Сердце изнанки. Книга 4

Эпилог

Прошел всего месяц после того, как с Дибровым было покончено, а порядок в Братской губернии стал восстанавливаться сам собой. Как-то сразу стало всем понятно, что главной фигурой во всей Братской губернии является именно Роман Михайлович Злобин. И тут же потянулись вереницы просителей, попрошаек, жалобщиков и статусных людей губернии, что желали засвидетельствовать своё почтение графу Злобину.

Мэр Слуцкий жеманно заламывал руки, стоя в кабинете Злобина. Уж с кем с кем, а с ним Роман Михайлович не собирался церемониться.

— Какое удивительное совпадение, — улыбнулся Злобин, — как только не стало Диброва, ты сразу же вспомнил обо мне. Что больше никто не даёт тебе денег?

— Ну что вы такое говорите, Роман Михайлович, — изобразив удивление произнес Слуцкий. Просто мы с вами очень уж давно не виделись. А я вот мимо проезжал и подумал, дай-ка я к вам заеду. До этого, знаете ли, всё не досуг было, а тут как осенило: что это я давно Романа Михайловича не посещал? Я вам и коньячку привез хорошего из своих запасов.

Злобин поморщился. Все, кто хоть мало-мальски были с ним знакомы и в пребывали хороших отношениях знали, что Злобин алкоголь не пьёт.

— Не старайтесь, Слуцкий! И не переживайте. Я проспонсирую восстановление тюрьмы. Об этом уже давно веду переговоры с Гориным. Но в любом случае хорошо, что вы зашли. Потому что восстанавливать здание в центре города я буду не просто так. Думаю, вы это понимаете?

— Конечно, Роман Михайлович. Я сделаю для вас всё, что только захотите, естественно, в рамках установленных размеров.

— Ой, слушайте, не начинайте. Восстановить за свои деньги тюрьму — это уже за пределами рамок установленных размеров. А если вы уже сейчас начинаете юлить, может, и мне стоит отозвать свое пожертвование?

Признаться, Злобину сейчас было не до переговоров. Восстановление тюрьмы было таким пустяком, о котором и думать не хотелось. На столе красного дерева лежал толстый конверт с письмом из имперской канцелярии. Это письмо не сулило ничего хорошего, потому что было связано с гибелью Диброва и участием Романа Михайловича в этом.

Дибров был осторожным и до крайности неприятным противником. Готовясь к войне со Злобиным, он подразумевал, что с ним что-то может случиться, и немало компромата после его гибели отправилось в имперскую канцелярию, в том числе и на Злобина. Но где наша не пропадала, Роман Михайлович всегда находил выходы из самых сложных ситуаций, а Дибров, сколько не пытался навредить Злобину, никак в своей затее не преуспел. Главное, что все противники мертвы, и никто больше не будет вставлять палки в колеса, а дела делаются и будут делаться.

Вот скоро император организует поход на Иркутск, а там совсем другая война пойдёт. И Роман Михайлович ещё станет одним из первейших лиц империи.

Злобин размял виски. Слуцкий наконец ушёл, оставив его одного. Где только найти толковых людей? Способных действовать чисто и наверняка. Таких, как Костя, всего по пальцам пересчитать. Эх…

На заседание старейшин паладинского ордена рассматривали личное дело Виктора Сычёва, который проявил не только доблесть, а также выдержку и умение мыслить стратегически. Вследствие чего не только смог сохранить жизни паладинов, но и предотвратить прорыв тварей на территории российской империи.

— Что ж, Сычёв. Вы провели блестящую операцию, завербовали графа Злобина, предотвратили объединение культистов и ренегата Диброва. Жаль, конечно, что так и не смогли определить, кто же был гуляющимв тени, но в любом случае блестяще. Какие у вас есть пожелания? Хотите перевестись в столицу? У нас как раз освободилась прекрасная вакантная должность.

Сычёв покачал головой.

— Благодарю вас, но я бы хотел остаться в Братской губернии. Там ещё слишком много дел, но, если вы усилите довольствие этого региона, пришлёте больше способных бойцов, это будет лучшей наградой.

Сигимир Златоустов лишь хмыкнул. Он присутствовал на заседании, как вольный слушатель.

Инквизитор улыбнулся, но, быстро спрятав улыбку, посерьёзнел, он дал самую лучшую характеристику на Виктора. Всё-таки он был несправедлив, как к этому старому паладину, так и к графу Злобину.

Вечер в поместье Пылаевых был напряженным. Сначала прошел ужин в хмуром молчании. Затем, когда слуги унесли тарелки и еду, Александр Филиппович Пылаев уставился на своего сына, который невозмутимо выдержал взгляд отца.

Все ожидали того самого разговора.

