Светлейший-8. Зимние интриги

Глава 9

— Это — настойащая русская зима! — воскликнула императрица Надажда Федоровна. — Имьенно такую я видьела на картинах в Русском музее… Но в Петербурге ничего подобного не увидьишь…

Императорский кортеж несся по дороге в сторону Старой Ладоги, оставляя позади ровные мощеные улицы столицы и углубляясь в просторы северной природы. Дорога вилась по равнине, рассекая леса, полные вековых сосен и дубов. Иногда вдоль пути мелькали деревушки с добротными избами и старинными церквями — присыпанные слоем снега, они казались сказочными. Над всем этим поднималось пронзительно-голубое зимнее небо с редкими облачками.

И хотя вдовствующая императрица настаивала на том, чтобы визит в Старую Ладогу был неофициальным, наш кортеж все равно насчитывал больше десятка автомобилей — седанов и микроавтобусов.

В первом автомобиле после охраны ехали император Николай Петрович и императрица Надежда Федоровна, и я с ними. В другом комфортабельном седане разместились вдовствующая императрица Екатерина Алексеевна и великая княжна София Петровна. Остальные машины были заняты охраной, слугами и придворными.

Молодая императрица, как всегда живая и охочая до знаний с интересом повернулась ко мне.

— Дорогой Альексей, расскажите, что вы знайете об этом месте? — Ее голос все еще звучал с отчетливым британским акцентом, растягивая гласные, придавая речи особое очарование. Но женщина явно преуспела в изучении языка, и теперь говорила правильнее.

Глянув на промелькнувшие за деревьями очертания деревенских церквей, я обернулся:

— Старая Ладога считается древнейшим городом севера империи. Здесь когда-то стояла крепость, охранявшая путь по Волхову. Несколько монастырей, множество археологических находок…

Императрица оживилась.

— How exciting! То есть, это так волнующе! Я очьень люблью старинные города! Особенно небольшие. Когда я была девочкой и жила в Корольевствье, то посещала многие из старых городов. Мне так нравьятся руины, узкие старые уло… улочки, я верно сказала?

— Верно, ваше императорское величество, — улыбнулся я. — Вы делаете огромные успехи в произношении.

— Спасьибо, Алексей. Я специально учьилась произносьить ваше имя правильно. Мой наставник, профессор Вишневский, навьерное, ужасно от менья устал…

— Тем не менее вы проделали прекрасную работу, моя госпожа, — кивнул я.

Императрица просияла. Вероятно, ей и правда было важно, что думают о ней подданные. Вообще, она казалась мне мудрой не по годам. Ей едва перевалило за двадцать, а она уже носила на своих плечах такую ответственность и пока что справлялась с ней. Родила сына, приглядывала за эксцентричным ввиду недуга супругом, выполняла официальные обязанности… И старалась как можно быстрее влиться в новое для себя общество.

Насколько я знал, Надежда Федоровна не только активно практиковала русский язык, но также изучала историю и культуру нашей страны. Подданные очень ее уважали за это. Так уж сложилось исторически, что все императорские жены у нас были иностранками. Но далеко не каждая из них пыталась действительно узнать и полюбить свой новый дом.

Император, до того молчавший и задумчиво глядевший в окно, вдруг произнес:

— Копают, копают, да не там ищут…

Его супруга привычно пропустила эту реплику мимо ушей — государь то и дело выдавал странные изречения, смысл которых был никому не понятен. Но я обратил на это внимание.

— Ваше императорское величество, что вы имеете в виду?

Венценосный кузен вновь повторил:

— Долго ищут, копают, скребут… Но ищут не там.

Он замолчал, снова погрузившись в себя.

Когда кортеж въехал в Старую Ладогу, императрица с восхищением припала к окну автомобиля.

— This is marvelous! Какая же красота! — воскликнула она.

Старая Ладога словно застыла во времени. Старые, но опрятные деревянные дома с резными наличниками, мощеные улочки, маковки церквей, возвышающиеся над домами… И главное — величественная Староладожская крепость на берегу Волхова. Река скрылась под толстым слоем льда, и редкие люди ходили по нему, чтобы добраться до другого берега.

