Ткач Кошмаров. Книга 3

Глава 15

— Активируйте пять «домиков» по периметру насыпи так, чтобы внутри осталось пустое пространство! — мой голос прозвучал чётко, без колебаний.

Кадеты бросились выполнять приказ, скручивая и втыкая алые палочки в землю с расчётливой точностью, создавая кольцо из защитных «домиков».

Каждый «домик» активировался с лёгким алым свечением — знак того, что теперь атаковать находящихся внутри запрещено правилами.

Хорошо.

Оставшиеся флаги я спрятал в своем рюкзаке. После чего нити дрогнули, и я позволил им поднять себя в воздух, к центру импровизированной крепости. С этой высоты я видел всё: расположение своих людей, слабые места в обороне, и — самое главное — приближающиеся отряды.

— Готово, командир! — доложил Юдан, поправляя очки.

Его инженерный ум явно оценил геометрию нашей обороны. Я кивнул, мысленно отмечая, что периметр выстроен идеально — ни одной бреши, через которую можно было бы прорваться.

— Теперь посмотрим, кто осмелится подойти первым, — пробормотал я, поймав себя на мысли, что в очередной раз вспоминаю о паутине.

А я был пауком, ждущим в засаде. Только вместо мух сегодня будут кадеты, жаждущие моих флагов.

Ну что ж, посмотрим, кто кого перехитрит.

Спустя где-то полчаса к насыпи один за другим подтягивались отряды. Первым появился мой «хороший знакомый» — Жейн. Его отряд был одним из тех двух, что атаковали нас в самом начале «Царя Горы».

Его кадеты шли плотным строем, сжимая в руках флаги, словно опасались, что их вырвут в любой момент. Их взгляды скользили по кольцу защитных «домиков», и я видел, как скулы Жейна напряглись — он явно оценивал, можно ли прорваться.

— Ну что, Паук, решил отсидеться за щитами? — крикнул он, но в голосе было больше раздражения, чем уверенности.

Я не стал отвечать, лишь осмотрел его отряд с даруемым мне положением высокомерием.

Следом подошло еще несколько отрядов. Они выстроились в боевой порядок, но не атаковали.

— Подходить можно, но трогать нас нельзя, — встечал я каждого сказал я, — атаковать тех, кто в домиках, запрещено. И у нас тут перемирие, если что. Друг друга тоже не трогаем. Это не правило, но так будет лучше всем.

— И что, мы должны просто стоять и смотреть? — рявкнул один из его кадетов.

— Либо уходите и ищите флаги в другом месте, — парировал я. — Либо оставайтесь, но не трогайте никого. Дождемся еще народу и начнем самое интересное.

Часть кадетов заколебалась. Два отряда, посоветовавшись, развернулись и ушли. Другие остались — кто-то из любопытства, кто-то, возможно, надеясь на слабину в нашей обороне.

Почти одновременно прибыли Ирбан и Карана.

Ирбан шёл неспешно, с привычной ухмылкой, и его кадеты держались расслабленно, будто всё это их ничуть не беспокоило.

— О, а вот и главное представление начинается, — бросил он, оглядывая нашу «крепость».

Карана же молчала. Её отряд стоял чуть поодаль, и она лишь скользнула взглядом по мне, словно взвешивая варианты. Но не ушла.

Я почувствовал лёгкое напряжение в пальцах, сжимающих нити Ана. Ирбан мог играть в свои игры, но Карана… с ней всё было не так просто.

— Ну что, — сказал я, — решайтесь. Остаётесь или идёте дальше?

Ирбан рассмеялся.

— Конечно остаёмся. Интересно же, чем это закончится.

Карана так и не проронила ни слова. Но и не ушла.

Час пролетел незаметно, пока отряды стягивались к нашей импровизированной крепости. Я пересчитал их — шесть групп, включая Ирбана и Карану, стоявших особняком.

Их кадеты перешептывались, бросая на мои укрепления оценивающие взгляды. Пора было начинать спектакль.

Я поднялся выше на нитях Ана, чувствуя, как тонкие волокна вибрируют от напряжения. «Пора удивить этих гордецов», — подумал я, ощущая вес оставшихся флагов в руке.

— Послушайте все! — мой голос прокатился по полю, заставляя замолчать даже самых болтливых. — У меня предложение, от которого глупо отказываться.

