Тропа

Глава 18 Превратности речного путешествия

Мы отошли от временной пристани утром после завтрака. Вчера безо всяких происшествий дошли проторенной дорогой до крейсера и погрузили все найденное в мертвом городе в трюмы. Под светом прожекторов и под охраной работалось споро. Здорово подгонял темнеющий неподалёку лес. Несмотря на принятые жесткие меры, в полной безопасности уже никто не был уверен. Работали по сменам, отдыхали на лодье прямо на палубе. Люди чутко прислушивались к лесному шуму, то и дело хватались за оружие на любой резкий вскрик или шевеление ветвей. Иногда раздавались выстрелы, будившие отдыхающую смену. Так что все толком не выспались.

Милорада весь вечер и утро ухаживала за мной. Ее близость взволновала меня, но нам было покамест не до утех. И девушка мудро понимала это. Работы на лодье и ей хватало. Все мужчины были заняты погрузкой трофеев, техники и сворачиванием лагеря. Так что все хозяйственные нужны свалились на нее и Варену. Я то и дело задумчиво поглядывал в сторону девушки. Наверное, прав Белояр, в этом мире лучше жены не найти. Но сначала мне нужно доплыть до Вортюги.

Довольно интересное впечатление произвели не девушку мои подарки. Если скульптура привела ее вначале в полный восторг, то затем на лицо волной набежала тихая грусть.

— Ты чего?

— У нас любили вырезать маленькие фигуры. Находили в реке принесенные издалека бревна и сушили. Такое дерево очень ценилось. Мне нравилось расписывать их красками.

Вот так человек открывается тебе с новой стороны. Я поклялся себе найти в этом мире краски и сделать так, чтобы Мила продолжила заниматься своим любимым делом. Мне кажется, что у нее должен быть талант. Она и в нашей простой каюте незамысловатыми вмешательствами привнесла уют. Но пожаренные мной украшения внесли в ее настроение полное смятение. Она переводила взгляд с Лунницы, затем на меня и снова обратно. Но ничего не сказала. Я же ощутил некое внутреннее напряжение, но обмусолить или расспросить кого-то было некогда. События и дальше неслись вскачь. Как я попал в Беловодье, так и не имею времени хоть на какой-то перерыв.

Тихомира похоронили после ужина. Его земляки из команды крейсера провели короткую службу. Я не очень понял ее смысл, но было нем нечто из язычества. В Беловодье в целом царила религиозная терпимость. Ни разу покамест не встречал какие-либо трения на этой почве. В целом такой подход мне понятен. Здесь столько миров и верований, что никаких Крестовых походов не хватит для создания преимущества одной из них. Так что они правильно сделали, что объявили всеобщую толерантность.

Могила была вырыта у самого берега. Сюда вряд ли пожалуют звери. Заграждения рейдеры не убрали, оставив будущим поисковикам готовую пристань и дорогу. Считай, полдела для будущих изыскателей сделали. Штвартуйся, ремонтируй дорогу и вперед в город! Матросы совершили позавчера вылазку на берег у Башни. Лес там был непроходимым и полон зверей. Так что прорубать в той стороне трассу для вывоза ништяков намного сложней. Скорее всего, будущие поисковики будут пользоваться нашей.

По мере продвижения по протоке страсти на лодье утихали, народ малость отпустило. Расслабление имело и вторую сторону. Люди излишне отмякли и начали терять бдительность. Потому руководство уменьшило часы вахт и начало снова использовать всех, кто оказался под рукой. Я поэтому стоял первую вахту наверху рядом с кормчим. Тот с интересом расспрашивал о городе, он побывал там мельком и был впечатлен.

— Не жалеете, что нам пришлось уйти так рано?

— Все не выгребешь, тут и месяца не хватит, — Данислав вздохнул. — Но мне держать ответ перед родичами Тихомира. Кому-то не везет сразу.

Я покосился на самострел, что отдали мне на время. Наверное, его сдать придется. Кормчий заметил мой взгляд.

