присказку с вашим псевдонимом желания никакого нет, и, думаю, не появится, — отбрил я нахалку и продолжил шагать к избушке.

«Псевдоним – это что? Якобы имя? Откуда ты взялся такой матёрый, мальчик с пальчик? Всё обо всех знаешь, везде был, всего накуролесил и ходишь тут директором водокачки, сыт и весел», — перешла на внушение Плазма, но я сделал вид, что ничего не «услышал».

Топал себе и кумекал, что есть плазма с точки зрения физика: «Материя существует в четырех возможных состояниях: твердом, жидком, газообразном и в виде плазмы. А плазма – это ионизированный газ, состоящий из заряженных частиц – положительных ионов и отрицательных электронов». В общем, витал себе привычно в облаках, любезно предоставленных Эфиром и его необъятной библиотекой, пока не вернулся к ядовитому кусту – Дафне бинт Пеней.

Эта, мягко говоря, Дафния, успела за несколько прошедших минут отцвести, сформировать грозди мелких круглых плодов, похожих на лососёвые шарики-икринки, и всей своей «облепихой» созреть до насыщенного тёмно-красного, почти бордового цвета.

«Природа! То есть, помощница-перевёртыш Плазмы», — шарахнуло в голове разрядом молнии-догадки, хорошо без сопутствующего грома из крепких эмоций.

— Привет, государыня Жучка, — поздоровался с оборотнем и удивился собственной находчивости и небывалому спокойствию, будто дюжину раз на дню проделывал такие фортели с кульбитами.

Не замедляя шагов продефилировал мимо замершей плодово-ягодной волчицы и услышал за спиной колючие греческие словечки: «О нанос! То терас! О дракас!» Что в вольном переводе означало восхищение и прочие эпитеты, такие как: карлик, чудовище, ящер.

Кто рассыпался в комплиментах, было не ясно, потому что их буквально процеживали сквозь зубки то ли тёти-вампира, то ли её собаки-оборотня.

— Йа-йа, натюрлих, мона Плазма-Фантазма, — не остался я без откупа и обозвал Дарующую «существом-призраком», а потом заполировал околесицу комплиментом о растительных талантах ведьмы Жучки: — И ты хороша, Магисса Скилос. Пятёрка тебе за волчий силос.

Больше мне в спину не шипели, не обзывали, и я довольно скоро оказался на пороге бревенчатого убежища для инопланетных гостей, алчущих тишины и уединения.

«Надеюсь, на сегодня… Не всё?» — не успел доковылять к топчану и шмякнуться на него, как в дверь снова начали ломиться.

— Кто там? — спросил строгим голосом, собираясь отказаться от общения с настырной Плазмой и её собакой-напарницей.

— Свои, — услышал родной голос параллельной сестры Шурки и заподозрил надувательство с лицемерно-оптическими видениями и аудио-эффектами.

— Александра? Какими… ветрами? — ошалел от правдоподобной копии сестрёнки, когда распахнул дверь и зыркнул на предполагаемую имитацию.

— Я здесь по делам. Заодно к тебе в гости. Проведать, как ты реабилитацию свою проходишь. Почему бессовестно утёк и никого не предупредил? Даже своего Ротарика, — панибратски запросто ввалилась в мою обитель Шурка и приступила к расспросам, усевшись на единственный табурет.

— Так само собой случилось. Отдал необдуманную команду, меня и засунули на окраину галактики. Хотя собирался на Фортштадт к розовой пещере. Поискать на обрыве запчасти Головастиков, — через пень колоду оправдался я, но до конца не поверил параллельной сестрёнке.

«Какие дела у неё могут быть на Тичарити? Врёт, небось. И не краснеет», — успел подумать, а Сашка огорошила меня следующим заявлением:

— Мне твой управдом сказал, что где-то здесь бродит беспризорная одаривающая вместе со своей природой, я и ринулась сюда с помощью Протос Энтоли, но видно опять опоздала. Она какая-то неуловимая, эта Неудавшаяся.

— Неудавшаяся? — еле выдохнул я вопрос, потому что над головой звякнул царь-колокол, а в груди так разбушевалась и заметалась душа, что даже дышать стало невыносимо, хоть ложись и помирай.

«Что это? Что случилось? — пристал к расшалившемуся звонарю. — Ты что-то подсказывала, а я прошляпил?»

