Сага о Головастике. Долгая дорога домой

Теперь вы Катаносцы

— Ты вставать-то сегодня будешь?.. Медвежонок, весна на пороге, — пристала ко мне Амбистома, прервав много обещавшие воспоминания на самом ответственном месте.

— Что с пациентами? С малышами всё в порядке? — выскочил я из-под одеяла и набросился на глашатаю, будто не сам оттягивал пробуждение.

— На карантине все. А ты как думал? Спасибо, что с этими… С доставкой помог. Только я не поняла, каким образом ты всё время меня обгонял? Вездесущие так быстро не доставляют. Или я чего-то не знаю? — покосилась на меня Истома, но вместо подозрения изобразила на лице лукавую улыбку.

— Диагноз поставили? Что Марта сказала? Холера настоящая, или что-то похожее? — продолжил я допрос, но тщетно.

— Пока не пообедаешь – никаких разговоров о болезнях, — получил ультиматум от радушной хозяйки, приготовившей варёную оленину, стопку лепёшек и полюбившийся мне травяной чай.

Кое-как справившись с чересчур сытным обедом, я сам отказался от подробностей из карантина. Только коротко поблагодарил Истому за обед и пожурил её за отказ составить мне компанию. Собрался уже сбежать за новостями в сторону лагеря людоеда, но не успел: сам попал в ощип. На допрос с пристрастием от «дочери змеиного царя».

— Погодь, погодь, умник. Поведай тётке-рептилии о восстановлении памяти, о скоростных аномалиях, о прочих талантах, коим даже я объяснений не нахожу. Кто ты, медвежонок? Что помнишь о своём мире, о цели командировки в нашу Тмиму Сиг-Кроузи?

Пришлось сосредотачиваться, собираться с мыслями, что после непривычно густого и почему-то тёмного, зато ароматного бульона с нежнейшими кусочками мяса было почти невозможно.

Я взял овсяную лепёшку, налил в керамическую кружку травяного чая, отхлебнул и начал… Вернее, собрался… Нет, не рассказывать, а вспоминать, рассуждать и обдумывать вслух всё, что случилось прошедшей ночью. Что успел вспомнить о приключениях на Тейе, когда вдруг «заболел» амнезией непонятного происхождения. Что сам для себя решил о причине командировки ажно в соседнюю галактику «неправильного» происхождения.

— Никаких скоростных аномалий вчера не было. Когда ты скрылась в темноте, я даже рта открыть не успел, как уже нёсся в противоветровой капсуле куда-то вдаль. О вызове Вездесущих… Кстати, о месте, куда ты отправилась, мыслей тоже не было. Не успел, извини. Так что, про то, как перемещался, ничего сказать не могу.

Да я даже с места не сходил. Стоял и таращился во все глаза, пока не оказался в чорио с заболевшими. Потом…

Правда, в спину меня всё-таки толкнули, и я вывалился из кинозала, в котором пребывал. Или летал. Дальше ты всё сама видела. То есть, я тебя увидел, как приземлялась на крышу.

— С места, значит, не сходил. А как ребятишек доставил к Марте? Тоже стоя в кинозале? — задала Истома правильный вопрос, который я не успел обмозговать под одеялом.

— Ну, после того как ввалился в домишко, чтобы искать там пару из ларца, одинаковых с лица, только разных… Свет у меня в груди включается. То есть, всё время включён. Когда в тьму-тьмущую захожу… Когда в тьму-тьмущую… Он… Он… Он! — чуть ли не вскрикнул я от озарения и умолк, прервав рассуждения, а скорее расследование всего случившегося после прибытия на Тейю.

«Наследник, как пить дать. Его рук дело. Если, конечно, у него есть руки. Но как? Дождался вступления в должность Провидения и стёр… Переписал всё, что было? Головастики, начиная с меня, канули в лета, получается? Кто тогда меня… Спас?

Наследник же был в курсе, что прошлое, настоящее и будущее существуют… Но и Провидение… Но и Курос, он же Протас… Тоже знал о будущем. Значит, у них случилась размолвка, и я в том самый виноватый? Или это кто-то неизвестный по поручению Протаса выключил меня из одной галактической розетки, а включил в другой? В этой Тмиме?

Даже имён этого мира, астры… Ничего не узнал… Или не мог узнать, а теперь… Может, так всё и задумано. Что тогда изменилось? Ведь рано или поздно Наследник… Щей-Индос снова сменит Протаса, и всё повторится?» — увлёкся я ошеломлявшими прояснениями в золотой голове, доставшейся дурачку, и в который раз проигнорировал вопли недовольной Амбистомы.

