Вдовствующая герцогиня замка Оргарон

Глава 48

Я не помню, как мои ноги в этих дурацких узких туфлях преодолели путь до алтарного зала. Казалось, я плыла сквозь толщу воды – всё вокруг потеряло чёткость, звуки доносились приглушённо, будто из другого мира.

Родители вели меня под руки, как преступницу к месту казни. Матушка слева – её пальцы впивались в мою руку выше локтя, оставляя синяки под кружевами рукава. Батюшка справа – его ладонь была холодной и влажной, он что-то бормотал себе под нос, но слова тонули в гуле крови, стучавшей у меня в висках.

Я существовала отдельно от всего этого безумия. От собственного тела, облачённого в это душащее серебряное платье. От свадьбы, от гостей, от будущего. Внутри была только одна мысль, пульсирующая в такт шагам:

"Я не хочу этого".

Ноги подкашивались, но корсет не давал упасть. Ладони покрылись липким потом, жемчужные узоры на лифе впивались в кожу при каждом вдохе.

– Держись, – прошипела матушка, чувствуя, как я дрожу. – Ты позоришь нас.

Я хотела закричать. Сказать, что боюсь. Не Ричарда – нет, чёрт возьми, я даже любила его, кажется. А этого мира, где о правах женщины и слыхом не слыхивали!

Я не знала, какое будущее меня ждет, меня трясло при одной мысли о родах в мире без банальной медицины. Да и вообще…

Я – женщина! Я имею полное право бояться!

Вот я и боялась, пока шла по коридорам и через залы.

А потом… Потом бояться стало поздно. Двери алтарного зала распахнулись передо мной внезапно, как пасть чудовища. Ослепительный свет сотен свечей, давящий запах цветов, сотни глаз, уставившихся на меня.

И тогда родители сделали последнее, что от них требовалось – как тюремные надзиратели, передали меня из рук в руки.

Батюшка сжал мою ладонь в последний раз.

Матушка толкнула в спину.

И я очутилась рядом с Ричардом, чьи пальцы тут же сомкнулись вокруг моей кисти – тёплые, твёрдые, не оставляющие выбора.

– Поздно бояться, – прошептал он, и его губы дрогнули в чём-то, что должно было быть улыбкой.

Алтарь обжигал ладони ледяным холодом. Шершавая поверхность древнего камня впивалась в кожу, будто напоминая: "Обратной дороги нет".

Ричард начал говорить. Его голос, обычно насмешливый, теперь звучал торжественно и чуждо – он произносил слова на том самом древнем языке, на котором клялись первые правители этих земель. Звуки лились плавно, словно песня, но для моего уха оставались лишь набором гортанных слогов.

Я стояла, чувствуя, как поджилки трясутся, а в горле стоит ком. Гости замерли – даже матушка перестала ерзать. В зале было так тихо, что слышалось потрескивание свечей.

– Нисса Ариса, – тихо подсказал жрец.

Я вздрогнула.

– Да, – выдохнула я. Голос сорвался на хрип – больше похоже на карканье вороны, чем на согласие невесты.

И в тот же миг за стенами грянул гром. Небеса ответили нам раскатом, от которого задрожали витражи. Я непроизвольно рванулась назад, но Ричард крепко держал мою руку.

Тогда я почувствовала жжение.

Сначала на его запястье – тонкая алая линия, будто от пореза. Затем на моём. Кровь? Нет… Она распускалась, превращаясь в бутон, потом в цветок с бархатистыми лепестками.

– Брачный знак, – прошептал кто-то из гостей.

Я не успела испугаться. Цветы расцвели за секунду – один на его руке, один на моей, – и тут же засохли, оставив на коже лишь алые отметины, похожие на крошечные татуировки.

Ричард повернул мою ладонь, его большой палец провёл по свежей метке.

– Поздравляю, герцогиня, – сказал он так тихо, что услышала только я.

А в голове у меня стучало лишь одно:

Ой, мамочки…

Гости разразились аплодисментами. Матушка рыдала в кружевной платок. Император кивнул одобрительно. А я стояла, глядя на эту алую отметину, понимая – теперь я принадлежу Ричарду.

И этому миру.

Навсегда. Глава 49

Ричард швырнул расшитый камзол на резную скамью у камина так, что золотые пуговицы звякнули о дерево.

– Трусиха, – проворчал он, расстегивая манжеты рубахи с резкими движениями. – И это моя жена! Стыд и позор! Я тебя что, съем? Укушу? Что ты сидела, как истукан? Глаза широко раскрыты, лицо белое как мел, пальцы дрожат. Значит, по мирам летать с незнакомым мужчиной ты в восемнадцать лет не боялась. А выходить замуж за любимого человека – страшно! Где, ну где логика?

Пир уже отшумел, первый день свадьбы завершился. Император наконец-то отбыл порталом в столицу, перестав пугать своим видом родственников с обеих сторон. Мы с Ричардом заперлись в нашей с ним комнате и вместо поцелуев выясняли отношения.

– По мирам я летала во сне, – огрызнулась я, лежа на постели в позе морской звезды. Платье уже сброшено в угол – жемчужные паутинки на лифе оставили красные отметины на коже. – В реальности фиг бы ты куда меня вытащил. А замуж выходить страшно, да. У вас же тут сплошное насилие над личностью! То не скажи, это не сделай. А медицина? Вот где у вас медицина? Как я рожать-то буду? Положившись на умения бабок-повитух? Спасибо, добрый человек! Я еще жить хочу!

– Трусиха, – Ричард сдернул с себя пояс, и тот со звоном упал на пол.

Я уткнулась лицом в шелковую подушку, вдыхая запах лаванды, которым горничные надушили постель.

– Повторяешься.

Ричард фыркнул, сбрасывая сапоги. Один грохнулся у кровати, второй – у самого камина.

– Хочу, чтобы до тебя дошло. Ничего с тобой здесь не случится! Магия в разы мощней всей вашей техники. И родишь ты без проблем.

Ричард остановился посреди комнаты, в одних штанах и расстегнутой рубахе. Огонь в камине играл на его скулах, подчеркивая напряженные мышцы челюсти.

– Хватит себя накручивать, – он, наконец, сел на край кровати, и матрас прогнулся под его весом. – Или ты думаешь, я позволю чему-то случиться с тобой?

Его пальцы коснулись моего запястья, прямо над брачным знаком. И странное дело – дрожь в руках потихоньку начала утихать.

Может, и правда… не так страшно?