Тропа

Глава 23 Тайны заводчан

Утро было недобрым. Вчера малость перебрал. Был крайне удивлен наличию в Беловодье настоящего виноградного вина и от радости хлебнул лишка. Много ли омоложенному организму требуется? Или это реакция на постоянный стресс? Зато хозяева разбудили спозаранку раньше остальных и срочно повезли в ученый дом. Поздно вспомнил, что еще вчера договаривались, как буду помогать местным мастерам от науки переводить.

О чем вчера договорились наши, и хозяева Верхоянска я не в курсе. При мне больше говорили о найденном городе и его обитателях. Кроме членов совета, с нами были их семьи. И мой рассказ о схватке с гигантскими птицами в библиотеке их поразил. Дошло до избранных, что подобные города несут в себе много тайн и опасностей. Адамат надолго замолчал, видимо, прикидывая, где он возьмет грамотную охрану, что сможет конкурировать с многоопытными егерами. Ну и, конечно, как промышленников их интересовали механизмы и техника чужого мира. С подачи Пабло я поведал о башне и о том, что видел там внутри. То есть дал понять, что в мертвом городе еще можно добыть много чего полезного. Похоже, что передаваемый нашей командой карт-бланш на перспективную охоту начал перевешивать потерю бронированного рейдера.

— Прошу вас!

Встречающий меня ученый муж выглядел моложаво и мог запросто сойти за своего в моем мире. Эдакая «креативная» одежда, вычурная бородка.

— Спасибо.

В большом кабинете меня ждали еще два научных работника из местного «ученого совета». Пожилой светловолосый бородач и молодая дама в брючном костюме.

— Это Ульрик Светломудрый и Ладомида Остроумная. Я Велимир.

— Очень рад. Святослав Андреевич.

Я не знал, как у них принято в ученом миру себя вести, но мне тут же предложили цай. В него были добавлены какие-то травы, благоприятно подействующее на мою голову. Они знали? Очень деликатные люди. Я довольно быстро ожил. В самоваре было полно кипятку, цай без лимита. На небольшом столике выложена выпечка, так что ничто не мешало ученому разговору.

Тон задавал Ульрик. Он был родом с севера и посвятил жизнь изучению языков. В конце концов, его пригласили сюда, и новый ученый занялся составлением энциклопедии. Хозяева Верхоянска отнюдь не дураки. Они выделили средства на то, чтобы к ним стекались ученые мужи со всех сторон Беловодья. Комфортное жилье, безопасность и сытость. В этом мире это очень много значить. Ладомида оказалась ученицей Ульрика. О своем прошлом она умолчала, но была предупредительна и подмечала все мелочи из нашего разговора. Велимир являлся больше организатором. Я начал с популяризаторской брошюры, и уже через пару часов ученые получили необходимый материал.

— Мне встречались похожие на этот язык.

— Мы называем их латинскими.

Ученые удивленно вскинули на меня глаза.

— Вас не предупредили, что я перунец?

— Ну… — Ладомида начала разглядывать меня еще пристальней, — я догадывалась, но не знала, что вы еще и странник.

Прокол. Хотя все равно рано или поздно узнают. Разведка тут поставлена на высоком уровне. Но раз инженеры меня отпустили, то имеют на мою персону определенные планы. Возможно, мне в будущем понадобятся связи с местной ученой братией. Даи кто знает, как жизнь в этом крае обойдется. Вдруг здесь предложат неплохие деньги? Пришлось вкратце рассказать свои приключения. Хозяева были откровенно впечатлены.

— В юности я также был непоседой, но ваши авантюры заставляют меня снять шляпу! Не хотите по этому поводу выпить?

Ошкуй оказался на поверку своим парнем. Но Ладомида была настроена на работу дальше, потому мы отложили выпивку на обед и продолжили плодотворно трудиться. Семитский язык оказался для местных крепким орешком. Если я благодаря дару «переводил» эти закорючки играючи, то не имеющие опыта работы с подобными языками специалисты забуксовали. Ладомида вздохнула:

— Нам его не освоить в срок.

— Может, тогда вызовем на помощь хазарейского толмача?

Предложение Велимира сочли удачным.

— Тогда мы сейчас с помощью Станислава составим общую азбуку, а работать с языком начнем позже.

— Отлично!

Ладомида пристально на меня глянула. Ей было чуть за тридцать, но учитывая проблемы здешнего мира, она неплохо сохранила следы былой красоты. Типично славянское лицо обрамляла замысловатая прическа пшеничного цвета, а синие глаза порадали своей глубиной.

— Было бы замечательно, если бы наш достославный перунец помог нам в этом и дальше.

Вот и предложение! Чего-то подобного я и ожидал. Вон как Ульрик на меня пронзительно уставился. Ему я интересен вдвойне. Как редкостный человек-ключ. Только вот у меня уже есть планы.

