Я – борец! Назад в СССР

Глава 7 Новые связи, старые нитки

Не ждать первого удара — это-то чему я всегда учил своих ребят. Вот и сам сейчас шагнул к сопернику и выбросил ему в лицо легкий, раздражающий удар передней рукой — джеб. И Дима уклонился влево, как и учат в школах советского бокса, а вместе с этим уклоном он просадил мне встречный левый прямой в корпус.

Ох ты ж блин! Тело чуть не согнуло пополам от боли. Медведев — Медведев, а еще борец, где твой пресс⁈

Но встречный в пузо — это было еще полбеды, потому что тут же в мою голову полетел задний прямой боксера, через мои опущенные руки прорезался так называемый кросс. И свет на мгновение погас. Раньше я бы рефлекторно поднял руки — и шыш, он бы меня пробил, но сегодня малость отвлекся на попадание в пузо.

Так называемый нок-даун лучше переживать в безопасности, и пускай после темноты перед глазами всё плыло, я плюхнулся на задницу и закрыл голову руками, так чтобы видеть, что делает мой оппонент, смотря в пространство между предплечий.

А оппонент бежал меня добивать — что запрещено в боксе, но почему бы не стукнуть упавшего еще раз для пущей уверенности в победе. Ну что ж, одобряю! Однако Дима и не знал, что его ждали мои цепкие джиу-джитсерские ноги. И тут же мои стопы поймали его подколенное пространство, расщеперив бёдра — и свои, и соперника. Я снова контролировал ситуацию.

Для боксёра батерфляй-гард, защита бабочки из бразильского джиу-джитсу, была явно в новинку. Он даже не понял, чем оно опасно, пока я не взял правой рукой его стопу и не толкнул ногами от себя. Боксёр рухнул, а я очень-очень быстро полез на него.

— Ты опять⁈ — закричал высокий и сделал шаг ко мне, но не успел — его остановил Гена.

— Да ладно тебе, пусть поработают! — произнёс он, вставая на пути группы поддержки боксёра.

— Бороться нечестно! — на повышенных тонах заскулил кудрявый.

— А ты что — рефери⁈ — повысил тон Гена.

— Эй, слезь! — закричал мне длинный. Гена же, стоя на его пути, примирительно раскинул руки, не пуская никого к нам.

— Слыш, вмешаешься в схватку — я тебя через бедро запущу, башкой об землю! — перешел в наступление Геннадий, видимо ощущая, что их основную боевую единицу я сейчас заобнимаю в партере.

— Пацаны, ну хорош! — теперь уже попросил прекратить высокий.

А я тем временем сел на грудь Дмитрию и спокойно обозначал удары по его голове. Легко, но неумолимо. Сильно бить спортика не хотелось, хотелось проучить. И в какой-то момент я забрал вытянутую для защиты руку и, крутанувшись в бок, вышел на рычаг локтя, натянув его руку до боли.

Понятно, что боксёр не умел сдаваться, и обычно достаточно просто крика, громкого вздоха, стона, чтобы рефери зафиксировал победу. Но тут дело было в другом, и я спросил:

— Признаешь поражение?

— А сука! Отпусти! — завопил Дима.

— Признаешь или нет? — я продолжал тянуть его руку на болевом приеме.

— Признаю! — с досадой выкрикнул он.

— Ну тогда, спасибо за спарринг, — я встал и, сняв перчатку, подал ему ладонь.

Дмитрий сгруппировался — для него боль в локте была немыслимая, неизведанная. Но спортсмены всё-таки отличаются высокой волей, и он зло взглянул на меня снизу вверх. Увидел выпрямленную почти что как для рукопожатия руку, и я прямо почувствовал, как он выбирает свою следующую реакцию — злиться дальше или же принять помощь и встать.

И он выбрал. Рука в перчатке потянулась вверх, и я, взяв захват запястья, отклонившись назад, поднял боксёра в стойку.

— Давно самбо занимаешься? — выдохнув, вдруг спросил он.

— Борюсь всю осознанную жизнь, — выдал я, а потом вспомнил, что теперь я снова молод, и добавил: — С десяти лет, шесть лет получается.

— Ну ты не выглядишь как спортсмен, — улыбнулся Дима через боль, прижимая атакованную руку к животу.

И в этот момент обстановка перестала быть накаленной. Ощутили это и боксёры, ощутил это и Генка.

— Болел много, — улыбнулся я в ответ. — Сейчас вот в форму прихожу.

— Круто. Сём, дай ему рубль, он выиграл! — вдруг произнёс Дима.

— Да не, пацаны, не надо рубля, — отнекивался я.

