Тропа

Глава 11 Будни флибустьера

Увиделись мы с Милорадой на ночном кофе в поварне, где она как раз в это время дежурила. Подавали копченое мясо, свежие булочки и рассольный сыр. Я решил коротко объясниться:

— Извини, что так вышло.

К моему удивлению Мила не выказала никакого смущения. У них нет табу на наготу?

— Только в следующий раз будь добр, сначала постучись. Но я сама виновата, надо сделать у шкафчика загородку для таких дел. Раз нам и дальше плыть вместе.

Я пережевывал услышанное вместе с аппетитной булочкой, угадывая, что стоит за ударением на слове «вместе». Затем спросил:

— А к Варихе тебе нельзя перебраться?

— Она живет с палубным старшиной. Да и не стоит нам разрушать условленный с твоими дружками уговор. Пока я с тобой, за мной не будут… ухаживать. На таких лодьях одинокой девушке делать нечего.

Вот еще новости! Видимо, что-то в моих глазах такое мелькнуло, что тут же вызвало живой отклик во взгляде девушки. Ой, бестия!

— Интересно глаголешь.

— Разве у вас не принято молодым жить вместе до свадьбы?

Я чуть не дернулся. Что еще за бессовестное прощупывание? Я только в новый мир попал и меня женить собираются.

— У нас многие сейчас так делали. Так, подожди, у кого это у вас?

Девушка удивилась:

— У путников. Ты же не отсюда? Я сразу поняла, что ты особенный. Да и платья у нас такого не сыскать.

Я оценивающе глянул на девушку. А она умна до безобразия! Как и симпатична. Стирала мою одежду в заезжем дворе и все поняла. Там же все лейблы на странном языке. Да и буквы здесь несколько иные, хоть и схожие с греческими, откуда взят русский алфавит. Я их понимаю, но не все. Потому она мне и помогла, и решилась бежать вместе? Я чужак, и местные законы мне совсем не в тягость. Кто его знает,

что тут полагается за соблазнение и увод чужой девицы.

— Ты молодец! Извини, что я тебя смутил… этой ночью.

Вот дальше Мила меня удивила.

— Ты не видел голых девок? У вас так не принято? У нас в жару в деревнях и купаются вместе голышом.

— Видел, конечно. У нас купаются вот в такой одежде.

Я показал примерно, что скрывают на девушках современные бикини чем, похоже, здорово удивил девушку.

— Срам-то какой! Они так и по берегу ходят?

— Да, ловят на кожу солнце. А чего ты так удивляешься, вы ведь сами голяком?

— Но заходим в воду с разных мест. Молодцы и девки. Вместо возбранно!

— У нас давно нет запрета на оголение. Женщины свободны в своих решениях.

Дальше я не стал добавлять лишнего, заметив, что девушке явно не понравилась мысль о том, что практически неодетых девушек я видал в своей жизни довольно много. Глаза выдавали. Затем в поварню зашли сменившиеся вахтенные и Милорада ушла на раздачу. Мне уже по пути в рубку пришла неожиданная мысль, что ночной спектакль с переодеванием был ею подстроен. Там делов-то: вскочить при звуке ключа и поднять подол. А потом: раз видел, то жениться тебе надо, барин. Вот хитрая лиса! Женщины во всех мирах одинаковы. Не то, чтобы Мила мне не нравилась. Но я только что попал в чужой мир, и сразу связывать себя семейными узами было как-то странно. Ладно, узнаю, что говорят об этом местные обычаи. Ерофей- вроде парень компанейский, у него спрошу подробней. Они тут не первый год живут, наверняка есть опыт общения с местными женщинами.

Простоял в рубке, таращась в темноту, не больше двух часов. Светает рано. В рульную ввалился сонный Слободан, где-то внутри забухтел двигатель, заработали лампы освещения, на палубе послышались команды, закрутился барабан, вытягивающий якорь. Затем в рульную зашел Ерофей, он заменял на вахтах Данислава, поздоровался со мной и указал точку на карте рулевому. Инженера простоял во время выхода в русло с нами, затем удалился на носовую надстройку.

— Ты не из их мира?

Слободан застал меня врасплох. Но я уже примерно знал, что следует отвечать.

— Нет, но они похожи.

— По вам заметно, — рулевой оскалился. — Не гоняй, брат. В нахрап разный люд собирается. У нас лишь два правила: ты должен быть полезен и не подвести товарища.

Я мурлыкнул себе под нос:

— Первое я уже выполнил.

