Вдовствующая герцогиня замка Оргарон

Глава 19

Сегодня ко мне пожаловали дальние соседи, граф Артуа Сартесский с супругой и тремя незамужними дочерьми. Двое старших сыновей графа жили в столице (как они там оказались, граф никому никогда не рассказывал). У них были жены, дети. И в гости к родителям они не наведывались. А вот дочери… Их пора было выдавать замуж.

Дочери графа – Луиза, Клотильда и Матильда – были похожи на выцветшие копии матери: светлые волосы без блеска, платья из грубоватого шелка, перешитые со старой одежды старшей невестки. Их приданое граф перечислял однообразно: деревенька Белланж с пятью полуразрушенными домами, где осталась пара стариков-пастухов; поля у реки Висар, поросшие жестким репейником из-за того, что землю не пахали лет десять; участок леса возле Рошмона – там между пнями росли чахлые сосенки, годные разве на дрова.

Реки в их владениях больше напоминали канавы с мутной водой, где летом купались овцы. Леса, о которых граф упоминал с гордостью, давно лишились дубов и буков – вырубленные стволы ушли на уплату долгов отца. Если присмотреться, даже фамильные серебряные ложки на столе были погнуты, а на платьях девушек кружева по краям аккуратно подштопаны. Старшая, Луиза, умела шить – подол ее юбки украшали заплатки в тон ткани. Клотильда робко улыбалась, показывая криво вышитый платок, а младшая, Матильда, прятала под веер ладони с мозолями между пальцами. Их разговоры крутились вокруг погоды и рецептов дешевого варенья – о балах или книгах они не упоминали.

Вот такие гости и пожаловали ко мне на обед. Видимо, решили сэкономить и плотно поесть у соседки, как сыронизировала я про себя.

На самом деле все оказалось проще – жене графа, высокой плотной Лидии Сартесской, не терпелось поделиться впечатлениями о прошедшем званом ужине у герцогини Жатарской. Вернее, не столько об ужине, сколько о старшем сыне герцогини, о Ричарде.

– Ах, он такой красавец! А какой богатый, знатный, учтивый! – заливалась соловьем Лидия. И я по ее глазам видела, что она мечтает, чтобы такой муж достался одной из ее дочерей. – Ваше сиятельство, вы ведь присутствовали на том ужине! Вам понравилось?

Читай между строк: «Тебе пришелся по вкусу холостой сын герцогини? Ну же, признавайся!»

– Присутствовала, – кивнула я, радуясь, что во мне достаточно самообладания, чтобы не краснеть при мысли о Ричарде. – Но, если честно, ваша светлость, я была занята разговорами с соседями по столу.

Лидия мне не поверила, но не стала настаивать, вспомнив о манерах. Вместо этого она вернулась к воспеванию Ричарда.

– Говорят, он приближен к императору, чуть ли не его советник, – доверительным тоном сообщила она.

– Чушь, – фыркнул ее супруг, Артуа, разделываясь со своей порцией дичи на тарелке. – У него есть дом там, всего лишь.

– А вот маркиза Эссарская утверждала…

– Да много понимает та маркиза!

Супруги ссорились, не стесняясь ни меня, ни дочерей. Я пропускала их ругань между ушей и думала, что теперь Ричард стал главной фигурой местных сплетен. Вряд ли он так сильно мечтал о подобной известности.

Ругань закончилась одновременно с застольем. Гости удалились, и мне показалось, что все три дочери испытали облегчение, выйдя из-за стола. Я проводила их до выхода, стараясь скрыть собственное раздражение, и, как только дверь за ними закрылась, почувствовала, как тяжесть на душе стала невыносимой. Самолично заперев дверь, я отправилась к себе в спальню.

Настроение было не очень. После болезни я тщательно старалась изгонять из головы все мысли о Ричарде, чтобы не травить себе душу. Но вот, пожалуйста: приехали другие люди, поговорили о нем полчасика между собой, и я снова вспомнила наши с ним путешествия во снах по другим мирам. Как же это было прекрасно! Мы бродили по цветущим лугам и таинственным лесам, исследовали древние замки и наслаждались закатами на берегу моря. Но сейчас эти воспоминания лишь усугубляли мою тоску. Ну гадство же!

Я заперлась в спальне и подошла к окну. За стеклом весенний сад расцветал яркими красками: нежные цветы тянулись к солнцу, а деревья были покрыты свежей зеленью. Я смотрела на беззаботных птиц, порхавших между ветвями – они щебетали друг с другом, словно не ведали ни забот, ни печалей. На душе поселилась тоска. Я, в отличие от тех птиц, не могла позволить себе подобную беззаботность. И это угнетало.

– Чтоб вас всех! – выругалась я раздраженно, глядя на весенний пейзаж за окном. – Он уже точно давно обо мне забыл. Живет себе в столице, развлекается с тамошними красавицами. А я – здесь! Сохну по нему! Влюбленная дура! Нет, ну как можно быть такой идиоткой?! Думать о мужике, который к тебе ничего не испытывает! Вика, ну ты же взрослая девушка! Ну включи ты голову!

Самовнушение не помогало. Я снова вернулась к окну и уставилась на сад с надеждой увидеть что-то прекрасное – хотя бы проблеск счастья среди зелени и цветов. Но вместо этого меня охватила волна отчаяния: весна вокруг меня расцветала во всей красе, а я оставалась в плену своих чувств и воспоминаний.

На ветке яблони у окна сидела пара воробьев, перебирая друг другу перья. Один из них сорвался вниз, вспугнув бабочку, которая металась между кустами жасмина. Вспомнилось, как Ричард в одном из наших снов ловил таких же – смеялся, когда они выскальзывали из его ладоней. Теперь эти ладони, наверное, обнимали кого-то другого в столице.

Я присела на подоконник, ощущая холод дерева даже сквозь юбку. Внизу, у фонтана, служанка подметала гравий – вчерашние лепестки вишни смешивались с пылью. Ричард как-то сказал, что весенний сад пахнет надеждой. Теперь этот запах казался приторным, как прокисшее варенье.

– Нет, ну это издевательство какое-то! – я подскочила со своего места и решительным шагом направилась вон из комнаты.

Меня ждали непрочитанные книги в книгохранилище. А Ричард пусть идет лесом, с его новыми любовницами и старыми обещаниями!