— Не думай, это как обчество решит. Зброя общая. Да и пользы от тебя вышло на поверку изрядно. Ты сэкономил пару дней поисков. А сколько бы народу пострадало за сие время? У Ерофея глаз верный, умеет подбирать друже зброи. Если бы он не договорился с матушкой и с нами не пошли их егеры, то мы могли тут и вовсе не появиться. Крайне могутное дело мы провернули, перунец. Долго еще на берегах реки греметь будет. Помяни мое слово!

Я внезапно подтвердил услышанное от абордажников мнение, кто на самом деле зачинщик сего рейда. Но с этим появилась и новая загадка. О матушке слышу уже не в первый раз. Надо осторожно навести о ней справки. Чую, что встречи с ней не избежать.

И что вы думаете! Кто рассказал мне о ней? Милорада принесла после смены свежего взвара. Тогда я и заикнулся, куда собираюсь путь держать. Помянул и матушку. Девушка оживилась:

— Так она из Обители! Святые люди в прежние времена там жили. Тем и сильна Портюга, притягивает к себе сильных людей. В Поное о ней отзывались с большим уважением.

— Подожди! Люди Пабло же оттуда.

— Тако и есть. Обитель сильна на Устюге. С ними все считаются. И матушка Наина там не последний человек.

Я покосился на девушку:

— Ты откуда о ней знаешь?

Девушка смутилась и отобрала у меня кружку. Но так и не ответила. Еще одна тайна. На обеде мы друг с другом не смогли даже словом перекинуться, недосуг было, а после меня внезапно позвали наверх на совещание.

Первым выступил, как глава экспедиции Ерофей. Его очки солнечно поблескивали, выглядел он удовлетворенным и довольным. Еще бы: город они нашли, экспедицию окупили. И даже в наваре остались. Во всяком случае, мне так показалось. В тех ящиках немало золотишка было. Наверняка хватит и на выкуп, и на ремонт, и на кое-что иное.

— Оговорюсь сразу для всех. Мы позвали сюда Станислава не только потому, что он перунец. Он сыграл немалую роль в изучении «Града Башни» и отыскал для нас драгоценные свитки. Есть возражения против его присутствия?

Все деликатно промолчали. Мне показалось, что этот вопрос был решен без меня.

— Спасибо за доверие, други. Но хотелось бы сразу уяснить, какой у меня нынче статус в вашей команде?

Ответил Рено, как человек, которому я больше доверяю.

— Ты член Полевого совета. Это те, кто сейчас сидит перед тобой. Сюда попадают не по привилегиям, а по достоинству и пользе.

— Понял.

— В остальном статус, как у всех. То есть одна доля в коште. Считать мы ее будем уже в Верхоянске. Туда лежит сейчас наш путь.

Я кивнул на свой скорострел.

— С ним что делать?

— Зброя общая, до конца рейда будет твоей. На месте решим, захочешь ли ты его выкупить за долю малую, или оставить в общаке.

Ерофей решил пояснить, видя мое недопонимание. Мой вопрос, кстати, не вызвал ни у него, ни у других какого-либо удивления. Здесь относятся к деньгам и заработку серьезно. Гривны с неба не падают, а даются тяжким трудом.

— Оружие не новое, но в хорошем состоянии, мы его тебе уступим не задорого. И по доле могу заявить, что будет она в эту охоту зело богатая.

— Благодарю.

Вениамин выглядел бодро и был настроен боевито. Будто продолжал некий спор.

— Может, тогда спросим перунца — стоит ли отдавать нашим закупам найденные книги?

— Веня, ты опять?

— Федя, ты еще не видел, что там. Это намного дороже золота! Я отвечаю!

Федор перевел на меня враз посерьезневший взгляд. Остальные также с интересом ждали моего вердикта. Что за спор тут состоялся доселе, мне было неведомо. Но явно что-то важное.

— Слава, что есть тебе сказать?

Я ответил, особо не задумываясь. Уже все ранее обдумал.

— Учебные свитки я бы припрятал. Это кладезь знаний. Оно может перевернуть ваше будущее.

Ерофей хмыкнул и перевел взгляд на Пабло.

— Ты?

Егер также все решил заранее. Не зря он был тогда со мной и слышал все названия свитков. И по роду своей деятельности в курсе того, что и чего в этом мире стоит:

— Оговоренные свитки отдадим заводским, как и договаривались. Но не более. Золота и вещей на обмен с лихвой хватит и на выкуп лодьи, и на долю всем.

