Ткач Кошмаров. Книга 3

Глава 13

Мои нити дрожали в воздухе, как паутина перед бурей. Я видел, как кадеты Ирбана врезались в левый фланг Зундана, а мои бойцы, следуя командам, обошли ниже по склону и ударили справа. Первые ряды противника рухнули под двойным напором.

— Держать строй! — крикнул кто-то из моих, но его голос потонул в рёве схватки.

Кадеты Зундана были сильнее физически — большинство из них третьегодки. Но у нас было преимущество координации. Мои нити дёргались, указывая цели: «Бей в колено», «Отходи влево», «Контратакуй сейчас!»

Один из моих первогодок, щуплый паренёк по имени Велс, рванулся вперёд, следуя импульсу нити, и ударил противника в солнечное сплетение. Тот согнулся, и Велс тут же довернул удар коленом — чистый нокаут.

«Хорош!» — просигналил ему я, но тут же увидел, как трое кадетов Зундана окружили Кайну, мою лучшую лучницу. Она отбивалась, достав пару кинжалов, но её зажимали.

Нити дёрнулись.

«Падай!»

Она рухнула на землю, и в тот же миг два моих бойца ударили сверху, сбив одного из нападающих. Второй развернулся, но Кайна уже вскочила и всадила ему кинжал в бедро — не смертельно, но достаточно, чтобы вывести из строя.

Зундан, стоявший на возвышении, озирался, оценивая потери. Его лицо исказилось от ярости.

— ОТСТУПАЕМ! — рявкнул он.

Его кадеты начали отходить, но не беспорядочно — они прикрывали друг друга, отстреливались. Уважаю.

«Не преследовать!» — скомандовал я.

Мои бойцы остановились, переводя дыхание. Ирбан подошёл ко мне, вытирая кровь с подбородка.

— Неплохо для калеки, — усмехнулся он.

— Неплохо для мажора, — парировал я.

Он фыркнул, но кивнул в сторону вершины.

— Теперь — к финалу?

— Не сразу, но да, — согласился я.

Мы разошлись. Его отряд двинулся в одну сторону, мой — в другую.

Мы продолжали подниматься по склону, уже изрядно выдохшиеся, но не сломленные. В воздухе витал запах пыли и пота, смешанный с металлическим привкусом напряжения.

Я помнил разговор с Ирбаном и держал курс так, чтобы ненароком пересечься с отрядом Караны. Не то чтобы я жаждал с ней схлестнуться — но предостережение Ирбана засело в голове как заноза. Что-то здесь было нечисто.

Спустя пару минут, едва пережив стычку с очередным отрядом, который мы пропустили выше к вершине, я заметил вдалеке бой.

Отряд Караны, четкий, дисциплинированный, сбился в клин и методично выдавливал группу кадетов-одиночек. Последние отчаянно цеплялись за склон, но их ряды редели с пугающей скоростью.

Я прищурился, оценивая странную ситуацию.

Во-первых, позиция. Карана была уже высоко, почти у самого верха. Ей не было никакого смысла задерживаться — каждый лишний бой отнимал силы, а главной целью было занять вершину.

Во-вторых, состав. Ее отряд был сильнее, опытнее. Кадеты-одиночки — это обычно те, кто не вписался в основные группы, а значит, слабее. Разнести их в пыль можно было за минуту, но бой затягивался.

И в-третьих… жестокость.

Карана не просто выбивала противников из строя. Она добивала.

«Что за чертовщина?» — пронеслось у меня в голове.

Я видел, как один из ее бойцов, массивный детина с секирой, не просто отбросил кадета-одиночку, а сломал ему руку, прежде чем «вывести из строя». Другой, ловкий, с двумя кинжалами, бил точно в болевые точки, вынуждая противников корчиться на земле, прежде чем их «добивали».

Это не было против правил. Технически. Но дух соревнования тут явно уступал место чему-то другому.

Я сжал кулаки. Ввязываться в драку с Караной сейчас — самоубийство. Но забывать об увиденном я не собирался.

Не ради мести за одиночек, разумеется. Но ради того, чтобы потом узнать, не было ли в их отряде кого-то, ради кого Карана могла бы начать подобное избиение

Мы двинулись в обход, стараясь оставаться в тени выступов холма. Бой Караны уже подходил к концу — последние кадеты-одиночки падали под ударами ее отряда.

И как будто бы все обещало закончиться неплохо. Но затем на нас из-за каменного выступа выскочил отряд Увадина — одного из сильнейших кадетов-лидеров центра, не считая трех королей.