Я медленно обвел взглядом собравшихся, отмечая, как Ирбан приподнял бровь, а Карана скрестила руки.

— Оставьте в периметре моих домиков свои флаги и они будут в безопасности до самого конца соревнований. — для эффекта я сделал паузу. — Пока вы ищете новые или деретесь на стороне, никто не тронет ваши трофеи.

Кадеты из отряда Жейна заерзали, переглядываясь. Один даже дернулся вперед, но его остановил товарищ.

— Это что, торговая площадка? — крикнул кто-то из толпы.

— Нет, — я усмехнулся. — Это страховка. Вы либо платите за безопасность, либо рискуете всем.

Ирбан фыркнул, а Карана наконец разжала руки — ее пальцы медленно сомкнулись вокруг рукояти кинжала. Интересно, она уже придумала, как обойти мои условия?

— Двадцать флагов за защиту, — добавил я, — и можете спать спокойно.

Тишина повисла на секунду, а затем взорвалась ропотом. Они считали, обсуждали, взвешивали.

Я видел, как в глазах некоторых мелькало понимание: это не просто сделка — это проверка. Кто готов играть по новым правилам?

— И как ты гарантируешь, что не обманешь? — крикнул кадет из отряда Жейна.

Я ухмыльнулся.

— Потому что если я нарушу слово, завтра никто не станет мне доверять. А после военных игр нам еще в центр возвращаться.

— Это не по-нашему! — рявкнул другой кадет, сжимая кулаки. — Регулы бьются лицом к лицу, а не прячутся за домиками и не торгуются, как жалкие купцы!

Интересно, этот крикун вообще понимал, что его «честь» сейчас выглядела как отчаянный вопль проигравшего?

— Если бы вас окружили десятью против одного, — я нарочно говорил медленно, подчеркивая каждое слово, — вы бы тоже завывали о традициях? Или искали выход, как настоящий воин?

Толпа зашевелилась. Кто-то пробормотал что-то невнятное, но большинство просто переглядывались. Один из кадетов Караны даже усмехнулся, но тут же спрятал ухмылку, когда его командир бросила на него грозный взгляд.

— Ты издеваешься! — закричал другой, высокий и жилистый, с шрамом через бровь. — Мы не трусы, чтобы прятаться за чужими спинами!

Я вздохнул. Как же предсказуемо.

— Прятаться? Я предлагаю вам выбор. Хотите драться — дерзайте. Но если вы готовы платить за безопасность, то почему бы и нет? В конце концов, война — это не только кулаки, но и голова.

Тишина снова накрыла поле, но теперь в ней читалось не возмущение, а нерешительность. Даже самые яростные крикуны задумались.

Ну что, господа «храбрецы»? Готовы ли вы на самом деле сражаться против численного превосходства? Или ваша честь — это просто красивые слова?

Ирбан рассмеялся первым, широко и беззастенчиво, будто я только что рассказал самую удачную шутку за последний месяц.

— Гениально! — воскликнул он, разводя руками так, что его плащ развевался, как крылья. — Я бы на твоем месте даже не рискнул провернуть такое.

Он повернулся к одному из своих кадетов — коренастому парню с перевязанным предплечьем — и кивнул в мою сторону. Тот, не колеблясь, шагнул вперед, держа в руках плотно перевязанную пачку алых флагов. Я насчитал около сотни — неплохой запас.

Мои ребята спокойно позволили ему пройти в центр окружения домиков. Он прошел мимо них, бросая настороженные взгляды на нити Ана, которыми я заполонил пространство.

Кадет остановился прямо подо мной, поднял было взгляд, но затем вместо слов просто протянул флаги. Нитями я взял двадцать из них — ровно ту комиссию, которую предложил.

— Как обещал, — пробормотал он и быстро спрятал остаток флагов в рюкзак, повторив меня.

Ирбан наблюдал за этим с тем же довольным выражением, будто только что выиграл пари.

— Ну что, Паук, — крикнул он, — теперь ждем, кто еще клюнет на твою удочку?

Я усмехнулся. Первая рыба уже в сетях. Остальные либо последуют его примеру, либо попытаются сломать правила. И тогда — ну, тогда мы посмотрим, на что способны мои нити в настоящей схватке.

И это сработало. Жейн шагнул вперед следующим.

— Просрешь мои флаги, Лейран — мы с тобой окончательно станем врагами.

Его тон был грубоват, но в нем не было злобы — лишь суровая деловитость.