— Ты уверен?

— Федор, я не в первый раз на охоте. Одних слитков в трюме больше, чем потребно. Оставим лишку у менял или увезем в Портюгу.

— Будут еще расходы, — загадочно ответил Ерофей.

— Они станут меньше, если мы отдадим свитки, о которых сказал Святослав, в Обитель матушке.

Инженеры несколько опешили. Видимо, у них были на будущее иные планы. Все трое искоса глянули и на меня, и на представителей команды. Данислава, Рено и Тюдора. Что они там еще задумали? У кого бы узнать все перипетии дальней экспедиции. Я вполне представляю, насколько сложно такое организовать. Построить боевой крейсер, собрать лучшую на Устюге команду. Тут нужно несколько лет тщательной подготовки и покровительство сильнейших волостей Великой.

Ерофей встал с места и, перекачиваясь с носка на пятку, жестко спросил:

— Пабло, это официальное предложение?

— Считай, что да.

— Хорошо. Но нам нужно сперва подумать. Что скажут лодейные?

Отвечал за всех кормчий:

— Мы не против покровительства матушки Наины.

Вениамин прошипел:

— Сговорились!

— Святослав?

Я пожал плечами:

— Мне все равно в Вортюгу потребно.

Пабло удивился:

— Тебе-то зачем?

— Сам не догадываешься? К земляку.

Егер сверкнул глазами, но ничего не ответил. Ерофей присел:

— Ваше мнение нам ясно. Пока решим вопрос, каким путем идем к заводам. Кормчий?

Данислав стукнул себя по коленям:

— Как пришли, так идем обратно до Вихтуйки, берем в детинце припасы и на корабельную протоку до Иржени. Там оказией к каравану пристанем. Еще и заработаем.

Федор аж рот разинул:

— Даня, ты что? На этой протоке нас будут длинноногие ждать!

— Правильно! О нас уже усиньцы наверняка всем растрезвонили. Они не дураки, поняли, что мы нахрапом прем и что-то нашли.

— Только вот куда не знают.

— Но будут обязательно ждать. Нужен иной путь.

Кормчий поднял руку:

— Да, степняки уже наверняка сообщили речным разбойникам. Но посудите сами. До Вихтуйки мы дойдем быстро. Я могу вести лодью даже до света и немного после. Мне зги достаточно. Русло мы по пути изучили, как и ориентиры. Степняки не сразу поймут, что мы идем той же протокой. Разбойники нас будут ждать у западного берега. Там и сторожу по берегам расставят. Их главари наверняка в курсе, куда мы ходили. Но что они могут нам противопоставить кроме стругов на протоке?

Рено тут же согласился, или они обговаривали с кормчим этот маршрут раньше.

— Против нас у них нет тут силы.

— Усилим посты, будем готовы постоянно.

Прессинг на инженеров нарастал. Точно сговорились!

Федор поинтересовался:

— А после форта?

— Там мы узнаем последние вести. Торольд должен собрать для нас сведения от проезжих кормчих. Да и дозоры у него не дремлют.

— Добре, — наш военачальник быстро соображал. — Тогда до Иржени пройдем на полном ходу. Движители день-два выдержат, горючего масла наберем достаточно. Мало кто сможет нас догнать.

Ерофей засомневался:

— Если засаду соорудят?

— Прорвемся! Для того мы такой рейдер с тобой и строили.

На том и порешали.

Я же на вахте пытал Слободана. Потому что именно корабельная команда знала много о том, что меня интересовало. А нынешний статус поменял и отношение ко мне. Я стал своим.

— То есть в следующий раз рейдеры вывезут больше, чем мы.

— Но на кошт получат меньше. Считай сам. Паузки нанимать грошей стоит, набойная ладья со зброей также дорого обходится. Они в сезон караваны охраняют. Свободных мало. На сторожу надо изрядно людей. Зброю опять же скорострельную. Это все лишние расходы.

Я с интересом глянул на рулевого. Он много знает об «охоте».

— Ты не в первый раз в поиске?