— Спасибо за предложение, уважаемые коллеги. Но я с молодой женой еду в Портюгу. Нас там ждут.

Как вспыхнули глаза дамочки! На меня у нее так же имелся некий план. А что? Молодой и крепкий парень наверняка нашел бы себе тут пару. Но меня жизнь в теплице не привлекает. Вот Ульрик заливисто захохотал:

— Тогда понятно, почему ты, Станислав, оказался здесь! Этот мир для тебя и таких, как ты. Невеста хоть хороша?

— Лучше не бывает! И я не отказываюсь от возможного сотрудничества в будущем, — решил подсластить пилюлю коллегам, за что немедля схватился Велимир.

— Мы готовы на любые условия. Забыл сообщить, что и за сегодняшнюю работу мы вам заплатить. Переводная вас устроит?

Вот это сюрприз! Хотя понятно, что меня открыто покупают. Для буржуев это привычно. Купить, заставить, но добиться своего. Пасуют они лишь перед неодолимой силой. А за мной она стоит. Иначе бы и разговаривали иначе. Так что не так уж мой мир отличается от здешнего. Далее до обеда мы плодотворно потрудились над составлением прообраза алфавита неизвестного семитского языка. Ведь тем охотникам, кто пойдет после нас в город, потребуется переводить таблички и надписи. Но чую, что после они попросят меня об услуге. Платной. Ну будет чем заняться зимой в Вортюге. Сюда я ехать не намерен.

— Был бы моложе, то поехал в мертвый город сам. В молодости я много где побывал на Великой.

Ульрик оказался приятным собеседником. Мы заняли отдельный столик в столовой на веранде, и в нарушении правил употребляли его настойку, закусывая жареным мясом с овощами. Все это можно было получить совершенно бесплатно на раздаче. Так что этот милый уголок Беловодья точно мог привлечь страждущих. Обед сотрудников был растянут на пару часов, и потому там не было очереди. А выбор блюд довольно велик. Различные виды мяса, птицы, рыбы, жареных и тушеных овощей. Отдельно подобие салатов, каши. Любителей супов также не обошли. Работники накладывали их в плошки из подогреваемых котлов. Публика также соответствовала. Преподавательский состав и ученые мужи. Впрочем, хватало и дам. В варяжско-новгородской версии истории миров, откуда сюда попало основное население, женщины обладали большим равноправием. Впрочем, и в моей истории были поморы, где женки имели все имущественные права.

— Тогда почему не запишешь воспоминания? Они многим будут интересны.

Ульрик так удивился вопросу, что его рука с бутылкой чуть дрогнула.

— Я даже не задумывался об этом.

— Зря. Мы все не вечны.

Мы выпили, закусили. Ученый крепко задумался.

— Тебе будет смешно, но я не умею красиво излагать свои мысли на бумаге.

— Это необязательно. Надо найти того, кто может. Например, Ладомида.

Ульрик скривился:

— Эту хитрую бестию мне навязали в последний момент. Посоветовали представить, как помощницу. Она официальный толмач совета, так что в языцах сведует.

Так и думал, что дамочка приставлена к нам для соглядатайства! Но ее я не осуждаю. Каждый устраивается в жизни, как может. Но другом мне Ладомида точно не станет!

— Она чья-то протеже?

То ли алкоголь развязал ему язык, или ошкуй ко мне проникся, или наши характеры были схожи, но он обьяснил.

— Кто такой Адамат знаешь?

— Ваш казначей?

Ульрик некоторое время переваривал мои слова.

— Интересное определение. Мы его зовем распорядителем сокровищницы. Хотя на местном язык твое определение называется иногда по-древнему скотницей. Златом и богатствами распоряжался бог Велес.

— Точно! Слово казна заимствовано в степняков.

— Ты неплохо владеешь местным словенским наречием, но иногда в твоей речи проскальзывают незнакомые словеса.

— Это меня как-то выдает?

Ошкуй хитро улыбнулся и начислил еще в рюмочки.

— Ты мыслишь, как заправский егер. Но можешь успокоиться. На реке собралось столько народов, что чужие слова никого не удивляют. Ведь некоторые сюда попадали небольшими селениями и больше из своих никого не нашли. В этом же граде собраны люди с десятков градов и деревень. Так что не нужно ходить далеко, чтобы найти нечто неведомое. С твоим даром ты точно не пропадешь. Беловодье еще далеко от понимания.

— Спасибо на добром слове.

— Всегда рад интересным людям.

— Вот они где! А мы вас заискались.

Вениамин остановил свой взгляд на бутылке настойки. Ульрик тут же нашел свободную рюмку и щедро плеснул целебного напитка моему товарищу.

— Угощайтесь!

— Благодарствую! Ого! Федя, попробуй. Сразу легче станет.