— Как не надо, ты его выиграл, забирай, — с нажимом произнёс боксёр.

— Есть предложение вместе этот рубль проесть! — предложил я. — А то мы сегодня только с поезда и еще не ели.

На том и порешили. И уже все впятером пошли в сторону города.

Новые связи — это всегда хорошо. Дима по фамилии Ларионов был у них за старшего, высокого звали Семён Выхудцев, мелкого — Пётр Живин. Лар, Выход и Жива, если по-пацански, вели нас в городскую столовую при заводе «ЭлектАтом». Они тоже, как и мы, прогуливали, только школу, девятый класс.

По пути мы болтали о спорте. В Вороне центром которого был Дворец зрелищ и спорта, где базировались многие виды, в том числе единоборцы-сборники по САМБО, дзюдо, классической борьбе и боксу. Диму очень удивило, что я не сборник и там никогда не был, на что я отшутился, что долго болел и просто не успел попасть в штат.

Также на территории города было полно секций в цоколях зданий, где занятия вели спортивные энтузиасты типа нашего Фёдора Кузьмича. И за разговором мы подошли к столовой, стоящей прямо возле огромной проходной завода «ЭлектАтом» — двухэтажному строению с двумя входами.

На столовой виднелась вывеска с причудливым названием «СТОЛОВАЯ». Удобно, ничего не скажешь — если магазин, то магазин, если парикмахерская, то парикмахерская. Никаких тебе левых непонятных дизайнерских решений, сразу суть! Тут едят, а тут покупают мыло, а тут идут работать! Мне начинает нравиться это время.

Войдя в левую дверь (потому что над правой была надпись «ХЛЕБ») и пройдя на второй этаж, мы попали в большое помещение с квадратными столами и мягкими стульями. Интерьер был простым и функциональным — стены были окрашены в светлые тона, а освещалось всё длинными люминесцентными лампами над стойкой выдачи еды, перед которой установлены железные направляющие для белых подносов.

К халявной еде мы отнеслись без энтузиазма, и я взял борщ — за 10 копеек, котлету с пюре-толчёнкой — 25 копеек, салат оливье — 7 копеек и пару компотов по 2 коп. каждый, суммарно набрав на 48 с парой кусочков хлеба по одной копейке. Гена — примерно такое же.

— За первых двух я заплачу, — сообщил Дима, хмурой женщине в белом на кассе. Встав третьим, и та, не став спорить, выкатила ему чек на полтора рубля.

Почему платил он, а не поспоривший Сёма, я догадывался — это спортивная гордость и явные лидерские качества, причем не условно бандитско-пацанские, где лидер бы нагрузил своего же, а самая настоящая, реальная ответственность за своих и за себя. Не зря он второй на городе.

— Чё, пацаны, как вам в технаре учиться? — спросил Семён, когда мы сдвинули столики и сели впятером.

— Да так, — ответил Гена. — Сложно, тонкостей много.

— А мы решили, что после школы год погуляем, потренируемся, потом в спортроту через ЦСКА, а после — на физфак в Воронежский Пед, — поддержал разговор Дима.

— Пед — тема! — кивнул я, уплетая картошку на пару, оставив котлету на последок.

— Какая тема? — переспросил Дима.

— Хорошая тема. Всё не приборы собирать, — дополнил я.

— Там разрядникам совсем хорошо, если в сборную можно попасть — все дороги для спортсмена открыты. А чего ты в сборную Ворона по борьбе не попросишься? — спросил меня Дима.

— Попрошусь, только вот форму наберу, — ответил я. — Массу наесть надо, а то техника вроде есть, а силы нет.

— Пацаны, а давайте с нами тренироваться? Мы вас по боксу подтянем, а вы нас по борьбе? А то сейчас каждый второй, кто не батан, либо борется, либо боксирует. Боксёров мы всех знаем, а вот с борцами может конфуз выйти, как с вами сегодня, — вдруг предложил Дмитрий.

— Не, я как бы не против, — начал я. — А чё, ты сам в секцию по борьбе не пойдёшь, она же бесплатная?

— Бесплатная… Но батя мой — КМСник по боксу в прошлом, говорит, чтоб меня в борьбе не было, не уважает он её почему-то. Ну или хочет, чтобы я не рассеивал потенциал.

— Понятно, бывает такое, когда родители хотят, чтобы дети доделали их дела, — поддержал я.

— И не говори. Диме за второе место по городу дома так досталось… — поддакнул Пётр и тут же получил затрещину от своего лидера.

— Не болтай за едой! — буркнул Дима.