— Итак, какие же твои предложения? — наконец нарушил молчание Александр Филиппович. И это было хорошим знаком. Он не выдержал Первым.

— Если хочешь, ты можешь оставаться по-прежнему мертвецом, по бумагам, естественно. Если нет — мы можем опровергнуть новости о твоей гибели, но главой рода ты больше не будешь.

Александр Филиппович внутренне содрогнулся. С одной стороны, он понимал, что если сравнивать два периода, тот, где он был главой рода, и тот, где эту роль принял на себя Дима, то сразу ясно, что он хорошо воспитал сына. И тот способен привести их род к успеху.

Плевать, что Дима считает, будто на самом деле сделал всё это благодаря этому выскочке, которого подселил к ним Злобин. Но в любом случае, соглашаться с тем, что его задвигают, Александр Филиппович не мог. Хотел бы согласиться, но горячая кровь в нём вспыхнула, и он готов был уже взорваться, как Дмитрий поднялся спокойно и спокойно посмотрел на отца.

— Я больше не хочу, чтобы про наш род говорили так, будто бы мы посмешище, — произнес он, — если ты готов исправиться, готов поменять образ жизни и начать работать на наше благо, я уступлю. Но ты сам себе ответь на этот вопрос. Чем ты будешь заниматься? Дальше играть? Терять таким трудом восстановленные земли и статус? Я и так тебе это организую — играй сколько влезет, но я больше не позволю подвергать наш род такому риску.

Дима был хмур и серьезен, смотрел в упор твердо и жестко.

Когда-то давно, точно так же, на нерадивого сына Александра смотрел и его отец — Филипп, бывший глава рода.

Дмитрию этот разговор дался очень нелегко, как и решение. Он действительно считал, что тот, кто достоин быть главой рода Пылаевых, ныне без вести пропал. Вероятнее всего, попросту погиб.

В нём теплилась надежда, что однажды Костя вернется. Но стоило быть готовым и самому взять ответственность на себя. Ждать того, что придет кто-то, возьмет все эти сидела в свои руки — наивно. Нужно и самому сделать что-то. Стать гордостью, и показать, что Дмитрий Александрович Пылаев тоже на что-то способен. Алиса, порывисто поднявшись, встала возле брата и положила руки ему на плечо.

— Дима справится! Лучше, чем кто-либо. Я верю в него. И он уже показал, что на многое способен. Отец, у тебя много талантов, но стоит смотреть правде в глаза. К сожалению, твоё правление оказалось не самым эффективным для нашего рода. Отступись.

Татьяне Пылаевой, которой эти слова было особенно тяжело воспринимать, держала нейтралитет. Ей не нравилось то, что задумали её дети, но было ясно, что такое решение было продиктовано не заносчивостью, не властолюбием, а здравым смыслом. Она тоже не могла дальше наблюдать, как их род медленно скатывается к безвестности.

Тяжёлый разговор закончился. Александр Филиппович сдаваться не хотел, но не спорить же с собственным сыном, и он взял время на подумать. В любом случае, для того, чтобы вернуть его к жизни, требовалось сделать очень многое, и стоило это огромных денег, которых сейчас у Пылаевых, попросту не было. Поэтому подумать действительно было о чём.

Алиса, ещё раз одобрительно кивнув брату, отправилась в свою комнату. Там она улеглась на кровать, прижав к груди небольшой амулет, подаренный когда-то Константином Пылаевым. Это было такой глупостью, он ведь никто — безродный приживала, которого зачем-то поместили в их род. Но от чего же ей так горько? Она прижала амулет к груди и заплакала. Динара, стоявшая под дверью своей госпожи, тяжело вздохнула, а затем пошла делать свою работу.

Дима же, переведя дух, отправился в кабинет, ему предстояло сделать много работы.

Несмотря на то, что он не внес существенного вклад в победу над культистами, а также графом Лисиным и бароном Викентьевым, Линдерман глубоко проникся к нему симпатией, как и ко всему семейству Пылаевых.

Линдерман даже решил переехать в Братск. Он сильно переживал из-за потери Константина Пылаева, а также старого друга Степана Медведева. Даже решил таким своим решением отдать им долг чести, а именно проследить, чтобы последняя воля Константина Пылаева была исполнена.

В точности с указаниями Константина Линдерман решил оказать посильную поддержку в заботе о детях беспризорниках, которых в Братске оказалось куда больше, чем предполагала даже сама Марьяна. А главное Линдерман очень оценил идею взращивания собственных одарённых и создание собственного ордена. Оказалось что у Злобина давно имелся весь пакет документов, для прошения императору.

