Я – борец! Назад в СССР

Глава 15 Удар из под ковра

Облокотившись на подоконник, я приготовился писать печатными буквами на получившемся конверте с «запрещёнкой», продумывая фразу наперёд: «Сергей Сидоров применяет допинг, проверьте его на вложенные препараты. На ампуле и таблетках его отпечатки. Не примете меры, пойдёте соучастниками ввоза в страну сильнодействующих препаратов из США. Аналогичный пакет уже отправлен „куда следует“».

Второго пакета у меня, конечно, не было, да и неизвестно, на каком уровне посол может порешать вопрос, а вот на уровне дзюдо СССР его сына можно будет убрать с ковра. Ибо нечего травмировать людей!

И тут у меня мелькнула мысль: вдруг я этим письмом создам монстра, как Гитлера создали, не приняв в Венскую академию искусств. Хороша будет история: путешественник во времени подкидывает конверт с компроматом, развязывая тем самым ядерную войну с США через сорок лет.

Дилемма: оставить маньяка на ковре или рискнуть условно всем, тем более что конкретно сейчас этот самый маньяк никому из моих новых друзей не угрожает.

Выкинуть конверт, оставив Сидорова без пятидесяти таблеток? Так у него ещё есть, кроме того, остальные ампулы — я не нашёл, да и канал связи препарата не перекрыт.

Оставить пакет себе? Ну и что мне дадут эти 40–50 таблеток «Силендуринабола», кроме того, чем я тогда отличаюсь от обычного вора?

Морду Сидорову набить? Осилю ли? В борьбе он меня сейчас очень хорошо превосходит, а тренировок по боксу у Саши Медведева — ноль.

Сложно. А особенно с учётом времени, в котором я сейчас нахожусь.

Насупившись, я следовал в зал соревнований, где объявили победителем Серёгу Сидорова, где продолжались схватки на коврах, где врач чем-то мазал правую кисть Жени Коневодова. Жизнь продолжалась, так всё и продолжится, если ничего не делать: чел будет травмировать людей, легально с точки зрения правил, а я — жить с чувством, что ничего не сделал с этим.

Допустим, сноб Женя Коневодов сам выбрал свою судьбу, но остальные… остальные точно зависят сейчас от меня. И, заметив в толпе Сергея Сергеича Красова, я подошёл к нему.

— Здравствуйте, Сергей Сергеич.

— Привет, растренированный вундеркинд, ну как тебе турнир? — спросил он меня.

— Я отлучался в туалет и не успел заметить, как ваш тёзка Сидоров выступил?

— «Лучь-энергиевич» захват брал, а Сидоров взял свой отворот ниже его захвата и локтём намотал на его кисть, далее — бросок и травма.

— Это вообще легально? — спросил я.

— Юридически он работал со своим отворотом, так что да, легально, — хмуро произнёс тренер.

— Понятно. Паша Дружинин ещё не выступал? — спросил я снова.

— Нет, ещё не выступал. Говорят, ты его одной из своих фишек научил?

— Паша сам её увидел и, видимо, теперь применяет. Обмен опытом. — улыбнулся я.

— Ну да, ну да. Ты если надумаешь серьёзно спортом заниматься, я с Кузьмичём поговорю. Мы тебя можем в Воронежский пед устроить? Будешь у нас в «Динамо». А тренера будет у тебя два: Кузьмич да я.

— Спасибо за оказанное доверие. Но я Кузьмичу уже обещал «Ворон» выиграть. — широко улыбнулся я.

— Кузьмич только рад будет, если ты для него Воронеж заберёшь. Какая у тебя весовая сейчас — 60?

— Похоже на то. — пожал я плечами.

— Похоже на то, что тебе взвешаться надо. — улыбнулся тренер.

— Слушайте, у меня тут моральная дилемма, может, вы поможете её разрешить? — решился я на откровение.

— До окончания турнира не ждёт? — спросил Сергеич высматривая что-то на втором ковре.

— Где-то я слышал выражение, что любая проблема стремится к самостоятельному её разрешению, даже если её не решать, но не факт, что в твою пользу. У вас в ближайшем будущем будут люди, которые с Сидоровым будут бороться?

— Сегодня нет, а в будущем, конечно, встретимся. Этот пострел по всем большим городам катается. — эти слова Сергеич произнёс, поморщившись.