Их было больше. Они были сильнее. И помощи ждать уже было неоткуда.

Сорок пять бойцов, большинство — третьегодки с яростью в глазах. Нас оставалось тридцать, но после предыдущих стычек половина кадетов еле держалась на ногах.

«Щит!» — скомандовал я.

Первые ряды моих кадетов сомкнули щиты, вторые — приготовили копья.

«Волна!»

Нити дернулись, и наш отряд разомкнулся, пропуская ударный кулак врага внутрь, а затем сомкнулся снова, отрезая передовых от основных сил. Это был риск — если они прорвутся, нас раздавят. Но если выдержим, то сможем бить по частям.

Кадеты противника рухнули в образовавшийся коридор, и тут же наши бойцы ударили с флангов. Крики, скрежет металла, хруст тупых ударов по доспехам.

Один из бойцов врага, широкоплечий детина с шрамом через бровь, пробился ко мне, размахивая тренировочным топором.

— Паук! Ты следующий!

Я не стал отвечать. Вместо этого нити Ана отдали очередной приказ, и два моих кадета сбили его с ног, прежде чем он успел замахнуться.

Бой шел на уничтожение. Они били жестко, методично, выбивая наших бойцов одного за другим.

Но и мы не отступали. Каждый потерянный кадет означал минус к общему счету, но сдаваться было нельзя.

«Клин на правом фланге!»

Оставшиеся бойцы рванули вперед, пытаясь прорвать их строй.

На мгновение показалось, что получится — вражеские ряды дрогнули. Но затем их командир сам выкрикнул новый приказ и их строй перестроился в кольцо, окружив нас.

— Ну что, Паук, конец игры? — крикнул он, ухмыляясь.

Я оскалился. Он слишком рано праздновал.

Наши последние бойцы рванули не вверх, а вниз, под удары. Противник ожидал прорыва к вершине, а мы ударили в основание их построения.

Щиты сшиблись, кто-то упал, кто-то закричал, воцарился окончательный хаос. В конце концов на склоне осталось стоять лишь семь наших бойцов. Но и противник потерял почти весь отряд — у них уцелело лишь десять человек.

Я глубоко вдохнул. Теперь моя очередь. Не просто так я все восхождение лишь командовал, тратя кучу ментальных сил на контроль поля боя и передачу приказов по нитям, но максимально экономя резервы Потока.

Мои ноги были бесполезны, но руки и нити Ананси работали идеально. Первый противник — здоровяк с палицей — рухнул, едва нити обвили его ноги. Под действием нескольких Буйств защитная пленка Потока была не особо эффективна. Лишь не пропускала чужеродную энергию к коже, но никак не мешала мне творить с противником что вздумается.

Второй попытался ударить сбоку, но я поймал его запястье в лассо и резко дернул, отправляя кувырком вниз по склону.

Третий был умнее — он держался на расстоянии, метнул в меня дротик. Я едва успел отклониться, и оружие пролетело мимо, но четвертый уже заходил сзади.

— Сдавайся, калека!

Нити Ана рванули вверх, цепляясь за выступ скалы, и я рывком поднялся в воздух, развернулся и ударил его ногами, утяжеленными металлическими ортезами по спине.

Он рухнул лицом в грязь, попытался перевернуться на бок и встать, но несколько тяжелых гирек ударили его по коленным чашечкам, в солнечное сплетение и кадык. Защитный покров я не пробил, так что никакими особыми последствиями это не грозило, но это совершенно точно было невероятно больно.

Последние четверо остановились, оценивая ситуацию.

— Он один…

— Не рискуем, — скомандовал Увадин.

Они напали одновременно. И, пожалуй, в начале года для меня это было бы чересчур.

Не потому, что они были сильнее. Увадин был слабее Мириа того времени, когда я вызвал ее на бой в прошлом году, а остальные тем более.

Но даже с синхронизацией сознаний несколько месяцев назад я бы не успел достаточно быстро среагировать на слаженную атаку сразу четверых противников. Даже у нитей был предел.

Однако противостояние с преследователем из Холодной Звезды, бой на острие ножа, когда я сам подставлял под вражеские атаки жизненно важные органы, рискуя в любой момент отправиться на тот свет, стал для меня настоящим крещением.

Скорость моей реакции не стала выше. Но критическая ситуация всего за пару минут научила меня не думать, а действовать там, где это необходимо. Через минуту трое лежали без сознания, а Увадин, схватившись за бок, поднял руку:

— Сдаюсь!

