Я – борец! Назад в СССР

Глава 26 Слово комсомольца

Снова КПП, снова автовокзал на станции Колодезной.

Мы перемещались между этими точками со студенческим смирением и юношеским упорством, под непрерывный девичий смех. Женя, кстати, была одета почти так же, как Аня — только цвета другие: жёлтый верх, зелёный низ, и немного выцветшие. Гена широко улыбался и без остановки шутил, поддерживая настроение. Кажется, я наконец понял его жизненную философию и перестал мучить требованиями о посещении ежедневных тренировок. Парень ходит к Кузьмичу три раза в неделю — и ладно. Не всем же быть чемпионами…

Время было без четверти четыре, а нам ещё предстояло купить билеты на автобус до Воронежа. В том же бодром духе мы зашагали в здание автовокзала и встали в очередь. Ничего здесь не изменилось с моего последнего проезда — разве что лица. Люди были другие, но с тем же привычным недовольством в глазах. К счастью, дело не дошло до открытого бунта: вторая касса открылась как раз вовремя, и очередь ускорилась в два раза.

Пока мы ждали, я краем глаза заметил, как один из таксистов, кучковавшихся во дворе вокзала, отделился от своей троицы и направился к таксофону. Бросив в монетоприёмник две копейки, он приложил трубку к уху, облокотившись на стекло будки.

Всё это не имело для меня никакого значения — ровно до того момента, пока его блуждающий взгляд не нашёл меня сквозь широкие вокзальные окна. Пара коротких фраз — и он положил трубку, возвращаясь к своим.

Паранойя это или нет, но лупить таксиста при всех, выворачивая его карманы в поисках своей фотографии, — не лучшая идея. Мало того что скандал, так ещё и с вызовом милиции. Забавно будет, если он вообще ни при чём. Но на всякий случай будем считать, что здесь каждый работает на врага.

Могли ли ему вручить моё фото и сказать: «Увидишь этого парня на вокзале — звони по такому-то номеру»? Вполне. Всё равно он тут целыми днями торчит.

«Ну что ж, поиграем в вашу игру, недоделанные вы „гангстеры“», — подумал я.

— Девчонки, подержите очередь, — бросил я, — Ген, на пару слов.

И отвёл товарища в сторонку, ближе к туалету.

— Слушай, у тебя не будет пятёрки до зарплаты? — сразу спросил он.

— Братан, ты хочешь сказать, что везешь Женю в Воронеж вообще без денег? — удивился я.

— А как я ей откажу? — пожал плечами Генка.

— Это эпик-фейл, — покачал я головой.

— Чего? — не понял он.

— Провал, говорю.

— Ну, у тебя же оставались… — взмолился товарищ.

— У меня-то оставались, но чем питаться будем до ЗП? — спросил я.

— Да придумаем что-нибудь.

— «Что-нибудь» — это рожки без масла, да? — усмехнулся я.

— Ну, а чем не еда?

— Короче… — Я полез в карман и вытащил две пятёрки и трёшку. — Это наши последние деньги — тринадцать рублей. Обратно либо автостопом, либо быстро-быстро отдыхать, чтобы успеть на электричку.

— У меня тоже есть четыре с полтиной, — обрадовался Гена. — Так что на обратную дорогу хватит.

— Ладно, слушай. Сейчас едем в Воронеж, но я высажусь раньше. Встречаемся в горсаду.

— Зачем? — Гена искренне не понял.

— Мне по пути надо кое-куда заскочить, не хочу вас таскать туда-сюда.

— Кое-куда, туда-сюда, всё еще не понятно, но ладно. — Он кивнул, и я сунул ему в ладонь пятак.

— Теперь у нас поровну денег, — сообщил я ему.

— Я отдам, — пообещал Гена.

— Да забей, не в деньгах счастье.

— Вот такой Медведев мне нравится!

— Тот, что снова не считает деньги? — я усмехнулся, и мы вернулись к девчонкам.