— А что если выяснится, что он на допинге, причём не на обычном, а на том, что заставляет его психику желать травмировать людей? — как бы нейтрально предположил я.

— Ты предполагаешь, или у тебя есть неопровержимые доказательства? — спросил у меня Сергеич.

— Вот об этом я и хотел поговорить, чтоб не при всех. — произнёс я.

Этот разговор мы продолжали в его машине, в белом «412» «Москвиче».

У коробки передач лежал мой развёрнутый компромат, как физическое доказательство нечестности Сидорова.

— Причём это не просто стероиды, это контрабанда. Я понимаю, что возможно многие балуются такими штуками, но этот маньяк людей калечит, а вскрытая ампула указывает на то что уколол он её сегодня прям, перед схватками. Это какой-то короткий эфир, типа тестестерон-квиконата, или его аналогов. — нарушил я тишину.

— Жалко его отца, конечно, что такого сына воспитал. Ты, Саш, всё правильно сделал, что ко мне обратился. Но на местном уровне мы эту проблему не решим. — всё таки нашёл что ответить Сергей Сергеевич.

— Если что, моих отпечатков на ампуле и таблетках нет. — уточнил я.

— Я этот свёрток отнесу кое-куда. Не знаю как «Квиконат» впервые такое вижу, а «Силендуринабол» недели две ещё будет в моче светиться. Скажи мне, Саш, а не было искушения себе это оставить?

— Я, Сергеич, не вор и уж точно не враг своему здоровью, — помотал я головой.

— Расскажи ещё раз. Как ты понял, что он на химии?

— Я увидел его мышечный памп, отсутствие подкожных жировых, да и просто интуиция, а после того как он первому руку отломал, понял, что тут совсем что-то не так. Возможно, ему требуется врач для мозга, возможно, он вообще для общества опасен. И если сегодня его не остановить, то батя его на самый верх продвинет, а с такими-то наклонностями он нам даст просраться, если в партии продвинется.

— Пойти что ли тоже в Тамбов съездить, головой о ковёр стукнуться? Буду химиков по внешнему виду определять, тоже… — пошутил с серьёзным лицом Сергеич. — Ладно, Саш, спасибо тебе большое, и не только от меня, а от всех тех, кого он больше не покалечит. Слушай, передай Паше, что пока я «катаюсь», он — за главного над командой.

— Хорошо. — кивнул я и вышел из «Москвича».

Вернувшись в зал, я застал Павла. Он был мокр, а на лице виднелась ссадина — такие оставляет ткань куртки, если её намотать на кулак и проехаться по лицу.

— Видел? — спросил он меня, и я покачал головой в знак того, что не видел. — Я выиграл. Получилось второй раз таким способом, как ты показал, правда, я изменил под себя его.

— Поздравляю! Я не видел, но встретил твоего тренера. Он сказал, что отлучится и что ты пока за главного.

— А что, он сам не подошёл? — удивился Паша.

— Да он спешил куда-то. Сам его и спросишь, когда приедет.

— У нас все отвыступались, уже все в призах, — произнёс Павел, намекая, что не за кем больше присматривать и выводить на схватку.

— Ещё раз поздравляю! — поздравил я.

— Слушай, а где в городе дежурная аптека? — уточнил я. — Сегодня же воскресенье, вряд ли остальные работают.

— Дождись награждения, я покажу, — пообещал мне Павел.

— Добро. — кивнул я и направился наверх, на балкон. И по пути стал свидетелем ссоры.

Низенький кругленький мужчина с бородкой и Сергей Сидоров о чём-то спорили. Прямо у той самой двери с табличкой. Поднимаясь по лестнице, я остановился, чтобы завязать шнурки и уловить детали разговора.

— Сергей Юрьевич, никто в вашу комнату не заходил, я так точно… — оправдывался мужичок.

— Слушай, ты знаешь, кто мой отец. У меня из сумки пропало… — он замялся, — кое-что.

— Сергей Юрьевич, я вам дал ключи, и единственный экземпляр — или у вас, или на вахте гардероба, который сейчас не работает. Никто не мог к вам зайти в ваше отсутствие.

— Я не закрывал дверь! Я не думал, что у вас в ДК воры! — резко отрезал спортсмен.