А Шурка, не понимая моих страданий, продолжила подливать керосин в пожар запоздалых прозрений:

— Ты должен быть в курсе, что у нас Ватария со своей Природой в бега подались. Так вот. Сперва собачка сбежала, которая оборотень. Потом и сама одаривающая. Сначала, вроде как, искать Ватрушку, а потом заявила, что настала пора ей самой стать мамкой и нарожать новых одаривающих. Представляешь, какой у нас дурдом из-за этого случился!

— Не из-за «этого», а из-за того, на кого ты сейчас смотришь, — повинился я родному человечку, а Шурка в который раз вытаращилась на меня, как на привидение воплоти.

— Поэтому ты… Тебя… Ничего себе братик! Ты и на такое способен?! — ещё больше ошалела сестрёнка, непойми-чего представив в своей девчачьей головушке.

— Ты о чём глазки выпучиваешь, язва? Я только мешок Ма-На принёс ей с Куома, чтобы уговорить вернуться. Вы же её выгнали из-за подозрений в вампиризме. Правда, что было до… После хроноволны – я без понятия, — вроде как оправдался перед родственницей, но на душе почему-то не полегчало.

— Причём здесь Материнское Начало? Из-за него, что ли, щенки у собачек появляются? И одаривающие разрываются на части от такого «начального» счастья?— не поверила сестрёнка в мою невиновность, в которой ещё минуту назад не сомневалась. — Ещё эта Огненная Стихия, чтоб ей икнулось, неуловимая, как Ксанка-мстительница.

— А что по-твоему означает слово «Материнское»? То есть… Как ты её назвала? — снова еле выдохнул я вопрос, потому что после отповеди о Ма-На опять случился приступ душевного звона с трепетом всех потрохов.

— Ксанкой. Ты что, «Неуловимые мстители» не смотрел?

— Смотрел. Я тебя об одаривающей спрашиваю, которую догнать не можешь.

— Ах, эту. Беспризорной. Она же так и не стала настоящей одаривающей, — отмахнулась от меня сестричка, как от мошки, хотя недавно призналась, что именно из-за этой беспризорной явилась на Тичари-дом.

Пришлось мне на пару минут устроить мозговой штурм склада-кладезя, чтобы срочно отыскать хоть какую-нибудь подсказку или намёк, объяснявший припадки вооружённой колоколами души.

— Погоди минутку. Сейчас соображу кое-что. Обязательно вот-вот скумекаю. Огненная Стихия, говоришь. Эвон. Получается, что беспризорная одаривающая – это… Это моя двоюродная Стихия? Вот это поворот! — жахнул я сногсшибательной догадкой по своим извилинам, а душа, вдруг, перестала бить в набат, успокоив, наконец, требуху и ливер.

— Она себя так называет. Стихией Огня или Плазмой, — поддакнула Шурка, но ни с того ни с сего разволновалась, будто сболтнула лишнего.

— Погоди табанить, Ксандра-Александра. Барбария-Болидия сказывала, что с зеленоглазыми Кометиями знакома, только об Акварии слыхом не слыхивала. До хроноволны дело было. А после неё ваш кластер галактик удвоился и стал в тысячу с хвостиком… этих… Голов.

А на счёт Куома я не в курсе. Может, теперь у вас пара планет-оборотней? Как к вам Акварию закинуло, вот в чём вопрос, — понесло меня круговертью предположений в пучину необоснованных умозаключений и инференций, про которые где-то прочитал, что они «появляются в процессе интерпретации получаемых сообщений».

Но даже после таких моих добродушных и нейтральных рассуждений Шурка не расслабилась, а, наоборот, сделала вид, что теперь и у неё случился приступ тревоги и перевозбуждения.

— Ты чего такая сложная? Что-то не так? — заподозрил я сестрёнку в хитростях и коварствах. — Тоже мне, шпана ненаглядная. Ну-ка, признавайся, куда мой грушевый мармелад спрятала? По глазам вижу, что слопала.

— Слопала, слопала, — тут же согласилась Александра и продолжила шпионить, явно по чьим-то прямым наущениям: — Что ещё про эту Акварию знаешь? Пойми, мы же прочим её на ответственное дело… Миссию ей доверить хотим. Природу целого кластера поручить со всеми вновь зарождающимися мирами.