В жёлтом автобусе мы расположились сзади, успев урвать сидячие места, там, где больше всего укачивает. Девчонок посадили вперёд, а сами сели позади. Они Аня и Женя были такие смешные и весёлые, веселился и Гена, а меня медленно накрывал адреналин, плюс немного начало потряхивать, так всегда бывает, когда идёшь на бой, особенно на бой сложный, с превосходящим противником и лучше экипированным. На моей стороне первый ход, на моей стороне и то, что встречать меня будут в людном месте, а значит, всякие дистанционные орудия труда типа цепей и палок просто не будут привезены в Воронеж. Но ножи, заточенные спицы от мотоциклов и кастеты никто не отменял.

Спрашивать, как с гада, могут начать сразу на вокзале, а могут отвести за угол ближайшего дома и там предъявить. Будет ли у гопоты огнестрел? Ну, надеюсь, что нет. В любом случае, обо мне они знают больше, чем я о них, вероятнее всего, они слегка так офигели, когда им порассказали о моих последних приключениях. Но делать нечего, предъява о потерянных деньгах кинута, назад сдавать нельзя — потеряют авторитет, и теперь они группой, скорее всего, ждут меня на автовокзале или, не дай бог, на первой остановке в Воронеже, чтобы ссадить меня с автобуса.

Чего мне не хотелось бы, так это впутывать девушек и Генку. Значит, делаю первый ход! Белые начинают и выигрывают! Сегодня за белых будет играть спортсмен, комсомолец, неудавшийся техник, бывший алконавт и разгильдяй.

В голове прозвучала фамилия и имя, как будто её объявляет коверкая диктор американской лиги UFC: Халиксан-н-ндр-р-р Мхед-уеде-у!

— Девчонки, Ген, я скоро! Встретимся в горсаду, — произнёс я вслух и, подойдя к водителю автобуса, попросил меня высадить.

— На остановке, — грубо ответил мне водитель.

«Треснуть бы тебя боковым», — подумалось мне, но вслух я сказал другое.

— Друг, меня тошнит, высади! Я сам дойду, а то в салоне всё тебе измараю!

— До вокзала пять минут не дотерпишь?

— Не, друг, не дотерплю, — выдал я, делая рвотное движение в сторону водителя.

— Сука! Стой, щас! Выходи! — автобус остановился, и я выбежал на улицу, однако побежал я не в кусты, а напрямую к стоящему неподалёку автомобилю такси.

И, заглянув в окошко к водителю, произнёс:

— Дружище, до автовокзала срочно за рубль!

— Срочно — за два, — выдал таксёр.

«Вот хапуга, поди целый день тут стоит, ворон считает».

— Добро! — быстро согласился я, потому что не было времени торговаться, и, сев, попросил его ещё раз: — А можете раньше автобуса того приехать?

Это было странно, но, передав таксёру трёшку, я буквально вдавился в спинку сидения. И на этих пяти минутах ощущал, что если меня не укачало в автобусе, то запросто может укачать в такси.

Доминик Торетто воронежского разлива довёз меня действительно раньше, но сдачи с трёшки так и не дал. Жук, конечно. Оданко некогда с ним спорить. И я вышел из машины перед самым вокзалом, перед уже хорошо известным зданием буквой «П», и мне уже знакомыми постулатами «МИР! ТРУД! МАЙ!» на её ножках.

У вокзала никого не было, неужели паранойя моя «кинула» меня на трёшку? Хорошо, что таксиста в Колодезной не побил за телефонный звонок. Успел обругать я себя.

Однако когда я подошёл к окнам вокзала, заглянув внутрь, то от того, что я прав на моём лице расползлась широкая улыбка. А вот они, мои дорогие, сидят в зале ожидания! Ожидают, нервничают.

Тут были все, кого я уже бил и видел в Курске, не было лишь Шмеля. Кудрявый, Гнусавый, Каратист, Третий и Второй.

— Вниманию встречающих! На платформу номер три прибывает автобус из Колодезного, — проговорил женский голос в громкоговоритель. Встречающие, видимо, попросили.

Я вошёл в здание вокзала, хлопнув дверью и громко крикнув:

— Добро пожаловать в Воронеж! Басота!

Все взгляды этого общественного места были устремлены на меня.

— Опа! Сам пришёл! — выдохнул Гнусавый.

— Отскочим-побормочем! — громко повторил я и выбежал из вокзала.

«Интересно, второй раз на марафон поведутся?»