В обед также дежурила Милорада, потому указала глазами на стол, и сама вынесла поднос с яствами. Сидящие в поварне матросы и механики тихонько посмеивались над нами. Видимо, это какой-то обряд. Девушка наклонилась ниже, чем следует, а затем ушла на раздачу, чуть покачивая бедрами. В обтянутой фартуком фигурке это смотрелось особенно замечательно. Тут уже народ не мог удержаться от фривольных шуточек.

— Если все путники будут такими хваткими, то нам и девок не останется.

— А ты отбей!

— Если захочу, то не побрезгую. Деваха знатная.

Сидевший за соседним столом коренастый мужик был мне доселе незнаком. Видимо, наши вахты не пересекались. Лет сорока и необычного для местных вида. Черноволосый, с пышной бородой и орлиным профилем. Больше смахивал на испанца. Вместо привычной шляпы на голове повязана синяя бандана, а в правом ухе три золотых серьги. Вылитый пират Морган.

— Смотри, Рено, этот парень отлично владеет лезвием. Он одного из бойцов Эйриха завалил.

«Испанец» махнул рукой:

— Тирлинги разве вояки? Вы видели меня в деле. Я троих стою.

Матросы искоса посматривали в мою сторону. Весь этот спектакль явно для меня разыгрывается. Потому небрежно роняю:

— Я пока только вижу чересчур говорливого франта.

Намек был на яркий платок, что повязан вокруг шеи Рено. Тот ожидаемо вспыхнул. Я уже приготовился к драке, как услышал тяжелый глас Данислава:

— Рено, не твоей дружине был дан указ стоять на палубе? И где, спрашивается, вои?

«Пират» неожиданно смутился:

— Кормчий, здесь только половина збройщиков, обедаем поочередно.

— Слишком долго. Мы на земле усиньцев.

Я принял караульную вахту и попытался узнать, что за хрен с горы ко мне цеплялся. Механик с улыбкой пояснил:

— Это командир абордажной дружины. Там самые лихие вои, лезут в пекло первыми. Так что не обращай внимания на их речи.

Затем ко мне подошел Федор с распирами и предложил продолжить «правило». Лезвия были в этот раз спрятаны в тонкие кожаные поножи, что совсем не влияло на фехтование. На этот раз на палубе около рубки собралось довольно много людей, в том числе и абордажники. Они отличались от остальных матросов мундирами песчаного цвета и наличием продвинутой разгрузочной системы. Что, в свою очередь, меня здорово удивило. У одного из них я даже заметил автоматическую винтовку с внушительным магазином. Этот мир поражал меня все больше и больше. Ну ладно, ребята, пришел черед и вас удивить.

Скинул с себя все лишнее и вместо широкополой шляпы повязал оставшуюся в запасах зеленую бандану, чем вызвало оживление у Рено. Тот блеснул вставными золотыми зубами, что-то сказав своим парням. В этот раз Федор начал осторожно и старался не махать излишне длинным лезвием, опасаясь моих точных выпадов. Я дал ему привыкнуть, сделал вид, что наступаю, устроил «обманку» и совершил длинный выпад слева вперед. Скорость и необычность подействовали, лезвие «достало» область «солнечного сплетения». Верная смерть.

Народ на палубе загомонил, оценив мою хитрость. Федор еще пару раз пытался меня достать, но ему не хватало навыков. Я же удивлялся сам себе и своей живости. Такое впечатление, что моя хватка увеличилась втрое. Теория перетекла в молодое и стремительное тело. Дела. Все быстрее и точнее, почти не устаю. В том возрасте, когда занимался, давно бы запыхался. Силовая выносливость крайне важна для любого вида фехтования. Но ведь все равно требуется тренироваться! Еще один мой талант?

— Я тут тебе подобрал кое-что, — Федор протянул мне короткое изогнутое лезвие величиной с мачете. — Абордажный палаш. Рукопашная у нас редкое явление, но лучше его ничего не придумано для палубы.

Я покачал в руке палаш, проверил центровку, мне понравилось. Таким рубить сверху одно удовольствие, будет само падать. Рукоять набрана из различного вида костей, есть даже небольшая гарда.

— Стреляй из пистоля одной рукой и руби другой, Путник! — внезапно раздался раскатистый рык Рено. — Сможешь с палашом управиться?

Я покрутил лезвие и понял, что рубить следует так, как нам показывали ребята из клуба Исторического мечевого боя, то занимались обычными мечами раннего средневековья.