Пришлось сделать вид, что поверил в легенду о Плазме и её аонийской сестрице Шурке, случайно посетившей пенсионера Головастика, отдыхавшего на всесоюзной здравнице Тичари-дом номер два и ещё десять.

Рассказывал я о подружке Стихии долго и путано, но не специально так делал, а потому что параллельно пытался сообразить, к чему в таком почти семейном мировом вопросе понадобились явные девчачьи козни с несоответствующей теме мимикой и интонациями, боязнью сболтнуть лишнее. И это всё при мне, с одной стороны родному-природнóму братишке, а с другой – от которого завтра и тени в целой галактике не останется, потому как командировка моя давно кончилась.

Александра слушала меня внимательно и ни разу не перебила. Зато в глазах у неё была какая-то пустота и не то чтобы равнодушие, но никакой заинтересованности в моих сказках точно не было.

«Одна допрос учинила, а остальные уши греют? Кто здесь, интересно?» — убедил себя, что дело о беспризорной одаривающей полная фикция. И родная душа хоть и не названивала в колокола, подтверждая правильность гипотезы, зато усердно кивала из незримого зеркала, видение которого появилось перед глазами и не спешило исчезать.

— Так значит, красавица, которая всем собакам нравится. Вижу, ты меня совсем не слушаешь. На кой ляд распинаюсь перед тобой, как перед дядькой Угодником?.. Может тебе, правда, про нашего Николая рассказать? Или лучше про Добрую, которая спасла его от неминуемой гибели? — витиевато спросил Сашку, а сам ни с того ни с сего подумал: «С чего это я растёкся мысью по древу, серым волком по земле и сизым орлом по облакам, как пел Вещий Боян в Слове о полку Игореве?»

— Как не слушаю? И причём здесь Белка и Стрелка? — чего-то недопоняла шпионка и прокололась.

— Белка? Ты о чём это, напарница? — не упустил шанс, подаренный судьбой, и вцепился Тузиком в белочку, которая на старорусском называлась мысью, а о ней-то я ничегошеньки не говорил, а только думал по душевной подсказке.

— Ты же… Я же… Сам только что про доброго угодника на баяне играл, — растерялась Александра и подтвердила, что вступила в сговор с целью выудить у меня что-то интересное для неизвестных, но всемогущих интриганов.

«Мысли читают только Протос и дарующие-ворующие. Ещё миры с астрами. Если Шурка – это никакая не сестрёнка, а Натура с её способностями к метаморфозам, тогда сама Аквария где-то рядом и копается в моей башке прямо сейчас. А природе своей диктует, как отвечать, что и какими словами…

Правда, чересчур много всяких деталей всплывало в разговоре. А их может знать только настоящая Сашка из Искриуса, — призадумался я ненадолго и на всякий случай хорошенько сдобрил рассуждения телепомехами. — Значит, Натурка не при чём. Хотя, и она где-нибудь поблизости ворону или змею изображает.

Ну, здравствуй, грубиянка и партизанка Параллельная Аквария. Долго ещё комедию ломать будем?»

Но на мой невысказанный призыв раскрыться и повиниться никто из интриганов не ответил, будто никаких свидетелей разговора с сестричкой-лисичкой не было.

— Чего заснул, головастый? Про Акварию свою говорить будешь? Извини, что мысли твои хоть и двоюродные, но нормально их прочитать у меня не получается. Не научилась пока, хотя раз десять в карманах бывала, — взгрустнула о чём-то сестрица и заплела мне извилины в косичку, а хохочущая душенька не выходя из иллюзорного трюмо звякнула в колокол для шалопаев, возомнивших себя академиками трансцендентальных наук.

— Сперва ты выворачивай наволочки. Взаправду телепатом заделалась? Или дядькин гипноз освоила? В каких карманах училась на экстрасенса? — напридумал я всякой небывальщины про сестру и сам своих фантазий испугался.

— Ты что, ни разу в таких карманах не был? Там же всё как будто настоящее… Как будто существует на самом деле, но чего-то не хватает. Иногда очень многого. И размерами они небольшие. Участки эти, которые с аномалиями.

Никогда в небывальщине не оказывался? Или до сих пор думаешь, что всё приснилось или пригрезилось?