Погоня по канонам «Берегись автомобиля», и я, как Юра Деточкин, убегаю, а меня, соответственно, догоняют! Тем самым, я увожу долбодятлов от девчонок и Гены.

И я, обернувшись, отметил, что хищники бросились вдогонку их жертвы. Из здания вокзала выбегала великолепная пятёрка без вратаря, расталкивая людей на входе, бросая им что-то на своём, на гопническом.

Такой «Волк и Заяц» по-современному, вот только у меня теперь нет отягощающей сумки, да и прошлое поражение ребятам здоровья и бегового умения не прибавило.

За эти полмесяца я прилично так понял Воронеж, по крайней мере, знал, где тут основные объекты спорта, где основные улицы и как быстрее всего добраться до окраин. И вот я бежал по проспекту Московскому, мимо трёхэтажных сталинок и пятиэтажных хрущёвок, зная, что через всего каких-то семьсот метров мои ноги вынесут меня на говорящую о моей ситуации улицу Беговую. Почему не свернул на 45-й Стрелковой Дивизии налево? Я хотел быть уверен, что мы с пацанами побежим по неосновным улицам, где меньше всего возможных милицейских патрулей. Но ребята остановились, не добежав и до поворота на Беговую, лишь пересекли перекрёсток 45-й Стрелковой и Московского проспекта.

Остановился и я, обернувшись. Ну нет, рано же ещё! Мы же на достаточно людной для наших дел улице.

И я пошёл к ребятам, видя их раскрасневшиеся лица, видя и то, как они попрятали правые свои кисти в карманы дешёвых спортивных костюмов, совсем как у меня.

— Парни, я не могу один за вас всех бегать! — прокричал я, находясь в метрах тридцати от них.

— Слышь, мы знаем, где ты живёшь! — выкрикнул Кудрявый.

— И что вам это даёт⁈ — улыбнулся я. — Неужели вы про меня не спросили у пацанов?

— Краснопузый, ты чё, думаешь, если ты спортсмен и с ментами трёшься, то тебе всё можно? — спросил меня Гнусавый.

«До 1991 года, как минимум», — подумалось мне.

— Я тут слышал, я ТИПА у вас тридцать рублей увёл⁈ — спросил я.

— А хочешь сказать, что не так? — спросил в ответ Второй, тот из младших, того, кого я положил после Шмеля.

— А ты сам это видел⁈ — вкрутил контраргумент я.

— А чё, скажешь, что менты забрали? — спросил он же.

— Менты подоспели как раз, когда я вашего Каратиста положил. Шарить по карманам они бы мне не дали, а после, вашего Шмеля по скорой увезли, и он в себя уже пришёл. Так что фуфло ваша предъява.

— Если ты не при делах, то чё убегаешь? — спросил Кудрявый.

— А вы чё, беспределите? Каждый раз вас больше, чем один?

— Слышь, где ты тут беспредел увидел⁈ — воскликнул Гнусавый. — Кастет мой кто отмутил?

— Кастет — трофей, он мой по праву выигранного боя у превосходящего меня противника. Следующий раз костюм у кого-то из вас заберу, так что готовьтесь в Курск в трусах ехать! Ну что, дальше побежали⁈

Бегать за мной никто не хотел. Странно, я уже разогрелся. В настроении появилось что-то разбойничье, снова адреналин, но уже в смеси с дофамином.

— Короче, давай спокойно, побазарим без бега! — высказал предложение Кудрявый.

— Слово пацана? — усмехнувшись, спросил я.

— Слово пацана, — подтвердили на той стороне.

— Я вам не верю, но как комсомолец даю вам шанс. Старший ко мне, остальные на месте!

— Морда автоматная! — высказался Гнусавый.

— Погоди, — шикнул на него Кудрявый.

Они стояли у перекрёстка и приходили в себя, а Кудрявый шёл ко мне. Вот, наконец, то я понял, кто из этой пятёрки главный. Он был выше меня и крепче, худощавый, но жилистый, слегка сутулый, на лице под глазами синяки.

— Ты отвечаешь за свои слова, что у Шмеля денег не брал? — начал он.

— Честное комсомольское! — ответил я, чем породил кривую улыбку.