Федор выглядел не очень. То ли повторные переговоры, то ли вчерашние посиделки так сказались. Он перехватил мой вопрошающий взгляд и проговорил:

— Все решено. Завтра утром уходим. Так что собирайся с нами. Закончим дела.

Перед уходом из кампуса меня перехватил Велимир и передал конверт из серой бумаги. Ульрик проводил до дорожки и также вручил мне конверт, но отменно напечатанный и уже с адресом.

— Его возьмет любой купец бесплатно. Как устроишься, дай мне знать. Заеду в гости. Нам будет о чем потолковать. Чую, наша встреча произошла не просто так.

— Благодарствую за все. Я также мыслю. До встречи.

Уже в машине осознал, что в этом мире у меня появился еще один добрый товарищ. Наверное, прав Добрыня, хорошие люди должны держаться вместе. Так и будем делать. Так на сложнее будет смять.

— Как впечатление?

— Тут хорошо.

Федор рассмеялся. Поговорить свободно мы смогли только на пристани. До этого обменивались многозначительными взглядами.

— А то мы не знаем, столько времени провели в Верхоянске.

— Правда, кто-то больше на заводах пропадал, — пробурчал Вениамин.

— Сам так захотел. Но ты, Слава, не обольщайся.

— Золотая клетка?

Федор некоторое время осмысливал новое слово, затем кивнул.

— Мы называем собачьей конурой. Но для многих в Беловодье это место стало настоящим спасением.

— За мной приглядывал человек Адамата.

— Это как раз понятно. Он курирует новый охочий выезд.

Мы подходили к «Нахрапу».

— Можно вопрос?

— Говори.

— Зачем вы отдали им мертвый град на разграбление? Там же осталось много всего ценного. Мы даже в хранилище свитков толком не разобрались. Этим хмырям прежде всего важнее сокровища.

Вениамин остановился и покачал головой:

— У нас бы попросту не получилось. Слухи расходятся по Великой быстро. Многие захотят пойти туда. Здесь важней первоначальная тайна. Ты же сам столкнулся в нашем мире с артельщиками. Наверняка они занимались кладами, которые могли принадлежать другим. Работали не на своей земле.

— Можно найти новых союзников

— Кого?

— Верхоянские стоят между нами и севером. Да и потребуются они нам в дальнейшем не раз, как союзники.

Я не унимался:

— Но вы же выбили у них свой крейсер?

— В совете до сих пор не все согласны.

— Но?

Федор улыбнулся:

— Вот и сам уразумел. Адамату и Оресту более интересны будущие прибыли, чем наш «Нахрап». Лодью можно новую построить, а город вот он — перед ними.

— Ну и еще нам здорово помогло злато. Если бы мы не нашли столько, то все могло обернуться по-другому.

А ребята откровенны со мной. С чего бы это?

— Крейсер бы не отдали?

— Заставили бы еще пару лет поработать на них.

— У вас иные планы?

— И ты в них есть. Так что наша встреча неслучайна.

Я не совсем понял, зачем Вениамин сказал об этом, а дальше стало не до того. Голова буквально разорвалась от ужасающей боли, и я провалился в беспамятство.

— Где я?

Башка все еще раскалывалась. Такое впечатление, что мне в голову заворачивали раскаленные саморезы. Затем появилось ощущение прохлады. Кто-то ласково обтирал мне лицо мокрой тряпкой.

— На лодье, любый!

— Мила?

— Он очнулся!

Вскоре рядом послышался взволнованный голос Пабло и более тихий нашего кока Мирояра.

— Ты как, друг?

Я отпил из чашки и только затем смог ответить:

— Что со мной?

— Тебя отравили! Я это еще им припомню!

Мне пришлось погрузиться в раздумья. Нет, это точно иное. Затем услышал мерно работающий двигатель. Мы шли по реке. Уже утро?

— Все не так. Это… ведовоство.

Послыгался горечный возглас Мирояра:

— О том и молвю! Но слухать не хочут.

— Надеюсь, вы из-за меня не поругались?

Пабло был недоволен, но буркнул:

— Нет. Но решили воспользоваться оказией и выйти раньше. Ночи сейчас короткие, завтра к вечеру будем в Портюге. Там тебя вылечат.

Наконец, у меня получилось разлепить глаза. Егер нервно вышагивал по нашей маленькой каюте, слева сидела испуганная Милорада. Наш кок высился далее. Он был тих и задумчив.

— Мирояр, ты ведь понимаешь в ведовстве.

— Больше их.

Затем я рассказал о симптомах боли. Мирояр выслушал меня предельно внимательно, затем ушел и вернулся чуть позже в Варихой. Он обратился к Пабло:

— Готовьте верхнюю палубу на морде. Помыть ее с щелоком и накидать туда свежих трав.