— Надо бы попробовать.

— Не вопрос.

Рено кликнул своих, и вскоре на палубе оказалась «балда». Толстенный обрубок ствола, обтянутый вымоченными в какой-то жидкости канатами. От этого они стали тверже и так просто не перерубались. Я приноровился и начала наносить короткие рубящие удары. В мечевом бое практически не замахиваются. Работа идет от запястья, поэтому на него приходится большая загрузка. Зато ты всегда готов отразить атаку противника и не подставляешься. Никаких проворотов вокруг себя для красоты, как в псевдоисторическом кино. Все просто и эффективно.

«Двоечка», «троечка»! Комбинация. За мной внимательно наблюдал командир абордажной дружины. И в его темных глазах я не мог уловить эмоций. Затем пришел черед ног. На самом деле в любом единоборстве разрешается все. Использовать локти, ноги, щит как ударное средство. Любой подручный материал. Прокрут и удар сверху! Ох, рука заныла, и стало тяжелее бить.

— Хватит! Для таких ударов нужны правила. Будешь работать с нами, путник. Я договорюсь с кормчим. Такой лихой рубака нужен мне самому. У нас забыли мечевой бой, а случается, что он спасает ситуацию.

Федор, с интересом наблюдавший доселе за мной, буркнул:

— Кто тебе его отдаст, Рено? Он нужен мне и Ерохе.

— Опять ваши загадки, Теодор?

— У каждого своя задача в нахрапе.

Рено залыбился:

— Дело твое! Но, когда на нас полезут, этого парня лучше поставить с нами. Он настоящий мечник в отличие от многих. Не знаю, кто его учил, но в Беловодье такого подхода я еще не видел. Хотя все равно лучше «метлы» нет ничего!

С этими словами Рено поднял с тумбы скорострел, смахивающий на ручной пулемет. Я подошел поближе, чтобы лучше его разглядеть. Толстый кожух охлаждения, увесистый барабан с патронами снизу, удобная ручка спереди и анатомический приклад, вырезанный из красного дерева.

— Ну как?

«Испанец» был явно доволен произведенным впечатлением.

— Хорошая «метла», сметет любого.

— Я о том и говорю. Твое ружье тоже скорострел, но сколько у тебя патронов?

— Пятнадцать, — почесал я в затылке.

— И патроны от пистоля. Здесь же, — Рено ловко отстегнул банку и вынул один патрон. — Семьдесят две пули вот такого калибра.

Я взял патрон и чуть не ущипнул себя за руку. Черт меня дери, если это не «Люгеровский стандарт». Тут же повернул патрон донышком к глазам. С ума сойти! Цифра девять. Тут же наклонился к «Метле» и на ствольной коробке заметил выбитый штамп на немецком языке — Thule-Gesellschaft

— Откуда этот скорострел, брат?

— Только в Туле такие делают. Когда в третий раз на Торг ходил, — Рено показал на серьгу. — То нас в тот раз неласково встретили. Вот и отбил у ворога. Правда, почти вся наша ватага в том бою погибла. Но что говорить о былых днях? Патроны такого калибра в Краснозаводске мастерят. Так что вот мой тебе совет, путник: при первой же возможности добудь себе скорострел.

— Спасибо.

Вопросов меньше у меня не стало, но я не стал пытать нового знакомца. Мы явно поладили и нечего портить первое впечатление. Рено, как я уже понял, не любит болтунов. Парни в его команде как на подбор. Я втихаря стал за ними наблюдать, как абордажники по команде растекались вдоль борта. Два человека из дружины имели винтовку-самозарядку с оптикой, то есть могли бить издалека. Все остальные были поголовно вооружены «Самострелами», наподобие тех, что стояли у нас в рулевой. И на поясах у них не «Жнецы», а автоматические пистолеты разных конструкций. Вот она кроме пушкарей — основная боевая единица крейсера!

— Кто этот парень, Рено?

Вениамин отвечал неохотно, но кого мне еще было пытать? Федор занимался орудием, Ерофей торчал с кормчим в рубке. Вскоре мы подойдем к форту Вихтуйка, где переночуем.

— Был егером, ходил в основном к хазареям. Он понимает хорошо их язык.

— Он тоже путник?

— Нет. Его отец сюда провалился с лодьей. Большой морской лодьей. Очнулись в Хазарейском море, нашли берег, а затем Устюгу. Но их насад не мог по ней далеко пройти вверх. Слишком глубокая осадка. Так и остались на море, кто-то сюда перебрался. Они гишпанцы, сюда иногда попадают люди из очень далеких мест.

