Слуга государев 4. Священная лига

Глава 20

Бала-Сарай

21 апреля 1683 года

Ночь не принесла покоя. Я ворочался на жёстком ложе, во сне, а просыпался, так и перед глазами, вставало лицо сына — его улыбка, непослушный чернявый вихор на лбу. Я не видел сына, но почему-то точно знал, как он выглядит. Похож больше на красавицу-мать. Но глаза мои, голубые. Понимаю, что так не может быть. Но все же… И снился он мне уже большим, года два, не меньше было сыну из моего неспокойного сна.

Кто это сделал? Этот вопрос терзал меня, как ржавый гвоздь в ране.

На рассвете я вызвал к себе Никанора и Прохора. Оба стояли передо мной, хмурые, готовые к любым приказам. Догадывались, что именно я собирался им поручить. Да, эти люди мне очень нужны тут, но ничего не делать для того, чтобы отыскать сына и тех, кто совершил это преступление, украл ребенка, я не мог.

Был готов сорваться сам. И мало того, был почти уверен, что успею одвуконь, со сменой лошадей на ямских станциях, быстро добраться до Москвы. А потом и вернуться в расположение. Очень медленно к Перекопу шли основные силы. И нам приходилось замедляться, часто окапываться и стоять в лагере по два дня.

Но все же… Долг. Я убедил, прежде всего самого себя, что без моего вмешательства у России не получится прорваться через Перекоп. Не решится Григорий Григорьевич на такой отчаянный и авантюрный шаг, к которому я уже готовлюсь и сам, морально, и командиров подготавливаю, как и материально-техническую базу для операции.

— Слушайте внимательно, — начал я, стараясь говорить ровно. — В Москву поедете вдвоём. Ваша цель — выследить иезуитов. Особенно тех, кто связан с Польшей. В деньгах не ограничиваю. Еще… К Лефорту в Немецкую слободу пойдете. Без немцев там не обошлось. Пусть Франс помогает. Нужно, так и к государю обращайтесь.

Прохор сжал кулаки:

— А если они уже увезли его за межи державы нашей?

— Тогда найдёте и там, где бы не был. Но сначала — Москва. И ещё… — я помедлил. — Проверьте всех, кто был рядом с мальчиком в последнее время. Даже слуг. Даже… Анну. Всех. Где был Иннокентий, патриарх. И сразу же послать кого проездом в Речь Посполитую через Ружаны, главную резиденцию Сапег. Люди будут знать, прибыл ли Ян Казимир с младенцем, али нет. Не будет его там, то в Варшаву… Нет, сразу и в Варшаву и в Вильню отправить людей. Действовать быстро. Мне сообщать, даже если буду в это время в полном окружении врагов на войне.

С тяжелым сердцем я отправлял своих ближних людей в Москву. Мне будет не хватать, прежде всего, мудрости и рассудительности, Никанора. Но он именно там, в Москве, сейчас нужнее. Я же… Нужен здесь. И почему-то я рассчитывал на то, что Игнат не будет сидеть без дела и начнет действовать, выйдет на след.

Эти два старых волка, как мне казалось, обязательно придумают, что делать. И головы у них работают, что надо. А тут…

— Все сделаем, Егорий Иванович. Костьми лягу, но прознаю, кто скрал сына твоего. Ты токмо супостата бей, не срывайся сам. На тебе, почитай что десять тысяч душ христианских, что пришли нечисть бить. За них держишь ответ, — сказал Никанор.

— Спаси Христос, дядька за науку! — сказал я.

И кто бы это не сделал, кто бы не украл моего ребенка, да еще и младенца, когда нужно много ухода. Я буду резать этого, или этих, ублюдочных свиней лично и на лоскуты.

Отправив своих ближних, отрядив им в сопровождение сразу тысячу казаков и стременных стрельцов, занялся делом. Чтобы не думать о плохом, лучше всего, много работать.

Мы встали лагерем в небольшом леску. Как утверждали ногайцы-проводники, это был своего рода единственный оазис в степной пустыне из травы и редких кустарников, еще более редких лесов. Дальше, до Перекопа таких пролесков больше не предвидится. То есть четыре дня пути не будет леса.

И нам приходилось вырубать эти деревья, думать, как их тянуть к Перекопу. Без дерева сделать то, что я думал, будет невозможно. Так что если мы и совершали переходы, то теперь по большей степени пешком. Не было, как раньше, что часть воинов часть пути ехала на телегах. Нынче на телегах ехали бревна и доски.