Следом решилась поучаствовать Лисса.

— Если это ловушка, я лично найду способ тебя придушить, — прошипела она, но в ее глазах читалось скорее любопытство, чем угроза.

Я усмехнулся.

— Обещаю, тебе понравится, что будет дальше.

Двое незнакомых мне по именам кадетов-лидеров доверили мне свое «богатство» следующими. И только Карана осталась стоять в стороне.

Ее губы сжались в тонкую полоску.

— Я не буду использовать столь жалкие трюки, — бросила она. — Если вы все решили хитрить — ваше дело. Но мои флаги мы удержим сами.

Я усмехнулся про себя. Гордость — отличная черта, пока она не становится глупостью.

— Как знаешь, — сказал я вслух, но уже знал, что скажу дальше. Как только последний флаг скрылся за импровизированными стенами, я поднял руку. — Перемирие окончено. — Тишина. После которой я добавил: — Кстати. У Караны всё ещё есть флаги. Много флагов.

Этого хватило.

Пять отрядов развернулись в её сторону синхронно, как по команде. Её кадеты даже не успели среагировать — их окружили за секунду.

Бой был коротким и жестоким. Численный перевес превратил схватку в избиение. Один за другим её подчинённые падали, «убитые» в рамках правил.

Я стоял и смотрел, как её лицо искажается от ярости.

Ну что, Карана? Теперь ты поняла, почему я предложил перемирие?

Но вслух я ничего не сказал. Ей и так было достаточно понятно.

Карана замерла на мгновение, её пальцы сжались в кулаки так, что костяшки побелели. Я видел, как её взгляд метнулся от поверженных кадетов ко мне, и в её глазах вспыхнуло холодное, неконтролируемое бешенство.

— Ты… — её голос прозвучал тихо, но с такой ненавистью, что я инстинктивно напрягся, чуя опасность.

Дальше она не стала тратить время на слова. Её тело резко рванулось вперёд, ноги оттолкнулись от земли с такой силой, что песок взметнулся в воздух. Она прыгнула — не в обход, а прямо через стену «домиков».

Я не ждал, что она пойдёт на такой отчаянный шаг, но рефлексы сработали быстрее мыслей. Нити Ана уже вились вокруг меня, готовые к удару.

Я не собирался драться всерьёз — достаточно было сбить её с траектории, отбросить обратно в толпу, где её могли бы остановить другие.

«Идиотка, зачем лезть в одиночку?» — мелькнуло у меня в голове, даже с оттенком досады.

Я выбрал самый простой вариант — удар нитями в корпус, чтобы сбить её в полёте. Но Карана была не из тех, кого можно было так просто остановить.

Она не просто злилась — она пылала. Ее пальцы сжались в кулаки так, что суставы побелели, а в глазах вспыхнуло что-то дикое, нечеловеческое.

Я уже собирался дать команду Ану отправить ее обратно в полет, как вдруг из ее груди вырвался золотистый вихрь.

Сначала я подумал, что это просто вспышка Потока — может, какая-то техника усиления. Но форма за мгновение обрела очертания: гибкое, мускулистое тело, пятнистая шкура, горящие желтым глаза. Леопард. Проводник.

«Черт возьми…» — успел подумать я, прежде чем зверь, оттолкнувшись от груди своей хозяйки, рванул вперед.

Нити взметнулись в воздух, сплетаясь в сеть. Но леопард не был похож на неуклюжих кадетов. Он изогнулся в прыжке, избегая первых петель, и когти блеснули в свете солнца.

Я рванулся назад, но не успел. Острая боль пронзила грудь — когти рассекли кожу и мясо, оставив три горящие полосы. Кровь тут же пропитала ткань рубахи, но я даже не застонал. Вместо этого нити Ананси резко дернулись, затягивая леопарда в ловушку.

«Так, значит, не только у Себиана есть игрушка…» — пронеслось в голове.

Карана, оттолкнутая своим проводником, тем временем падала в ров, окружающий насыпь нашего импровизированного форта. В полете ее губы растянулись в оскале. «Думал, только ты умеешь играть грязно?»

Я не ответил. Вместо этого оценил дистанцию: леопард уже вырывался из паутины, а нити Ана дрожали под его напором. Если он сорвется — мне придется худо.

Я сжал зубы, чувствуя, как горячая кровь сочится из рваных ран на плече — этот проклятый зверь успел нанести серьезную травму. Но сейчас было не до боли.