Это расширило бы компетенции командира наёмников. Он мог вполен заняться и зачисткой червоточин. Тем более, что давно ходят слухи о том, будто скоро император организует поход на земли культистов и Линдерман собирался подготовиться к этому сполна. Но перед этим, надо было побеспокоиться о том, чтобы детишкам было хорошо, было где жить, что есть, как минимум год.

Луиза Викентьева уже больше шести месяцев не видела солнечного света. Учитывая её силу, которой с ней поделилась великая изнанка, её даже побоялись привозить в столицу, так и содержали в застенках инквизиции Братской губернии. Сигимир Златоустов даже на время перебрался в Братскую губернию, потому что хотел лично взять под контроль очистку и вербовку этой удивительной девушки.

Луиза вздрогнула, услышав звук раскрываемой металлической решётки. Она слышала его каждый день. День за днём к ней приходил инквизитор в сопровождении других паладинов. Они пытались вычистить из неё все силы, которыми с ней поделилась изнанка, забрать из неё веру в то, что её враги будут отомщены, а сама она может стать великой жрицей.

— Мы вычистим из тебя скверну, просто поддайся, отпусти её, не держи в себе, — как и обычно, терпеливо вёл свою речь Сигимир Златоустов. Казалось бы, другой на его месте давно бы уже сдался, но он день за днём приходил, пытаясь достучаться до девушки.

И сегодня что-то произошло, сегодня его слова достигли её сердца, и она спросила.

— А что будет потом? Я преступница. Я убивала людей, я едва не погубила столько жизней.

— Ты ничего не успела сделать, — спокойно ответил Сигимир, будто это была их первая беседа, будто он не ждал её ответа больше полугода. Он был сдержан. А голос его был ровным. — Ты наследница рода Викентьевых. Ты, баронесса, в первую очередь. И ты не успела совершить никаких преступлений. Десять паладинов, которые погибли при твоём нападении, это безусловно, страшная жертва, но, учитывая то, сколько тварей умерло, вполне допустимая.

— И что? Я снова вернусь в своё поместье? Вернее, в то, что от него осталось? И буду жить, как раньше? Со слугами? Только без своей семьи.

— Это вряд ли, — честно ответил Златоустов, — но ты можешь стать одной из нас. Ты сохранишь свой титул, но при этом получишь статус паладина. Таких, как ты, много в наших рядах.

— И что? Нужно просто сказать, я согласна?

Сигимир кивнул.

— Да и это тоже, а ещё отринуть тьму из своего сердца и дать кровавую клятву, что отныне и во веки веков все твои силы будут направлены на то, чтобы бороться с тьмой и тварями бездны…

Роман Михайлович Злобин за последние годы сильно постарел, но это было скорее от усталости. Император от чего-то не хотел идти ему навстречу: либо компромат, что подготовил Дибров был столь порочащим, или по другой причине. Пускай дела стало делать проще, однако, непомерные налоги, пошлины и бюрократия значительно усложняли работу Романа Михайловича по развитию братской губернии и продвижению на Иркутск.

Похода, о котором говорили уже более десяти лет, так и не состоялось. Роман Михайлович больше не хотел ждать. Ему нужно было действовать и побеждать.

В большом зале с окнами задрапированными толстенными шторами сидели порядка сорока человек. Это были важные в империи люди. Многие из них занимали высокие должности. Это были банкиры, военные, чиновники, губернаторы и аристократы. Многие из них сидели в масках, потому как впервые посещали подобные мероприятия и не были уверены в том, что здесь все свои. И потерять своё место из-за такой мелочи многие боялись.

Однако, многие в этом зале друга знали не первый год. Они помогали другу в том числе и занимать высокие должности, проталкивая вперёд.

Многие, благодаря товарищам, сделали головокружительную карьеру за очень короткий срок.

Многие, появившись из ниоткуда, вдруг становились губернаторами. Казалось бы, учитывая разброс по регионам, связать их воедино было не так-то просто. Был лишь один факт, который объединял их — это знакомство с Романом Михайловичем Злобиным, не просто знакомство.

Многие из этих людей стали теми, кем они сейчас являются, именно благодаря графу Злобину.

По его личной просьбе и под его протекторатом они занимали свои места. На ком-то из них лежала клятва крови — служить во что бы то ни стало Роману Михайловичу, а кто-то был рожден в Братской губернии в подземельях Злобина. И все они ждали, когда же появится главный виновник их встречи.

Наконец Злобин вышел. Все затаили дыхание, ожидая, что же он скажет. Ведь он впервые собрал всех воедино.

— Итак, друзья мои, это зашло слишком далеко, — произнес Злобин. — Пора начинать! К сожалению мы больше не нуждаемся в Российской империи. Она для нас лишь балласт, а нам нужно идти дальше!

Какое-то время спустя после предотвращения прорыва…

Я вышел из портала и огляделся.

