Ткач Кошмаров. Книга 4

Глава 24

Лицо Ленака исказилось яростью. Он кивнул, и мы, как по команде, сорвались с мест. Он — к двери каюты принцессы, я — вниз по ближайшему трапу, ведущему на нижнюю палубу.

Бежать по лестнице, притворяясь, что я полагаюсь лишь на мышцы и физическое усиление, было мучительно больно. Смертельно хотелось использовать нити как я привык — в качестве ходулей, а то и просто скрутить этих двоих на расстоянии, не оставляя им ни шанса.

Но я не мог. Паутина Ананси была визитной карточкой Лейрана иль Регула. Хотя среди создаваемых кланом пользователей проводников были те, что использовали пауков, пока что никто из них не достиг того уровня и мастерства манипуляций, на каком находился я. Один неосторожный взгляд, один отчет — и моя легенда рухнула бы.

Я ворвался в узкий, тускло освещенный коридор нижней палубы. Дверь в технический отсек была приоткрыта. Изнутри доносились приглушенные, взволнованные голоса. Они уже обнаружили, что бомба мертва.

Я на мгновение замер за углом. Десятки невидимых нитей вырвались из меня, но не пошли к жертвам. Они опутали меня самого, слой за слоем, создавая под моей одеждой плотный, невидимый панцирь.

Затем я сконцентрировал Поток в этих нитях, не придавая им уникальных свойств, а просто уплотнив их, создав иллюзию мощного энергетического кокона, характерного для мастера Ледника. Для любого стороннего наблюдателя сейчас от меня исходило чистое, грубое силовое поле.

— Ни с места! — крикнул я, выходя из-за угла.

Эрвин и Дорран резко обернулись. Их лица исказил ужас. Эрвин, чиновник, инстинктивно отпрянул к дальней стене. Распорядитель застыл на коленях перед открытым тайником, его глаза были полоты отчаяния.

Эрвин, дрожа, попытался выхватить из-под плаща маленький клинок, но его движение было медленным, неуверенным. Я не стал уворачиваться. Я принял удар плечом, на которое была сконцентрирована броня из нитей. Лезвие со скрежетом отскочило, не оставив и царапины.

Прежде чем он опомнился, мой кулак, также усиленный невидимым слоем паутины, обрушился ему на челюсть. Он рухнул на пол без сознания.

Дорран попытался вскочить, но его ноги подкосились от страха. Он поднял руки в защитной позе, его собственный Поток, уровень слабого Течения, вспыхнул вокруг него жалким сиянием.

— Я… меня заставили! — прохрипел он.

Мне было все равно. Я не стал тратить время на разговоры. Мой следующий удар, короткий и точный, пришелся ему в солнечное сплетение. Воздух с шипом вырвался из его легких, и он сложился пополам, захлебываясь. Я не дал ему упасть, схватил за шиворот и, развернувшись, тем же движением подхватил бесчувственное тело Эрвина.

Дверь в каюту принцессы распахнулась, прежде чем я успел постучать. Ленак стоял на пороге. Увидев два бесчувственных тела у моих ног, он молча отступил, пропуская меня внутрь.

Юлианна ждала нас, уже одетая в простой, но элегантный халат, волосы собраны в строгий узел. На ее лице не было и тени сна. Она молча наблюдала, как я втащил обоих мужчин в каюту и бросил их на ковер.

— Приведите их в чувство, — распорядилась она.

Ленак плеснул воды из кувшина на их лица. Эрвин очнулся первым, с подавленным стоном. Он тут же попытался вскочить, но его тело скрутила судорога. Дорран пришел в себя медленнее, его глаза были полны животного страха.

— Кто? — одно слово, брошенное Юлианной, прозвучало громче любого крика.

Эрвин, чиновник, сжал губы в тонкую белую полоску. Он откашлялся, плюнул на ковер прямо перед ней.

— Ничего я вам не скажу. Делайте что хотите.

Его глаза горели фанатичной решимостью преданного агента, который знает, что его ждет в случае провала.