Над всем этим висела легкая дымка, придавая пейзажу почти сказочный вид.

— Ваше императорские величество, мы прибыли, — оповестил водитель и остановился.

Наша первая остановка была у крепости, где нас уже ждала группа людей.

Когда все выбрались, а охрана заняла свои места, от группы отделился один немолодой мужчина в меховой шапке и направился к нам. Он низко поклонился.

— Ваше императорское величество, ваше величество, ваше высочество! Для нас, скромных служителей истории, великая честь принимать вас в Старой Ладоге. Мы сделаем все, чтобы ваш визит был приятен и познавателен. Филипп Прокофьевич Филиппов, глава поселения, к вашим услугам. Позвольте мне сопровождать вас и рассказать о богатой истории этого места.

Императрица улыбнулась.

— Филипп Прокофьевьич, благодарим вас за теплый прием.

— Мы очень рады приехать к вам в гости! — добавил император.

Местный голова раскланялся и с вдовствующей императрицей.

— Ваше императорское величество, для нас большая честь снова видеть вас в нашем скромном городке.

Бабушка лишь удовлетворенно кивнула.

Господин Филиппов взмахнул рукой, и толпа расступилась. К нам вышла румяная девица в праздничном народном платье, головном уборе и накинутой поверх костюма шубке. В руках красавица несла каравай и с поклоном подала его императорской чете.

— Я знаю эту традицию! — обрадовалась Надежда Федоровна. — Это проявленийе гостьеприимства! Благодарью вас!

Император отломил большой кусок хлеба, макнул в солонку и с удовольствием прожевал.

— Очень вкусно! Спасибо вам всем!

Филиппов, явно довольный таким приемом, начал экскурсию.

— Здесь, уважаемые гости, берет начало история нашего государства. Старая Ладога упоминается в преданиях как первая столица князя Рюрика. Крепость, у стен которой мы сейчас стоим, была основана предположительно в восьмом веке, хотя с тех пор многократно перестраивалась. Первоначально она была деревянной, но позже каменной. Эти стены видели и набеги варягов, и походы князей, войну со шведами…

Экскурсия продолжилась в толстых стенах самой крепости. Гости прошли через старинные ворота, по внутреннему двору, поднимались на боевые стены. Императрица с восхищением рассматривала виды, открывавшиеся с высоты.

Я внимательно слушал, пытаясь уловить в рассказе Филиппова что-то, что могло бы пролить свет на загадочные слова императора.

Когда мы перешли в музей, нам показали найденные при раскопках древности: мечи, украшения, монеты. Особое внимание ее величества привлекли височные кольца — женские украшения, носившиеся у висков.

Императрица, рассматривая одно из них, спросила:

— Это женские? Я не видьела прежде таких украшений. Можете показать, как их носьят?

Одна из местных женщин — судя по облику и именному бейджу, это была сотрудница музея, с почтением объяснила:

— Это височные кольца, ваше величество. Женщины вплетали их в волосы или прикрепляли к головному убору по бокам от лица. Прошу, на манекене продемонстрирован костюм местной горожанки… И мы будем счастливы преподнести вам пару таких украшений в дар. Это копия найденных при раскопках артефактов, созданная местным ювелиром из серебра…

Императрица с восторгом приняла в дар пару таких колец, задумчиво коснувшись одного пальцами.

— Как заниматьельно… И как красиво. Нужно ввести их в моду.

Я же то и дело поглядывал на Софию — сестра императора держалась в положенном метре позади императорской четы, но ее лицо было сосредоточенным, словно она прислушивалась к своим ощущениям.

Девушка что-то почувствовала, и это явно ее беспокоило. Улучив момент, подошёл к ней и спросил:

— Ваше императорское высочество, с вами все в порядке?

