Сердце изнанки. Книга 4

Глава 4 Неудавшийся план

Динару и ещё двоих мужчин, которые кое-как стали приходить в себя, перенесли в тот самый барак, что я использовал для деревенских и городских детишек. По крайней мере, это была единственная постройка, которая находилась хоть в каком-то порядке.

Динара была совсем слаба, она кое-как пришла в себя и лишь могла двигать глазами — дышала она тяжело, с надрывом. То и дело кашляла, и каждый приступ заставлял её болезненно морщиться. Уверен, её сворачивало бы в дугу от боли, если бы она имела силы шевелиться. Губы её посинели, а на лбу выступили капли пота — яд ещё не до конца покинул её организм. Я видел, как она пыталась что-то сказать, но голос не слушался, только губы беззвучно шевелились.

Двое выживших мужчин чувствовали себя получше, но тоже были очень слабы. Они сидели, привалившись к стене, и изредка перешёптывались между собой, бросая осторожные взгляды в мою сторону. Было видно, что они едва отходят от того, что им довелось пережить.

— Кто из вас Митрофан Семёнович? — спросил Медведев грозно, окидывая мужчин тяжёлым взглядом.

Те переглянулись, и в их глазах мелькнула тревога.

— Я Федя, а это Петя, — сиплым голосом ответил один из них, тот, что был помоложе и отделался минимальным ущербом. По крайней мере, он мог нормально говорить. — А Митрофан мёртвый лежит. Он в последнее время странно себя вёл, всё шептал что-то и к себе близко никого не подпускал. А когда начались взрывы, то и вовсе вглубь дома убежал, словно знал, что должно случиться, вот только выход перепутал. Мне показалось, что у него был какой-то амулет — он крепко держал что-то в руке, будто верил, что с ним ничего не случится.

Я вопросительно посмотрел на Диму:

— Они говорят правду?

— Ну, среди них Митрофана действительно нету, — подтвердил он, кивнув в сторону двора. — Он лежит там, среди тел. Я сам видел.

Я ещё раз подозрительно оглядел выживших слуг, затем решительно вышел и подошёл к телам. Дима неприязненно поморщился, Алиса и вовсе с нами не пошла.

— Кто из них Митрофан? — спросил я у Димы, что увязался за мной следом.

— Вот тот, — указал он на молодого парня лет двадцати пяти.

Понятно. Я подошёл ближе и оценил его истинным взглядом. До этого я не замечал, но сейчас у него в ладони мелькнула слабая зелёная искорка — настолько слабая, что почти была неразличима. Только магический взгляд и смог её уловить.

Я наклонился — в ладони он сжимал какой-то предмет. Разжал мёртвые пальцы и извлёк небольшой цилиндр, испещрённый письменами. Вот только плетение на этом цилиндре отвечало лишь за то, чтобы узоры светились таинственным светом — никакой защитной магии в нём не было. Обычная безделушка для простаков.

Всё понятно. Он был просто исполнителем, от которого в итоге избавились столь цинично. Он всё это время считал, что у него есть защита против яда, а на деле держал в руках обычную игрушку. Да уж, не знаю, кто был заказчиком, но этот неизвестный очень коварен. Можно было бы посмеяться над тупостью слуги, если бы это не было столь грустно.

Медведев, слышавший наш разговор — заявил: хоть лазутчик и выявлен, все равно все слуги пройдут тщательную проверку, на что я лишь согласно кивнул.

— Ваше благородие, разрешите обратиться? — ко мне подошёл Михаил с тремя мальчишками, что держались у него за спиной.

Неподалёку от них пристроились двое мужчин — те, что приехали из деревни Колодцы. Лица у всех были решительные, но в глазах читалась затаённая тревога.

— Обращайся, — произнёс я.

Было примечательно то, что, по сути, главой рода являлся Дима, я ведь не брал на себя никакие полномочия. Но все обращались исключительно ко мне — даже те, кто до этого не был знаком ни с ним, ни со мной. Видимо, чувствовали, за кем настоящая сила.

— Господин Пылаев, мы знаем, что стряслось, что на вас напали, и знаем, что вы готовите контратаку. На нас ведь тварей наслали! Наши там такого ужаса натерпелись — это не дело спускать такое с рук. Мы хотим с вами.

