Стужа

Глава 13 Мерзлыми тропами

— Иван, поворот к берегу! — оторвался от планшета Карелайнен, штурман их рейда. Водитель головной машины молча кивнул и повернул небольшой штурвал влево.

Вездеход вышел, наконец, на широкий простор занесенного снегом берега и начал осторожно спускаться к реке, самому удобному по нынешним временам маршруту передвижения. Водная магистраль, скованная лютыми морозами и промерзшая до самого дна оставалось относительно ровной. Только иногда ее поверхность оказалась вспучена невысокими торосами, но и те не меняли своего расположения много лет, поэтому штурман рейда мог провести группу, даже не заглядывая в планшет. По приметам, которые ведал он один.

Фролов задумался: а ведь старшие товарищи еще застали общепланетарную систему координат и точной привязки к местности, осуществляемую через космические спутники. Но их уже лет, как двадцать пять не запускали, последние орбитальные работяги давно отработали свой ресурс или были уничтожены крупными фракциями прилетевшего с глубин Галактики пылевого облака. И Земля опять погрузилась во мрак навигационного неведения.

Связь между станциями, расположенными на разных континентах тогда окончательно прервалась. До ее потери люди еще знали, что их оставалось на планете больше пяти миллионов. Вполне достаточное количество, чтобы начать историю человечества заново.

Василий изучил как-то версию историков, что все люди произошли от десяти тысяч особей, выживших тысячи лет назад в некоем глобальном катаклизме. Тогда у тех бедолаг изначальные условия старта были намного хуже. А они все-таки имели в своем распоряжении высокие технологии, знания и опыт тысяч поколений. Во всяком случае, командир спасателей так считал. Слишком уж он верил в человеческий гений. Умения выживать и мудрость по факту отнюдь не обозначают одно и то же.

— Как батарея?

— Семьдесят шесть.

— Сделаем остановку и подзарядимся от газогенератора на буксире, заодно и парни зарядятся.

— Можно и дальше идти на запасной батарее, — предложил Иван, его белесые брови чуть нависали над пытливыми глазами исследователя.

— Можно, но не нужно, — не согласился Фролов. — Температура за бортом чуть за пятьдесят. У нас, братцы, настоящая оттепель!

Экипаж головной машины лишь скупо улыбнулся в ответ. Засмеяться горькой шутке было бы неприлично. Они отлично помнили тяжелейшие рейды в минус семьдесят. Когда ломались сцепки, замерзали батареи, выходила из строя ходовая. А от бурной электромагнитной активности в атмосфере случались проблемы со связью. Приходилось общаться друг с другом чуть ли не семафорным способом.

Зато сейчас при «оттепели» можно было обойтись без танцев с бубнами. Не ставить палатку, не включать газовые обогреватели для сцепок. Обычный процесс зарядки в сильный мороз превращался в целую операцию. Но спасатели были готовы к любому повороту событий. Сейчас машины встали вплотную друг с другом, чтобы не открывать люки удлинителей и не выстуживать салоны. На льду остался один Илья Валов, специалист по всему навесному оборудованию, следить за работой газогенератора, что ехали с ними на буксире, процессом зарядки и проверить состояние несущей части.

Остальные члены экспедиции, устроившись поудобней в салоне, принялись за ранний обед. Завтракали ведь еще до всеобщего подъема, на скорую руку и по этой причине бестолково. Контейнеры с едой уже были разогреты, оставалось только разложить ее по тарелкам. Обедали все вместе в головной базовой машине. Было тесновато, но зато весело. В отряд «выходящих» шли люди в основном позитивные. Те, кому нравится высоченный купол неба над головой и пугающие остальных бескрайние просторы, поэтому у них в отряде почти не бывало внутренних конфликтов.