— Так, что украли-то? Вы скажите, мы сейчас же вызовем милицию, закроем двери и объявим в микрофоны. Вор или сбросит, или будет пойман!

— Не важно что, — буркнул Сергей Юрьевич Сидоров.

Да, Сергей Юрьевич, ты скажи всем, что ввёз из Штатов в Союз химию и употребляешь её прямо перед схватками. Скажи всем — сразу легче станет! И я в приподнятом настроении пошёл дальше на балкон.

— Ты где был? Мы тебя обыскались! — спросил меня Снегирь на глазах у стоящей там команды и тренера.

Тут наверху были все, и все были уже собраны, с сумками на плечах.

— Простите, братцы. Прихватило живот. — улыбнулся я. Не говорить же им, что я шпионил за сыном посла с целью раскусить его маленькую тайну человеконенавистничества, а потом обнести его на предмет запрещёнки.

— Я был в туалете, тебя там не было! — подловил меня Снегирёв.

— И я был в туалете, просто там было занято, а мужик долго не выходил, и я пошёл на третий этаж. На третьем этаже тоже искали? — спросил я после своей легенды.

— Нет, ты же не сказал, что в туалет идёшь.

— В чём вообще вопрос? Зачем было меня искать? — не понял я и пошёл в наступление, устроили тут пионер лагерь.

— Турнир закончился, надо на электричку успеть. — пояснил Снегирь.

— Кроме электрички в Колодезную ничего не идёт? — уточнил я.

— Автобус идёт, но он едет три часа, заезжает везде и везде останавливается. Неудобно очень.

— Фёдор Кузьмич, пацаны, я ещё в аптеку хочу заехать, витаминов купить. Езжайте без меня. — с голосм полным покаяния произнёс я.

— Так бы сразу и сказал. А то пропал просто.

— Ну, сори! — выдал я и поправился: — Извиняюсь, короче.

Они собрались и стайкой пошли с балкона — настоящая спортивная команда. Остался лишь тренер.

— О чём вы с Сергеичем говорили? — спросил меня тренер. — Я видел вас с балкона.

И это чувство мне знакомо, особое тренерское, когда друзья — друзьями, а спортивные результаты врозь.

— Да я с Павлом Дружининым сдружился, пару техник ему показал, и он теперь их использует. Сергеич говорит, что если что, можно будет за «Динамо» выступать, когда мы с вами «Ворон» возьмём.

— Сдружился — это хорошо, Паша грамотный парень, весь в своего тренера, — произнёс Кузьмич, такое ощущение, что упокоившись после фразы «Мы с вами возьмём Ворон» и добавил, — Ну что, раз у тебя тут ещё дела, то увидимся в «Вороне» на тренировке.

— Хорошей поездки, — пожелал я и подал тренеру руку для прощания.

Организаторы ещё тянули время, подписывая грамоты, когда началась процедура закрытия турнира. Всех попросили построиться. Собственно, остались в зале только те, кто выиграл, — даже болельщиков поубавилось.

Речь взял представитель партии и я пропустил это мимо ушей, достав трансформатор и наматывая его на балконе почти в одиночестве, там было что-то про силу и мужество борцов, направленную на благо Родины, потом выступил представитель комсомола — и снова за всё хорошее против всего плохого. Далее наконец-то перешли к медалям и кубкам, а когда наградили персонально всех, перешли и к командному зачёту.

К слову, Серёжа Сидоров восходил на пьедестал очень хмурый, зашёл туда один, а медали его травмированных оппонентов забрали представители команд.

Командный зачёт забрало «Динамо» города Воронеж, оставив у себя в городе кубок победителей. Второе место взял «Труд» — команда Воронежского завода имени Коминтерна, третье место оказалось у команды «Спартак».

И в номинации «Лучший молодой борец» снова вызвали к пьедесталу Павла. Он только успел вернуться, пока относил командный кубок к группе ребят, которых я всех видел вчера на тренировке и со многими боролся. Представитель комсомола толкнул речь о том, что желает спортсмену всего самого лучшего и, пожав Павлу руку, вручил ему свёрток, перевязанный красной лентой, потребовав развернуть и показать всем.

Пальцы Павла развязали узел, а в его руках разворачивалась совершенно новая белая дзюдога.