— Что вы хотите со мной? — удивился я.

— С вами напасть на злодеев! Мы готовы жизнями рисковать, лишь бы отомстить за такое бесчинство.

Охохох… Этих мне еще не хватало…

— А где Зиновий? — спросил я, демонстративно озираясь по сторонам.

Михаил при моём вопросе как-то сразу стих и вжал голову в плечи — такого поворота он явно не ожидал.

— Он… где-то… — гулко сглотнув попытался выдавить из себя Михаил.

— Дима, где Зиновий?

— Так он же курирует паладинов — они собирают трофеи на поле боя, осматривают тела врагов.

— Понятно. Значит, так, Михаил: твоя задача — оберегать этот дом. В случае, если на него нападут твари или наши враги, вы будете его охранять, но под командованием Зиновия.

— Но мы же хотим воевать… — начал было парень, но я его перебил:

— Знаешь, что отличает настоящего профессионального воина от салаги и неумёхи?

— Нет, — покачал головой Михаил. Я заметил, что в руках он нервно перебирает свой топор. — Доблесть и сила?

— Дисциплина и умение подчиняться вышестоящему руководству, — твёрдо заявил я. — Я приказываю — вы выполняете. Тогда я смогу на вас положиться. Это ясно?

Михаил неуверенно кивнул, а я продолжил:

— Вы поступаете под командование Зиновия, и вы обязаны выполнять все его приказы и указания. Если он вам прикажет идти голой грудью на врага — будете это делать. Если он прикажет что-то другое — не имеете права его ослушаться. По итогам этой войны, в зависимости от того, как вы себя поведёте, будут распределены воинские звания в нашей гвардии. Быть может, кто-то из вас отличится и получит звание героя. Всё ясно?

Михаил, от моего напора, ошарашенно покивал.

— Я все понял, конечно.

— Вот и прекрасно. Мне нужны не просто воины — мне нужны понятливые и надёжные бойцы. Вы остаётесь здесь, в тылу, а мы пойдём на передовую.

— Но мы же хотели идти с вами… я бы почёл за честь, если бы вы взяли нас в бой с собой!

— Но рисковать, оставляя дом без присмотра и без охраны, я тоже не могу. Поэтому останетесь здесь — тогда я буду уверен, что здесь всё будет в порядке. А храбрость свою вы покажете в обороне, не сомневайтесь.

Выступить решили ночью.

Ну как решили? Линдерман и Медведев давили авторитетом и убеждали, что выступать нужно немедленно, приводили разные аргументы, придумывали планы и тактики ведения боя. Но я стоял на своём, словно скала среди бушующего моря их возражений.

Дима поддерживал меня, даже несмотря на то, что оба вояки казались куда более опытными экспертами в военном деле. Дима несколько раз отводил меня в сторону, понижая голос до шёпота, уточнял, точно ли я уверен, что нужно делать именно так. И, каждый раз слыша утвердительный ответ, неизменно поддерживал меня, хотя в глазах его читались сомнения. Вот он умеет поддерживать командира.

Линдерман — вояка серьёзный, видавший виды, но дисциплину уважал превыше всего, и для него слово заказчика было священным законом. Хоть и скрипел зубами от моих решений.

— Господин Пылаев, ну вы поймите — мы же время теряем! — нервно расхаживал он взад-вперёд, постукивая пальцами по рукояти меча. — Завтра в шесть утра на вас нападут, попытаются взять тёпленькими, пока вы спите. Нужно выступать немедленно, пока у нас есть преимущество внезапности!

— Займитесь подготовкой, — попросил я его спокойно. — Мы выступим ночью. Поверьте, от лишних нескольких часов ничего кардинально не поменяется.

Уж я-то это знал точно — наоборот, как раз сейчас не следовало спешить. Время работало на нас, хоть они этого и не понимали.

В итоге мы выдвинулись, когда луна уже поднялась высоко в небо. Линдерман вместе с Медведевым настаивали, что нужно идти тихо через леса, красться по звериным тропам, избегая открытых пространств. Но я лишь презрительно фыркнул:

— Нет, господа, мы поедем по дороге. Как белые люди, а не какие-то там воры и разбойники. Поедем открыто и прямо, не прячась по кустам.

Вояки стали смотреть на меня как на законченного безумца. В их глазах я читал нескрываемое недоумение и растущую тревогу.