София вздрогнула и посмотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых читалось непонятное волнение. Я знал, что она способна чувствовать аномальную энергию, но сам не ощущал ничего необычного. Если бы рядом была энергия Искажения, я бы это заметил — или меня бы предупредила Чуфта, моя верная чайка-наблюдатель. Она кружила высоко в небе над крепостью, словно дрон, готовая в любой момент подать знак об опасности.

Когда экскурсия закончилась и остальные гости начали спускаться во внутренний двор крепости, София отступила в сторону и жестом пригласила меня последовать за ней.

— Алексей Иоаннович, не сочтите меня сумасшедшей, но… я чувствую что-то странное, — прошептала она. — Это похоже на аномальную энергию, но… нечто иное. Эта сила — мощная, яркая, но точно не Искажение, не эфир и не стихии. Это… что-то другое. И я не могу объяснить этого.

Я нахмурился. Что-то новенькое. Приплыли.

— Можете описать подробнее, София Петровна? — тихо спросил я, стараясь не вызывать подозрений у ее слуг.

— Это словно песня, что доносится издалека, — ответила она задумчиво. — Ты слышишь её отголоски, но не можешь разобрать слов… Простите, Алексей Иоаннович. Должно быть, меня просто укачало в дороге. Не думаю, что это важно.

— Если речь идет о безопасности императорской семьи, важна любая мелочь, и я обязан обращать внимание даже на ощущения, — сказал я.

— И все же я не уверена, что мои ощущения правдивы…

Я напрягся. Сам я ничего не ощущал, но если София чувствовала что-то необычное, стоило к этому прислушаться. Ведь она оказалась первой в этой семье, кто сам, без контакта с энергией Искажения, научился ее чувствовать.

— Пожалуйста, держите меня в курсе, — сказал я. — Если ощущение усилится, сразу сообщите мне.

Она кивнула, и мы направились к остальным.

Когда экскурсия завершилась, гости поблагодарили Филиппова и его помощников за радушный приём и расселись по автомобилям, чтобы отправиться в первый монастырь. Нужно было успеть добраться до темноты, чтобы не нарушить уклад жизни монахинь.

Староладожский Успенский девичий монастырь находился на окраине села. Когда кортеж подъехал к высоким белым стенам обители, у ворот уже ждали монахини. Их черные облачения резко выделялись на фоне заснеженных дорожек.

Пожилая женщина в строгом чёрном облачении придержала массивный крест на цепочке и поклонилась, приветствуя императорскую чету и благословляя всех прибывших. Я заметил на ее руке ранговый перстень с опалом.

Мне всегда было интересно, как в этом мире умудрились подружиться вера и магия. В моем родном мире верования были другими и больше походили на философские учения. Здесь же все было по-другому: строгие заветы, множество добровольных ограничений, обязательная духовная жизнь. Поначалу мне приходилось тяжело, но привык. Тем более, что в моей семье всегда с уважением относились к вопросам веры.

И все же мне каждый раз было интересно понять, что приводит могущественных магов к пути почти что отшельническому.

— Это игумения Евпраксия, — сказала вдовствующая императрица. — Настоятельница обители. Она из рода Воронцовых. Знаменитая целительница.

Я шёл позади императора и императрицы, рядом с бабкой и Софией. Я заметил, как княжна бросила на меня взгляд.

— Песня звучит немного громче, — шепнула она. — Но всё ещё далеко.

Я молча кивнул, решив не посвящать в эту историю вдовствующую императрицу. Тем более что сейчас был ее звездный час — она с упоением рассказывала нам о монастыре. Она знала об этом месте всё, ведь долгие годы была его благодетельницей.

— Это древняя обитель, основанная ещё в двенадцатом веке. Главный храм, Успенский собор, является старейшим на русском севере, и даже кое-какие фрески сохранились. Вы сможете их увидеть. А еще эта обитель связана и с нашей семьей.

София удивленно взглянула на бабушку.

— Через вас, бабушка?

Вдовствующая императрица покачала головой.