— Ничего не повторится! Ничегошеньки! Не будет больше никакого Щея-Кощея! Индоса-индуса не будет! За время, пока ты здесь, Вселенная переписала свою историю заново. В прошлом и будущем. В прямом и в обратном. Везде! Правда, Головастиков не спасли, извини. Теперь вы Катаносцы, но ты уже и об этом «помнишь», — чуть ли не прокричала моя домомучительница каким-то чужим незнакомым голосом и вернула меня на грешную землю.

Правда, она все это кричала молча. Рта не открывала точно. Стояла, щурилась ухмылкой многомудрого оборотня и улыбалась.

— Чего замолк? Продолжай думать вслух. Хорошо же получается, — подмигнула Глаша, и я понял, о том, что ничего не повторится, кричал мне кто-то другой.

Кто-то настолько могущественный, настолько великий и знавший обо всём на свете, что понять это моим ущербным… Лишённым воспоминаний разумом не получится. Разве что сжалится кто-нибудь и подскажет.

— На чём я остановился? На тьме-тьмущей? — спросил я Истому, а она заулыбалась и кивнула, мол, продолжай с любого места, которое нравится.

И я продолжил вспоминать, рассуждать и обдумывать. Вслух и с подробностями, как учил дед Паша, которого возможно тоже «переименовали» или даже стёрли из анналов истории вместе с Каликами, дядькой Угодником и всей нашей посреднической командой.

«Ещё посмотрим, чья возьмёт. Если что, сам вырою пещеру и сделаю проход в ближайший адресатор», — пообещал я себе, а заодно тому всемогущему голосу, сообщившему последние известия от обновлённой Вселенной.

— Меня перед командировкой в подземное царство модернизировали. Да-да, ваши Вездесущие, которые у нас Эсхатос-Протос. Были ими, а теперь…

Глаза как-то подрихтовали, чтобы видел в темноте. Вот я и адаптировался. Увидел всю внутреннюю обстановку в домишке. Надыбал, где спали принц и принцесса, оценил их габариты и примерный вес. Потом взвалил мальчишку на плечо, как скатку шинели, а девчушку вместе с одеялом в охапку и бежать на свежий воздух. Мало ли, что за болезнь их сразила.

Кстати, пахло от них пивом, а не вибрионами, которые холерные.

Во дворе снова парализовало. Хорошо, что мордой лица целился в сторону… В нужную сторону.

Снова небо сделалось прозрачным до горизонта и даже дальше. Потом картинка мира поплыла навстречу так, будто летел вперёд и с песней про «Не кочегары мы, не плотники». А высотники. Когда впереди появилась костяная тропа в лагерь людоеда, вспомнил, что нужно думать о конце этой тропы. Подумал и получил…

Опять получил что-то напоминавшее толчок в спину. Оказался на месте и загорланил: «Тревога! Пациенты с неизвестной, но очень заразной болезнью! Будет двое взрослых и двое детей. На вид обезвоживание с отсутствием температуры у взрослых, а у деток тридцать восемь по Цельсию, не больше. Лица у тех и других, как у вашего похудевшего Гиппократа. Черты заострены, глаза запали, вокруг глаз синева. Правда, не знаю ни как они выглядели, когда были здоровыми. Ни откуда в курсе о холере, будь она неладна».

Пока всё это проорал, весь лагерь встал на уши. Забегали, засуетились, а тут и ты прилетела. Только мне почему-то кажется, что ты два раза прилетела и принесла по одному одеялу с человечком внутри, — под конец басни об оборотнях-спасателях я не только вспомнил события ночи, но и почуял подвох и пройдох в лице домомучительницы Окипеты.

— Считай, это напарница моя была. Помогла мне. Похожи мы друг на дружку, как все наши глашатаи. Так кто ты, медвежонок? Понимающий мир?.. Вездесущих?.. Астр? Или всех вместе взятых?.. Точно. Ты Понимающий Вселенную. Катаносец Симпанты, как описано в старой легенде. По-нашему, по-научному – Катаноиси тоу Симпантос.

Значит, сама Вселенная тебе подсказывает и про холеру, и про способ сгибания пространства. Тот метод, которым ты перемещаешься по обитаемой части планеты.

Значит, не фантастический «Варп», а самое настоящее изменение геометрии пространства. Впереди схлопывается, а за спиной расширяется. Делаешь шаг и оказываешься в нужном месте.