На лице у человека сияла улыбка — подарок, которым можно было гордиться. Экипировка, которую ты выигрываешь, особенно ценная. Да, умели раньше поддерживать спорт. Мне почему-то вспомнилось, как в прошлой жизни на рассвете ММА в одном из промоушенов моего прошлого города, выступающим ребятам подарили головки сыра, так как спонсором была фабрика по его производству.

— И лучшим борцом турнира среди взрослых становится… — протянул представитель оргкомитета турнира, но на его плечо легла рука партийного работника, рядом с которым стояло двое крепких парней лет тридцати в спортивных костюмах.

Он закрыл ладонью микрофон, когда один из мужчин показал ему развёрнутое удостоверение.

И тот отреагировал, повернувшись взглядом к группе оставшихся, что-то говоря им.

— Сергей Сидоров, подойдите к судейскому столику, — озвучил он.

И из толпы вышел виновник торжества, которому тоже показали корочку и, легко прикоснувшись к предплечьям спортсмена, указали на выход.

«Ну и ну!» — удивился я и быстро вышел с балкона, сунув трансформатор в сумку, наблюдая через широкую и длинную лестницу, как по холлу ДК ведут, сопровождая, Сергея.

Кому такому отдал Сергей Сергеич конверт с запрещёнкой, что парня прямо из зала выводят и сажают на задние сиденья в чёрную «Волгу» со шторками?

Блин, можно было просто дисквалифицировать на пару лет за допинг — пускай бы посидел без турниров, подумал.

А сейчас у парня, походу, будут реальные проблемы. Меня обуяли сомнения: всё ли я правильно сделал? Может, нужно было поговорить с Сидоровым, пригрозить оглаской, если продолжит калечить борцов?..

Что было бы, поступи я иначе, — я этого, скорее всего, не узнаю. На душе скребла парочка кошек, и, если бы я верил в Бога, я бы замолвил за молодого дурака словечко. Он, конечно, хоть и дебил, избалованный западными ценностями, но всё-таки человек…

На душе было скверно. Не было чувства победы — было ощущение прикосновения к чему-то грязному, что захотелось смыть в душе с мочалкой.

Не представляю даже, как сотрудники полиции, а в этом времени милиции, каждый день встречаются с несправедливостью и могут при этом оставаться людьми. Хотя про профессиональную деформацию ментов я слышал много, как и про профессиональный цинизм врачей. Что уж там говорить — слышал я и про школьных учителей, ненавидящих школьников.

Моя сумка была закинута на плечо, и я побрёл на первый этаж, высматривая в толпе весёлой молодёжи команду «Динамо».

— Пока, пацаны! — попрощался Паша, завидев меня издалека и ускорив шаг. — Ну что, погнали, аптеку тебе покажу, только надо в «Динамо» заехать, кубок поставить, чтоб с собой не таскать.

— Поехали, — произнёс я. — Не знаешь расписание автобусов в сторону Колодезной?

— Каждый час. Там же деревень по пути — пруд пруди, — весело ответил Павел. — Чё хмурый такой?

— Да так, думаю, за что Сидорова забрали.

— За членовредительство, наверное, — усмехнулся Павел. — Правильно сделали, что забрали. Тренер говорит, что он столько людей уже переломал. Я планировал на этом кубке по мужикам бороться — Сергеич запретил, говорит, будет урод один, что пока мне с ним рано встречаться.

— Погоди, тебе же 17, а ему 21 — как вы вообще можете пересечься?

— С 17 можно выступать и в молодёжке, и по мужикам, — ответил мне Павел.

— Понял, — кивнул я.

Мы шли по городу, созерцая вечерний Воронеж. На ближайшем перекрёстке у остановки толпился народ — часть спортсменов и зрителей с турнира, часть, так сказать, гражданских. Но единогласным нашим решением мы пошли дальше пешком по широкому тротуару. Изредка мимо проносились разноцветные машины советского производства — это тебе не серость далёкого будущего, где все машины словно облили одной цветовой гаммой. Большую часть пути до «Динамо» мы всё-таки проехали на троллейбусе.

— Я щас, — сообщил Павел быстрым шагом пошёл внутрь.

Его не было минут пять, а вернувшись, он протянул мне синий свёрток.

— Держи, дарю! — гордо произнёс он.

— Погоди, это же?.. — не поверил я своим глазам.