— Сочувствую. Да, давай тренить вместе, когда будет получаться, — согласился я и тут понял, что не могу дать ему свой номер телефона, не могу дать ник соцсети, а ребята вроде бы по ощущениям неплохие. — Мы в общаге технаря живём, триста тринадцатая комната.

— Отлично, — кивнул Дима, и мы продолжили есть и болтать ни о чём и обо всём.

Так не бывает — даже мелькнуло у меня в голове. Вот еще совсем недавно мы шли драться на стадион, и вот мы чуть ли не собираемся тренироваться вместе. Однако ощущалось именно это. Дима — лидер компании, явно противящийся желанию отца, через силу занимался боксом и благодаря упрямому характеру и хорошей генетике однозначно преуспел, а его пацаны Семён и Пётр гордились столь сильным другом-лидером и всячески его поддерживали. Хотя в начале мне показалось, что он их прям подавляет, но в ходе болтовни за обеденным сдвинутым столом сомнения развеялись. Все мы порой выполняем чью-то чужую программу, забывая про свои желания и стремления, часто теряя себя и обрастая совершенно чуждыми себе масками.

Попрощавшись с пацанами, мы снова пошли в общагу.

— Круто ты его раскатал в борьбе, — начал Гена. — Но по боксу он бы тебя уделал! Факт!

— Конечно уделал бы, — улыбнулся я. — А знаешь, кто меня ещё бы уделал?

— Кто? — заинтересовался Генка.

— Десятилетняя девочка-третьеразрядница по шахматам в шахматном матче. А пловец — в бассейне, а бегун — на дорожке. Невозможно быть сильнее всех, Ген, можно затягивать играющих с тобой играть на твоих правилах.

— Глубокомысленно, — кивнул Гена.

В общаге я первым делом разобрал свои вещи для вечерней борьбы и был неприятно удивлён: вместо какой-либо куртки для самбо или дзюдо я увидел большеразмерный пиджак без пуговиц со срезанными шевронами и тряпочным серым от времени и грязи поясом, по сути сложенными вместе лоскутами ткани и прошитыми. Я наклонился и даже узнал рисунок.

Ну, нет же! — не поверил я в своих мыслях и, подойдя к кровати, приподнял одеяло. Полосочки на простынях были очень похожи.

— Ген, а я что, пояс из простыни сшил? — удивлённо спросил я.

— Не только ты, но и я, — ответил Гена.

— А боремся мы в старых школьных пиджаках оверсайз?

— Про «оверсайз» не понял, но пиджаки да, старые школьные!

— Скажи, а нормальную форму купить в городе можно? — спросил я.

— В спорттоварах никогда нет. Единственный способ — либо в Воронеж ехать, там искать, либо турнир по борьбе выигрывать. За первое место дают иногда призовые куртки, обувь-борцовки, по боксу перчатки могут дать, хотя они в магазине тоже есть.

— А швейные мастерские тут есть? Реально отшить форму?

— Не знаю, — пожал плечами Гена.

— Просто два-три раза в день надо тренироваться, чтобы получилось что-то.

— Ты так через неделю сдохнешь! — скептически выдал Гена.

— Это если питанием и сном злоупотреблять. Вот по-хорошему из нашего сегодняшнего обеда надо было гарнир убрать или поменять его на злаковые, гречку например, и чтоб котлета была двойная. Компот, конечно, вкусный, но там сахар, что не способствует метаболизму. На воду можно заменить или чай — зелёный или чёрный, антиоксидант. И таких пунктов питания 4–5 в день делать.

— Саш, пять на 50 копеек будет два с полтиной рубля в день, умножаем на тридцать один день — получаем семьдесят пять рублей в месяц только на питание. Стипендия, я тебе напомню, которую мы с тобой можем не получить, — 25 рублей, из них 5 уходит на аренду и коммуналку. Благо и мне, и тебе родители присылают.

— Да мы с тобой мажоры, — дошло до меня.

— Кто? — не понял Гена.

— Тунеядцы, сидящие на плечах богатых родителей, — перевёл я.

— Ну, как сказать… — выдал Гена.

— Да как ни скажи, — вздохнул я, садясь на кровать и беря верхнюю тетрадь из своей стопки. — Короче, у нас выбор: либо учиться и выходить на стипендию, либо подрабатывать по ночам, потому что без денег не прогрессируем в спорте!

— Легко сказать — учиться. Ты наших преподавателей видел? Они же древнее мумий фараонов.

— Братух, тебя пугают задачи, потому что они большие. Давай раздробим их на мелкие и ежедневно будем их решать. У нас с тобой к новой неделе надо подготовиться за выходные, чтобы всех удивить учёбой и прогрессом в общественной деятельности. Мы из мажоров-троечников должны с тобой стать передовиками-спортсменами, тогда и стипендию не потеряем, и сможем направиться к мечте.

