Ткач Кошмаров. Книга 3

Глава 20

Я стиснул зубы. Глупость. Чистейшая глупость.

Отряд Лиссы замер на полшага, но Лисса уже размахивала клинком, указывая вперед, на оставшихся «врагов». И ее подчиненные после секундного замешательства последовали за своим капитаном.

Идиоты.

Я сжал зубы.

«Назад! Это приказ!»

Она даже не обернулась. Ее бойцы рванули за ней, нарушая строй, срывая всю хореографию боя.

Я видел, как «враги» переглянулись. Их командир резко махнул рукой и еще немаленькие остатки батальона развернулись к отряду Лиссы.

Она врезалась в их строй, ее клинок сверкнул. Что же, ладно. Флаг в руки.

«Продолжаем отступать!» — передался по нитям приказ всем отрядам.

Тем временем «враги» окружили отряд Лиссы, методично выдавливая их в центр. Я видел, как один из ее бойцов — коренастый парень с топором — рухнул, сбитый ударом в спину. Лисса отчаянно рубилась, но ее теснили.

— Мы могли бы их спасти…

Ирбан стоял рядом, его пальцы сжимали рукоять меча так, что костяшки побелели.

Я не ответил. Просто наблюдал, как последних бойцов Лиссы «добивали» тренировочными мечами. Она рухнула на колени, все еще что-то крича, но ее голос потонул в гвалте.

— Герои мертвы, — пожал я наконец плечами. — Победители — живы. И победителями будем мы.

Я окинул взглядом остальных капитанов. Зундан хмуро ковырял землю сапогом. Даже Хейкан, вечный спорщик, молчал.

Только Ирбан не отводил глаз. Его взгляд говорил четче слов: «Ты пожертвовал ими просто ради того, чтобы оказаться правым».

Пусть думает так. Лисса выбрала свою судьбу. А у меня был план, который еще работал.

«Следующая атака через десять минут. Готовьтесь.»

###

Гигантские сосны стояли неподвижными стражами, их стволы толщиной в два обхвата уходили вверх, теряясь в густой хвое. Ветви переплетались так плотно, что даже дневной свет едва пробивался сквозь этот естественный частокол.

Лагерь противника расположился прямо под ними — дурацкая идея, если учесть, что они даже не подумали о защите сверху.

Я раздал канаты с крюками, проверяя каждый на прочность. Металлические зубцы блестели тускло, но держали отлично — я лично тестировал их на стенах центра стажировки.

— Забираемся наверх. Будем бить сверху.

Кадеты переглядывались. Залика, обычно такая бойкая, сжала кулаки, её пальцы побелели от напряжения. Она явно боялась высоты.

Это было написано у нее на лице — бледность, чуть расширенные зрачки, губы, плотно сжатые в тонкую полоску. Но она не сказала ни слова. Просто взяла канат, обмотала его вокруг запястья и резко дернула, проверяя узел.

— Если упадёшь, не ори. Испортишь внезапность, — бросил я, но без злости. Скорее, проверка.

— Упаду — значит, уже будет всё равно, — процедила она и первой шагнула к стволу.

Я одобрительно хмыкнул. Храбрость — это не когда не боишься, а когда делаешь, несмотря на страх.

Крюки впились в кору с глухим стуком. Первые кадеты уже карабкались вверх, используя выступы и сучья как опору. Я подождал, пока основная группа поднимется достаточно высоко, чтобы не создавать шума, и сам начал подъём.

Ан тем временем планомерно раскидывал ловчую сеть на высоте где-то десяти метров. Наставники-наблюдатели должны были спасти нас в случае смертельной угрозы, но перестраховаться было не лишним.Если кто-то сорвётся, паук смягчит падение. На всякий случай.

Кора под пальцами была шершавой, пахла смолой и влажным деревом.

«Тихо», — скомандовал я, когда мы достигли нужной высоты.

Сквозь хвою просматривался лагерь: палатки, костры, часовые, лениво опирающиеся на копья. Они даже не смотрели вверх. Почему-то все всегда забывают, что угроза может прийти сверху.

Я подал сигнал. Первые стрелы полетели бесшумно, словно тени. Один, второй, третий часовой рухнул, даже не успев вскрикнуть. Только тогда в лагере началась паника.

— Они на деревьях! — кто-то завопил снизу.

Но было уже поздно.

Стрелы и пули падали как дождь, а когда защитники лагеря сами начали карабкаться на сосны, чтобы достать засевших на тридцатиметровой высоте кадетов, мои ребята атаковали, как стая хищных птиц, срываясь с ветвей, используя канаты для стремительного спуска. Кто-то из кадетов даже ухитрился оттолкнуться от ствола и влететь в группу врагов ногами вперёд.