Фролов получил свою порцию белковой смеси в пищевом контейнере, несколько зерновых галет и живо заработал ложкой. Он, как представитель первого поколения рекрутов к пище всегда относился предельно серьезно. Василий хорошо помнил голод «Четвертого года», когда оросительная система оранжерей дала нежданный сбой, а часть водорослей пришлось сжечь из-за стремительного распространения вредоносной культуры бактерий.

Докатастрофные запасы провизии, как оказалось на поверку, были не беспредельны. Администрация СС 25 тогда ввела строжайшие нормы и режим экономии. И это коснулись буквально всех, поэтому, наверное, и было воспринято выжившими людьми относительно спокойно. Приходилось учиться на своих ошибках. Как раз Двадцать четвертая станция им тогда здорово и помогла новыми культурами. Она специализировалась на выведении генетически измененных растений. Сейчас пришел их очередь оказать помощь.

— Сегодня Фридрих особенно постарался, — промычал с набитым ртом Седов. — Мазюка вышла съедобной.

— Так, он специально для нас еще с вечера готовил, — ответил Леня Карачун, любитель собирать слухи и сплетни. — У него там, говорят, на подхвате такие две шустрые молодые работницы!

— А ты ему не завидуй! — обернулся лобастый Карелайнен, — Тебе и одна из них не светит. Там же девки какие⁉ Откормленные, сиськи по ведру дойному, куда тебе, такому щуплику противу их телес! Что ты с ними делать будешь?

Все захохотали, а Леня лишь улыбнулся, необидчивый был парень. Но по чертикам в его глазах Фролов понял, что сейчас последует розыгрыш.

— Леш, а Леш?

— Что? — штурман уже перешел к чаю и макал галету в кружку с горячим напитком.

— Леш, а ты талоны перед рейсом получил?

— Какие еще талоны?

— Так, теперь на каждое посещение клозета положено. Пробить сначала их в таксометре, и лишь потом толчок откроется.

— Дали вроде пачку каких-то, еще толком не рассмотрел, — недоверчиво рассматривал шутника белобрысый штурман.

— Давай, проверь, ты же любишь посидеть, «подумать», воздух на станции испортить. Если что, могу поменять несколько талонов. Я маленький и вываливаю этого добра меньше.

— На что меняешь? — экипаж уже начал понимать, что пошел розыгрыш. И парни старались делать лица серьезными, тщательно пряча усмешки. Все были наслышаны о крайней прижимистости Карелайнена.

— Как на что? — состроил изумленное лицо Карачун. — На это самое. Тебе ведь все равно без надобности!

Штурман перестал жевать и побагровел, но чуть позже незаметно придвинулся к молодому шутнику и шепотом обронил:

— Поменяю три к одному.

Карачун повернулся к нему, будто бы раздумывая, и громогласно заявил:

— Согласен, один клозет за три сеанса уединения!

Участники рейда уже не могли сдерживаться и грохнули. Все смеялись до слез. Карелайнен, наконец, осознал, что попал впросак и побагровел еще больше:

— Дурак, ты не так понял!

— Леша, — утер слезы Тарас Нетребко. — Этот известный всему уровню шулер тебя надуть хотел. Нет, Снежанки побери, у нас пока талонов на клозет. Совсем там наверху офонарели. Все тут же примолкли. Последние нововведения много кому не нравились. Заработал вентилятор, и в кабину в клубах морозного пара ввалился Илья:

— Чего ржем? Что за талоны?

Он шустро протянул руки к обычным пластиковым карточкам, чем вызвал новый приступ гомерического хохота. Смех и всеобщее веселье несколько разрядило суровую обстановку, и следующий этап их маршрута прошел заметно веселей.

Машины оставили с правой стороны высокий обрыв и ушли на середину реки, заметно увеличив скорость. Мимо проносились сверкающие белым берега, иногда вдали поблескивали льдом на крышах ушедшие под снег постройки исчезнувшей навсегда цивилизации. Все члены экипажа в головной машине помалкивали, заново ощущая масштабы глобальной катастрофы. На выходах люди начинали понимать, насколько они жалкие и слабые создания перед природной стихией.

