Стужа

Глава 29 Свежие идеи

Они сидели в странном круглом кабинете и пили кофе. Закусывали божественный напиток мармеладом. Да-да. Эти две совершенно бессовестные дамы открыто использовали свое положение. Но им прощалось. На их хрупких плечах лежали основы выживания. Производство продуктов и сопутствующего сырья для обеспечения жильцов СС 24. Ведь из выращенных растений и водорослей вдобавок производились лекарства, ткань и многое другое.

Василий сделал глоток ароматного напитка и зажмурился:

— Насколько еще нам хватит зерен?

Женщины на него с подозрением уставились.

— Ну если экономить, то можно дожить до нового урожая.

Командир Спаса колыхнулся:

— Вот сейчас не понял.

— Так этот ваш… Бизон со своими ребятами вывез с двадцать пятой кофейные кусты. Твои механики для них еще соорудили специальные контейнеры для перевозки. Саженцы прижились и неплохо растут.

— Ничего себе! И не знал.

Нина улыбнулась:

— Как и многое другое. Ты, кстати, когда отношения с подругой оформишь?

Вопрос для Фролова прозвучал неожиданно.

— Да как-то не спешим. Это же формальность! А при нашей численности и вовсе не самая важная.

— На моей станции все важно, Вася, — веско припечатала задумчивая Ким. — Особенно когда появляется новый гражданин.

— Опять не понял.

Женщина заговорщицки переглянулись.

— До чего иногда тупы эти мужчины!

Василий напрягся:

— Так, хорошо тут интригу выстраивать. Можно мне объяснить в чем дело!

Драгунова наклонилась вперед и продолжила заговорщическим тоном:

— Да ничего особенного, Вася. Просто через положенное природой время ты станешь папашей. Кто там будет, пока непонятно.

— Подождите, — ответил ошеломленный известием Фролов. — Я же сегодня её видел… Без одежды… Фигура такая же, как была. Она, правда, ест много, но не поправляется.

— Скоро животик появится. Потому и ест.

Василий приходил в себя и, нахмурившись, рассматривал биологов.

— Почему тогда она не сказала мне?

Нина пожала плечами:

— Хотела, видимо, сначала удостовериться. Это с ней в первый раз. Она боится и ждет от тебя помощи.

Василий вскипел:

— Вы что, думаете, я изменю свое отношение к ней? Я когда-нибудь заставлял в себе сомневаться?

— Скажем так, да.

— Мы были молоды и глупы!

— Не все.

— Но покончили с этим давно.

Ким переводила взгляд с одного товарища на другого.

— Я что-то не знаю?

Драгунова вздохнула, кинула взор на помрачневшего мужчину и нехотя ответила.

— У нас были некогда отношения.

— Она подруга моего хорошего товарища. Потом ушла от него.

— И жила у тебя и Светланы.

У Ким отпала челюсть:

— Ничего себе у вас опыт взаимоотношения!

Василий поморщился:

— Это было давно и недолго. Молодые и неопытные экспериментаторы. Мы искали себя и не всегда правильно. Позже все стало, как положено. Лина, у вас не случалось необычного в собственных отношениях?

Старший биолог задумалась.

— Нет. Излишняя сексуальность у нас на станции вообще не поощрялась. Но вы забываете, что на СС 24 собрался несколько иной персонал. Много ученых, а они менее эмоциональны и более разумны.

— Ну-ну. Не поверю!

Ким пришлось согласиться:

— Иногда страсти прорывались. Но мы их старались гасить на корню. Пары подбирали научным методом с помощью семейных психологов и врачей.

— И все соглашались?

— Среди образованных людей да. Внизу нравы были попроще, но на нас они не влияли. У нас в целом сложилась неплохая корпоративная система. Она же, если вы помните, нас и уберегла от окончательной погибели.

Василий резко прочеканил:

— Ваша закрытость в первую очередь и привела к катастрофе. Никто из других отделов не знал о запрещенных исследованиях и не смог вмешаться!

Ким вздохнула и частично согласилась:

— Это прежде всего прокол службы безопасности. Она у нас была слабой. Не смогла противостоять корпоративному натиску и этике.

Драгунова задумчиво протянула:

— И у вас, и у нас социальные связи оказались слабо выстроены. Их итог закономерен.