— И чё ты хочешь сказать, что Шмель — крыса? И что я тебе, краснобрюхому, поверю? — спросил у меня Кудрявый.

— Да мне похеру, поверишь ты мне или нет! С вашими крысами сами разбирайтесь. Я говорю, как было. Бабла я не брал. Хотя оно не ваше и не какого-то общака, а отмученное у простых людей.

— Это не твоё дело, чьё оно. Кастет верни, а со Шмелём короче, мы ещё поговорим. И если ты нам насвистел, на себя пеняй! — выдал Кудрявый.

— Смотри, я щас вас всех могу раскатать в одно лицо, как раз с этим самым кастетом, прям наглушняк! Может, пока менты едут, и костюм сниму — вон, к примеру, с Гнусавого.

— Не надорвёшься от отдачи? — холодно спросил он.

— Чё, в тридцать лиц к КПП Ворона приедете?

— Надо будет — и в Ворон приедем! — пригрозили мне.

— Ты херово представляешь, то, с кем ты говоришь. Пацаны не рассказали, почему меня вам не выдали?

— И почему? — усмехнулся Кудрявый.

— А потому что все знают, что я чужого никогда не возьму, а если меня давить — горло вырву с корнем!

— Свистишь, сука мусорская! — С этими словами Кудрявый схватил меня за правую руку, а в его ударной руке блеснул нож. — Пацаны, бей его!

Удар ножом в корпус не дошёл до своей цели — я перехватил его руку на излёте.

И для другого бы всё тут и закончилось: оставшиеся четверо достигли бы его и напихали бы ему полный рот волосатых мозолистых ног. Но я, дёрнув Кудрявого на себя, как я никогда не делал на борьбе, скрутился к нему спиной и ударил бедром по обоим его ногам.

Подхват под две ноги — какой спортик его пропустит? А вот не спортик, как выясняется, запросто. Наши массы сложились, и я прилетел на грудину Кудрявого, а Кудрявый рухнул на спину и голову. По инерции я перекувыркнулся через обмякшее тело, вставая на ноги, и получил выбор: изматывать четвёрку дальше или атаковать.

— «Слово пацана» говорите⁈ — прорычал я, выламывая руку Кудрявого и забирая из неё небольшой нож-складник.

Первым возле меня был оказался Гнусавый. Всё тот же состав — нападающих у сборной Курска по гоп-стопу.

Но нож был и у меня. Я показал ему своё новое оружие, а потом достал из кармана ещё и кастет, застёгнув молнию на кармане.

— Краснопузому — не канает! — прорычал в ответ Гнусавый.

— Тогда все поедете назад голые и в гипсе! — сообщил я ему и приготовился к бою.

Нож на нож — страшный сон любого здравомыслящего человека, и ещё трое на подходе. Я сделал выпад, угрожая прямым ударом, и, крутанувшись вокруг своей оси, нанёс удар с разворотом, но уже другой рукой. Так называемый «бэкфист» кастетом не дошёл до своей цели. Гнусавый поднял руки — в правой из которых было его оружие, — и мой удар прилетел, конечно же, в блок. Но его же лезвие чиркнуло его по лицу, оставляя глубокую царапину на ухе, виске и немного макушке, из которой тут же брызнула кровь.

А я рванул от них в сторону Беговой улицы. Третий и Второй остановились у Гнусавого, остановился и Каратист.

— Сюда иди, сука! — зарычал Гнусавый, и прикрикнул на своих пацанов, — А вы чё стоите⁈

Резать братву что-то не хотелось. Я почему-то ощущал, что стоит мне забрать хотя бы одну жизнь — повторится моя судьба из прошлой жизни… Тогда была Чечня, а тут, походу, будет Афган, а потом, если выживу, — ещё и Чечня.

Третий из старших шагнул ко мне, а я встал в широкую левостороннюю стойку, чтобы сражаться с ещё одним ножевиком, осознавая: если они будут наступать, то снова придётся немного поизматывать их бегом.

— Вы чего делаете⁈ Милиция! — завопил женский голос из окна хрущёвки.

— Миха, пойдём! — окликнул Второй Гнусавого. — Потом этого хера поймаем!