Во, морок, думаешь? А сам себя не встречал в этих мороках? То-то же. Карманы это. Пространственно-временные аномалии, которые появляются из-за нарушений континуума и прочих дефектов или недоразумений при стороннем вмешательстве в судьбу человека, семьи, города, страны, и так далее.

Кстати. Между кластерами параллельных галактик таких Карманов до нескольких десятков бывает. Имей ввиду прежде чем самоуверенно нестись савраской головой без каски да в мембрану из Протос. Бывает и плоские галактики между этими карманами встречаются. То есть, не срабатывает там Протос Энтоли. Вообще ничего не срабатывает. Все глухие и немые. Астры, миры, прото. Приходится по-другому через них протискиваться. Умудряться или исхитряться. Но ты у нас матёрый, справишься и с плоскими проблемами.

Со мной, правда, подобного пока не случалось. И слава Богу.

Давай уже про Акварию. Спой, светик, не стыдись. Да я отбуду прото-экспрессом в свой Искриус. Пусть Кармальдия сама решает быть иль не быть твоей… Нашей беспризорной Акварии природной начальницей, — устроила мне сестрёнка экспресс-ликвидацию посреднической безграмотности.

Так пропесочила своими девчачьими аргументами с их житейскими толкованиями, что голова кругом пошла и от запоздалых озарений, и от предстоявших головоломок с возвращением в родной кластер Млечных Путей.

— Погоди ты. Дай опомниться. Бывал я в твоих карманах. Бывал, но не знал, что они так называются. Получается, и тот мир, который со сломанным временем – тоже карман? Вот это новость! И жители ненастоящие. И монахи странные. Река Времени, опять же, течёт не пойми куда, — очумел я уже от своих кошмаров, дорисованных воображением после Сашкиных наставлений, но сестра не позволила в них утонуть.

— Ты о нашем Планемо? Он не блуждающий планетоид и не планета-сирота. Или «Планета Икс», которая Нибиру. Он близнец земли, только всегда по другую сторону от солнца. Поэтому его никогда не видно даже в телескопы.

Настоящее имя у него имеется, но оно… Тайное. В общем, большой секрет, — продолжила умничать Шурка, а у меня от её слов случилось ещё одно озарение с приснопамятным просветлением и долгими душевными аплодисментами.

— Не у него, а у неё. Конспиратор ты наш, шифрованный. Аннунаков приплела. Иксы с игреками. Про облачко Оорта забыла сочинить. Знаю я об этой копии Земли. Но она точно – полный карман с парадоксами и прочей пространственно-временной ахинеей.

Говоришь, по другую сторону Солнца прописана? А орбита, значит, совпадает? Только догнать друг дружку не могут?

— Именно не могут. Значит, знаешь её настоящее имя? — чему-то поразилась сестрица.

— Поэтому нашего брата вместо Амвросии и Талантии-Фантазии в этот карман суют, как недоделанных… Кукиши аннунакские! — разобиделся я не пойми на кого больше, то ли на себя – недотёпу, потому что возомнил, что вокруг собрались хитрые Дарующие со своими Природами и прото-партизанским войском, то ли на сестрицу, потому что оказалась не только старше, но умнее и опытнее.

С минуту укрощал в себе буйного оскорблённого забияку, а потом поостыл и пришёл в себя. Решил рассказать Шурке всё, что помнил своей «тройной» памятью об Акварии, её мамке Кометии и вредных сёстрах. Как сам ею был в воспоминаниях, неведомо как оказавшихся в складе-кладезе или в душевных фибрах, отвечающих за память.

— Мир твой с Рекой Времени называется Тейя. Когда просишься туда – или имя мира называешь, или свой «позывной» на зеркальном языке. Ты активировала когда-нибудь пучок Струй Времени? Или только теорию знаешь? Тогда у тебя ещё нет зеркального прозвища, — прицепился я к сестричке, когда после моих через пень-колоду сказаний о родной девчушке-старушке она не на шутку чему-то огорчилась и ушла в себя.

Пришлось деликатно помолчать несколько бесконечных минут, потом выйти из избушки подышать вечерним ароматом эвкалиптов, потом вернуться и предложить Александре эксперимент с грушевой цампой. Но всё было бесполезно, пока сестра не навела порядок в своём кладезе или кладовке с бантиками, бисерными мышами и, конечно, с багажом знаний житейского и галактического характера.