Тонкие, почти невидимые нити устремились вслед за Караной, обвивая её запястье. Я резко дернул — хруст костей прозвучал глухо, но отчётливо. Карана вскрикнула, её лицо исказилось от боли, а леопард дёрнулся в воздухе, словно его тоже ударили.

— Сломанная рука — автоматическая дисквалификация, — напомнил я, стараясь звучать спокойно и собранно. — Правила есть правила.

— Ты… мразь… — прошипела она, выплёвывая кровь.

— А ты — плохой стратег, — парировал я, ослабляя хватку после того, как убедился, что она больше не будет сопротивляться.

— Лейран иф Регул, — раздался тем временем голос бесстрастно наблюдавшего за всем происходящим наставника. — По правилам твои травмы тоже означают автоматический выход из игры.

Его голос прозвучал громко, разносясь по полю. Я видел, как кадеты замерли, ожидая моего ответа. Даже Карана слегка приподняла бровь.

Я разжал пальцы, сжимавшие рану, и выпрямился, игнорируя пронзающий спазм.

— Я ещё держусь, сэр, — мой голос звучал хрипло, но твёрдо. — Поток использует мой проводник, а не я, так что травма никак не мешает мне.

Наставник нахмурился. Его взгляд скользнул по другим наблюдателям — те перешёптывались, явно обсуждая прецедент.

Правила не учитывали подобных ситуаций. Обычный кадет с такими ранами уже лишился бы восьмидесяти процентов контроля над энергией, но я не был обычным.

— Ты используешь проводника как костыль, — процедил наставник. В его голосе сквозило неодобрение.

— Костыль? — я усмехнулся, хотя даже этот жест отозвался болью. — Нет, сэр. Это не костыль. Это часть меня и моей, также как Львиный Арсенал — часть силы любого из присутствующих кадетов.

Мои слова заставили его нахмуриться. Он явно не ожидал, что я обращу это в свою пользу.

Он колебался ещё мгновение, затем махнул рукой.

— Продолжайте. Но если потеряешь сознание — игра для тебя окончена.

Я кивнул, чувствуя, как Ан уже оказывает подобие первой помощи: нити сжимали края ран, замедляя кровотечение, другие оплетали рёбра, создавая временный корсет.

Это было против правил? Возможно. Но правила писались для тех, кто играет честно. А я играл на выживание.

Карана щёлкнула языком.

— Значит, ты всё ещё в игре. Жаль.

— О, не переживай, ты ведь можешь остаться и посмотреть на мою игру.

Она не ответила.

Пока её уводили, я окинул взглядом поле. Пять отрядов кадетов замерли в ожидании — их глаза бегали от меня к флагам Караны, валявшимся у ног ее «убитых» подчиненных.

— Делите, — сказал я, отряхивая рукав. — Если хотите, могу сохранить вашу долю. Еще за пять флагов с отряда.

Они переглянулись, затем кивнули. Глупо отказываться — я уже доказал, что мои нити надёжнее любой стражи.

А меня тем временем занимали другие вещи.

Я перебирал в уме возможные связи между Караной и Себианом. Оба обладали проводниками-хищниками — у нее леопард, у него лев. Оба вышли из тени примерно в одно время, оба слишком уверены в своей неуязвимости.

Тени? Нет, слишком прямолинейно для Сообщества. Эти двое вроде как особо не пересекались в центре стажировки, не состояли в одних фракциях, оба были из главной ветви, но это мало что давало. Внутри семьи иль Регул были десятки условных подсемей и фракций.

Тогда, если не напрямую, то через третье лицо. Кто-то снабдил их обоих проводниками. Но кто этот таинственный умелец? Особенно мне это было интересно потому, что ни у Себиана, ни у Караны не было отсутствующих частей тела, а значит их ритуал отличался от моего не только используемым аспектом.

«Жди удара в спину», — предупредил я себя, заканчивая перевязку. Если у них общий хозяин, то Карана — лишь первая ласточка.

Отряды кадетов, словно стаи голодных волков, разбрелись по лесу и полю в поисках оставшихся флагов или тех, кто их уже собрал. Я видел, как они исчезали между деревьями, переговариваясь короткими, отрывистыми командами.

Некоторые шли плотными группами, другие рассредоточивались, но все они оставили плюс-минус по десятку бойцов возле моего «форта» — чтобы я не вздумал нарушить договоренность.