Всемером мы поползли дальше к вершине. Вот только уже на подходе к ней на нашем пути встал еще один отряд. Смысла сражаться уже не было.

— Хватит, — покачал я головой. — Мы тоже сдаемся!

Соревнование закончилось.

Вечером, когда все спустились обратно к общежитиям, огласили результаты. Благодаря тому, что мы забрались почти к самой вершине, пусть и потеряли почти весь отряд, заняли шестое место из двадцати, набрав сто шестьдесят семь очков.

Не победа, но и далеко не поражение, особенно с учетом того, что на это соревнование у меня изначально не было особых надежд.

###

Неделя перед следующим соревнованием выдалась напряженной. Я не собирался терять время — каждый день начинался с изнурительных тренировок, где я отрабатывал контроль над нитями Ана, а также новым оружием.

Ортезы, разработанные мной и Юданом и созданные кузнецами-умельцами Львиной Арены плотно облегали ноги, компенсируя отсутствие подвижности, но требовали привыкания. Особенно с учетом того, что впервые я надел их меньше чем за неделю до начала военных игр.

Я заставлял паука плести тончайшие сети между деревьями, отрабатывая мгновенное развертывание ловушек, а затем рвал их одним рывком, проверяя прочность.

— Снова не идеально, — пробормотал я, когда очередная нить порвалась раньше времени.

Ан щелкнул хелицерами, будто обиделся. Но я знал — это я еще не до конца приноровился к его возросшей силе после поглощения Ледника.

Групповые тренировки проходили даже жестче. Я строил отряд в самые разные формации, заставив их отрабатывать те сигналы нитей, которые на «Царе Горы» выполнялись недостаточно быстро.

— А если нить порвется? — спросил младший кадет, нервно потирая руку.

— Тогда надейтесь, что рядом тот, кто помнит план, — усмехнулся я.

А еще мы отрабатывали маневры в лесу, где видимость была на нуле. Это было критически необходимо для двух следующих соревнований.

Я стоял в центре, ощущая через нити каждое движение отряда, как паук в паутине. Когда Архан неожиданно «атаковал» с фланга, я резко дернул две нити — кадеты мгновенно сомкнули строй, отрезав ему путь.

«Неплохо, — ворчал брат, вытирая пот со лба. — Но в реальном бою так не получится».

«Получится, — отвечал я, — если они будут слушаться так же, как сейчас».

И тренировки продолжались.

За эту неделю моя репутация, как и планировалось, начала медленно, но верно меняться. Кадеты из моего отряда, а также те, кто сталкивался с нами в первом испытании, теперь рассказывали о тактике с нитями не как о подлом трюке, а как о хитроумном решении.

В столовой, на тренировочных площадках, плацу и общежитии я ловил взгляды, в которых читалось уже не презрение, а любопытство, а иногда даже уважение.

«Слышал, как они на „Царь горе“ всех переиграли?» — доносилось из-за угла, когда я проходил мимо группы первогодок.

«Да ладно, это же просто нити, их можно порвать!» — парировал другой, но в его голосе уже не было прежней уверенности.

«А ты попробуй, когда их не видно,» — усмехнулся третий.

Эти разговоры делали своё дело. Если раньше кадеты шарахались от меня, как от прокажённого, то теперь некоторые начали подходить сами.

Однажды один из них остановил меня после тренировки.

— Лейран, можно поговорить? — спросил он.

Я кивнул, оценивая его взглядом. Выглядел он крепким, но в глазах читалась неуверенность.

— Я хочу вступить в твой отряд, когда вернёмся в Центр. Если, конечно, возьмёшь.

Я усмехнулся.

— Добро пожаловать.

Таких было ещё немало, в общем счете человек пятнадцать. В основном — одиночки, те, кого другие фракции не брали из-за недостаточной силы, но парочка человек пришла из чужого подчинения, что было отличным знаком.

Кстати об одиночках. Перед следующим испытанием я решил проверить состав отряда кадетов-одиночек, свидетелями боя которых с Караной мы стали.

Архан, Этан с Ивой, Залика — в общем все, кому я мог доверять достаточно, активно собирали информацию и слухи. И в конце концов выяснилось, что в том отряде было трое, кого подчинённые Караны отправили на больничную койку до самого конца военных играх с травмами, явно несовместимыми с разрешенными на соревновании. Вот только наблюдавшие за боем наставники никого ни в чем не обвинили.