— Тейя, говоришь. Значит, Калики… Твои и наши, не про какую-то «Тётю» промеж собой говорили, а про этот мир с речкой из струй с временными порталами. Вот, кто настоящие партизаны. А я, так, мелочь с косичкой, — начала приходить в себя сестрица, но о своих приключениях поведать не торопилась.

— И что теперь будешь со всеми новостями делать? С Кармальдией советоваться? Или местную Беспризорную искать помчишься? Она со своей зверюгой-подругой утром здесь волчью ягоду культивировала. Может, чтобы меня поддеть и на самообладание второй раз проверить.

Ваша же Аквария не очень общительная. Я бы сказал, дикая какая-то и вредная. Но ничего. Делом займётся – перевоспитается. Наша всё осознала и за ум взялась. А ваша…

А здешняя бесприданница, интересно, почему в чёрную дыру Кармальдии не угодила?— нёс я околесицу с умным видом, чтобы разговорить Шурку, которая так и продолжала своё излюбленное занятие – переваривала вновь поступившую информацию, как и я когда-то бульоны, и раскладывала её по склянкам и мензуркам.

«Ты кого это зверюгой-подругой назвал, клоп-солдатик?» — шарахнуло по мозгам внутренним голосом хамки – кандидатки в одаривающие, отчего я снова чуть ли не подпрыгнул, но не от неожиданности, а от бессовестного обмана Шурки и её тайной банды-команды.

«Всё-таки сговорились, заразы. Мысли читают они. Простофилю нашли и рады?» — закипел праведным гневом и уставился на Шурку, которая продолжала сосредоточенно размышлять и ничем себя не выдавала, будто взаправду уснула с открытыми глазами.

«О чём ты думаешь, касатик? Эта девочка сговорилась со мной? Давай из помещения выйдем и объяснимся по твоему правилу. Она ещё долго будет мечтать о каких-то карманах и парадоксах, о времени и пространстве. Не заметит твоего отсутствия, обещаю. А то Эсхатос с ума сошли и настойчиво попросили меня вернуться к тебе на разговор. Говорят, серьёзный. Готов, личинка? Или ты человеческий детёныш? Не обижайся, я же в шутку тебя дразнила. Проверяла на стрессоустойчивость. Жду обещанный вызов или присказку. Шевелись, головастый!» — скомандовала двоюродная Стихия, и мне пришлось поверить невидимой родственнице Акварии.

Вздохнул, ещё раз пристально посмотрел на витавшую в облаках Шурку, а потом с пустой головой вышел на свежий воздух. Старался ни о чём не думать, а разделаться с очередным испытательным недоразумением и дальше кумекать над способом возвращения в родной кластер Млечного Пути.

«Имя моё помнишь? Вызывай, не томи уже!» — в нетерпении чуть ли не потребовала кандидатка в природные начальники, и я брякнул первое, что пришло в звеневшую пустотой голову.

— Аквария-Кометия, не ворующая, а Дарующая. Стань передо мной, глаза мне открой. Ярко не свети, в тайны посвяти. Силы приумножь, но память не тревожь!

Когда в ушах громко зазвенело, а в груди задрожало от невиданного выражения эмоций пока ещё незримой Бесприданницы – кандидатки в Дарующие, понял, что перестарался с импровизацией вызова, но исправлять что-либо было поздно.

— Откуда знаешь моё настоящее имя, тревожь-перемножь?! То есть, открываю глаза твои, открываю тайны свои. Хотя хочется тебе засветить под дых, — чуть ли не прорычала Плазма, давая понять, чтобы на большее не рассчитывал и открывал глаза.

Я и открыл, но никакую ровесницу не увидел, потому что на полянке перед избой стояла тётка-почти-красотка, в каком-то дерюжном одеянии дочки атаманши из сказки «Снежная королева». Глаза, правда, были такими же, как у моей Акварии – огромными, зелёными и очень грустными.

— Тревожь-перемножь! — ругнулся я по-новому и уставился на недоразумение Дарующих кровей, точнее, фотонов, как сказывал Гурман. — Ты и взаправду Бесприданница, ни дать, ни взять.

— Почему Бесприданница? Из-за костюма ведьмы? — нахмурила брови Аквария точь-в-точь как девчушка Стихия.