Здесь относительно часто ездили в первые годы, выбрав в итоге лучший путь. Тогда же расставили вешки и навигационные знаки. Некоторые сохранились.

— Отметка десять, командир! — Иван кивнул направо.

Там на берегу возвышалась согнутая вышка, одна из немногих, оставшихся после Катаклизма. Был вначале короткий период, когда на поверхности планеты дули невероятно сильные ветра, проносились настоящие ураганы. Атмосфера начала сходить с ума и напрочь сносила все, что хоть как-то возвышалось над поверхностью.

— Всем внимание! Оранжевый режим! Иван, включи прогрев скаута.

Водитель щелкнул тумблер на отдельном пульте. Там загорелась оранжевым огоньком кнопка, вскоре перешедшая в зеленый режим. Скаут также двигался на буксире, его чаще всего использовали для поиска новой дороги или в разведке. Экипаж напрягся и внимательней всматривался в показания приборов и окна вездехода. Они подъезжали к зоне влияния двадцать четвертой. Станции, что попустила уже три дежурных выхода в эфир.

Будь это аварией со связью, то их вездеходы уже прибыли на СС 25 для доклада или с просьбой о помощи. Такое случалось и раньше. Техника регулярно выходит из строя зимой, или сходят зимние льды и ломают ретрансляционные вышки. Подземная связь на многих участках, к огромному сожалению выживших вышла из строя первой. Промерзшие подземные горизонты также сдвинулись. Стратегическая цепь станций в итоге оказалась разорвана на жалкие цепочки, что поддерживали друг с другом контакты.

— Что-то здесь не так, — оторвался от внешнего перископа Карелайнен.

— Включи камеру, — коротко скомандовал Фролов, у него вдруг возникло неясное предчувствие тяжкого.

Все уставились на экран высокой четкости, его использовали не так часто, старую технику берегли. Камера приблизила неясное пока изображение, выровняла резкость, и теперь они достаточно подробно наблюдали наполовину заметенный вездеход схожей конструкции.

— Второй, поверни чуть вправо, я пометил лазером.

— Вас понял, первый.

Большой вездеход остановился, а на разведку ушла более легкая машина. В случае чего ее экипаж мог поместиться в головной. Мучительно долго пошли минуты ожидания. Штурман не отрывался от перископа, а командир, выключив бесценную нынче технику, ожидал сигнала.

— Командир, машина мертва, внутри люди.

— Как они?

— А как на морозе?

— Стойте на месте, мы идем к вам. Иван, тихонько вперед, встань в метрах двадцати. Пойду только я.

Фролов повернулся назад, доставая «выходную» одежду. На душе стало муторно, потому что самые тягостные предчувствия начали сбываться.

«Протокол номер два, дьявол побери!»

Некоторое время заняла подготовка и проверка оборудования, затем загудел вентилятор.

Это был не вездеход для дальних выездов, а грузный и широкий тяжеловоз. Обычно такие использовали, чтобы работать рядом со станцией. Наверху торчала стрела небольшого манипулятора, одна дверца была приоткрыта. Около самой машины находились двое: Нетребко и Валов. Старый стрелок призывно махнул рукой:

— Сюда, командир.

Фролов осторожно просунулся внутрь. Впереди в салоне кабины находились трое, один лежал лицом на приборной панели, второй сидел, третий полулежал. Глаза у всех закрыты, лица заиндевели и потемнели, на ресницах и открытых волосах пенилась белым изморозь. Значит, замерзли не так давно. Стоп! Что-то внезапно здорово насторожило опытного следопыта. Пятна, на их коже какие-то странные пятна и губы слишком черные, как будто на них замерзла лезущая изнутри пена.

— Всем стоять! Это зараза!

Под масками не было видно выражение лиц «выходящих», но люди тут же дисциплинированно замерли на месте.

— Вы к чему-либо внутри прикасались?

— Нет, командир, только дверь приоткрыли. Она не была заперта.

