Танец теней

Глава 1. Суздалев

Всё было, как описывали легенды: лесная чаща расступилась, и я увидел перед собой старый заброшенный особняк. Серое от времени строение стояло на берегу небольшого болотца, окружённое мрачным вековым лесом. Сквозь неясную пелену тумана в пасмурном небе проглядывали две далёкие сопки.

Место мне сразу не понравилось. Здесь было мертвенно тихо, как если бы я находился внутри написанной каким-то угрюмым художником картины. Лишь лёгкое покачивание травы да рябь, пробегающая по зеркалу воды, нарушали эту иллюзию. Птицы не пели, не жужжали насекомые.

Я оглядел особняк. Нижний этаж здания был оплетён разросшимися травами, отчего впечатление запустения и заброшенности только усиливалось.

Вход, похоже, находился с обратной стороны дома, и я двинулся к нему, обходя болото слева. Вода в нём была чёрная, и от неё исходило хоть и слабое, но вполне ощутимое зловоние.

Шёл осторожно. Мне привычно странствовать в одиночку по безлюдным и опасным местам, а потому страха не было. Как и не было чувства опасности в этом безрадостном пейзаже. Лишь гнетущее ощущение мертвенности этого места.

Парадный вход, как и ожидалось, оказался обращённым к горам. От него разбегались давно нехоженые, но всё ещё приметные дорожки и одна большая дорога, струившаяся вдаль к сопкам.

Собственно, по ней я и добрался сюда. Но, увидев старый, чудом сохранившийся указатель, что до Ирия осталось десять вёрст, я решил сделать крюк по лесу, чтобы не выходить к усадьбе в лоб. Мало ли. Всегда лучше сначала понаблюдать издали и заходить с тыла. Но, оказалось, здесь таиться было незачем, так что бдительность проявлял скорее по привычке.

Дорожки, расходившиеся паутинками от особняка, были выложены брусчаткой. Но имелись и протоптанные тропы, явно не звериные. На границе с лесом виднелись какие-то хозяйственные постройки. Брёвна и доски посерели от времени, а поднявшаяся поросль уже начала скрывать стены.

Я подумал, что скоро наступят сумерки, и решил, что осмотрю всю усадьбу утром, а пока нужно было устраиваться на ночлег. Хорошо бы до заката осмотреть дом изнутри и найти место, где можно безопасно поспать. Путь сюда был довольно долгим и непростым, а потому тело ныло и требовало отдыха после длительных переходов по тайге.

Скинув с плеча винтовку, я поднялся по ступенькам крыльца. Доски были старые, но добротные. Ни одна из ступеней ещё не прогнила и не провалилась.

Парадная дверь была массивной, двухстворчатой, украшенной красивой резьбой с русскими народными орнаментами. Я потрогал ручку. Та подалась, и между створками появилась узкая щель. Открыто. Кто бы здесь ни жил последним, он не счёл нужным закрыть дом перед уходом. Впрочем, вполне возможно, никто никуда и не уходил. Бывает, что смертный час застаёт дома. А если ты живёшь один в глуши, то и дверь закрыть некому.

Холл встретил меня тишиной и толстым слоем пыли на некогда красивом паркете. Я не спешил идти вперёд, осматривая, насколько мне позволял вечерний свет, пол. Никаких следов я на нём не заметил. Похоже, здесь давно никто не ходил.

Это обстоятельство меня немного успокоило. Я повесил винтовку на плечо и начал осматриваться. В дальнем конце холла была большая лестница, которая раздваивалась, уводя на второй этаж правого и левого крыльев особняка. Её также покрывал слой пыли, штукатурки, осыпавшейся с потолка, и какого-то мусора.

Немного поразмыслив, я повернулся к парадной двери и задвинул тяжёлый кованый засов. Неизвестно, есть ли в доме другие входы (наверняка есть) и закрыты ли они, но времени на полноценную разведку не оставалось. Оставалось надеяться, что закрыты.

Я решил подняться, чтобы при свете уходящего дня осмотреть окрестности из окон. Лестница была деревянной, с массивными резными перилами, хранившими память о былой роскоши и мастерской руке краснодеревщика, когда-то их сработавшего.

Первый шаг отозвался негромким, но отчётливо прозвучавшим в тишине поскрипыванием. Это было замечательно. Я решил обосноваться на ночь наверху, и если ночью пожалуют незваные гости, их будет слышно.

Медленно я поднялся по лестнице, прислушиваясь, но мои шаги были единственными звуками, нарушавшими покой мёртвого дома.