Это было крайне подозрительно. Может, они что-то знали? Или просто оказались неугодными?

И в моих планах уже было сходить к ним в лазарет, но я немного опоздал. Началось следующее соревнование.

###

Правила захвата флагов тоже были довольно простыми: тысяча флагов, представлявших из себя небольшие палочки ярко-алого цвета, хаотично разбросанных по лесу и полю, и всего один день, чтобы собрать как можно больше.

Сражаться за флаги и отбирать их можно до самого завершения соревнования. Но интересная деталь — палочки флагов можно было скручивать друг с другом и, скрутив два флага или больше, можно было создать купол из энергии Потока.

Он не был реальным, ни от чего не защищал на самом деле. Но по правилам участники под куполом оказывались как бы «в домике». Нельзя было атаковать их, как и они не могли никого тронуть.

К сожалению, этот прием не был абсолютным. После активации «домика» все флаги внутри него, включая те, что не использовались для создания «домика» начинали постепенно расходовать содержащийся в них запас энергии. И после того, как весь заряд кончался, флаг становился черным и уже не мог учитываться в общем зачете.

Так что это была буквально палка о двух концах. Либо защититься, либо сохранить флаг для победы.

Отряды распределили по всей территории так, чтобы мы не видели друг друга даже на горизонте. С нами шли трое наставников — наблюдатели, но не помощники.

Их присутствие означало лишь одно: любая ошибка будет замечена и учтена. Я окинул взглядом своих кадетов — их лица были напряжены, но не так, как перед «Царём горы».

Теперь в их глазах читалась уверенность, даже азарт. Они уже поверили, что мои нити — не трюк, а инструмент.

— Ну что, паучья стая, готовы⁈ — бросил я, и несколько человек усмехнулись.

Архан, стоявший чуть в стороне, хмуро пробурчал:

— Дурацкое соревнование. Будем ползать по кустам?

— Если ползание принесёт нам флаги — будем ползать, — парировал я.

План был прост: до темноты держаться вместе, методично прочёсывать местность, а не носиться наугад. Разделиться — значит ослабить защиту. А там уже другой вопрос.

Сигнал к началу соревнования прозвучал резко, словно удар хлыста, но я не спешил бросаться на поиски флагов очертя голову. Вместо этого я поднял руку, останавливая своих кадетов, и окинул взглядом открывшуюся перед нами территорию.

Поле, перемежающееся редкими деревьями и кустарниками, уходило вдаль, и где-то среди этой неразметанной земли прятались флаги. Палки могли быть зарыты в землю, спрятаны в траве, заброшены на деревья.

Единственным ограничением, что было наложено на организаторов, прятавших эти флаги, было то, что флаги нельзя было полностью скрывать из виду, должен был быть виден хотя бы кончик красной палки.

— Цепочкой, интервал десять шагов, — приказал я, и кадеты моментально выстроились, растягиваясь в линию. Это позволяло охватить больше пространства, не теряя визуального контакта.

Мы двинулись вперёд, методично прочёсывая местность. Каждый шаг был осознанным: я следил за тем, чтобы ни один участок не остался без внимания.

— Слева, у корней, — тихо сказал Залика, указывая на едва заметный красный след. Я кивнул, и Анван, ближайший к находке, поднял флаг, быстро сунув за пояс. Первая добыча.

Прошёл час. Мы уже собрали четыре флага, но я понимал, что это капля в море. Темп был медленным, но надёжным — лучше так, чем метаться впустую. Внезапно на горизонте мелькнули фигуры. Чужой отряд.

Мои кадеты мгновенно напряглись, пальцы сжали рукояти оружия.

— Не двигаться, — скомандовал я. — Просто соберитесь ко мне.

Чужаки заметили нас, замерли на секунду, затем их командир резко махнул рукой — и весь отряд развернулся, уходя в другую сторону.

Один из кадетов, стоявший рядом, хмыкнул:

— Почему не атаковали? У нас же флаги.

Я усмехнулся.

— Потому что это глупо. У них их тоже пока кот наплакал. Затевать драку сейчас — значит тратить силы впустую. Их командир это понял.

Кадет задумался, затем кивнул.

— Значит, настоящая охота начнется ближе к концу соревнования.

— Именно, — подтвердил я, следя, как чужаки скрываются в чаще. — А пока — продолжаем поиск.

Нити Ана снова зашевелились, ощупывая землю впереди. Игра только начиналась.