— Потому что скормила своей Натуре все зёрнышки жизни, запаянные в льдинки. То есть, приданое, с которым собиралась лететь вместе с сёстрами на новые созвездия, — выдал я свою версию, как понимал Шурку и её искристое начальство, когда они обзывали одаривающую.

— А про это кто тебе рассказал? Моя параллельная копия или ты с оборотнем пообщаться успел? — ещё больше погрустнела Аквария.

Пришлось вспоминать хорошие манеры общения с уважаемыми особами дамского сословия. Благо что особо заморачиваться не требовалось – меня же сразу читали, как открытый букварь.

— Когда-то во сне всё об Акварии показали и рассказали. Только, я так понимаю, с тобой всё по-другому было. Ведь в моей грозди у Кармалии осталась Стихия, а не её…

Не твоя родственница. Хотя, получается, что твоя мама ждать пока ты образумишься не стала. Улетела с сёстрами в назначенное время, и в чёрную дыру никто из них не попал.

Пока философствовал и делал предположения, почему в здешнем кластере Кометии благополучно миновали ловушку Кармальдии, к нам с Акварией подошла псина Жучка с пустыми равнодушными глазками и взъерошенными лохмами давно не чёсанной шерсти.

— Я в эту дыру попала. Я, а не мама с сёстрами. Почти попала. Почувствовала, что где-то рядом гравитация зашкаливает, вот и разогнала ледяной астероид с шутницей-тигрицей, спящей в норе. Не рассчитала малость и вывалилась в этот кластер параллелей. Потом ещё больше на своих разобиделась и не стала искать родную вселенную.

Тут вдвоём бродим неприкаянными по обитаемым мирам. Сейчас на Тичарити, вроде как, при деле. Вместо Барбарии-Болидии кое-что пытаемся придумать и состряпать, но пока всё без толку, — разоткровенничалась Плазма, а Натура скорчила удивлённую физиономию, будто никогда не слышала от хозяйки подобных признаний или простых добрых слов.

— Так ты взаправду на Куом моталась, после нашего прошлого разговора? — спросил я с какой-то стати, возможно, вспомнив, как общался с невидимой хулиганкой в первый день на Тичарити.

— Пришлось. Ты же тогда такого наговорил, а ещё больше мысленно обрисовал… Вот я и поняла, что не зря Мойра всех Крафтов… По-вашему – энергетических существ. Не зря мне накаркала встречу с судьбой. Ещё и расписала, что столкнусь с ребёнком, в котором столько света и жизненной силы Ка-Хнум, что можно до конца дней аппетит испортить, — с трудом подбирая слова продолжила наше общение Аквария, будто вся её энергетическая сущность сопротивлялась, но она пересиливала и кое-как смиряла гордыню или сложный характер.

— Ну и как там, на Куоме? Барбария приготовилась стать повитухой? — брякнул я неуместные вопросы, позабыв об элементарной вежливости и приличиях при общении со старшими и параллельными.

Но исправиться, извиниться или превратить в шутку данный конфуз шансов не было, потому как всё ещё был открытым букварём под лучами всевидящих глаз Дарующей из рода Кометий.

— Думаешь, он настоящий? — подала голос Натурка, спасая нашу беседу от допущенного мною эксцесса, а потом добавила ложку дёгтя: — Сразу и проверим.

— Ничего не получится. Он же стреляный воробушек, — не согласилась Аквария на какие-то проверки моего величества, а потом ответила мне на неуместные вопросы:— Готовится Барбария. Готовится, но не признаётся, кто из наших созрел до материнства. И которая Природа сподобилась на естественное потомство девочек.

«Тоже мне секрет», — вырвалась у меня очередная крамольная мыслишка, которую не успел заполировать помехами, и по округлившимся глазам Акварии понял, что придётся признаваться в очередном проявлении бескультурья и нарушении норм общения.

— Вас же мамка Кармальдия разыскивает. Думает… Собирается предложить своё хозяйство чтобы увеличить гроздь до номинала в пятьсот двенадцать планет-близнецов. Это же её Ватария и Ватра решились на продолжение рода Дарующих и ветви Природ, — чересчур спесиво получилось у меня похвастаться чужими секретами, поэтому поспешил включить самоотвод: — В избушке командированный Кармальдией переговорщик ожидает. Моя сестра-близнец Александра из Искриуса. У неё все полномочия и доверенность на ведение обсуждения и учёт встречных условий. А мне пора искать тропу в сторону родного мира.