Я приземлился рядом с командирской палаткой, Ан уже разматывал свои нити, готовясь к ближнему бою.

Залика спустилась последней, её лицо всё ещё было бледным, но в глазах горело что-то новое. Может, даже гордость.

Я кивнул ей.

— Не так страшно, да?

— Ещё скажи, что специально для меня этот план придумал, — фыркнула она, но уголки губ дрогнули.

— Конечно, — я ухмыльнулся. — Только представь, сколько времени ушло на то, чтобы найти идеальные деревья именно для твоего страха.

Она швырнула в меня комок земли, но это уже было похоже на благодарность.

Лагерь пал за десять минут.

Когда капитаны собрались для подсчета очков, Хейкан выступил вперед, нависая надо мной.

— Мы делаем всю работу! — рявкнул он, тыча пальцем в мою сторону. — А ты просто сидишь в сторонке, а потом забираешь почти столько же очков, сколько каждый из нас, если не больше. Это нечестно!

Из-за того, что делить очки теперь нужно было на семерых (не считая меня), даже с учетом того, что пара отрядов кадетов-одиночек получала в лучшем случае одну долю на двоих, выходило, что каждый получал как раз плюс-минус по двадцать, при том что мой отряд был самым малочисленным и слабым, опять же не считая одиночек.

Вокруг замерли. Даже Зундан, обычно такой невозмутимый, нахмурился, скрестив руки на груди.

Я медленно поднялся с камня, на котором сидел. Ортезы на ногах мягко щелкнули, принимая вес. Хейкан был на полголовы выше, шире в плечах, и наверянка мог бы буквально разорвать меня голыми руками. Но я не собирался давать ему такого шанса.

— Хочешь мою долю? Возьми.

Я сделал шаг вперед, и Ананси развернул над моей ладонью тончайшую паутину — невидимую, если не знать, куда смотреть.

Хейкан фыркнул, но в его глазах мелькнуло сомнение. Он слышал, что случалось с теми, кто бросал мне вызов. Но отступать было поздно — вокруг уже собрались кадеты, ожидая зрелища.

— Думаешь, твои ниточки остановят меня? — он хлопнул себя по груди, как какая-нибудь горилла.

— Проверим, — невозмутимо пожал я плечами.

Он занес руку для удара… вот только ударить не успел. Все его тело уже было обмотано нитями.

Хейкан был на уровне Вихря, так что, приложив некоторые усилия, смог бы разорвать путы. Вот только даже он понял, что с таким уровнем контроля мне бы ничего не стоило не просто перебороть его, но и банально прикончить.

Молча сделав шаг вперед, я неторопливо достал из-за голенища перочинный ножик и приставил к горлу Хейкана.

— Вопросы?

Тишина. Даже ветер стих. Гром замер, чувствуя напряжение хозяина.

Хейкан дрожал от ярости, но клинок у горла — веский аргумент.

— Нет, — пробормотал он сквозь зубы.

В толпе кто-то сглотнул. Зундан хмыкнул — видимо, ожидал большего кровопролития. Но мне не нужно было лишнее унижение. Мне нужно было, чтобы они поняли: я не ворую их победы. Я делаю их возможными.

— Кто следующий? — оглядел я остальных.

Никто не шагнул вперед.

Отлично. Значит, урок усвоен.

###

Костер потрескивал, отбрасывая длинные тени на примятую траву. Я сидел, скрестив руки, наблюдая, как языки пламя лижут обугленные ветки.

Тонкий силуэт появился на краю света. Тощий парень с впалыми щеками и слишком большими кулаками. Он замер в двух шагах.

— Говорят, вы набираете добровольцев? Мой отряд хочет присоединиться.

— Да. — Я подбросил в костер сухую ветку, наблюдая, как искры взмывают в темноту. — Но только по моим правилам.

Он кивнул.

— Какие правила?

— Первое: вопросы задаю я. Второе: если я говорю «беги» — ты бежишь. — Я наклонился вперед, и свет пламени скользнул по моему лицу. — Третье: предательство карается. Очень сурово.

Парень не отводил взгляда.

— Меня зовут Дейн.

— Приятно познакомиться, кивнул я. Размещайтесь со своими ребятами где хотите.

Он застыл, не понимая, проверка ли это.

— И… все?

— Все. — Я потянулся к котелку, висевшему над огнем. — А ты что-то еще хотел?

Дейн покачал головой.