— А что у него за серьги в ушах?

Веня рассмеялся:

— Егеры обожают внешние эффекты и придумали себе разные традиции. А серьги означают, что у него было три похода на Торг. Это место, где иногда случается обмен с жителями Тулы. Далеко на север по протоку Троллей. Туда без большой охраны лучше не соваться.

— То есть вы с ними торгуете? А я заметил, что Тулу в Беловодье не любят.

Вениамин присел и начал набивать трубку. Он любил курить ароматный табак.

— Торговля идет через посредников горцев. Хитрые и наглые бестии. А проход через перевалы, что держать под своим контрллем они, открывается раз в три года, иногда реже. И к нему никого из чужаков не подпускают. Потому вещи оттуда огромная редкость. Но в основном из Тулы везут золото. Только там его добывают много в нашем мире. И еще где-то далеко на юге. Хазарейским купцам выгодней везти на север дирхемы, чем мешки с серебром.

— Так, подожди, — быстро соображаю. — Но покупают посредники из Тулы тогда что? Столько серебра им тоже зачем?

— Технологии. И не все грады это разрешают. За проклятое золото можно запросто изгоем стать.

— Дела…

Вениамин хитро поглядывает:

— Егеры артефакты на Торг везли. Тула любую древность скупает и платит щедро. На этом егеры хорошо в свое время поживились. Когда хабар был близко.

— Вот теперь ясно! Поэтому тульчан не любят.

Мой товарищ помрачнел:

— За другое. Они людей скупают. Тех, кого усиньцы и ушкуи захватывают. Если тебя на реке продали, то всегда остается возможность выкупа. Пущай и не сразу, но ты сможешь вернуться. Есть такое правило на Великой. Даже бандитов выкупали за полон. А из Тулы выхода нет. Никто и никогда не возвращался оттуда. Лет пятнадцать назад вместе с нами деревни русландцев сюда провалились. Они на восточной части оказались и в первые же месяцы подверглись нападению племен. Кто не успел переехать или в другие грады уйти, всех убили или в полон взяли. Вот так-то!

Известия оказались для меня неожиданными. Вот оно как бывает в мире Беловодья. Ты можешь зараз лишиться всего. Затем внезапно в памяти всплыла надпись. Не Тула это, там было выбито Thule. Немцы, Группа изучения германской древности, СС, Ahnenerbe Черт меня подери! Неужели?

— Вихтуйка!

Я в один момент заскочил наверх, взял бинокль у вахтенного и с интересом начал изучать отдаленный форт южных торговцев. Однако, ребята укрепились знатно! Да еще и с умением. Сама Вихтуйка находилась как бы на острове. С материковым берегом ее связывала узкая насыпь, что шла к вытянутому мысу. Вне ее на краю болотистой луговины я приметил цепь ровно выстроенных кустов, что говорило о том, что их высадили нарочно. Да и завиты они изрядно. Зуб даю, что еще и сплошь покрыты иголками!

Насыпь заканчивалась мостом. Наверняка имеется система его экстренного сброса или разрушения, а сама насыпь подготовлена к поджогу. Так что с земли к форту можно подобраться лишь на расстояние винтовочного выстрела. Со всех других сторон речных разбойников встречала металлическая ромбовидная стена с выступом вперед. То есть карабкаться по ней наверх крайне неудобно. Наличие амбразур говорило о том, что за такой бронестеной спокойно могли прятаться защитники. И я бы десять раз подумал перед тем, как начать штурмовать ее. Только откуда у них столько железа?

Вахтенный как будто угадал мои мысли:

— Это остатки лодий прежних.

— Инженеров?

— Мы их зовем Прежние. Видимо, раньше здесь в пустыню шло русло. Вон наволок от него и остался, — дозорный показал в сторону мыса. — Но затем проток начал мелеть из-за засухи, и насады прежних тут застряли навеки. Кто-то из ушлых егерей договорился о подъемных машинах с Вавчуги. Они вытащили лодьи на берег и порезали на куски. Много было работы, я еще мальцом застал. Но зато такой детинец никто не возьмет!

И в самом деле. Пристань из камня и бетона находилась под прицелом двух оружейных башен, что сейчас были нацелены на нас. Судя по жерлам орудий, это также двухфунтовки. В принципе больший размер пушки на реке избыточен. Вдобавок на нескольких бронированных вышках во все стороны крутились сдвоенные пулеметные точки. Наверное, для взятия такой фортеции понадобится целый флот крейсеров. А их на Устюге нет. Крепко тут сели выходцы из Русланда.