Или, как ты, получаешь пинок от самой Симпанты. Чудеса. Спасибо Создателю, что дожила до такого… И тебе спасибо, медвежонок, — наговорила с три короба Истома, а я, как тот карась из сказки Салтыкова-Щедрина, опять к щуке на диспут, но не о добродетели, а о волюшке-воле.

— Теперь-то можно на прогулку? Для здоровья и переваривания обеда? — кое-как выговорил, одолеваемый сонливостью с одной стороны, и срочностью остаться наедине с собою, чтобы хорошенько обдумать последние откровения рептилии.

— Гуляй. Только далеко не забредай, — разрешила Быстрая, и я удалился.

«Точно. Окипета переводится, как Быстрая. Так звали настоящую гарпию из легенд древней Греции. Всего их было три сестры из рода титанов. Аэллопа – Вихревая. Келайно – Быстроногая. И Окипета.

Но Истома больше похожа на нормальную эринию-фурию. Тоже из греческих легенд, тоже о трёх сёстрах, но уже о богинях мести. Мегера, Тисифона и Алекто. Их имена переводятся как Завистливая, Мстящая и Безжалостная. У этих точно причёски из гадюк, как у Медузы», — осенило меня не ко времени, когда только-только переступил порог, и заполировало ссылками из Греции, в которой, согласно Чеховской «Свадьбы», не только «всё есть», но и много кого и чего якобы рождалось и случалось.

Даже не сообразил, как и почему не отправился в лагерь людоеда, а бодро промаршировал через мосток и свернул влево на тропу, ведущую не куда-нибудь, а в самую настоящую бесконечность.

Наполовину заснувшим разумом понимал, что при каждом шаге картина мира дёргается и разительно меняется, а сосредоточиться на несуразностях не мог. Продолжал рыться в фантомных картинках с орущими гарпиями, догадываясь, что так они оглушали и морочили людей, и те переставали ориентироваться в пространстве, поэтому не могли сопротивляться.

«Точно как я сейчас. Но почему? Чтобы догадался, что Истому обозвали Окипетой из-за её кудахтанья и быстрых перелётов? Ну, сообразил, и что дальше?.. Богини мести перевоспитались и стали Милостивыми эвменидами? Понял. Ясно. Вижу. Я же не кто-нибудь. Я же Понимающий Вселенную. Только вот никак не…

Какой ещё Оморфос?.. Мир? Приятно познакомиться. А я Александр…

Нет?.. Не мир? Кто же со мной говорит?.. Сторгикос-Илиос? Ласковое Солнце? Понял. А я… Куда?.. На экскурсию? По Красавцу? Ведь так переводится название… Имя мира? Конечно», — наконец прояснилось в соображалке, и я понял, по какой «внеземной» причине после обеда стал сам не свой и, с облегчением вздохнув, отправился на ознакомительную…

В общем, отправился по назначению, которое оказалось Предназначением. Даже не так. Предназначение – это, во-первых, Смысл существования индивидуума, а во-вторых, его Призвание. Я же отправился «Понимать Вселенную» и её… Персон, индивидов, субъектов. Всех. С судьбой-то не спорят. Тем более после тех ещё её выкрутасов…

Листаем далее.

* * *

Когда в голове кое-как успокоилось и отстоялось… Или всё диковинное и неправдоподобное перемололось и более-менее усвоилось, я сосредоточился на экскурсии, которую устроила астра с матронимом Илиос. Осознал, что спешить никуда не нужно. Наоборот, я должен был либо стоять на месте, либо изредка делать короткие шаги. Так «сгибание пространства», о котором лепетала Глаша, переставало дёргаться, а плывшие навстречу пейзажи и облака переставали рябить в глазах.

Стоять мне не хотелось, потому что представлял, как всё за спиной не просто устремлялось в синюю даль, а одномоментно, будто от выстрела огромной силы, срывалось с места и улетало, расколовшись на миллиарды осколков-черепков. Точь-в-точь, как вся моя прошлая жизнь. Боялся, что возвратиться из этой согнуто-пространственной экскурсии мне уже не суждено, а значит пришло время очередных умопомрачительных перемен, к которым не готов.

«Как говаривал дядька Угодник, найденный в Семалии, перемена блюд. А ведь я его и в этот раз нашёл, только не угадал. Имя ему другое дали – Семён Калика. Подумал, что какой-то старший брат. Издалека не разглядел. Не до того было…

Вызволил его из Жёлтого дома и с Ильёй Ивановичем отправил на Тейю. Потом через Воллемию, с помощью которой искал и находил Калик, наказал им бродить по всем возможным и невозможным кластерам галактик, с прямым течением времени и с обратным. А выходя из лабиринта на берег Гадеса, обязательно забредать в воду и нащупывать в ней Струи Времени.