— Не только. Здесь жила первая супруга Петра Великого, Евдокия Лопухина. Семь лет, до самой его смерти. После её ссылки этот монастырь стал местом уединения многих женщин благородного происхождения. Здесь нашли приют и многие жены декабристов…

Я замедлил шаг. Все становилось интереснее, и я нутром чуял, что все это как-то связано — и ощущения Софии, и монастырь, и упоминание первой жены Петра Первого, и то, что бабка так рьяно выбивала для нас эту поездку. Даже странные реплики государя могли что-то значить. Но пока нельзя было составить картину из этих кусочков — слишком мало пазлов.

А вдовствующая императрица лишь загадочно молчала и делала вид, что все это — обыкновенное паломничество.

— Ваше императорское величество, у нас есть дары для вас…

Монахини принесли в дар императорской чете икону. На ней была изображена девушка неземной красоты в богатом одеянии. В ее руках были крест и чаша.

— Это образ Святой великомученицы Варвары — небесной покровительницы монастыря и защитницы от внезапной гибели, — пояснила игуменья. — Мы будем молиться ей о вашей защите и долгом здравии.

— А это, — им поднесли холщовый мешочек, — клубни цветов из нашего монастырского сада для вашего величества. Надеемся, они вас порадуют.

Император и императрица поблагодарили сестёр, щедро пожертвовав обители значительную сумму. Игумения Евпраксия склонила голову:

— Благодарим вас, ваше величество. Пусть Господь хранит вас и весь ваш род. Мы будем рады видеть вас на вечерней трапезе. А сейчас, прошу, располагайтесь в стенах нашей обители.

Императорская семья получила для проживания настоятельский корпус — небольшое, но уютное двухэтажное здание, построенное явно еще в позапрошлом веке. Там же должны были поселить и нас с Софией. Вдовствующая императрица отправилась в новый корпус, построенный на её средства. Там у нее были постоянные покои.

Я задержался у входа, когда остальные вошли внутрь, и посмотрел на великую княжну. Она выглядела задумчивой, словно прислушивалась к чему-то неуловимому.

— Теперь как? — спросил я.

Она помедлила, прежде чем ответить:

— Громче. Это словно голос с другого берега реки. Где-то далеко…

Утро снова началось не с кофе.

Громкий колокольный звон сразу нескольких церквей мог поднять даже мертвого. Эти переливы далеко разносились по всей округе, но мои апартаменты были всего в двадцати метрах от колокольни. Ни единого шанса проспать.

Я приоткрыл глаза, хмуро глядя в потолок. За окном еще было темно — рассветало зимой поздно. Часы показывали шесть утра — слишком рано для пробуждения праздного аристократа, но для монастырской жизни уже разгар дня.

Я вздохнул, нащупал телефон на тумбочке и проверил сообщения.

Ида Юсупова написала короткое:

«Ну, как там тебе в монастыре? Небось, сходишь с ума от скуки?»

Я усмехнулся и быстро набрал сообщение:

«В женском монастыре не может не нравиться».

Спустя минуту пришёл ответ:

«Вернешься — прибью».

И еще одно:

«Шутник чертов».

Я только усмехнулся, представляя её выражение лица.

Пока умывался, проверил ещё несколько уведомлений. Брат с сестрой прислали новости, но ничего срочного — Сиверсы вернулись в Ревель, родители мотались по банкетам. Значит, можно спокойно готовиться. Я потянулся за полотенцем, когда внезапный, оглушительный стук в дверь заставил меня вздрогнуть.

— Алексей! — женский голос, взволнованный, но не истеричный. Великая княжна София. — Откройте! Скорее!

Я едва успел натянуть брюки и отодвинул щеколду. Дверь распахнулась, и в комнату влетела София — в халате поверх ночной рубашки и с растрепанной косой на плече. Её лицо было бледным, а глаза широко раскрыты.

Если великая княжна предстала предо мной в таком виде, то случилось что-то экстраординарное.

— В чем дело, ваше императорское высочество?

— Император и бабушка пропали! — выпалила она, хватая меня за руку.