Лестница привела меня в просторную гостиную, которая когда-то служила местом отдыха хозяев. Посреди комнаты стояли стол и диван, обшитый кожей. За диваном у стены виднелся стеллаж, на котором угадывались в неясных тенях запылённые бутылки.

На столе тоже стояли бутылки. Все они были открыты и пусты. Тот факт, что они были не убраны со стола, говорил о том, что дом был покинут внезапно. Или хозяева не заботились об уборке в свои последние дни.

Я подошёл к одному из широких окон. Из него открывался вид на сопки, дорогу, прямой линией уходящей к лесу через неухоженный и годами не кошенный луг. Не увидев ничего, заслуживающего внимания, я вернулся к дивану, смахнул с него пыль и присел.

На удивление, диван был исправен, пружины нигде не выпирали, а кожа нигде не потрескалась. Похоже, эту вещь делали на века. Но, зная личность бывшего хозяина, трудно представить, что он экономил на мебели.

В пыли, покрывавшей пол гостиной, также не было никаких следов. Можно было не беспокоиться о том, что в соседних комнатах подстерегает какая-то опасность. И я решил, что посплю эту ночь на диване, а утром осмотрюсь как следует и намечу план действий.

Прежде чем приступить к поискам, которые меня сюда привели, нужно было убедиться, что здесь безопасно, насколько может быть безопасной для одинокого странника тайга.

Это место уже много лет заброшено и пользуется дурной славой. Мне даже людей, знавших в него дорогу, удалось отыскать с трудом.

Называлось оно «Ирий». Так в древности язычники на Руси именовали рай. Когда-то Ирий был процветающей загородной усадьбой, где проживал известный промышленник Михаил Николаевич Стужин. Он построил эту резиденцию для своей дочери, которая была больна. Оказалось, что вода местного озера помогает ей поправляться, и отец обустроил роскошное жилище прямо в сердце тайги.

Некоторое время дела в Ирии шли хорошо, но потом в усадьбе начали происходить странные события. В нём пропадали и внезапно умирали люди и животные. Дурная слава пошла по округе, и никто больше не хотел туда ехать.

В конце концов в доме остались лишь Стужин и его дочь Софья. А потом исчезли и они.

Местные жители — народ суеверный, а чаща непроходимого леса таит в себе немало неожиданностей. Никто не захотел проверять рассказы сбежавших из поместья людей, и постепенно история Ирия обросла мистическими подробностями, превратившись в пугающую легенду.

Впрочем, конечно, горячие головы нашлись. Те, кто захотел проверить правдивость того, что усадьба вымерла. Тем более, что о богатстве Стужина знали все, и соблазн разграбить оставленное им имущество был велик.

Спустя год после того, как поместье покинул последний человек, принёсший оттуда новости, туда отправились трое искателей приключений. И пропали. Через год и ещё через год снова были снаряжены две экспедиции. Но одна вернулась, якобы не найдя Ирий, а другая тоже пропала.

Я бы подумал, что второй отряд нашёл усадьбу и разграбил её, припрятав и потом потихоньку сбыв ценности. Если бы не обстоятельство, что после этого туда отправилась третья группа и пропала, как и первая.

Целых два года ушло у меня на то, чтобы собрать разрозненные сведения от участников тех событий и подготовиться к этой авантюре, прежде чем я ступил на эту бесприютную странную землю.

Я подошёл к стеллажу и осмотрел бутылки. В них были коньяки и вина. Все дорогих марок. Бутылки были запечатаны. Грех пропадать такому добру. Пожалуй, глоток хорошего коньяка не помешал бы мне перед сном, тем более ночь обещала быть прохладной, а с розжигом камина я решил повременить.

Мой выбор пал на бутылку A.E. DOR. Было странно встретить такую изысканную редкость в такой глуши, где почти не бывает белых людей. Кто бы мог подумать, что среди дремучего векового леса судьба угостит меня дорогим коньяком, который и в столице-то не просто найти?

Сургуч, которым была залита пробка, я срезал походным ножом, а на столе среди пустых бутылок отыскался штопор. Похоже, хозяин, если это был он, не утруждал себя уборкой в последние дни.

Я сделал большой глоток. Ароматная жидкость приятно обожгла гортань и стекла вниз, разливаясь по телу теплом. Усталость от долгого путешествия понемногу брала своё, но сон пока не заключил меня в свои объятия. Я поставил бутылку рядом, прилёг на диван и стал вспоминать.