— Милиция!!! — завопила женщина из окна.

А я сделал шаг вперёд на Третьего. Челночный прыжок вперёд, чтобы сразу отпрыгнуть назад, — и нож Третьего из старших прорезал воздух. А я рукой с ножом сделал накладку на его вооружённую руку и криво ударил его в голову — не ударной частью кастета, а пальцами сбоку — и Третий обрушился ко мне под ноги.

— Вас оставалось только трое! — проговорил я, шагая к ним.

Но тут издалека раздался пронзительный свист милицейского свистка. И это подействовало на пацанов, которые ринулись в пространство между домами. А я склонился над Кудрявым и вложил в его пальцы его нож, а в другую руку — кастет.

— Это тебе, чтоб в особом месте тебя научили за базар отвечать, — буркнул я, замечая вдали бегущих сотрудников.

И тоже рванул в застройку, чтобы снова не рассказывать сотрудникам, что я не верблюд.

На бегу размышляя, что я «имею» по итогу боя: Кудрявый — минус, Третий — минус. Сейчас их примут с оружием. А как ребята узнали, что взял билеты именно до автовокзала, а не до какой-то другой остановки Воронежа? Видать, тот таксист спросил у кассирши. Надо будет его проучить.

Да и парни из Курска тут где-то квартировались — где-то, куда можно позвонить и предупредить, что Медведев едет в город, а потом перезвонить ещё раз и сказать, до какой остановки.

Избавившись от оружия и преследователей, я нашёл горсад это было не сложно над ним кружило «чёртово колесо». И немного побродив там, нашёл Гену с двумя девушками. Губки одной из них были надуты, словно шарик. Ещё бы — я взял и исчез. Однако от Аниных предъяв я как-нибудь уж отболтаюсь — второе свидание как-никак.

— Саш, у тебя правая рука в крови, — шепнул мне Гена.

— Спасибо, — кивнул я.

И пока девушки покупали сахарную вату в этом людном месте с каруселями, я пошёл к фонтану и «умыл» там руки, сполоснув заодно и лицо. Надеюсь, я этих отморозков больше не встречу. А со своим Шмелём пусть сами решают.

За эту неделю я часто вспоминал тот вечер — вечер, наполненный девичьим смехом и кровавым боем с приезжей гопотой. С которой, кстати я поступил, по моему мнению, максимально мягко. Правда, мы с Геной потратили почти все деньги и на тренировку к Кузьмичу в тот вечер не успели, зато успели на фабрику. Успели потому, что я подошёл к тому самому таксисту в Колодезном и заказал поездку к КПП, а по приезду вывел его поговорить.

Всё оказалось так, как я и предполагал: кто-то из воронежских дал ему мою карточку, пообещав поддержку в сложных вопросах, если он, увидев меня, позвонит по номеру. Итого, после апперкота в корпус я забрал своё фото — на котором с другой стороны был номер.

С таксистом я, кстати, за поездку расплатился по счётчику — я ж не грабитель. А, позвонив с таксофона по номеру, был удивлён: на другом конце взяли трубку и официально ответили:

— Дворец культуры имени 50-летия Октября. Концертный директор Брустицев Николай Петрович.

Это же тот мужичок, который у себя в кабинете устроил раздевалку для Сидорова, — вспомнилось мне. Он-то как связан с казацкими? — возник у меня вопрос после того, как я повесил трубку. Фотку я свою вернул на стену — вдруг кому-нибудь ещё понадобится.

А через неделю на моё имя пришло письмо от Павла Дружинина, которое я распаковал аккурат утром до моей пробежки:

«Саш, я его нашёл! Сергеич запрещает мне с ним драться, но я заявляюсь от другой команды. Эта тварь будет на турнире по САМБО в Воронеже. Приезжай 3 июля в ДК Кирова болеть за меня! Посмотришь, как я порву эту Сидорову мразь! Твой друг Павел!»

Чё он, блин, делает⁈ Неужели не понимает разницу в борцовском классе⁈ — вспыхнуло у меня в голове и второй вспышкой пришло осознание, что 3 июля 1983 года, это уже сегодня!

Продолжение доступно по ссылке:

https://author.today/reader/450909/4185967