— Господин Пылаев, — произнёс Линдерман, сжимая и разжимая кулаки, — я боюсь, что наш с вами контракт может оказаться под серьёзной угрозой, если вы и дальше будете брать подобные… спорные решения на себя.

— Видите ли, господин Линдерман, — ответил я, не повышая голоса, — в этом деле нам с вами крайне важно научиться доверять друг другу. В девяноста процентах случаев я буду полагаться на вашу несомненную экспертность, однако в данном конкретном случае у меня есть некое… видение, и я настоятельно попрошу, чтобы вы к этому видению прислушались. И ещё мне понадобится весь запас вашего тяжёлого оружия.

— Это ещё зачем? — удивился Линдерман, приподнимая бровь.

— Вы же сами говорили, что нужно попытаться сохранить имущество Викентьевых.

— Я внял вашим аргументам и доводам, — улыбнулся я. — Раз мне не достанется их поместье, то я тоже не намерен оставять его врагу.

Линдерман заподозрил неладное, когда мы стали подъезжать к владениям Викентьевых. Воздух становился всё тяжелее, а в нём витал странный, тревожный запах.

— Почему никого нет? — пробормотал он, озираясь по сторонам. — Ни гвардии, ни паладинов? С их же стороны было нападение тварей — должны быть патрули, дозоры…

Я ничего не отвечал, продолжал сидеть и смотреть прямо перед собой, едва сдерживая усмешку.

— Вы скоро всё увидите, — произнёс я наконец.

А сам внутренне посмеивался — всё получилось как нельзя лучше! Даже любопытно стало, сам не ожидал такого исхода событий.

И спустя пятнадцать минут неспешной езды остальные тоже убедились в том, что я говорил правду. Мы остановились у высокого холма, с которого открывался превосходный вид на земли Викентьевых.

Медведев то и дело ворчал о том, что такая прекрасная позиция для обстрела, а Викентьевы даже не потрудились её занять — что за бездари у них в начальниках гвардии ходят! А потом, когда мы пешком поднялись на холм, он понял всё и замолчал, словно воды в рот набрал.

С холма открылся захватывающий вид на долину, буквально кишащую тварями оранжевого уровня опасности. И эти твари сейчас методично занимались тем, что разносили территорию Викентьевых по кирпичикам. От бараков паладинов и казарм гвардии не осталось камня на камне. Однако поместье Викентьевых строилось явно на века, с расчётом выдержать любую осаду — и это оказался последний отчаянный оплот сопротивления чудовищ.

А монстры-то были серьёзные! Мало того, что их было порядка пятисот голов, так ещё и почти сотня из них были оранжевыми — такой перекос в сторону высокоуровневых тварей был крайне необычным явлением. И я понимал недавнее недоумение паладинов и Зиновия, который удивлялся природе червоточины, которую я заполнил под самую завязку.

Это и правда был этакий магический парадокс, нарушающий все законы появления тварей в нашем мире. Обычно оранжевых тварей меньше десяти процентов от общей массы, а тут четверть.

Но как есть, так есть — твари, попавшие в наш мир, чувствовали себя уже куда увереннее. Они были сильны, опасны и безжалостны. По сути, нам там делать было нечего — только наблюдать за полнейшим разгромом Викентьевых, которые сами не подозревали, с какими силами связались.

Ну хотя чего уж скромничать — я тоже изрядно приложил к этому свою руку.

— Это ещё что? — услышал я довольный голос Медведева.

Он вдруг отошёл куда-то в сторону и углубился за какие-то развалины, спрятался за остатки хозяйственных построек. При том мне показалось, будто он провалился в какую-то яму или окоп. Спустя пару минут он вынырнул вновь, волоча за шкирку двоих гвардейцев — явно зелёных, совсем парни молодые, лет по восемнадцать-двадцать. На их потрёпанных эмблемах значились кабаньи головы — отличительные знаки Викентьевых. Лица у обоих были перепуганные, форма грязная, а в глазах читался настоящий ужас.

— Кажется, мы языков взяли, — произнёс Медведев с довольной усмешкой.

Двое парней, получив лёгкие затрещины от Медведева для острастки, покатились кубарем по земле и замерли, прижавшись друг к другу.