Еще приходилось везти некоторое количество угля. Если нет леса дальше, то хоть сколько не вырубай кустарников, разжечь костры и приготовить еду, не получится. Пару дней можно и на сухом пайке обойтись, не беда. Но вот же зараза… Дождь и утренняя морось стала донимать.

— Как солдаты да казаки? Не намокли? — спрашивал я у Акулова и Глебова, когда пришло время обеда и я присоединился к столу высшего офицерского состава.

— Так то только на пользу будет. Не так холодно. А что до дождя, так Господь послал его нам, — отвечал мне Акулов. — А то как ни пойдешь в степь великими силами, татарва зажжет траву, дыхать нечем, кони дохнут. Возвертаемся назад. А тут… Ничего не горит, благодать.

И то верно. И с водой из за дождливой погоды намного проще. И кони не так хотят пить, и люди. И бочки, из которых вода берется для нужд, могут приоткрываться, под дождем по ходу движения, наполняясь.

А болезни… Так без них нельзя. Но у меня было четкое ощущения, что большая часть войска получила устойчивый иммунитет с простудным заболеваниям. Ну и шиповник постоянно завариваем, снабжая солдатские организмы витамином С. Животом же маялись, но сравнительно редко. По крайней мере, меня в этом убеждали.

— Отчего нас не пробуют бить? — спросил Глебов. — Не так и много нас.

— Отчего же не много? Токмо ворогу нынче удобнее прятаться за Перекопом. Сдыхал же, что часть татарвы все же ушло к султану? Вот… Не так много у них сил. Шестьдесят тысяч должно быть, не больше, — сказал я.

— Нам и двадцать тысяч за глаза хватило бы, — пробурчал Акулов.

На самом деле, я так думал, что крымский хан предполагал все же сражение ногайцев с нами. А уже после оного собирался ударить сам. Так он и конкурента своего уберет в лице моего тестя, ну и прознает про нашу силу. Может надеялся, что потерь у нас окажется много.

И все бы ничего, считай, что Дикое Поле мы почти преодолели, но вот Ромодановский был еще в пяти днях от нас. И лучше пока и носа своего не казать, а отсидеться под защитой вырытого рва и земляной крепостицы, что мы накопали.

Ружаны.

4 мая 1683 года.

Игнат крутил головой, рассматривая местечко, в которое прибыл. Вполне типичное для Литвы, немаленькое, можно даже сказать и сравнительно большое. Как бы не город. Евреев много, от чего Игнат даже терялся. Странные они какие-то, с косами по бокам ходят. В Литве казалось, что в местечках живет больше представителей этого народа, чем литвинов, или поляков.

И это он ещё не заметил, что за костёлом, в низине, словно бы скрываясь от глаз путников, есть отдельная большая община с компактным проживанием евреев. Как называли местные: «жидовский хутор». Вот только не меньше чем три десятка больших каменных домов вряд ли можно было назвать хутором. Это уже полноценное поселение. Слобода располагалась там, сразу за трактиром, в котором остановились русские следопыты.

Так что по числу проживающих людей Ружаны были самым что ни на есть литвинским городом. Да, уступали в своём изяществе и великолепии радзивилловскому Несвижу, ну так и Сапеги после своего великого предка канцлера Льва Сапеги, только сейчас и возвышались, становясь самым сильным магнатским родом.

— Добры чалавек, а не скажешь, як там справы у панов Сапегау? Усе ли добра, мабыть дите зъявилася? — стараясь подражать местному говору, спросил Игнат у мимо проходящего мужика.

Соломенная шляпа с окантовкой из белой ткани, сюртук, жилетка, даже кожаные сапоги. Люди здесь жили весьма неплохо. По крайней мере, так показалось Игнату. В целом было впечатление сытости, успешности. И не только у евреев, как оказалось. И литвины-белорусы живут сытно, раз в добрых одеждах ходят.

На самом деле, младший брат Яна Казимира Сапеги, нынешний хозяин, или скорее, управляющий, имением, Леон Базилий Сапега, ещё недавно был сильно удручён тем, как выглядят его крестьяне. Ведь перед всеми панами, что неизменно приезжали в резиденцию Сапег, такой вид селян говорил о худом хозяйстве.