К разговору снова подключился Фролов:

— Вот об этом я и хотел с вами поговорить. Кто и как определял социальную структуру будущих станций? Ведь наш случай вовсе не одиночен. Я рассматривал на днях прихваченный с Внешнего сектора архив. Ребята все бумаги и диски сразу под Купол вынесли до случившихся событий.

Ким напряглась:

— Случались на станциях еще мятежи и эпидемии?

— За много лет накопились сведения о похожих инцидентах.

Драгунова вскинула голову:

— Я об этом ничего не слышала!

— Все хранили втайне. Даже людям такого ранга, как я, не докладывали. И крайне сомневаюсь, что ответственные вроде моего начальника Соболева люди проводили хоть какую-то работу над чужими ошибками.

— Не подозревала, что между станциями существовал подобный объем передачи данных.

— Нет, — покачал головой Василий, — чаще всего о таких случаях рассказывали не в официальных каналах.

— То есть эти сведения приносили Внешние?

— Думаю, что да. Вспомни нашу службу безопасности. Мутить левыми схемами они моментально научились, и черный рынок как-то подозрительно быстро приняли под свой контроль.

Драгунова нахмурилась:

— Отчасти это и была попытка взять под контроль процессы, идущие на станции.

— И получилось у них так себе. На двадцать третьей вообще непонятное творится. А в первые десять лет, пока существовала относительно работоспособная сеть, имелись известия о ряде бунтов. В том числе и вооруженных. После них даже прошли целые выселения неугодных. В самый мороз. Это не считая вспышек болезней и эпидемий. Кто-то явно не подумал или напортачил с социальным управлением станций выживания.

Нина развела руками:

— Мы ученые и о таком даже не думали. Максимум горизонтальные связи. Так что у нас ты вряд ли почерпнешь нужную информацию.

Ким хлопнула себя по лбу:

— У нас есть человек, что может тебе помочь! И как раз он сейчас рядом, в медицинском блоке. Я схожу за ним, а ты, подруга, приготовь кофе. В том шкафчике лежат свежие лепешки. Новая партия, оцените вкус.

Минут через десять глава ученого мира СС 24 вернулась обратно. В её руках был пульт управления, а рядом с ней на электрокаталке ехал пожилой человек. Седой как лунь, сухопарый, но с пытливым и ясным взором.

— Лина, прекрати! Я и сам управлюсь.

— Глеб?

— Василий! Сто лет, сто зим!

Мужчина неожиданно встал с кресла и обнял старого знакомого.

— Ты сиди!

— Да ничего. Я далеко ходить не могу, а так двигаюсь. Что поделать, возраст. Я и тебя помню отчаянным юнцом, а ты уже глянь: взрослый мужчина!

Фролов не стал упоминать, что и он помнил этого легендарного человека вполне бодрым спасателем. Выходец с двадцать третьей он обосновался почему-то здесь. И нередко посещал ранее двадцать пятую, когда СпаСом командовал Соболев.

— Спасибо, удружили, — Глеб Орлов поставил пустую чашку на стол. — Мне, наверное, нельзя кофе, но когда еще будет случай! Что же по твоему вопросу, Василий, то не все так просто, как видится сейчас. Вы не понимаете всей картины разворачивающегося несколько десятков лет назад ужаснейшего катаклизма. Ведь поначалу никто не ожидал катастрофы именно планетарного масштаба. Думали, будет просто очередной ледниковый период. Переселяли население южнее, готовили запасы продовольствия и топлива. Строили новые станции. Прикидывали возможности выведения холодоустойчивых сортов зерна и скота. Наша наука была тогда на уровне. А запасы ядерного топлива позволяли пережить сотню лет, обеспечивая города и предприятия теплом и энергией.

— То есть власти не готовились к полной катастрофе?

Глеб поднял на коллегу прозрачные глаза.

— Так и есть. Но буквально в последний момент вводные изменились. И станции строились в большой спешке.

Драгунова удивилась:

— Но мне казалось, что их конструкция вполне удачная. Нельзя вот так на коленке продумать механизмы Купола.