«Как мило, — подумал я, наблюдая за двумя кадетами из отряда Жейна, устроившимися на поваленном стволе. — Доверили мне флаги, но глаз с меня не сводят.».

Я пересчитал добычу еще раз. Шестьдесят флагов уйдет на поддержание пяти «домиков» до конца соревнований. Четыре часа — не так уж и много, но для сохранения формы форта домики нужны были довольно большие. Зато сто двадцать пять флагов комиссии — это уже серьезно.

Вот только достаточно ли для победы? Возможно. Гарантированно? Ни в коем случае.

Самый простой путь ждал прямо здесь, под боком. Пять отрядов доверили мне свои флаги, которых в общем счете было больше трехсот. Одним рывком Ана, парой минут хаоса, и я бы собрал урожай, даже не вспотев.

Но тогда прощай репутация. Никто больше не поверит «Белому Пауку».

Я усмехнулся. Вот ирония: чтобы выиграть, нужно играть честно. Или хотя бы создавать видимость.

Я ощущал, как каждая мышца в теле кричала от напряжения, но отступать было нельзя. Энергия Ледника Ананси пульсировала в кончиках пальцев, и я заставил нити снова ожить, сплетаясь в сложную сеть.

— Эй, Регул, ты совсем спятил? — крикнул один из кадетов, стоявших у подножия форта. Его лицо было искажено недоверием, а пальцы сжимали древко копья так, будто готовились к атаке.

Я не ответил, сосредоточившись на работе. Нити вибрировали, переплетаясь в плотный узор, пока не образовали гигантский кокон, накрывающий всю площадку. Это был рискованный ход, но ради безоговорочной победы иного выхода не было.

— Что за чертовщина? — рявкнул другой охранник, высокий брюнет с шрамом через бровь. Он шагнул вперёд, но остановился, когда край кокона дрогнул, словно предупреждая.

Я чувствовал, как Ан старается изо всех сил. Его тело, обычно невесомое, теперь казалось свинцовым. Каждая новая нить отнимала силы, но я знал — если остановлюсь, всё рухнет.

— Вы же хотели гарантий? — наконец выдавил я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Вот ваша страховка. Никто не пройдёт внутрь, и никто не выйдет без моего разрешения.

Кадеты переглянулись. Один, коренастый парень в потрёпанном мундире, неуверенно почесал подбородок.

— А если ты решаешь всё прикарманить?

Я усмехнулся, хотя внутри всё сжалось. Они не доверяли мне, и я их понимал. Но сейчас главное было не дать им усомниться слишком сильно.

— Тогда вы всегда можете сжечь этот кокон вместе со всеми флагами внутри. Но тогда проиграете все.

Тишина. Они колеблются.

А я продолжал плести, зная, что ставки выше, чем кажется.

Наконец, кокон уже был сплетён — плотная сеть из переливающейся энергии, удерживающая наш форт в относительной безопасности. Но теперь предстояло сделать следующий шаг.

— Убрать домики, — приказал я, не отводя взгляда от кадетов, окруживших нас.

Мои ребята переглянулись, но тут же бросились выполнять. Они знали — каждый сохраненный флаг мог решить исход игры позже. Купола вскоре исчезли, оставляя нас без защиты правил.

— Ты уверен? — прошептал Юдан, сжимая в руках свой клинок.

— Они и так не решатся, — ответил я, следя за тем, как кадеты замерли в нерешительности.

Один из них сделал шаг вперёд, рука потянулась к сигнальному свистку.

— Если кто-то подаст сигнал своим отрядам, — голос мой прозвучал ровно, без угрозы, просто констатация факта, — я сломаю ему ноги.

Парень замер. Его пальцы дрогнули, но так и не коснулись свистка.

— Это личное дело, — добавил я, медленно обводя взглядом остальных. — Договорённость я блюду. Но попробуйте нарушить правила — и ваши ноги станут моей проблемой.

Тишина. Даже ветер, казалось, затих, не решаясь нарушить этот момент.

Этан закончил убирать последний флаг, и теперь наш форт был открыт. Но никто не двигался. Они помнили леопарда Караны. Помнили, что происходит с теми, кто переходит мне дорогу.

— Хороший выбор, — пробормотал я.

Теперь оставалось только ждать осончания соревнования.

Прошло два часа.

И тогда на горизонте показались новые отряды.