Светлейший-8. Зимние интриги

Глава 18

Я был удивлён, увидев Боде. Еще совсем недавно он находился в больнице, и мне казалось маловероятным, что его могли так быстро выписать. Все же психоэфирная магия — не шутки.

Адъютант Шереметевой выглядел бодро, но что-то в его осанке и движениях выдавало усталость.

— Неужели вас уже выписали? — спросил я, внимательно оглядывая его.

Боде усмехнулся и кивнул.

— Моё состояние стабилизировалось, и врачи решили, что я могу вернуться к обычной жизни. Разумеется, с ограничениями, — добавил он, предвосхищая мой следующий вопрос. — Но сейчас я здесь не просто так. Я здесь для того, чтобы сопроводить вас генерал-лейтенанту на разговор.

Ну разумеется. Для чего же еще?

— Сейчас? — Уточнил я.

— Было бы замечательно, Алексей Иоаннович.

Я оглянулся на Барсика, а затем попытался отыскать автомобиль Боде.

— Вы со мной или на своей машине?

— С вами, — отозвался адъютант. — Увы, меня ещё не допустили к вождению — все же психоэфирное воздействие — не шутки. Так что передвигаюсь либо на такси, либо на служебном транспорте.

— Что ж, тогда не буем тянуть, — предложил я, открывая дверь Барсика. — У меня как раз есть пара свободных часов.

Боде забрался в салон и огляделся с довольным видом.

— Надо же, настоящий «Ирбис». Великолепный автомобиль, — заметил он. — Быстрый, стильный… Настоящий зверь.

Я лишь усмехнулся, принимая комплимент.

— Да, будем в Корпусе минут через десять, если повезет.

Но Боде покачал головой.

— Встреча пройдет не в Михайловском замке, а в Шереметевском дворце на Фонтанке.

Я удивленно приподнял брови. Неожиданно. Насколько я знал, начальница не очень часто появлялась в семейной резиденции.

— Сохраняем режим секретности? — спросил я.

Боде кивнул, помолчал, а затем неожиданно добавил:

— Только что понял, что так и не поблагодарил вас, Алексей Иоаннович. Я очень благодарен вам, правда. Без вас и княгини Юсуповой меня бы легко закрыли за государственную измену.

— Рад, что удалось этого избежать, — сказал я.

— Но больше всего меня удивила сама генерал-лейтенант, — продолжил он. — Я не ожидал, что она станет так отчаянно за меня биться.

— Почему? — спросил я, чувствуя, что он хочет сказать что-то важное.

Боде пожал плечами.

— Она всегда предъявляла ко мне самые высокие требования. А я, честно говоря, не всегда им соответствовал. Я же не Персидская фурия… И даже не Шереметев. Так, дальний родственник. У меня нет таких талантов…

Я понял, что он либо не знал о своём родстве с Шереметевой, либо искусно скрывал это.

Мы добрались до Невского, а затем свернули на набережную Фонтанки. Это величественное здание в стиле барокко, и оно выглядело внушительно даже на фоне более поздних построек. Массивные колонны, украшавшие главный фасад, арки и богато декорированные окна говорили о величии и славе рода Шереметевых. Чуть в стороне виднелась знаменитая Чесменская галерея с её роскошными интерьерами, а массивные кованые ворота, украшенные узорными завитками, создавали впечатление неприступности.

— О, вот и место для парковки!

Я решил не заезжать во двор, благо можно было припарковаться прямо возле ворот.

Оставив автомобиль на набережной, мы с Боде направились ко входу. Я с любопытством отметил, что Боде достал магнитный ключ и привычным жестом открыл замок кованой двери ограды. Это меня удивило — откуда у него ключи от владений Шереметевых? Я вскинул бровь, но Боде, заметив мой взгляд, лишь усмехнулся.

— Служба адъютанта — штука своеобразная, — сказал он с улыбкой. — Обязывает быть тенью своего начальника. Иногда приходится приезжать в три часа ночи со срочным донесением, копаться в мусорном баке, если кто-то выбросил важную бумажку, да и заниматься массой прочих интересных вещей. Так что у меня есть доступ в те места, куда мало кому разрешено входить.

— Служба у вас, конечно, не позавидуешь, — отозвался я.

— Зря вы так, Алексей Иоаннович. Хорошая служба. Многому можно научиться у того, кому помогаешь. — Нам в левый флигель.