Юлианна медленно перевела взгляд на Доррана. Распорядитель съежился под ее взглядом, словно пытаясь стать меньше.

— А ты? — спросила она. — Тоже готов умереть молча? Или, может быть, ты вспомнишь, что у тебя есть что терять? Им тоже прикажешь молчать, когда к ним придут палачи?

Дорран задрожал. Слезы выступили у него на глазах. Его сопротивление, и без того слабое, рассыпалось в прах.

— Они… они пришли ко мне… за неделю до отбытия, — его голос срывался на шепот. — Показали… кольцо моей дочери. Сказали, что если я не сделаю… это… с ней и с женой случится нечто ужасное. И денег предложили… много денег…

— Кто они? — повторила Юлианна.

— Не знаю! Клянусь, не знаю! — Дорран затряс головой, его тело билось в истерике. — Все сообщения… через мертвые почтовые ящики. Все были в масках! Я не видел лиц! Но… но… но бомбы на корабле — это цветочки. В Холодной Звезде… для вас уже подготовлены ловушки. На официальных приемах, во время выездов…

Он рыдал, уткнувшись лицом в ковер. Эрвин смотрел на него с немым презрением.

Юлианна выдержала паузу, ее взгляд скользнул по Ленаку, потом по другим телохранителям, уже прибежавшим на шум, замершим у двери.

— Все. Выйдите. Все, кроме Тейза.

Ленак попытался возразить.

— Ваше Высочество, это небезопасно…

— Выйдите, — ее голос не оставил места для дискуссии.

Ленак, сжав челюсти, кивнул и, бросив на меня последний взгляд, полный невысказанных подозрений, вышел, уводя за собой остальных стражей. Дверь закрылась.

В каюте остались я, Юлианна и два предателя, один — сломленный и плачущий, другой — полный ненависти и молчаливого упорства.

Юлианна повернулась ко мне.

— Они покушались на мою жизнь, Лейран, — произнесла она тихо. — Таких не оставляют в живых. Это неэффективно и опасно. Но прежде чем кончать с ними, нужно извлечь из них чуть больше пользы. — Она сделала паузу, ее губы тронула легкая, безжалостная улыбка. — Используй свои нити на них. Выжми из них всю информацию, которую они могли забыть или утаить. Каждую деталь о ловушках в Холодной Звезде. Имена, места, методы. А потом… — она пожала плечами, — прикончи их. Быстро, тихо и без лишнего шума. Это будет твоим первым настоящим заданием на моей службе.

Молчание в каюте стало густым и тягучим, как смола. Слова Юлианны повисли в воздухе, отягощенные безжалостной логикой убийцы.

Мой взгляд скользнул по Доррану, скулящему комку страха на полу. Его дрожащие плечи, его слезы… Он стал пешкой из-за угрозы семье. Часть меня кричала, что это несправедливо. Что он жертва.

Но вместо того, чтобы прислушиваться к этому крику, я решил для начала разобрать его ситуацию по косточкам, холодно и беспристрастно.

Во-первых, шантаж. Да, ему угрожали. Но у него был выбор.

Он был распорядителем принцессы, у него была власть, связи. Он мог прийти к Ленаку, к самой Юлианне, рассказать все, потребовать защиты для жены и дочери. Вместо этого он выбрал деньги и молчание. Страх был оправданием, но не извинением. В его действиях была и жадность, и трусость.

Во-вторых, мои планы на Холодную Звезду. Лояльность Юлианны, ее доверие — это была моя возможность спокойно искать то, что мне нужно, мой шанс найти лечение. Если бы я проявил слабость, отказался, она бы, вероятно, отвернулась от меня.

В-третьих, простой, жестокий факт: если бы я не нашел эти бомбы, и если бы у Юлианны не было Розовой Бабочки, я, с большой вероятностью, вскоре был бы мертв. Мое тело разорвало бы на куски взрывами, и на этот раз я не успел бы ничего сделать. У меня не было морального долга перед тем, кто едва не отправил меня в могилу.