###

На закате я осмотрел долину, в которой раскинулся лагерь Сидриана. Не хаотичное скопление палаток, а четко организованный военный лагерь с тремя концентрическими кольцами обороны. Внутренний круг — штабные шатры и походная кузница, средний — бараки для бойцов, внешний — частокол с патрулями.

Наставники-генералы явно прознали о нашем объединении. Они согнали в одну точку три батальона по пятьсот человек каждый, превратив лагерь в крепость. Пятнадцать сотен бойцов против наших пятисот.

Я пересчитал силы в уме. Даже с учетом тактического превосходства, лобовой штурм будет губителен. Но другого выхода не было — мне нужен был Сидриан.

Я развернул карту местности на плоском камне, прижав углы обломками щитов. Зундан, Ирбан и остальные капитаны столпились вокруг.

— Они выстроили оборону по стандартному уставу, — ткнул пальцем в центр лагеря. — Все логично, предсказуемо… и уязвимо.

— Ты предлагаешь прорываться напрямую через частокол? — Зундан скривился.

— Не совсем. Используем классическую тактику с ночной диверсией. Но вместо того, чтобы устранять спящих, займемся уничтожением укреплений вот с этой стороны. Это будет куда важнее. А потом уже пойдем в лобовую. Их втрое больше, но они будут сами зажаты собственными укреплениями и не смогут использовать все свои силы сразу. Сражаться будут два фронта в лучшем случае по пятьдесят человек. А в бою один на один мы заведомо сильнее. Главное — продержаться.

###

Я стоял перед строем кадетов, ощущая тяжесть их взглядов. Они ждали приказа, доверие в их глазах смешивалось с тенью сомнения — слишком уж неожиданным был этот план из моих, обычно предлагающих всякие хитрые тактики, уст.

Четыреста пятьдесят человек, выстроенных в четкие ряды, доспехи блестели под утренним солнцем, клинки уже извлечены. Впереди, за полосой редкого кустарника, чернел лагерь Сидриана — три батальона, полторы тысячи бойцов, сгрудившихся за частоколом.

Ирбан шагнул вперед, сжав рукоять меча.

— Ты уверен? Даже если мы прорвемся, потери будут…

— А ты собрался выиграть соревнование без потерь? — поднял я бровь. — К тому же все равно осталось всего три дня. Думаешь, что-то существенно изменится за это время? К тому же у нас уже нет выбора. Они ждут хитрости после уничтожения нами четырнадцати лагерей — ночных вылазок, диверсий, выманиваний, засад и прочего. Они готовы к настоящей партизанской войне. А вот к тому, что мы ударим всем скопом, прямо по центру, после всех наших предыдущих тактик — нет.

Зундан хмыкнул.

— Значит, вся наша предыдущая осторожность к черту.

— Осторожность лишней не бывает, — покачал я головой. — Просто делайте то, что умеете.

Кадеты переглядывались. Потом Залика резко подняла кулак.

— Мне лично надоело прятаться! Под конец соревнования можно и масштабную зарубу устроить!

Раздались одобрительные голоса.

Ряды дрогнули, затем сомкнулись. Щиты поднялись, мечи замерли в готовности.

Я вздохнул. Наглядное доказательство того, что иногда нужны не доводы, а эмоции. Не стоит об этом забывать.

— По команде! — скомандовал я, дожидаясь, когда отправившийся вперед диверсионный отряд подаст сигнал о готовности. Минута, две, три… — ВПЕРЕД!!!

Мы рванули вперед единой стеной, и лагерь Сидриана вздрогнул, как зверь, застигнутый врасплох.

###

Битва в какой-то момент неизбежно превратилась в беспорядочную мешанину. Крики, звон клинков, вспышки Потока — все слилось в единый хаос, где уже не разобрать, кто свой, а кто чужой.

Я стоял на небольшом возвышении, пытаясь охватить поле боя, но даже Ан с его паутиной из сотен нитей не мог отследить все одновременно.

Но кое-что я все-таки замечал, так как был на этом сфокусирован. Отряд Ирбана, моего главного конкурента, попал в окружение.

Я увидел, как его группа из пятидесяти кадетов сжалась в кольцо, отбиваясь от вдвое превосходящих сил противника. Ирбан рубился в первых рядах, его клинок, затянутый золотым сиянием, выписывал смертоносные дуги, но даже его мастерства не хватало, чтобы прорвать окружение.

Отлично.

«Отступаем!» — отдал я приказ кадетам своего отряда.

В этом хаосе они все равно мало чего навоюют, к тому же двадцать очков все равно уже были у нас в кармане.