— Тут кроме самых молодых иных нет.

— И как тебе?

Слободан с улыбкой обернулся:

— Все пытаешь — по выгоде ли попал?

— Я человек новый.

— Знамо дело! — рулевой захохотал. — Скажу тебе так, Слава. Свежие люди так быстро в команду не вливаются. Мы сразу поняли, что ты настоящий перунец.

— Благодарствую на добром слове.

— Что по твоим пытаниям… Скажу так, богато на кошт вышло. Обчество получит столько, сколько за пять охочих вылазов не выручишь. Но это еще нам вернуться надо. Хотя…

— Нет ворога, что может нам быть опасен.

— Не сказал бы так, — Слободан покачал головой. — Сила силу ломит. От артели больше зависит, какова ее крепкость.

Некоторые вопросы я все-таки оставил при себе. Например, кто будет хозяином «Нахрапа»? Инженеры или обчество, или имеется иной расклад? Понимаю, что в некоторые области влезать следует осторожно. И в вопросах имущества в Беловодье существуют как и официальные поконы, так и неформальные устои. Вон разбойников никто не жалует и отказывают им в праве имущества. На виселицу и за борт, и вся недолга.

Понятно, что ближайшие волости, вместе или по раздельности сей же сезон соберут силы и придут в найденный нами Град Башни. Больно много ценности представляет любое поселение, попавшее сюда против собственной воли. Догадываюсь, что большая часть здешних технологий оттуда. И чтобы вырваться вперед в развитии «денежные кошельки» гривен они не пожалеют. Устроят вывоз искомого на промышленной основе. Только вот как водится, обычным работягам от этого достанется самую малость.

На ужин Милорада произвела фурор, явившись в покрытом вышивкой сарафане, на голове была замысловатая кика, а в ушах висели подаренные мной серьги. Только вот эффект вышел иным, чем я ожидал. Народ дружно повернул головы ко мне. Мужики открыто ухмылялись и посмеивались. Самые смелые начали спрашивать, когда ждать сватьбу? Видимо, что-то я с этим подарком недопонял. Чужой монастырь с чужими правилами. Но тревожный гудок вперемешку со звоном тревожного колокола привел ужинающих людей сначала в некоторое смятение, а затем в движение. Зброя всегда нынче со мной. Скорострел около стола, а трофейный пистолет в кобуре. Пусть к нему патронов мало, но зато какие! Абордажники глянули их и заявили, что найти их аналог в богатом выборе местного производства вполне возможно.

Мое место около артиллеристов, прикрывать их от абордажа. Стрельба уже началась. Выплюнули стальных пчел по курсу станковые и ручные пулеметы, начали стрельбу снайперы с рубки. Та уже закрыта бронезаслонками. Подающие около пушки ждут команды, какие снаряды подавать. Федор пока молчит, ждет момента.

— Струги по правую скулу!

Разбойники пошли на хитрость, отвлекли стрельбой с материкового берега, атаковали же из островных зарослей. Мы еще по пути в город, заметили там протоку с густой порослью. Поэтому раздается зычная команда:

— Осколочный!

Орудие уже повернулось в нужную сторону и через секунду выстрелило. Хорошо, что я успел открыть рот и закрыть уши. Пусть орудие и двухфунтовое, но гремит весьма здорово.

Оглядываюсь. Пулеметчики нашли цель и цедят короткими очередями. Абордажники с длинными винтовками также стреляют. Мне не видно куда. Видимо, по стругам.

— Осколочный!

Подающий пробегает мимо меня, и я тут же открываю рот. Палят наводчики без команды. Федор наводит куда-то бинокль.

— Есть!

— Стрелки к борту!

Осторожно передвигаюсь к правому борту и устраиваюсь около амбразуры, стараясь не отсвечивать. Солнце почти село, в его отблесках заметны плывущие по течению остатки стругов. Часть из них разметала снарядами, другие напрочь изрешечены пулеметными очередями. В воде видны головы неудачливых разбойников. Сегодня им не повезло. Рядом раздаются выстрелы. Живыми степняки никому не нужны. Такие тут жестокие поконы. Передвигаю автомат и выцеливаю цепляющегося за доску разбойника. Жалости в моем сердце не осталось. Я часть этого мира. Мягко выжимаю спусковую скобу. Деревянный приклад толкает в плечо. Голова исчезает. Или ты, или я, иного здесь не дано. Меня бы тот резал на ремни, не сомневаясь. Атаку мы успешно отбили. Что это было? Жадность или отчаяние?