Рационализация была закончена. Внутри воцарилась ледяная пустота. Я посмотрел на Юлианну и медленно кивнул.

— Вы правы, Ваше Высочество.

Я шагнул вперед, к двум распластанным на полу фигурам. Тени от потолочного светильника удлинились, легли на них, как пятна другой, более густой тьмы. Ананси отозвался внутри меня, его энергия заструилась по невидимым каналам, готовясь к работе.

Я поднял руку, и тончайшие нити начали отделяться от кончиков моих пальцев, устремляясь к заговорщикам.

Сначала к Эрвину. Он зашевелился, пытаясь вырваться, но паутина уже опутывала его, мягко, но неумолимо прижимая к полу. Его глаза, полные ненависти, встретились с моими. В них не было страха, лишь презрение.

Я начал с малого — не с грубой боли, а с тонких сигналов. Одна нить проникла в надкостницу его мизинца, другая обвила зубной нерв, третья прилегла к чувствительному узлу за ухом.

— Терпеть не могу таких убежденных фанатиков, как ты, — сказал я тихо, почти задумчиво. — Они всегда так уверены в своей правоте. Пока не понимают, что их правота — всего лишь чужая идея, вложенная в их голову.

Я послал первый импульс. Эрвин вздрогнул, но сжал губы. Его глаза уперлись в меня с ненавистью.

— Молчишь? — я присел рядом с ним. — Думаешь, твои хозяева оценят твою преданность? Они уже от тебя отказались. Ты провалился. Ты — расходный материал.

Второй импульс, чуть сильнее. Игла боли прошла от зуба к виску. Он застонал, но снова смолк.

В том же духе прошли следующие полчаса. Я пытался спровоцировать его, вывести на эмоции, раздразнить, и хотя говорить он не начал, половину дела — сделать его более восприимчивым и эмоциональным — я выполнил.

— Давай поговорим о мотивах, — произнес я, прейдя к главной части. — Зачем пытаться убить принцессу? Чтобы сорвать визит? Чтобы спровоцировать войну? — он молча смотрел на меня, — Возможно. А возможно, дело в… возвращении пленных агентов?

Я наблюдал за его глазами. При словах «пленные агенты» в них мелькнуло нечто — не страх, а скорее раздражение. Я был на правильном пути.

— Что в них такого? Насколько я понимаю, их передача в интересах обеих сторон. Яркая Звезда предпочтет компенсацию, которую выплатит оппонент, а Холодная Звезда получит своих неудавшихся подчиненных.

В нем снова что-то изменилось на краткий миг.

— Только если, — продолжал я, идя за его реацией. — Эти агенты… они не из официальной разведки Холодной Звезды, не так ли? — в его глазах вспыхнуло пламя гнева, на меня и на себя, но сделать он уже ничего не мог. — Они из другой организации. Из тех, с кем Холодная Звезда борется и кто не должен попасть в руки правительства, чтобы сохранить секреты этой организации.

Новый импульс для поддержания эффекта. На этот раз я сконцентрировался на области вокруг глаза, создавая ощущение, будто внутрь ему вливают раскаленный песок. Он закричал, коротко и пронзительно, дергаясь в путах.

— Черное Пламя, — произнес я, называя едва ли не главного противника правительства Холодной Звезды из мне известных.

На этот раз он дернулся буквально всем телом, а потом, осознав, что прокололся, сорвался, начав поливать меня и Юлианну отборной бранью.

— Да, они, — улыбнулся я. — Если этих агентов Черного Пламени вернут в Звездный Холод, их будут допрашивать. И они расскажут. Многое. О своих связях, о методах, о… партнерах. А это вам совсем не нужно. Гораздо лучше устроить громкий скандал с убийством принцессы, сорвать обмен, оставить агентов гнить в наших тюрьмах или вовремя их ликвидировать.

Я усилил давление. Нити вошли глубже, цепляя нервные узлы вдоль позвоночника. Боль стала разливаться по его телу волнами, горячими и холодными одновременно. Он закричал снова, и в этом крике уже было не только страдание, но и ярость от того, что я, казалось, знал все.