Я же направился туда, где в самой гуще схватки мелькала рыжая голова Сидриана. Наставник сражался сразу против пятерых, но даже он не мог выдержать такой натиск вечно.

Идеальный момент.

Я выпустил нити Ананси, заставив их проползти по земле, словно змеи. Они обвили лодыжки Сидриана, прежде чем он успел среагировать.

Резкий рывок — и наставник рухнул на спину, ударившись головой о камень. Никто не успел опомниться, а я уже тащил тело в лес.

На всякий случай вколол ему небольшую дозу седатива из резервов Ананси. Теперь у меня гарантированно было минут десять.

Наконец в тени деревьев я привязал Сидриана к стволу старого дуба, убедившись, что узлы из энергетических нитей не порвутся, даже если он будет очень стараться.

Теперь поговорим.

Я отвечил ему несколько мощных пощечин. Сидриан закашлялся, глаза метались, пока не остановились на мне.

— Ты… сука… — прохрипел он, пытаясь пошевелиться.

— Мило, — ухмыльнулся я. — Но речь не обо мне. Кто стоит за тобой?

Сидриан скрипнул зубами, пытаясь пошевелить руками, но узлы держали крепко.

— Ты… никогда… не поймешь… — прохрипел он, и я заметил, как его глаза бегают по сторонам, ища выход.

Я наклонился ближе, чтобы он почувствовал мое дыхание.

— Попробуй меня просветить, — сказал я, и нити вонзились ему под ногти.

Мы это уже проходили с Ге У Нью, но тогда у меня были часы, а сейчас — минуты. Так что я не стал медлить, сразу перейдя к самому мясу, в прямом и переносном смысле. Так что довольно быстро:

— Королевская семья! — взвыл Сидриан. — Восьмая принцесса!

Я замер.

Это… было неожиданно.

Я ожидал услышать имя какого-нибудь старейшины или даже человека из Холодной Звезды, но королевская кровь?

— Продолжай, — приказал я, не ослабляя хватку.

Он закашлялся, и слюна с примесью крови, видимо из прокушенной щеки, брызнула на мою руку.

— Она спонсировала изучение ритуалов проводников-хищников! Я только вербовал кадетов в центре! Я даже ни разу не видел, как их проводят!

— Откуда тогда такая уверенность в причастности именно восьмой принцессы?

— Я ее видел! Один раз, когда привез очередного кадета для проведения ритуала, увидел ее, выходящую из того же здания с моим куратором! Они обсуждали, что в ритуалах слишком большой процент смертности, что нужно понизить с двадцати до хотя бы десяти процентов…

Я сжал кулак так, что костяшки побелели, и со всей силы ударил по стволу ближайшего дерева. Кора треснула, а по руке разлилось тупое онемение, но я даже не почувствовал боли. Только ярость, густую и липкую, как смола.

— Ты знал об этом и все равно продолжал делать из кадетов подопытных кроликов?

Голос звучал чужим — низким, сдавленным, будто сквозь зубы пропускал его не я, а кто-то другой. Сидриан, всё ещё привязанный к дереву, дёрнулся, когда я шагнул ближе.

Его пальцы, уже сломанные, неестественно выгибались, но сейчас мне было плевать на его страдания. Двадцать процентов смертности. Каждый пятый. Сколько из тех, кто доверился ему, теперь гнили в земле?

Сидриан зашевелился, пытаясь найти хоть какой-то выход в своём положении.

— Я могу представить тебя принцессе! — выдохнул он, и в его глазах мелькнул азарт торговца, чувствующего слабину. — Ты получишь всё, что захочешь! Исцеление, власть, ресурсы…

Я рассмеялся. Не потому, что было смешно, а потому, что иначе пришлось бы снова бить его.

— Ты правда думаешь, что мне нужно тёплое местечко у трона после всего, что знаешь обо мне? — Я наклонился, чтобы он разглядел мою улыбку.

Его зрачки расширились, когда я достал ампулу с ядом — один экспериментов Нимпуса, густая жидкость цвета ржавчины. Сидриан замотал головой, но я уже вонзил иглу в его шею.

— Это не будет быстро, — сказал я, наблюдая, как судороги сводят его тело.

Он захрипел, изо рта повалила пена, но я не отвел взгляд. Пусть запомнит, в чьих глазах отражается его агония. Когда всё кончилось, я перерезал верёвки и сбросил тело в яму у корней, после чего отсек часть ствола так, чтобы корни упали обратно в дыру, закрыв труп, а затем развернулся обратно к лагерю.