Крейсер прошел еще около часа в полутьме, а затем встал на широкой протоке между островами.По одну сторону находился песчаный и плоский, второй зарос низким кустарником. Но все равно добраться до нас будет непросто. Провалившись на три часа в сон, затем я вышел на дежурство, внимательно всматриваясь в темноту. Механики стояли наготове рядом с поворотными фарами. Пулеметы были повернуты в обе стороны. Но ничего не произошло. Лишь плеск волн, крики приречных птиц, которые начали шуметь перед рассветом. Видимо, наш ошеломительный отпор произвел впечатление, и степняки не решились на преследование. Или у них не осталось стругов. Последнее, по разговорам команды было более вероятным. А без них родичам усиньцев не попасть на острова. Странно, что они еще на что-то надеялись.

— Просто привыкли брать натиском, — заметил Квадр, дежуривший со мной. Бывший хорунжий войска в какой-то из волостей, он был опытным воякой и не раз ходил на степняков. — Иногда у них получается.

— И не жаль им своих?

— Там иначе мыслят. Главное — род. Твоя жизнь ничто.

— Потому и чужую не жалеют?

— Правильно мыслишь. Им хватает своего скота, еще живут охотой и торгуют шкурами и мехами. Но много припасов и оружия на это не купишь. Вот и промышляют разбоем. На моей памяти мы их здорово приструнили. Но поначалу они много сел пожгли на восточном берегу. До сих пор там мало кто живет. И людей они при любой возможности стараются не убивать, а продать в плен.

— Кому?

Квадр пробежался по берегам взглядом. Еще до света мы двинулись в путь.

— Ранешне и заводские брали. Суровое было время, никого не жалели. Брали рабов роского и словенского рода с закупом.

— Это как?

Квадр нахмурился:

— То есть ты мог, работая на них, выкупить себя.

Я начал догадываться:

— А работать приходилось очень много.

— Не то слово, Слав. С утра до вечера без продыха. Как бесправная скотина. За провинность били. Девок насильничали. Кому ты нужен на свободе старый и больной.

Столько горечи было в его словах, что я начал догадываться.

— Ты был в закупах?

— Нашу деревню разорили поутру. Мальцом был, мало что помню. Избы горят, отец дерется дрекольем. Он сильным был. Его убили, меня продали на заводы. С тех пор ненавижу Железные горы. Дрянные люди там властвуют.

— А как ты на реке оказался?

Квадр пожал плечами:

— Бежал. Еще юнцом. Знакомился с артельщиками речными, снарягу собирал. В одну ночь по весне из барака и ушел. Я же крепким парубком был. Сторожа скрутил, до насада доплыл, там и спрятался. А потом меня артельщики и пожалели, новое имя дали.

— Подожди. То есть беглых рабов надо обратно возвращать?

— Уже нет. После другой речной войны порешали, что быть их на заводах не должно.

Я крепко задумался. Милорада весь также была из рабынь. И обходились с ней нечестно. Значит, новый покон не везде еще соблюдался. Хотя Поной находится далеко на севере. И между тем при таких условиях жизни девушка оставила в себе много душевного тепла и женской неги. Такая мне и досталась. Меня сменили и, я поспешил в душевую. Смыть с себя грязь и заботы последних дней. Нет, что ни говори, но цивилизация — это здорово. В одних штанах я забрел в нашу каюту. Решил не ходить на завтрак, а успеть выспаться. Ага, наивный парень!

Не успел скинуть полотенце, как на плечи легли мягкие руки.

— Милая?

— Люба мой.

Больше ничего сказать мне не дали, бессовестно заткнули рот жарким поцелуем. Я ощутил, что легкое платье Милы скользит вниз, а дальше слова и не потребовались. Накопилось в нас любовной энергии за эти дни, что и не растратить! Потому и ласки становились все жарче, а девушка горячей.