— Я уже обо всем догадался, остались детали. Облегчи себе жизнь, расскажи что знаешь. Тогда боль уйдет. Я обещаю.

— Довольно! — выдохнул он, его голос сорвался на хрип. — Довольно! Я расскажу, расскажу! Да, все правильно!

— Сам ты чьих будешь?

— Теневое Сообщество. Мираж!

— Рассказывай сам, не заставляй меня и дальше задавать вопросы!

Впрочем, ничего глобально нового он не сказал. Назвал имена своих контактов, места встреч, пароли. Да и вряд ли Миражу доверили бы какую-то серьезную информацию. Он был просто исполнителем, который должен был заставить Доррана активировать бомбы.

Я отпустил нити, и тело Эрвина безвольно обмякло на ковре, его прерывистое дыхание было единственным звуком, кроме ровного гула корабельных механизмов. Повернулся к Юлианне.

— Интересная картинка складывается, — произнес я, вытирая тыльной стороной ладони капельку пота со лба. — Вопрос, Ваше Высочество: какая часть этой картины была вам, как принцессе, известна заранее?

Она медленно перевела взгляд с Эрвина на меня. В ее глазах не было ни удивления, ни потрясения от услышанного.

— Как принцесса, отправляющаяся на переговоры о передаче пленных, я, конечно, в курсе существования Черного Пламени. Наши разведданные не столь убоги, чтобы не знать о второй крупнейшей террористической организации на континенте. — Она сделала небольшую паузу, ее пальцы принялись барабанить по ручке кресла. — И я знала, что Холодная Звезда хочет провести передачу как можно скорее. Официально — чтобы снизить напряженность и показать свою готовность к диалогу. Неофициально… — она усмехнулась, — по двум причинам. Во-первых, чтобы сведения, которые они от нас получат, были хоть сколько-нибудь актуальными. Каждый день, что эти агенты проводят в наших застенках, — это день, когда их информация устаревает. А во-вторых, чтобы мы сами не успели вытянуть из них все. Чем дольше мы их держим, тем больше их собственных секретов мы узнаем.

Она говорила спокойно, ее голос был ровным, словно она обсуждала погоду, а не шпионские игры и предстоящую передачу террористов. Для нее это была рутина, часть политической игры, в которой она была одной из ключевых фигур.

Моя информация о связи Теневого Сообщества с Черным Пламенем, судя по всему, не стала для нее откровением, а лишь заполнила некоторые пробелы в уже известной ей схеме.

Я кивнул, усвоив ее слова. Политическая подоплека была ясна. Но оставался еще один, более тонкий слой.

— Это объясняет официальную позицию, — сказал я. — Но это ведь не все. Что вам было известно, как партнеру Розовой Бабочки?

Юлианна усмехнулась, и в этот раз в ее улыбке было что-то хищное и довольное.

— Умный мальчик. От нее мне известно, что Черное Пламя — это не просто инструмент левой партии Холодной Звезды. У него есть влиятельные покровители и в нашем собственном королевском дворце. — Она откинулась на спинку кресла, ее взгляд стал отстраненным, будто она перебирала в уме известные ей имена и титулы. — Есть определенные круги, которые считают, что противостояние с Холодной Звездой, начавшее, к их великому сожалению, затухать в последние годы, должно не просто продолжаться, а перерасти в полноценную, тотальную войну. Войну, которая перекроит карту мира и принесет им новые земли, ресурсы и власть.

Она перевела взгляд на меня, и в ее глазах читалось холодное презрение к этим людям.

— Именно поэтому сторонники более мирной политики, включая меня, стремятся как можно быстрее избавиться от этих агентов. Потому что с каждым днем, что они находятся в наших руках, растет шанс, что их просто устранят. Убьют в тюремной камере, чтобы они не смогли ничего рассказать при передаче. Чтобы сохранить пороховую бочку на границе сухой и готовой к взрыву.