— А у тебя, Саш, что за мечта?

— У меня?.. — задумался я. — Я за всё хорошее против всего плохого. Хочу, чтобы Союз не распался, хочу, чтобы дружба народов везде была, а не махровый национализм. За то, что мы школы и заводы с больницами по всему Союзу строили и не закрывали!

— Мы — это кто?

— Советские люди, Ген. Короче, то что из нас хороших электронщиков не будет — это не беда, но вот то, что мы можем свою жизнь профукать из-за лени и прокрастинации, это прям проблема.

— Последнее слово переведи.

— Прокрастинация — это лень в важных вопросах. Надо тебе, к примеру, форму постирать, а ты залипаешь… — я хотел сказать «в смартфон», но поправился, — В телевизор.

— Которого нет. Даже приёмник на кухне сломался, и завхоз его уже неделю чинит, — зачем-то сообщил Гена.

— Мы с тобой на шее у родителей сидим, а не пользуемся благами великого и могучего наследия советских людей. А могли бы социальные лифты умнее использовать, — закончил я мысль, которая, впрочем, несколько разнилась с тем, что я говорил до тренировки на стадионе. Но на то мы и разумные люди, чтобы под грузом новых обстоятельств принимать новые решения.

— Ты никак в партию задумал? — хитро прищурившись, спросил меня Гена.

— Может, и задумал, — улыбнулся я.

Но дело шло к вечеру, и мы снова собирались идти, но на этот раз в подвал к Фёдору Кузьмичу.

Выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь на простой ключ, мы спускались по лестнице, как вдруг нам навстречу вышла светловолосая и голубоглазая, веснушчатая девушка с пачкой папок под мышкой. Голубое платье в горошек, подол по колено, чёрные туфли на маленьком каблуке…

— О! Губанов и Медведев, вас-то мне и надо, — громко произнесла она.

— Света, не начинай, а? — взмолился Гена.

— У тебя, Геннадий, то всё не так плохо, а вот у Медведева… — протянула она, выдержав паузу, — Лабораторные работы не сданы, тройки и неуды по всем предметам, в деканате грозятся поднять вопрос об отчислении за неуспеваемость.

— А, ты, наверное, та самая Света, что на нас карикатуры рисует? — догадался я.

— Она самая, — подтвердил Гена.

— Рисую, потому что все должны знать, как не надо жить! А ещё потому что я ваша староста и старшая на этаже!

— Ген, а ты не говорил, что у тебя с лабораторными всё в порядке, а у меня нет? — удивился я.

— Так ты и так знаешь, — пожал плечами Гена.

Отлично, блин! Это я один тут балбес, а мой товарищ по спорту оказывается в шоколаде.

— Вы сейчас, наверно, снова на тренировки? Тунеядствовать?

— Ну не «тунеядствовать», чего ты так сразу, — начал оправдываться Гена. — Кроме того, когда спорт вредил труду и учёбе?

Она не успела ему ничего ответить, потому что высказался я:

— Ну, видимо, как раз в нашем случае, точнее сказать, в моём. Ты, Ген, иди, я, наверное, задержусь. Свет, будет пару минут?

— Зачем ещё? — удивилась она.

— Как зачем? — парировал я. — Ты же студорг, тебе же важно из балбесов нормальных ребят делать. Так вот, я, кажется, готов!

— Чего вдруг? Карикатуры мои на тебя так подействовали?

— Не спорю, талантливо, но нет. У меня просто цель появилась, хочешь расскажу, какая?

— Мне это должно быть интересно?

— Ну, отчислят меня или нет — интересно же?

— Да, потому что ты своими результатами нам все показатели портишь. А если отчислят, то мы вообще на самое дно улетим.

Какие я там показатели Свете портил, я не знал и знать не очень-то хотел. Однако иногда планы партии и коллектива идут рука об руку с планами молодых спортсменов. Остаётся только все точки над «ё» поставить, и Света была как раз та, с кем я это мог сделать.

— Ну, это-то понятно, но я бы хотел обсудить этапы, как из меня человека будем делать. Мы можем поговорить об этом не на лестнице, а спокойно, где-нибудь ещё, в моей или в твоей комнате, например?

Светлана округлила глаза.

Я не оправдывался, не юлил, я просто шёл по её же скрипту.

Удивлён был и Гена. Он, обернувшись, направился вниз, зачем-то мне подмигнув напоследок.

— Ну, пойдём, будем думать про твой последний шанс! — произнесла она и пошла наверх, словно меня и не было, маня мой взгляд качающейся юбкой и стройностью вышагивающих по ступеням ног…