На причале уже шевелились люди. Двое поймали швартовы, ловко заматывая их на металлические кнехты. Еще двое подали нашей машинной команде толстенный шланг. Вскоре послышалась работа насоса. Видимо, начали закачку топлива. Свободные от вахты матросы и повара потянулись к трапу. К со стороны одной из вышек к нам подкатывал на рельсах самоходный вагон.

— Чего стоим? — подтолкнул меня к выходу Данислав. — Помогай своей суженой припас загружать. Сегодня на ужин будет свежее мясо.

На берегу я сумел хорошенько оглядеться. Таскали мешки и корзины по очереди, не особо напрягаясь. Кроме нас у причала стояла небольшая лодья. Такие в этом мире называют набойными, то есть имеющими высокую палубу. Судя по экипажу, это были какие-то местные торговцы, пришли по делам. А сам причал с двух сторону в случае тревоги закрывался бронеплитами, что двигались по заранее установленным рельсам. То есть детинец Вихтуйки был закрыт от мира прочно. Настоящий форпост в мире здешнего беспредела.

Я уже слышал от матросов, что в период навигации он становился базой для наемных дружин с юга и севера. Здесь они получали припасы, топливо, могли пополнить зброю, получить медицинскую помощь. Иногда в Вихтуйке оказывалась пришвартована целая военная флотилия. Сейчас же кроме портовой команды я видел лишь сторожевых на башнях. Сверху оглядывали в бинокли воды реки. Отсюда виднелось и большое «Горное» русло. Я даже успел заметить в той стороне проходящий большой пароход, что дымил вверх черной жирной сажею. Он, видимо, шел на угле. Жерла пушек крепости уже уставились на реку.

Затем на пристань вышла целая делегация, им навстречу устремились наши инженеры, Данислав и Рено. Из местных вперед вышли двое в таком же зеленом обмундировании, как у абордажников. Первый — белокурый гигант, второй вертлявый парень, видом смахивающий на Рено. Да никак это его земеля? Ерофей и Вениамин, видимо, решали какие-то деловые вопросы. Их собеседники здорово смахивали на заправских купчин. Федор же о чем-то беседовал с человеком в кожаной зброе. Тот все больше отнекивался. Я уже собирался взять на плечо очередной мешок с мукой, как меня позвали.

Федор указал на крупнолицого крепыша и представил нас.

— Это Торольд, местный воевода, а это Станислав, толмач.

Ушкуй, а судя по имени это был он, уставился на меня с любопытством:

— Ты и в самом деле можешь перевести все?

Я пожал плечами:

— Наверное.

Торольд глянул на Федора, затем на меня и не поверил, но махнул нам рукой.

— Мне недавно привезли знатный цай, выпьем и поговорим.

Каморка у воеводы оказалось крохотной. На островке со свободным местом были проблемы. Потому он и рос вниз и вверх. Даже мостки между помещениями зачастую шли на высоте. Элитарность жилья подчеркивалась его высотой. Кроме самого кабинета в помещении оказалась каморка для спальни и собственный туалет. Им я успел воспользоваться, заметив, что в форте имелся водопровод. Чай вскипятили на керосинке. Пока Торольд и Федор колдовали над чайником, я изучил небольшую карманного вида книжку. Псевдоготический шрифт, хороший немецкий язык. И по смыслу полный бред в духе тайных учений Аненербе. Так это и есть Туле! Тайное общество нацистской Германии. А книжка повествует о чудесном спасении последних рыцарей Европы. Они перенесли сюда целый тайный город!

Пока я пил скупыми глотками чай, не ощущая никакого вкуса, две пары глаз за мной тщательно наблюдали. Пожалуй, от них нет скрывать смысл написанного. Это будет наша общая тайна. А люди эти ворочают в Беловодье большими делами. Так что мне лучше держаться их.

— Ну что, не томи! Теодор, скажи ему!

— Это книга от людей из моего мира. Очень плохих людей. Они убили миллионы, много миллионов людей ради своей идеи. Не знаю, как они сюда попали, но ваш мир в опасности. Магия, чародейство, но вдобавок ещё невероятно злобное.

Торольд и Федор переглянулись и приступили к вопросам. Но пока я мало на что готов был им ответить.