Ох, как же все это было запутано, но вместе с тем напряженно и интригующе. У меня аж мурашки по спине пробежали.

А еще это меняло всю мою стратегию. До этого момента я представлял себе тихое проникновение в архивы правительства Холодной Звезды, кражу документов, возможно, похищение какого-нибудь чиновника.

Но теперь все изменилось. Техника «белого шума», способная очистить искаженные каналы в моих ногах, можно было искать не только в официальных хранилищах, но и в арсенале Черного Пламени. Террористической организации. Сборища фанатиков и убийц, чьи методы не знали никаких ограничений.

И это… упрощало дело. Странное, почти неприличное облегчение разлилось по мне. Я больше не должен был сомневаться. Не должен был взвешивать степень вины своих противников, некоторые из которых могли быть просто госслужащими, выполняющими свою работу.

Черное Пламя было гнойной язвой на теле этого мира, и плевать, что они гадили нашим врагам. Вырывать у них информацию любыми средствами было вполне оправдано. Я мог бы делать это с чистой совестью.

Однако за этим облегчением последовала трезвая, ледяная волна осознания. Теперь это было не просто опасно. Это было смертельно.

Иметь дело с правительственной разведкой — это одно. Они действовали по уставу, их реакции были предсказуемы.

Но террористы… их нельзя было предугадать. Их не сдерживали никакие правила, никакие условности. Их логово будет не бюрократическим учреждением, а настоящим змеиным гнездом, напичканным ловушками, фанатиками и смертниками.

Я мысленно взвесил эти два фактора — моральную свободу действий и запредельный уровень опасности. Потому что, стоило понимать, что информация о белом шуме наверняка была и у правительственных организаций Холодной Звезды и в принципе я мог и не менять планов.

Но затем я быстро и без особых внутренних терзаний принял новый путь. Риск был колоссальным, да. Но моральное разрешение, которое я только что получил, было дороже любой брони.

И теперь я знал, что мой путь лежит не в тихие кабинеты, а в самые темные и кровавые подворотни Октанта. И это меня почти радовало.

Я перевел взгляд на Доррана. Он все еще лежал, свернувшись калачиком, и тихо всхлипывал. Грубая сила здесь была бы излишней — он и так был на грани. Вместо этого я присел рядом, заставив свои нити слегка коснуться его шеи, создавая ощущение холодной, неумолимой петли.

— Ты слышал, что сказал твой друг, — начал я. — Твоего молчания больше не существует. Есть только два пути: быстрая смерть здесь, в относительной тишине, или передача тебя Ленаку. Он будет вымещать на тебе свой позор. Долго. И после того, как он закончит, о твоей семье некому будет позаботиться. И в итоге они разделят твою участь, потому что на них свой гнев будут вымещать его друзья.

Дорран затряс головой, слезы текли по его грязному лицу.

— Нет… пожалуйста…

— Мероприятия, — мягко, но настойчиво потребовал я. — Где и когда?

Он забормотал, слова путались, но информация вытекала наружу под давлением страха. Он перечислил три официальных приема, церемонию возложения венков в Мемориальном парке Октанта и благотворительный аукцион в опере.

На каждом из них, по его словам, были заранее подготовлены «несчастные случаи» — отравление, обрушение конструкции, взрыв в системе энергоснабжения. Он называл места, примерное время, типы устройств. Я запоминал все, мысленно составляя карту угроз.

И вот, когда его голос окончательно перешел в истерический шепот и он, казалось, выдавил из себя все, из самого темного угла каюты, откуда не падала тень, прозвучал голос.

— Мило, — сказала Розовая Бабочка, ее силуэт оставался размытым и неосязаемым. — Но верить этому списку — все равно что доверять карте, нарисованной на песке во время прилива.

Я не повернулся, продолжая смотреть на Доррана, но внутренне напрягся.

— Потому что его сообщники уже знают о провале?