Но не могут так плохо выглядеть крестьяне у Сапег! Как же они могут по сути управлять Речью Посполитой, если в имении беднота, а на крестьянах рванье латанное? Так что Сапегам пришлось раскошелиться и одеть своих крестьян в добротную одежду, которую им надлежало надевать всякий раз, как будут вынуждены прохаживаться рядом с дворцом.

— Усе добра, невядомы спадар-пан, не ведаю я ничога, — буркнул крестьянин и ускорился, чуть ли не переходя на бег.

Не хотел он говорить со шляхтичем. Ещё ненароком зашибёт. Да и вовсе нужно быстрее идти мимо дворца, чтобы никто не увидел и не задал каких вопросов. Могут и плеткой отходить. Вон, два гусара уже заскучали на своем посту, зыркают по сторонам, развлечений ищут. А что может быть веселее, чем унизить другого человека? Ну может только с девицей на сеновале миловаться. И то, не всегда.

Игнат посмотрел в сторону дворца. Да, скорее всё-таки это больше дворец, чем замок. Хотя у ворот стояли пушки. Красивые такие, кованые с замысловатыми линиями, с железными цветами.

Не только в Речи Посполитой украшали многие орудия, но это делали и в России. Так что не следует заблуждаться в том, что такая красота призвана лишь только радовать глаз, но не стреляет. Еще как стреляет. И вот из тех четырех башен тоже пушки будут стрелять, если что. Но на приступ брать крепость Игнат не собирался. Не ему с пятью людьми, даже думат о таком.

— На кой такие усадьбы ладить? Кого боятся? — прошептал себе под нос Игнат, посмотрел на фронтон въездной арки дворца. — Тьфу ты, нечисть!

Над воротами возвышалась огромная сова. Или нет? Герб Сапег, его обрамление было очень похоже на сову. Она была сделана из дерева, разукрашена в тёмные тона, будто бы живая, но раз так в двадцать больше, чем можно увидеть в лесу живую. Внутри, словно бы на брюхе этой совы был нарисован герб. Тут и «погоня», литвинский герб великого княжества, и ладья, и крест с треугольником на навершие.

Ворота охранялись. Крылатые гусары прохаживались туда-сюда на своих мощных лошадях, будто бы красовались друг перед другом. Погода стояла ясная, и их латы сверкали на солнце и слепили смотрящего на лучших воинов Речи Посполитой.

Дворец ещё не был построен окончательно, прямо сейчас на его территории велась грандиозная стройка. И наверняка было недостаточно жилых помещений, чтобы их число и просторы соответствовали статусу канцлера Речи Посполитой.

Но это было детище Яна Казимира, за его деньги велась стройка, пусть пока и пользуется плодами строительства Леон Базилий. Дворец воздвигался по мере возвышения и возвеличивания рода Сапег. По правую сторону планировалось построить огромный театр, правда, пока там был ещё только фундамент. И нет, не представления там предполагалось давать. Сапеги мечтали, что когда-нибудь тут пройдет один из сеймов Речи Посполитой. Мечтать, как известно, не такой уж и злой грех. Почему бы и нет.

Главное же — жилые помещения находились как раз в пристройке к воротам. Именно там, в кабинете, который Ян Казимир считал своим, когда приезжал а Ружаны, не было свободного пространства на стенах. Повсюду, висело множество различного оружия. Тут и турецкий ятаган и русский бердыш, сабли, топоры, комплект доспехов и вооружения крылатого гусара, шпаги, мушкеты, аркебузы, французские карабины…

Были и охотничьи трофеи в виде оленьих рогов, страшной морды вепря, шкуры громадного медведя с ещё более устрашающей мордой. В такой обстановке и любил работать Ян Казимир.

Конечно, большую часть своего времени ему приходилось проводить в Варшаве: нужно было держать руку на пульсе, чтобы потенциальные враги — магнаты Пацы, Радзивиллы, Агинские — не почуяли, будто бы те волки, что Сапеги, дескать, уже не те. Мол, и Киев сдали московитам. Обязательно обвинят в этом. Они же не знают, какие договоренности были у посла Яна Казимира и короля Яна Сабесского.

Король сам опасался негодования сейма. Но ему важнее Киева было возвысить свое имя, стать тем самым сарматом, лыцарем, который спасет христианскую Европу от ненавистных мусульман. И если в этом хоть в чем помогут московиты, то и пусть. Явно же никто этой помощи и замечать не станет.

Ну если только схизматики русские не придут под стены какого-нибудь осаждаемого турками города и не спасут его от разорения османами. И то… Навряд ли, так как найдется тот истинный католик, которого просто назначат победителем.