— Они были безоружные, что ли? — спросил Линдерман, оглядывая пленных.

— Да нет, винтовки есть, — ухмыльнулся Медведев. — Я их вежливо попросил оставить и не брать с собой на прогулку. Ребята оказались сговорчивыми.

— Ну что, парни? — обратился к пленным Линдерман, присаживаясь на корточки. — Сами будете рассказывать, что здесь стряслось, или вам помочь разговориться?

Линдерман как бы невзначай достал здоровенный нож, который крепился к его бедру. Оружие больше походило на тесак, и эффект клинок возымел знатный. Оба парня затряслись мелкой дрожью, их лица скукожились, будто они вот-вот готовились разрыдаться от страха.

— Так это… твари напали! — выпалил один из них, торопливо.

— Вы подмога? Вы паладины? — с надеждой затараторил второй, надеясь на спасение.

Они всматривались в лица наёмников, пытаясь понять, кто перед ними стоит. Но тщетно — гербов у наших бойцов на формах не было, а из паладинов был только один Кирилл, и тот не отсвечивал своим статусом.

— Нет, мы не подмога, — отрезал Линдерман. — Но мы хотим знать, что здесь стряслось. И лучше рассказывайте всё как есть.

— Так это… мы готовились к нападению на земли Пылаевых, — принялся рассказывать один из них совершенно искренне, бесхитростно. Его лицо явно не выражало глубокого интеллекта — простой деревенский парень, попавший в гвардию по призыву. — Всё шло по плану, всю технику подтягивали, позиции занимали. А потом вдруг господин Викентьев — ну, наш господин — приказал отводить все войска в противоположную сторону.

— От чего же? — нахмурился Линдерман.

— Федоскин — наш начальник гвардии — долго не мог сообразить, что произошло. Ведь если Пылаевы в другой стороне, зачем отводить войска в противоположную сторону? Но Викентьев требовал, чтобы всех перебросили, всех до единого и готовились к сражению. Господин барон орал так, что даже я слышал, а я стоял в конце строя!

— И что дальше? — поторопил его Медведев.

— В общем, нас оставили здесь — пять воинов для контроля за территорией, а потом началось… — он указал в сторону бушующего моря из тварей. — Мы не знаем, что с этим делать! Нас всего двое осталось.

— Наши ребята отправились на подмогу, но их тут же разорвали, — всхлипнул второй воин. — Мы остались здесь. Что мы сделаем с двумя винтовками. Если вы нам поможете… то помогайте! Сами мы туда точно не полезем.

— Понятно, — произнёс Линдерман, с презрением поглядев на горе-воинов, затем кивнул Пронину.

Отставной майор подозвал двоих своих бойцов и указал на гвардейцев барона Викентьевыа:

— Этих связать покрепче и куда-нибудь уберите с глаз долой, чтобы не мешались.

— Что значит — связать⁈ — возмутились было они в голос, но их уже никто не слушал.

Я заметил несколько ярких вспышек на крыше главного здания поместья. Неужели нас заметили? Но нет, там стояли трое человеческих фигурок — отсюда было не так хорошо видно, кто это конкретно. Одарённые запускали боевые способности по тварям, пытаясь хоть как-то проредить их численность, но толку было мало. Да уж, удачи им в этом деле.

Викентьевы особо уровнями не блещут, как и я, собственно. В оранжевых тварей так просто не постреляешь, тем более в таком количестве. Нужны другие методы.

Я достал из внутреннего кармана магафон и набрал номер, который заранее выяснил у Злобина.

— Виталий Сергеевич, доброй ночи, — произнёс я, когда трубку подняли.

В ответ раздался взвинченный голос:

— Кто говорит? — мужчина на том конце тяжело дышал, а на фоне слышались какие-то крики и шум. Оно и понятно — Викентьеву-старшему сейчас было явно не до светских разговоров.

— Это вас беспокоит Константин Пылаев. Тот, которого вы обещали растереть в порошок.

— Что тебе надо, Пылаев⁈ — грозно рыкнул Викентьев, и в голосе его прозвучала нескрываемая злость.

— Так уж вышло, что мы со всем своим корпусом стоим неподалёку от вас. Прямо у вашего поместья. И наблюдаем за тем, как вас вот-вот доедят твари. Вот и решил поинтересоваться — вам случаем помощь не нужна, господин Викентьев? Обещаю, договоримся на взаимовыгодных условиях.