— Именно так, — ее голос был сладким, как яд. — Как только станет известно, что нашего милого распорядителя взяли с поличным на корабле, его друзья в Октанте не станут сидеть сложа руки. Они не дураки. Те ловушки, которые можно перенести, будут перенесены. Те, которые можно модифицировать — модифицированы. Этот список, — она, казалось, махнула рукой в сторону Доррана, — устаревает с каждой секундой.

Я медленно кивнул, ее слова лишь подтверждали мои собственные опасения.

— Согласен. Но делать обратное предположение — что все запланированные ловушки будут отменены из-за его провала — было бы еще большей глупостью. Часть из них они просто не успеют демонтировать. Или решат, что мы подумаем именно так, и оставят их на месте, рассчитывая на нашу чрезмерную осторожность. — Я поднялся на ноги, глядя на распластанного Доррана, чья информация моментально обесценилась. — Значит, вывод прост. Мы не можем полагаться на его слова. Мы должны действовать так, как будто угроза ждет нас на каждом мероприятии, в каждом здании, на каждой улице. Абсолютно везде.

В углу каюты послышался тихий, одобрительный смешок.

— Превосходно. Мозг, способный мыслить на несколько шагов вперед. Как же редко это встречается.

Юлианна медленно поднялась с кресла, ее взгляд скользнул по двум распластанным на полу фигурам, а затем остановился на мне.

— Мы выжали из них все, что могли, — произнесла она, и в ее голосе не было ни капли сомнения. — Теперь они представляют собой только угрозу. Они знают о твоих… методах. И они видели Бабочку. Оставлять их в живых — непозволительная роскошь.

Я кивнул. Внутри не было ни протеста, ни сожаления. Только холодная необходимость. Эти люди перешли черту, и обратного пути для них не существовало.

Я подошел к Эрвину первым. Его глаза, полные ненависти, встретились с моими. Он что-то пытался сказать, может быть, проклясть, но я не стал слушать. Одна тонкая нить Ананси пронзила его сердце, впустив внутрь разрушительный Поток, заставив его содрогнуться и затихнуть навсегда. Быстро. Чисто.

Затем я повернулся к Доррану. Он увидел смерть Эрвина, и его тело затряслось в новой, животной истерике.

— Нет! Пожалуйста! — он захлебнулся слезами, его пальцы впились в ворс ковра. — Не убивай меня! Я… я расскажу еще один секрет! Важный! Очень важный!

Я замер, глядя на него. Его страх был столь настоящим, что в нем могла быть крупица правды.

— Говори, — приказал я, не меняя тона.

— В охране! — выдохнул он, его глаза бегали от меня к Юлианне и обратно. — Среди телохранителей принцессы… есть крот! Агент Теневого Сообщества! Я не знаю, кто именно, но он должен был координировать вторую фазу покушения на земле!

Я внимательно наблюдал за его лицом, за дрожью в голосе. Он не лгал. Страх за свою жизнь вытянул из него последнюю, самую ценную крупицу информации.

— Это все? — спросил я тихо.

— Да! Клянусь! Больше я ничего не знаю!

Я кивнул, почти вежливо. Затем, тем же безразличным движением, что и с Эрвином, я направил нить Ананси в его сердце. Его тело дернулось один раз и замерло. Теперь в каюте было тихо, если не считать ровного гула машин.

Юлианна медленно захлопала.

— Браво, Лейран. — Она покачала головой, и на ее лице появилось что-то вроде уважения, смешанного с изумлением. — Я думала, что ты мягче. Но ты оказываешься куда более безжалостным, чем я могла предположить. Дать ему ложную надежду, высосать последнюю каплю информации и потом… даже не моргнув глазом. Может и мне стоит тебя бояться?

Я встретил ее взгляд, не оправдываясь и не отрицая. Внутри была лишь пустота и удовлетворение от выполненной работы. Они были угрозой. Угроза была устранена. Все было просто.

— А вы представляете для меня угрозу, Ваше Высочество?

— Скоро мы это выясним, — широко улыбнулась мне она.

Конец Четвертой Книги.