Наша хозяйка подошла к девушке:

— Мила, ты слышал о танце Ворожей?

Моя жена заметно побледнела, но молча кивнула.

— Варя, свари зелье и объясни ей все.

Пабло неожиданно взорвался:

— Яр, ты совсем из ума выжил⁈ Волховать на рейдере!

— В Обители очистим насад. Иначе его можем не довезти. Напасть серьезная. Поверь мне.

Хорошо, что женушку уже увели. Вот слез бы было! Меня весть о близкой смерти не так тронула. Просто стало горько, что оставлю ее опять одну. Мой товарищ ничего не ответил, лишь тяжкой вздохнул и вышел из каюты.

— Не бойся. Любовь Милы сильнее ведовства. Оно очень сильное, но тот, кто его на тебя наслал, не ведал, что ты природный перунец. Волхву можно выгнать из тебя.

Час от часу не легче.

— Кому я помешал?

— Не ведаю. Дар я свой давно потерял, как ушел от чернецов. Так что тебе не помощник.

Вот незадача! Как ни странно, но от простой воды мне стало легче. Или она была непростая? Но размышлять не получалось.

— Бус обладает даром. Каким не знаю.

Мирояр покачал головой:

— Не по его ряду такое творить! Некто волшбу тайно творит. И не сам, а привел чаровника к тебе.

Неужели та ведьма? Мое присутствие мешает ей какой-то афере? Кто за ней стоит? Главный финансист или некто иной. Думать становилось все сложнее. Сквозь забытье, которое нельзя назвать умиротворяющим, я услышал мольбу Милы:

— Дайте ему еще зелья!

— Нельзя, милая, оно убьет его.

Дальше ничего не помню, какой-то бесконечный кошмар с непрекращающейся болью.

Как очнулся на палубе, не помню. Наверное, разбудили звуки барабанов. Я ощутил прохладу, идущие от реки, и почуствовал под собой мокрые доски палубы. «Нахрап» шел прямо в полутьме. Отблески зари еще оставались впереди, этот предрассветный час некоторые люди величают временем Волка. Когда граница между Явью и Навью стирается и открывается некий переход между двумя мирами. Слышал от знакомых врачей, что большая часть смертей в больницах происходит именно в эти часы. Внезапно ощутил, что и сам оказался где-то посередине. Застрял между мирозданиями жизни и смерти. Обидно вот так умереть перед порогом новой жизни.

Мысли в голове шли как-то отрешенно. Как будто и не сам думал. Затем я заметил Милораду. Она стояла на самом носу крейсера. Тут имелся пятачок на возвышении между башней орудия и форштевнем. Больше вокруг никого нас не было. Барабаны били в определенном ритме, но я не сразу понял, что моя молодая жена танцует вокруг некоего шеста, установленного на носу. Улыбаться сил не было. Увидеть пол-дэнс в такой обстановке! Но затем меня захватил этот странный танец. Видимо, в обычной жизни его совершали вокруг специального жертвенного столба.

Откуда Мила знает его? И с такой гибкостью вьется вокруг металлической жерди? Еще оборот, еще один. Ее лицо бесстрастно, она полностью отдалась танцу.

Стук барабанов поменял ритм, и меня начало резко знобить. Он попал в ритм моего сердцебиения. В какой-то момент танце стал быстрей и яростней. Кручение вокруг столба усилилось. Милоража сбросила рубашку и осталась совершенно нагой. В робких сумерках уходящей ночи и нарождающегося дня ее тело белело на фоне тьмы. Я никогда и не видел ее такой, вот так во всех подробностях. Гибкое туловище вилось вокруг шеста, как змея, а босые ноги выбивали странную чечетку на палубе. Волосы развевались, лицо было отрешенным. Как будто девушка находилась в трансе.Но глаза горели, как два фонаря. Что с ней?

Глубокий изгиб тела, резкий оборот вокруг шеста, и мою голову пронзила ужасная боль. Как тяжко! Вышло! Что? Из головы абсолютно наяву на палубу выпал маленький золотистый гвоздик. Еще один! С каждым оборотом из меня сыпались «гвоздики», с шипением падая на мокрую палубу. Наконец, в какой-то момент в изнеможении валюсь на охапку душистых трав. Сил нет даже для того, чтобы поднять голову.

— Зелье давай!

Ощущаю живительную влагу на губах. С каждым глотком голова проясняется, а тело получает силу. Вот я уже сам держу братину с напитком и жадно глотаю варево из носика.

— Люба моя!

Еще живительней оказался ее поцелуй. Близкое и нагое тело откровенно волновало.

— Ожил касатик! Накинь ему, да и сама оденься.

Лицо Милы вспыхнуло, и она подскочила. Я только сейчас заметил, что мое достоинство пришло в боевую готовность. Значит, живу!