— Стоп-стоп-стоп! — запротестовала Аквария, но по какому поводу – не объяснила.

— Вот тебе, бабушка Катерина, и Егория день, — чему-то удивилась Натура и отрешённо почесала задней лапой за ухом, будто у неё могли водиться какие-нибудь паразиты или шерстинки для поиска кладов.

Пока инопланетные собеседницы играли в «море волнуется раз», в моей голове пронеслась ознакомительная информация о царе Александре-I, его бабушке Екатерине-II, дне Егория Осеннего, который назывался «Крестьянским Выходом» или Юрьевым Днём, и который по новому календарному стилю оказался в декабре. Но откуда внеземная живность со способностями монстра-оборотня могла знать далёкую историю России с отменой крепостного права в 1861 году – никакой эфирной справки не поступило.

«Чудак-человек! Мы как можем адаптируем перевод с их тайного языка на понятный тебе русский, который произошёл от праславянского, и так далее. И ещё. Это мы всех здесь свели, чтобы ускорить процесс максимально возможного улучшения Бытия. Чтобы переформатировать и оптимизировать направление и динамику необходимых положительных изменений», — поддали жару в мою малоумную мудрилку-парилку Эсхатос, и все Юрьевы дни с бабушками и их крестьянскими декабрями стали родными и понятными.

«Благодарю за вразумление, братцы. Подскажите пожалуйста, как мне теперь их познакомить, воодушевить, а потом это… Переформатировать и оптимизировать ваше Бытие?»— озадачился почти своевременно, но всё равно почувствовал какую-то недосказанность Всемогущих.

«Уже всё, что нужно произошло. И заметь: почти без нашего вмешательства. Нейтралитет соблюдён. Все довольны, все смеются. Все вовлечены в водоворот развития, преобразования, эволюции. Дальше можешь расслабиться и продолжать свою миссию.

Скоро снова выйдем на связь, если понадобимся, конечно. Но в случае самостоятельного прогресса – будем избегать прямых и косвенных контактов. Конец коммуникации»,— заявили напоследок Многомудрые и оставили меня на условное растерзание безусловным идеалам и венцам творений всенепременно женского рода, который способен не только на бескорыстную любовь, но и на беспричинную ненависть.

«Влип очкарик», — цитатой из «Операции Ы» констатировал я противоречивость впечатлений и ощущений после кратких прото-наставлений и вернулся к исполнению обязанностей то ли свата, то ли рекрутёра-вербовщика, но скорее всего весельчака-тамады.

— Уважаемые представительницы планеты Куом! Предлагаю позвать задремавшую Александру и уже вместе с ней решительно поговорить и во всём разобраться. Что предлагает астра Кармальдия-Красавица и её мировое потомство. Чего желает Дарующая Аквария-Кудесница, но почему-то никому не ровесница. О чём мечтает Искусница Натура, полная сюрпризов и растительной культуры, — многословно продекламировал я заздравное слово распорядителя-поверенного и бодрой поступью направился в избу, собираясь кликнуть сестрёнку, а потом устроить парад алле в честь знаменательнейшего события – исправления зигзага судьбы.

Если, конечно, Аквария и её Натура захотят отказаться от вольной жизни и стать настоящими творцами, подлинными живописцами, органическими конструкторами всего живого и сущего.

«И что с того, что начинала Ватария с Ватрушкой. Особой разницы между Скефием и Семалией я не замечал, а потому надеюсь, что каждая дарующая получала от родной мамки базовые знания об органической жизни, её возможном многообразии, с поправкой на особенности обживаемого мира. Там, на гравитацию, а это прямая зависимость от размера планеты. На наличие запасов пресной и морской воды, среднюю температуру за сутки, год, и так далее. О составе атмосферы, грунта, который нужно преобразовать в почву, и прочее с многоточием, одно из которых неведомое терраформирование», — успел отбыть в излюбленные фантазии пока шагал к бревенчатому убежищу для отшельников.

Подошёл, стукнул в дверь секретным двойным ударом и по привычке позвал:

— Санёк, выходи!