— Кто-то и подобные проекты готовил. Тем более что уже имелся опыт жизни в Арктике и Антарктиде. Да и космонавтика давно существовала, что дала миру бесценный опыт и массу современных материалов. Нас, людей спасла наша неуемная тяга к новому и обычное любопытство. Человечество залезло везде, куда можно и нельзя. Мы опускались на дно океана, в глубины земли, летели на другие планеты. Потому оказались готовы к различным вариантам событий.

— Только не к умению управлять закрытым социумом.

Глеб некоторое время молчал.

— Я не так много могу сказать по этому поводу. Нас с Петром и другими начальниками Внешних больше беспокоила работа техники при жутком морозе. Работоспособность маринизмов Купола. Никто доселе не сталкивался с такими продолжительными отрицательными температурами. Одно дело — работа вахтами на севере или на станциях в Антарктиде, другое: постоянно испытывать подобное на себе в обычной жизни. Как бы ни ученые и инженеры ни готовились к самому худшему варианту, не все удалось подготовить. Проект нашей цепи еще вышел более-менее грамотным. Во многих странах попытка спастись не удалась полностью.

Фролов нахмурился:

— Давненько не слышал рассуждения о старых временах.

— Мы еще успели получить через спутники информацию от норвежцев. Из-за перемен в погоде и морских течениях убежища в горах не оказались надежными. Часть из них была вскоре разрушена. Спасти никого не удалось. Горы не самый лучший вариант местонахождения при глобальном катаклизме.

— Альпы, Карпаты, Пиренеи. Нам показывали снимки. Ребятам здорово не повезло. И рядом не оказалось руки помощи. Наша система вышла лучше и продуманней.

Драгунова с любопытством выслушивала спасателей, потом заметила:

— Но мы ведь сейчас говорим о другом, Глеб. Проблемы внутренней структуры и социализации кто-то заранее продумывал?

Все уставились на старика. Тот лишь развел руками:

— Если и так, то я об этом ничего не слышал. Да и был ли подобный опыт? Проводились, конечно, различные эксперименты. Человечество готовилось к полетам на другие планеты. Но там и фокусные группы, насколько мне известно, были небольшими. Сами понимаете, в закрытых группах с десятками тысяч людей никто исследования никогда не проводил. Сначала не было нужды, потом стало просто некогда. Вы не очень понимаете атмосферу тех проклятых последних недель, когда Земля начала стремительно замерзать.

Ким задумчиво проговорила:

— Неужели никто не подумал кроме биологов, физиков и технологов ввести в состав станций психологов и социологов?

Фролов откинулся в кресле:

— Психологи поначалу у нас имелись. Я нашел записи. Но Администрация посчитала их работу ненужной и перепрофилировала их. Все первоначальные усилия спасенных были направлены на выживание. Да и набирали на спасательные станции поначалу людей неординарных. Потому, видимо, посчитали, что они смогут уживаться без лишнего воздействия.

Глеб подтвердил:

— Так и было. С кандидатами проводили обязательные тесты. Эмпатия, интеллект, агрессивность. Правда, я не уверен в методиках.

— И, скорее всего, проверки они прошли не стопроцентно.

— Может быть, и так, Василий.

Драгунова с любопытством уставилась на мужчин. Для нее эти сведения были внове. И женщина пожалела, что не задумывалась о них раньше. Нельзя перекладывать заботу о собственном будущем на чужие умы.

— Получается, что управление людьми было пущено на самотек. Мы уже видели на примере вашей станции, что происходит, когда кто-то решает, что он непогрешим. В общении между людьми ситуация не лучше.

Мужчины переглянулись и согласились с доводами. Глеб задумчиво продолжил:

— Я бы не сказал, что ничего не предпринималось. Все-таки у высших управленцев был огромный опыт. Но рассмотрим тогдашнюю ситуацию сквозь призму времени. Давайте по порядку. Построить втайне такое количество объектов попросту невозможно. Да, предпринимались беспрецедентные меры безопасности. Районы оцеплялись войсками и полицией, выселялись целые поселки или работали под легендой.

Фролов откликнулся:

— Одна из них была под видом строительства дополнительных ядерных станций.

— Ты прав, Вася. Это тебе Соболев рассказал?

— Да. Когда я был новичком, то прослушал цикл лекций по основам.

— Там наверняка было не все рассказано. Многое упустили. Ну а вы просто не помните тот большой мир. Он был буквально весь опутан невидимыми связями. Управление страной, безопасность, экономика, армия. И все так сплелись между собой, что разрубить эти узлы стало невозможно. Что здорово мешало секретности.