Делать так до тех пор, пока эти Струи сами не взорвутся и не проглотят их, чтобы отправить домой. В кластер галактик, который станет родным. Пусть не сразу. Но после ближайшей хроноволны обязательно.

Ну, а если Струи не будут вспучиваться – повторять фокус с жемчужинами из одной ракушки, которую можно потрошить хоть сто раз кряду, если возвращаться на несколько часов, или даже минут, в прошлое.

Нырнул, взялся руками за трепещущий пучок Струй, и перехватился на десяток сантиметров вниз. Если перехватишься больше чем на полметра – попадёшь в прошлый день. Если наоборот, перехватишься вверх, против течения…

Но течение только в речке, которая Стикс. В Гадесе, когда ныряешь напротив лабиринта, сложнее ориентироваться где завтра, а в каком направлении вчера», — размышлял я о чём угодно, лишь бы не думать о действительно важном в тот момент.

«Хорошо, что память на самом деле восстановилась… Почти восстановилась и пополнилась знаниями о приключениях на Тейе и букете… Нет. Скорее, букетах Млечных Путей. Значит, бывал не на одной Тейе, а на нескольких. Где же меня амнезия накрыла?» — не внял я голосу разума и продолжил игнорировать «проволи», которая «эпидейкси».

Извините. Конечно, «демонстрацию», которая «представление» для ознакомления с миром-молчуном по имени Оморфос. И он вроде бы обиделся.

«Как бишь ты себя раньше называл?» — громыхнуло в голове вопросом от тихони, который, наконец, изволил выйти на связь с букашкой, мозолившей глаза и упрямо не замечавшей ни красоты демонстрируемых пейзажей, ни усердий по сгибанию-разгибанию планетарного пространства.

— Пронимфи амфивиас. По-русски – Головастик. Только это не я себя называл, а родная астра так называла. Моя Сторгикос, которая Кармалия, — доложил я, остановившись, и с пролетарским задором начал разглядывать ландшафт, на всех парах мчавшийся навстречу.

«Говорят, из-за тебя и твоих воплощений пропали какие-то галактические паразиты? Как же ты смог такое провернуть?» — прогремело более-менее удобоваримо для неведомых мысленных «ушей», о наличии которых я догадывался, но понять, как можно слышать «немой» вакуумный крик астр и миров – ума не хватило.

— Всего лишь был орудием в руках Провидения. Или Безначального. Сам бы никогда… А я сейчас на закат э-э… Перемещаюсь? День никак не кончается, — ответил я и сразу задал отвлечённый вопрос, потому как заподозрил, что Оморфос стеснялся признаться, что сам «болел» этими паразитами.

Но в этот момент Молчун толкнул меня в спину, и я, невольно шагнув вперёд, оказался на самом берегу моря-океана, а мчавшаяся навстречу картинка с пейзажами и облаками замерла.

От неожиданной смены… Не так. От такой «перемены блюд» я инстинктивно сделал ещё пару шагов в сторону моря, погашая не существовавшую в тот момент инерцию, и замер, поражённый высотой обрыва, на котором очутился, и прибоем, бесшумно клокотавшим далеко внизу.

«Эксипно? Или на самом деле Понимающий?» — чуть ли не вздохнул Оморфос, обозвав меня умником.

— Умник – моё второе имя. Головастиком прозвали из-за того, что хорошо соображал. А Понимающим стал совсем недавно, — поддержал я разговор и, для «мировой» проверки, открытым текстом подумал: «Может же, когда захочет, не громогласно мыслями разговаривать, а почти по-человечески».

«Ум – это способность мыслить и понимать. Воспринимать и запоминать. А на что, кроме дерзостей, способен ты? С памятью твоей – беда однозначно. Неразбериха. Как же ты осваивал родные миры, галактику? Или сразу на Вселенную замахнулся? А зачем, спрашивается? В таком возрасте в куклы играют, а он в Понимающих», — провещал Оморфос в моей головушке почти по-человечески, и, мне показалось, провещал так, чтобы «слышала» мамка Сторгикос.

Пока думал, что отвечать на явно риторические сентенции, отвлёкся на остававшиеся в памяти прорехи. Решил, что и они не просто так сохранялись, а вот с какой целью – расследование проводить повременил. Как в скором времени выяснилось, правильно сделал. Ума палатой от того, что впоследствии вспомнил, разумеется, не стал, а вот стыдиться и краснеть продолжаю. Причём, до сих пор.