— Так. Эльдар, срочно сюда систему обеззараживания, три кислородные маски и съемочную камеру!

— Принял.

— Всем — «Протокол номер два».

Через пять минут высокая фигура «ходока» остановилась в десяти метрах от них. Фаткулин положил вещи на лед и отошел в сторону. Трое «выходящих» побрызгали смесью на легкие маски, протерли их, затем одели на головы основательно сконструированные закрытые шлемы и начали по очереди поливать друг друга специальным раствором. На морозе он быстро замерзал и высыхал, но смыть потенциальную заразу был должен. Перед этим Фролов сделал несколько снимков на камеру для ученых, взял биологические пробы, затем упаковал все в специальный герметичный лоток.

Василий ушел во второй вездеход. Если у них случился неудачный контакт, то он коснется лишь одной машины. Там могли разместиться до четырех человек, так что не было особо тесно. Они взяли экспресс-пробы и засунули в походный анализатор. Пока все трое чувствовали себя хорошо. Командир бросил взгляд в сторону приборов, заметил излишнюю бледность на лице Ильи и выдохнул:

— Ну, хоть что-то становится понятным.

Тарас обернулся:

— Думаешь, их выкосила эпидемия?

— А чего ради они бежали со станции?

— Машину только подобрали неудачную.

— Какая уж попалась под руку. Скорей всего на двадцать четвертой возникла паника, руководство станцией оказалось потеряно. Они даже не успели послать нам сигнал.

Стрелок выдохнул:

— Вот дела, командир.

— И что это за стремительная дрянь? У них же аналогичная нашей Топь. Мы смогли совместно её отрегулировать, и вирусных инфекций давно никто не видел.

Иван лишь вздохнул в ответ, не отнимая руки от штурвала, переключил тумблер нагрева. Фролов еще раз глянул в сторону работающего анализатора, включил общую связь и скомандовал:

— Двигаемся дальше. «Протокол номер два».

Люди в кабине были напряжены, большая часть пути показалась им теперь легкой и веселой прогулкой. Солнце уже начало понемногу клониться вниз, мороз достиг пятидесяти пяти, берег снова стал обрывистым, приближалась СС 24. Из едущих в рейде на ней бывали только первые два призыва. Контакты между станциями в последние годы были довольно редки. Люди экономили ресурсы, хотя может быть, просто утеряли желание общаться друг с другом. Фролов же напряженно обдумывал их дальнейшие действия.

Конечно, у них есть экстремальные протоколы и подробные инструкции. Но командир СпаСа на собственной шкуре испытал, что те далеко не всегда помогают. Здесь же и вовсе случилось нечто неординарное. Во всяком случае у них впереди «холодная ночевка». Хорошо, если им удастся войти в подкупольные технологические помещения. Но это не факт. Скорее всего, проникнуть на станцию и вовсе не удастся. И это значит, что прервется связь и с СС 23. А там и так в последние годы не особо жаждали встреч.

Что такое происходит с человечеством?

Ученые, создавшие цепь спасательных станций, не уделили должное внимание одной насущной проблеме. При тесноте и сравнительно замкнутому пространству риск возникновения всевозможных инфекций со временем, проведенным под землей только возрастал. Небрежно очищенные фильтры, грязная, вовремя не дезинфицированная вода, общая скученность и невозможность полноценно соблюдать гигиену. Упавший в разы иммунитет новых поколений. Все эти факторы провоцировали появление неизвестных науке болезней, косивших ряды выживших людей почище голода.

Да и попытки выращивания необычные пищевые культуры частенько приводили к мутации бактерий и вирусов и дальше к новым эпидемиям. Неудачные опыты первых лет выживания быстро разнеслись по еще работающей тогда связи между станциями. Что заставило администрации жестче следить за чистотой и прекратить множество опасных экспериментов. Во всяком случае, о новых вспышках эпидемий давно не было слышно.

Или проводившие их умерли.