Так что не больше месяца Ян Казимир пребывал в родовом имении, в строящемся замке. В конце концов, он соскучился по управлению хозяйством. Хотел в кои веки проконтролировать, как работают его приказчики, как исправно платят арендную плату арендаторы-жиды. Хотел проверить и младшего брата, как он справляется. Правда нынче тот в Вильне, как и положено поскарбию Литовскому, деньги считает, оплачивает подготовку войска Речи Посполитой, готовящегося отправиться на войну с османами.

Вот и нет порядка в поместье. Не меньше трети всей земли Сапег были отданы в аренду. Жидам в Речи Посполитой запрещалось быть хозяевами земли. Но этот запрет обходили через долгосрочные аренды. Как правило, жиды платили сразу и немалую сумму.

И не нужно было ломать голову о том, что высаживать по весне, каким будет урожай, выгодно ли его продать или же большую часть оставить себе на прокорм. Серебро в мошне всяко лучше, чем зерно в амбарах. Серебро не сгорит, не погниет, его не съедят мыши. Тем более что никто из рода Сапег точно не голодает, напротив, сорят деньгами.

Игнат понимал, что его долгое присутствие возле дворца становится навязчивым. Даже самовлюблённые, почти что безразличные к службе гусары и те стали посматривать в сторону странного шляхтича, который стоит и смотрит на дворец.

Бывший шут собирался уже отправиться в Еврейскую Слободу, чтобы там поужинать, купить побольше мёда и пива, кого-нибудь подпоить да разузнать всё подробно — какие странности, что в последнее время случаются с хозяевами этих земель. Именно у жидов, как ему удалось недавно выяснить, есть и трактир-харчевня, и гостиный двор, чтобы переночевать.

И он уже развернулся, собрался уходить… Но что-то подтолкнуло Игната повернуться вновь в сторону ворот. Он встал, как вкопанный.

— Иезуиты, — прошипел Игнат.

Конечно, это могли быть и францисканцы или представители других католических орденов — у них у всех была похожая риза и похожее поведение. Иезуиты и вовсе не обязательно носили рясы. Но Игнат не сомневался.

Монахи вышли из кареты, стали затравленно оглядываться вокруг, будто бы ожидали нападения. Им не нужны были свидетели, что они посещают канцлера Речи Посполитой.

Да, Орден иезуитов прочно стоит на польских и литовских землях. Но даже король Ян Собеский утверждает, что никаких тайных дел с этим орденом не имеет и орден никоим образом не влияет на его политику. Потому любое тайное посещение иезуитов высших должностных лиц Речи Посполитой, тем более первейших магнатов Сапег, можно расценивать как вмешательство ордена во внутренние, а может быть, и во внешнюю политику двуединой польско-литовской монархии.

Как же Игнату хотелось вернуться, и не стоять напротив ворот дворца-замка, а проникнуть внутрь дворца и подслушать, о чём будет идти речь. Хотелось, но…

Плач ребёнка огласил округу. Иезуиты стали ещё более затравленно смотреть по сторонам. Один из них встретился взглядом с Игнатом.

Бывший шут, бывший солдат, участник многих интриг, понимал: если он будет оставаться на месте, то интерес к нему лишь возрастёт, и он обязательно будет пойман и опознан.

Тем более что следом за иезуитами вышла знакомая Игнату женщина. Именно она была одной из кормилец младенца Петра Егоровича Стрельчина.

— Курва, — зло прошипел Игнат.

Он и еще много чего говорил. Бранился и сквернословил, когда спешно уходил, петляя между домами в сторону костела и дальше, в Еврейскую Слободу. Этими ругательствами Игнат намерено себя же отвлекал. Душил нерациональное желение отправиться во дворец и вырвать из лап латинян Петра Егорьевича Стрельчина. Убить там всех, этих разбойников. Но это же невозможно, с теми силами, что были у Игната. А вот сделать прицельный выстрел из нового штуцера, с прицельной мушкой, с новой пулей… Но как потом уходить, бежать. Догонят же.

Вопросы… Вопросы…

От автора:

Он всю жизнь спасал жизни: Афган, Чечня. И погиб, спасая мать с новорождённым.

Древняя Русь, XI век, и теперь руки Врача принадлежат Воину.

Папа Римский, Вильгельм Завоеватель мертвы.

Кто следующий?

☀️Воин-Врач: на первые книги — скидка! https://author.today/reader/448643