Время в изнанке, да и в других мирах течет иначе. Где-то быстрее, где-то медленнее. И порой происходят такие парадоксы, что в уме не укладываются. Долина, где некогда происходила битва, и из которой я исчез, отправившись в свой родной мир, практически не изменилось. Разве что здесь не было останков тварей и следов той битвы.

— Интересно, сколько же прошло времени?

В принципе, останки могли исчезнуть за год. А так-то ландшафт не изменился. Может, прошло не так уж и много лет?

Я сорвал маленькую травинку и закусил её губами, зашагав в сторону территорий Пылаевых. Я очень надеялся, что встречу там кого-то из своих. Мало ли, что могло произойти за это время, сколько поколений могло смениться. Медведев отправляться со мной не захотел, предчувствуя, что вряд ли встретит кого-то из своих. Он понимал все риски. А я вот всё надеялся на лучшее.

Справа от меня, прямо из свежесозданной червоточины вынырнул очень большой белоснежный зверь, похожий скорее на гигантскую лисицу с девятью хвостами, чем на ласку. Белка принюхалась, а затем как игривый щенок принялась бегать вокруг меня, то и дело катаясь в траве. Ей нравился этот мир, и она по нему скучала.

Признаться, мне порой казалось, что она думала мы не найдём сюда путь, но нет же, нашли. Ласка подбежала ко мне и, будто в старые времена, попыталась ткнуться своим большущим носом мне в лицо.

— Не сейчас, — отмахнулся я от неё. — Ишь, разыгралась, будто маленькая. Ты лучше спрячься, не пугай людей.

Ласка, задумавшись, на миг кивнула, а затем растворилась. Нет, она не исчезла, не отправилась в черноту изнанки, она просто стала прозрачной. Со временем у неё появлялось всё больше и больше способностей, которыми она не чуралась красоваться. Можно было бы поехать на ней верхом, или просто полететь, или переместиться через изнанку прямо к поместью Пылаевых, но мне хотелось прогуляться ногами.

Тем временем на крыльце старого поместья сидел седовласый старец, он покачивался в кресле качалке, задумчиво смотрел куда-то вдаль и курил свою трубку.

— Деда, деда, расскажи ещё ту сказку, — маленькая девчушка, что до этого бегала вокруг кресла качалки, забралась на колени мужчине, принялась теребить его за рукав. — Ну, расскажи ещё, расскажи.

— Сколько раз тебе повторять, Лиза? — хмыкнул он, — Это совсем не сказка. Твой двоюродный дядюшка Костя был настоящим героем, он спас наш род, он сражался с такими монстрами, что дух захватывает. Монстры были больше нашего дома.

— Не верю, не верю. Всё это глупости. Какой же он сам тогда был? Тоже большой?

— Нет, — качнул головой дед, — обычный человек, такой же, как мы с тобой. Но он делал большие дела, куда большие, чем может показаться. Вдруг мужчина осёкся, кто-то шагал по той самой поляне, где рос старый дуб, под которым похоронили его деда Филиппа.

Неожиданный гость шёл уверенно, не глядя по сторонам, чеканя шаг. И на памяти Дмитрия Александровича Пылаева, он видел лишь одного человека с такой походкой. Поэтому когда мужчина подошёл ближе и помахал, Дмитрий Александрович едва сдержал судорожный вздох. Самое что удивительное мужчина, который приближался к ним, был совсем молод, казалось, казалось, Константин Пылаев абсолютно не изменился с тех времён.

И пусть зрение Дмитрия Александровича порой подводило его, но он бы ни с чем не перепутал эту уверенную походку. Даже спустя столько лет. Он подобрался. Отправил внучку играть во дворе, дожидаясь, когда гость подойдет ближе.

Наконец совсем молодой парень, едва ли двадцати пяти лет с виду, встал недалеко от веранды, где восседал пожилой глава рода.

— Смотрю, вы веранду достроили, — улыбнулся он.

— Да, — ответил Дмитрий Александрович, — с неё лучше видно дуб.

Я обернулся.

— А, тот самый дуб, который посадили в честь твоего деда?

— Он самый, — улыбнулся Дмитрий Александрович.

— Ну, привет, братец! — наконец произнес я. — Постарел ты, однако.

Дима хмыкнул.

— Прошло пятьдесят лет, как-никак. Вот только ты не изменился. Где же ты был всё это время?

— Я тебе обязательно расскажу. Но предупреждаю, это такая история, что в неё легко не поверить…

Конец.

Итак, эта серия закончена. Но не унывайте, скоро будет новая серия о приключениях Кости в его родном мире, а так же о возвращении к Роману Михайловичу, который к тому времени отелится от Российской империи и создасть свою Империю Злобы.