Мы пересекли двор с фонтаном и направились ко флигелю — небольшому, но элегантному зданию с высокими окнами, украшенными изящной лепниной. В отличие от основного дворца, он выглядел более уединённым.

— Ее превосходительство нечасто остаётся здесь на ночь, — пояснил Боде. — Чаще она живёт в своих апартаментах в Михайловском замке. Но иногда и ей нужен отдых. Зная это, граф Шереметев выделил ей этот тихий уголок, чтобы она могла скрыться от посторонних глаз.

— Как любезно со стороны графа.

Я сразу обратил внимание на сложную систему безопасности. Входная дверь флигеля была оборудована новейшей системой контроля доступа: помимо стандартного электронного замка с кодовым вводом, я заметил небольшую камеру наблюдения в верхнем углу дверного проёма, а также индикатор сканера ладони. Вдобавок к этому на углах флигеля располагались небольшие, но явно современные датчики движения.

— Не доверяет никому? — спросил я, кивая на систему охраны.

Боде снова усмехнулся.

— Скорее, вынуждена быть осторожной. Как-никак, она занимает не последнее место в военной и политической структуре империи. Врагам хватило бы одной удачной попытки… — Он пожал плечами. — Поэтому система защиты тут на уровне секретных объектов. Даже если кто-то и проникнет, уйти незамеченным не получится.

Боде набрал код на панели, затем приложил ладонь к сканеру. Дверь щёлкнула замками и медленно открылась. Мы вошли внутрь.

Боде пропустил меня вперед:

— Прошу, Алексей Иоаннович.

Флигель Шереметевой оказался куда уютнее, чем можно было бы ожидать от пристанища человека, посвятившего всю жизнь военной службе.

Прихожая была небольшой, с минимумом мебели — узкая скамья у стены, аккуратно прибитая вешалка с несколькими строгими пальто и шинелями, тумба, на которой лежала стопка писем и ключи. Однако именно мелкие детали выдавали в этом месте личное пространство, а не безликую служебную квартиру. На стене в соседней комнате висели старинные офицерские сабли, перевитые шелковыми кистями. На комоде стояли рамки с фотографиями — черно-белое изображение семьи в парадных мундирах, судя по всему, одного из поколений Шереметевых.

Мы прошли в основную часть флигеля. Там была небольшая гостиная, переходящая в кабинет, и еще две комнаты, двери в которые были плотно закрыты. Обстановка соответствовала характеру хозяйки: строгая, лаконичная, но безупречно стильная. В шкафах стояли книги, большей частью на военную тематику, на столе — стопки аккуратно сложенных папок. На стенах — несколько портретов, среди которых я узнал деда Шереметевой, генерала, когда-то командовавшего элитной кавалерийской дивизией.

— Прошу, господин Николаев.

Боде тем временем закрыл дверь и провел стандартную проверку системы безопасности. Я заметил, что электронные замки здесь были далеко не стандартные — сложная многоуровневая защита, сочетающая кодовые панели, биометрические сканеры и даже артефакты. В углу у потолка незаметно мигал индикатор камеры наблюдения, а в дверных проемах были встроены системы сканирования, вероятно, на предмет оружия или магических воздействий. Флигель был защищен не хуже штаб-квартиры Спецкорпуса.

— Это место действительно принадлежит ей? — спросил я, наблюдая за тем, как Боде ловко вводил коды и сверял что-то на маленьком дисплее.

— Это ее личное убежище, — кивнул Боде. — Граф Шереметев счел, что сестре, несмотря на всю ее стойкость, все же нужно место, где можно передохнуть без лишних глаз и ушей. Не всю же жизнь мотаться по казармам…

Мы прошли в кабинет-гостиную, где за небольшим круглым столом расположилась сама Шереметева. На ней был темно-синий брючный костюм, что само по себе было необычно — мы-то привыкли видеть ее исключительно в строгом мундире. Рядом с хозяйкой этого бункера стоял подполковник Черкасов из Четвертого отделения.

— Неожиданная компания, — отметил я, приветствуя обоих. — Не припомню, чтобы мы прежде встречались в столь неформальной обстановке.

Шереметева кивнула на кресло напротив.

— Садитесь, Николаев. Есть новости, которые нужно обсудить.

Я мельком осмотрел комнату. На одной из стен висела интересная фотография. На ней Шереметева была запечатлена рядом с Боде. Судя по форме адъютанта, снимок был сделан в день его выпуска из военного училища. Фотография висела чуть криво — должно быть, Лариса Георгиевна часто брала ее в руки.