Нина блеснула голубыми глазами:

— Но ведь получилось?

— Далеко не все. Для последующего существования станций был создан Тайный Совет из самых разумных ученых и управленцев. Вхождение в него подразумевало отказ от спасения. Они работали до последнего, и связь не прерывалась до самой их гибели. Центр существовал еще некоторое время, но затем погиб.

— Они замерзли?

— Нет, — вздохнул Орлов. — В результате вооруженного противостояния. Они прятались в системе бункеров армии. И когда генералы поняли, что их кинули, то выступили. Построить столько убежищ втайне нельзя было без привлечения армии и органов безопасности. Конечно же, им пообещали места на станциях. Ограниченное количество, но хоть какой-то шанс. Ради этого военные шли на подлог, нарушение законов и позже на самые настоящие зверства. Вы не очень представляете себе последние недели, когда на Земле наступил полный хаос. Мы жалели вашу детскую впечатлительную психику.

Нина дрогнула:

— Вы ведь все это пережили?

— Не все.

Фролов замкнулся. Он отлично помнил тех несчастных, что противостояли обезумевшей толпе. Мертвецов поневоле.

— Центр спасения сработал прекрасно. Военным и безопасникам оказались предложены ложные цели. Старое правительство, обремененные семьями и кучей обслуги ушло в подземный город, что уже имелся на Урале.

Василий поднял голову:

— Они выжили?

— Пока была связь, мы получали оттуда сигналы. И не всегда обнадеживающие.

— Раздрай начался у них раньше, чем у нас.

— Ты права, Лина. Сборище случайных и неготовых к испытаниям людей. К тому же с патологическими амбициями и неустроенной психикой. Появились в итоге переворотов тоталитарные диктатуры. В ограниченном пространстве убежищ такое общество работает чрезвычайно плохо. В итоге через некоторое время началось вооруженное противостояние между фракциями. Но ведь подземные убежища надо обслуживать. А сборище людей, не привыкших подчиняться и неготовых к физическому труду, не может успешно выживать.

— Почему вы не хотели брать на борт станций военных и безопасников?

— У них крайне своеобразная психология. Да и навыки. Вредные для тесного и закрытого сообщества. Это нам было понятно сразу.

— Что-то похожее на наших полисов?

— Намного хуже. Повышенная агрессивность, отсутствие грамотной инициативы, отчужденность от граждан, нездоровые амбиции, не соответствующие статусу. Это кланы, привыкшие жить по иным законам.

— Тогда по каким критериям отбирали в Службы безопасности станций?

— Уже из отобранного для выживания персонала. И поначалу функции у них были несколько иные. Аналог спасательной службы уже внутри станции.

— Так и было, — подтвердил Фролов. — Это у нас они позже трансформировались в надзирателей, а затем получили ряд функций. Кстати, с согласия Администрации. Сами себе выкопали могилу.

Ким задумчиво выразила свое мнение:

— У нас было не так. Полисы не имели такой силы.

— Но все равно получилась промашка в другом направлении, — задумчиво пробормотал Василий. — С одной стороны мы имеем чрезмерную опеку и потерю чувства меры. С другой: излишнюю автономию и бесконтрольность.

— Ты, о чем сейчас, кэп? — нахмурила густые брови Ким. Ей тяжело давалось взаимодействие с излишне самостоятельными спасателями. Свой независимый характер мешал.

— Нам необходим баланс. Для этого потребуется изучение опыта других станций, а также человеческого прошлого.

Сидевшие в комнате крепко задумались. Драгунова выступила первой:

— С СС 25 мы сейчас ничего не получим. Но помним многое на практике.

Ким развела руками:

— От нас проку мало. Сейчас и вовсе людей столько, что не хватит на заселение одного из жилых уровней.

— Глеб, у вас сохранился старый архив? Впереди зима, время для его изучения будет. Я вдобавок запрягу нашего администратора Елену и Малую. Пусть учатся.

— Я тебе его предоставлю, Василий. Но стоит подумать о том, что следующим летом мы сможем скататься в гости. И уже там узнать нечто новое для себя.

Старик ехидно улыбался. Такое забавное выражение появилось на лицах первых людей станции двадцать четыре.