«За этим морем другой континент. Там руины лагеря эонов. Полноценный город по нашим меркам. Туда они переправляли жертвенных подростков, и там их готовили к отправке в колонии. На новом месте уже учили языку, профессии, минимальным социальным навыкам. Может, ещё чему-то. Главное, чтобы размножались и трудились на благо цивилизации Апейро. Да-да, именно Бесконечностью себя называли», — вмешалась в мой разум мамка Сторгикос, и я, вроде как, сам себе мыслями рассказал о заморских достопримечательностях, которые, слава Богу, не собирался посещать.

По крайней мере на этой ознакомительной экскурсии. Но не всё так просто в подлунном мире. Кстати, у Оморфоса две полноценные луны-спутника и один корявый астероид, который под лучами Илиос похож на причудливый обломок кораллового известняка.

«Ну, если не хочешь познакомиться с остальными проскопоус, тогда отвернись. Стань носом на рассвет», — заявил мир, явно подтрунивая над мамкой и мной – горе-путешественником.

— Какие ещё разведчики? В лагере людоеда не все выпускники АВР? Кое-кто за морем? — возопил я Потапычем, объегоренным хитрюгой по прозвищу Красавчик.

Но было поздно. Меня развернули «носом на рассвет» и сразу же, как нашкодившего Мурзика, толкнули в спину. Хлоп! И я у разбитого корыта. То есть, у троюродного мостика из пары морёных стволов. Вот только в глазах сразу же потемнело, потому как в районе Глашиной избы-читальни уже настала полночь. Или около того.

* * *

Заснуть долго не получалось. То ли из-за добровольно-принудительно доеденной оленины, то ли из-за экскурсионных впечатлений, то ли из-за мировых и ласковых солнечных откровений. Ещё Истома наотрез отказалась рассказывать, какие руины за морем, и кто из разведчиков там на рекогносцировке.

«Доедай и отдыхай. Если не дашь оленине прокиснуть, так и быть, завтра всё, о чём разрешат, расскажу. Не моя тайна. Поэтому посоветуюсь кое с кем в ночи. Извини, но завтра тебе снова спасать косулю. Знала бы, что твоим только настоящей крови из них надо, а не мяса… Чтобы на Корване зрители не заметили подвоха, их окропят оленьей кровью. Как-то ваша Марта умеет её сохранять, и она не сворачивается.

…Что? Каких ещё котлет? Какой колбасы?.. Шучу. Знаю, о чём ты. Рубленные на топлёном жире подойдут?.. Нет у меня кишок. Не заготовила. Каких ещё сухарях?.. В хлебных крошках?.. Спи уже, гурман», — отмахнулась от меня домработница и упорхнула к ручью чтобы помыть посуду и набрать на завтрашний день воды, а я залез под одеяло и уплыл в «бурные и продолжительные» размышления, как говорили дикторы ЦТ об овациях во дворце съездов.

«Странный тут метод перемещения ОО. Сгибают пространство, будто оно какое-нибудь гуттаперчевое. Но рывки похожи на наши обычные моментальные возвращения.

Вот простофиля! Меня точно так же сегодня вернули к дубовому мостику.

Жаль, что с их Эсхатос нельзя общаться, как с нашими…

С нашими в Млечном Пути? У мамки Кармалии тоже никто из них ни гу-гу. Только у… У кого? После хроноволны они еле разговорились, когда объяснил им, что свой в доску. Что не Саврас без узды, что много чего с их помощью натворил и наворочал… А теперь шкодить не буду.

Сколько Калик нашёл и отправил по домам? Помню, что больше двенадцати. Плюс Угодник, который по всей видимости был…

У меня что, точно такая же амнезия, как у Николая? Нет. Тот вообще не помнил, что стал бессмертным. Что наказан за… За что?

Добрая дала шанс, и всё случилось как бы само собой. Или Протас вмешался?.. Теперь-то и узнать не у кого. Теперь и я никто. И пропуска, скорее всего, нет и не предвидится.

Но как-то же я слонялся… Где? В Сиг-Кроузи? Здесь я недвижимость, скачущая по гуттаперчевому пространству. Хорошо, что не издеваются над временем.

Нужно разобраться. Каким образом наши из Млечного Пути в Коллизию командируются. Ведь паразиты эоны тоже мотались туда-сюда и… И нет больше их. Спасибо, что надоумили сунуть их в карманную галактику, откуда они так и не выбрались. А то бы нырнули на шестьсот тысяч циклов назад, и петля времени замкнулась.

Ладно. Сплю. Всё остальное завтра».