— Засунь свою помощь себе… — начал было Викентьев, но я его перебил.

— Ну, вы же понимаете, тогда у нас выбора немного. Нам придётся присоединиться к тварям против вас.

— Не заливай! Твари вас первых сожрут, идиот! — огрызнулся он.

— Ладно, вижу на диалог вы пока не готовы. Раз вы пока не готовы обсуждать капитуляцию, хотел поинтересоваться другим. Женщины и дети в поместье есть?

— Только прислуга, — ответил он после небольшой паузы.

— Отправьте их в подвал, пожалуйста. Ради них самих.

— Без тебя разберусь, Пылаев, — бесцветным голосом произнёс Викентьев.

— Я на всякий случай предупредил, чтобы совесть свою успокоить.

— Будь ты проклят! — прорычал Викентьев и бросил трубку.

Во всяком случае, я сделал всё от себя зависящее. По крайней мере, больше, чем сделали наши враги. Наших людей никто не жалел, когда заполняли поместье ядовитым газом.

Следом набрал следующий номер.

— Алло, Виктор? Привет, — произнёс я, услышав на том конце голос главы паладинского корпуса по Братской губернии.

— Константин? Что случилось? — в голосе Виктора прозвучала тревога.

— Я тут по такому вопросу звоню. Проезжал мимо поместья Викентьевых, а у них тут творится что-то очень неладное. Оранжевые твари ходят по их землям, будто у себя дома. Неспроста это, явно. Тут расследование нужно, и вмешательство срочное.

— Что значит — оранжевые твари⁈ Сколько их? Твоих рук дело?

— Нет, не моих, Виктор, — с лёгкой усмешкой произнёс я. — Тварей много — штук под сотню, не меньше. И, вероятнее всего, этих тварей собирались перебросить на нас. К слову, сегодня на нас твари уже нападали. Но, видимо, у Викентьевых что-то пошло не так, и они сами попали в свою же ловушку.

— Ты что несёшь⁈ — ошарашенным голосом произнёс Виктор.

— А ещё, конечно, не дело аристократам сливать коллег паладинам. Ведь у нас дела свои, у вас свои. Но здесь ситуация довольно чрезвычайная. Я, когда сегодня зачищал те червоточины, что ты нам дал, при помощи способности Видящего разглядел на территории Викентьевых красную червоточину. И она была в лесу неподалёку от их поместья. Думаю, это неспроста — связь прямая.

— Я немедленно доложу наверх!

— Кому — наверх? — удивлённо спросил я.

— Да это неважно, — отмахнулся Виктор. — В общем, ждите. Скоро пришлю группу быстрого реагирования. Оранжевые твари… сто штук… Да это же катастрофа! Мы так целый регион потеряем!

— Через сколько ждать группу? — поторопил я.

— Через час. Раньше вряд ли смогу организовать. И сам прибуду с подкреплением.

— Хорошо. Благодарю тебя, друг. Главное, чтобы настоящей катастрофы не случилось.

Положив трубку, я тяжело выдохнул. Как я и предполагал, времени у нас критически мало. Час — это почти ничего для такого дела.

Я повернулся к Линдерману:

— Ну что, Герман Борисович? Начнём?

— Бить тварей? — с надеждой спросил Кирилл, сжимая рукоять меча.

— Нет, — покачал я головой. — Будем рушить стены поместья Викентьевых, чтобы тварям было проще добраться до хозяев.

В глазах Кирилла что-то погасло — явно не этого он ожидал услышать.

Линдерман лишь молча кивнул. Я продолжил, глядя прямо на паладина:

— Не переживай, ваш глава скоро пришлёт сюда группу быстрого реагирования. Но до этого времени нужно разобраться с Викентьевым окончательно. Во что бы то ни стало.

— Как вы собираетесь это делать? — спросил меня Медведев, вздёрнув бровь.

Я лишь многозначительно хмыкнул:

— Мне нужно уединиться и хорошенько об этом подумать, — произнёс я с тёмной усмешкой.

Параллельно с этими словами я расталкивал ласку, которая пригрелась у меня за пазухой и давно мирно спала. Сейчас определённо не время для сна — ни ей, ни мне.