Когда все устроились, Шереметева без лишних предисловий перешла к делу:

— Мы почти завершили внутреннее расследование. Четвертое отделение совместно с нашими экспедиторами проверило всех сотрудников Спецкорпуса, кто контактировал с Боде в день, когда взломали мой сейф.

Черкасов продолжил:

— Мы подняли все записи камер, регистрационные журналы, проверили телефонные звонки и личные контакты. И пришли к выводу, что среди сотрудников Корпуса высокого ранга нет никого, кто мог бы воздействовать на Боде психоэфирной магией. Значит, искать нужно за пределами Спецкорпуса.

Мне на ум сразу же пришел Стагнис. Точнее, профессор Толстой.

— Выходит, Илья Андреевич Толстой был единственным из гражданских, с кем Боде контактировал в тот день, — сказал я.

— Верно, — подтвердила Шереметева. — Но профессор Толстой слишком важен, чтобы дергать его безосновательно. Он работает и с нами, и с Четвертым отделением. Работа его лаборатории крепко встроена в наши процессы. Любые обвинения должны быть подкреплены доказательствами. Так что нужны веские доказательства, чтобы его брать.

Черкасов развел руками:

— А у нас — ничего, — хмуро сказал он. — По линии нашего ведомства он чист. Толстой ведет тихий образ жизни, не транжирит деньги, счета стабильны, крупных сумм никуда не переводит. В университете характеризуется положительно. В семейной жизни — образцовый муж и отец. Никаких подозрительных связей.

Я нахмурился.

— Так не бывает. У каждого есть слабые места.

— Мы нашли кое-что, но это не тянет на компромат, — с сомнением сказал Черкасов. — В молодости он, как и многие аристократы, кутил, посещал закрытые клубы. Несколько раз его видели и на встречах Римского клуба.

— Вот оно, — прищурился я. — Римский клуб.

— Это еще ничего не значит, — вмешалась Шереметева. — Многие там бывали, и не все связаны с заговорщиками. Это косвенная зацепка. Кроме того, если он и правда причастен, а мы возьмем его на чем-то столь незначительном, то лишь спугнем его.

Черкасов кивнул.

— Согласен. Сейчас ему предъявить совершенно нечего.

Я начал догадываться, зачем меня позвали.

— Полагаю, вы уже в курсе, что мы с Толстым общаемся, — улыбнулся я. — И хотите действовать через меня.

Черкасов улыбнулся.

— Я же говорил, что буду рад видеть вас в своей команде, Алексей Иоаннович. Схватываете на лету. Насколько нам известно, вы обедали у Толстых, вы сосватали ему великую княжну Марину Федоровну, которая очень увлекалась работой в лаборатории. Выходит, у вас с Толстым и правда довольно прочный контакт.

Я мрачно усмехнулся. Хорошо работает «Четверка». Впрочем, я не особенно и прятался.

— Хорошо. Вы хотите, чтобы я подобрался к нему ближе, — ответил я. — Но как вы себе это представляете? Чтобы я обыскал его квартиру? Нашел какие-то подтверждения в записях?

Шереметева и Черкасов переглянулись.

— Все несколько сложнее, Алексей, — сказал Черкасов. — Нам нужно, чтобы вы помогли нам проверить, способен ли профессор Толстой оказывать психоэфирное воздействие. По рангу он подходит и может скрывать свои навыки. Вы же должны помочь их выявить.

Я задумался. Шпионские игры не были моим любимым занятием, но и отказаться я не мог. Тем более если речь шла о заговоре, который мог стоить жизни многим. Я медленно кивнул.

— Предположим. И как вы себе это представляете?

Черкасов шагнул ко мне.

— Все должно выглядеть максимально правдоподобно, Алексей. Мы разработаем операцию с привлечением третьих лиц и создадим ситуацию, где по-другому не получится. Но сперва вы должны убедиться, что втерлись в доверие к Толстому. Торопиться нельзя, но и затягивать не получится. Насколько доверительные у вас отношения с профессором?

Хороший вопрос. Мне казалось, что Толстой-Стагнис мне верил. Но если он и правда замешан в интригах, то его дружелюбие могло быть всего лишь маской. Наверняка Стагнис тоже хотел меня проверить и убедиться, что я стою его доверия. Но как он собрался это делать — пока чт загадка.

— Думаю, доверия можно добиться, — сказал я. — Начинайте разрабатывать операцию. Сделаю все, что смогу.