— Я что, уже свой парень? — услышал из-за двери голос Шурки и окончательно очнулся от увлекательного анализа похожести природы в мирах Кармалии и Кармальдии.

— Выходи, кому говорят! Нашлась твоя Беспризорница и её оборотистая Жучка. Пошли, знакомить тебя буду с парой из ларца, — изобразил я шуточное нетерпение и сам распахнул дверь избушки номер двенадцать.

Сестрица чуть ли не пулей выпорхнула из моего эвкалиптового пристанища и, увидев на поляне Акварию с Натурой, которые всё ещё пребывали в прострации и меланхолии, ринулась навстречу судьбе-злодейке в надежде добиться от одаривающей хотя бы согласия на предварительный разговор.

Почувствовав себя четвёртым лишним, я продолжил развлекать себя фантазиями на тему одинаковости родных и двоюродных миров, прибавив к ним, казалось бы, неуместную тему древних богов, отвечавших за судьбу, справедливость, месть и Omnes-galactic Temis, которое Всегалактическое Правосудие.

Правда, саму Темис – дочь Урана и Геи, ещё называли и Темидой, и Фемидой, а римляне вообще обозвали Юстицией, что моментально заискрило в голове настоящим именем отчизны переговорщика Шурки – Юстинией. И пока разгребал свои когнитивные завалы из знамений, совпадений, стечений обстоятельств и неотвратимых перстов судьбы, готовых переплестись и в кратчайшие сроки стать нормой, порядком, каноном или кармическим законом, в моё неуёмное воображение явилась самая справедливая мстительница всех времён и народов – Немезида.

Эта прекрасная и грозная богиня, распоряжавшаяся не только судьбами живых, но и душами умерших, прибыла на ослепительно сиявшей колеснице, запряжённой старыми знакомыми грифонами. В холёных и точёных руках она держала весы и факел, а на правом плече Немезиды отдыхала обыкновенная плеть, похожая на нагайку закубанцев.

«Весами взвешивает проступки и поступки, плёткой наказывает, а факелом путь во мраке показывает. А ещё терпеть не может гордецов», — молнией получил я информацию о толковании видения, которое в ту же секунду пришпорило грифонов и пропало.

— Срочно спасать Сашку от осечки с вербовкой! — скомандовал я себе и бросился на поляну для трактаций, которые не только международные разговоры-договоры, но и соглашения между гроздями параллельных галактик и повелителями Энергии Мироздания.

Очнулся я вовремя, потому что Шурка громко и обиженно о чём-то голосила, а пара уроженцев планеты Оборотней занималась чем угодно, только не общемировым планированием природно-народного хозяйства грозди Кармальдии. И даже не предварительным собеседованием о возможном принятии данного, на первый взгляд, долгожданного предложения, а обыкновенным садоводством.

Аквария отдавала странные команды на отдалённо знакомом языке, а Натурка их с завидным энтузиазмом слушала и выполняла. Сначала она вросла задними лапами и хвостом в землю, потом продолжила перерождение в дерево, утончаясь и разветвляясь на сучья и ветви, которые сразу покрывались распускавшимися почками.

Физиономия Натурки до последнего оставалась довольной собачьей мордой с хитрым оскалом, который ничего хорошего не сулил ни мне, ни переговорщице Шурке.

Зачем одаривающей и её оборотню понадобилась демонстрация садоводческих способностей я понял, когда собачья башка сдулась и превратилась в сучок, а все набухшие почки разом распустились, явив на свет зелёные листики и розовые лепестки соцветий.

«Яблоня! Точь такая же, как на Майе. На кой ей превращаться в Дафну-яблоню? Чтобы отцвести и яблок наплодить? Зачем на Тичарити яблони? Неужели, чтобы меня – шалопая на гениальность проверить?» — живо и по существу промелькнули мыслишки, которые тщательно шлифовал помехами, а в памяти эхом повторились недавние реплики перевёртыша: «Думаешь, он настоящий? Сразу и проверим».

«Братцы, меня собрались на Мессию испытывать. На яблочного кудесника. Они что, тоже хотят щенков-оборотней завести и на энергетических девочек разорваться?»— ударил я в ментальный набат, ожидая прото-подсказки, а меня сразу «замариновали» дрожавшей пеленой и отправили в эпикефалис-избу к Ротарику в гости.