Целестина

4. Как Цеся училась летать 1

Без Андруся в особняке сделалось на удивление пусто. Целестина могла бы и заскучать, если бы сразу за его исчезновением не последовал целый ворох событий.

Особняк генеральши Крашевской и без Андруся был странным местом. Целестина заметила это сразу.

Человек, который привык к квартирам в многоэтажных домах, мог сперва обмануться и принять его за ещё один особняк в колонии Нарутовича. Но Целестина росла в двухэтажном доме – только этот дом был деревенским и, что важнее, самым обычным. С загадками, но без странностей. Так что уже с первого дня, ещё до того, как столкнулась со странным, она поняла: особняк генеральши Крашевской – особенный.

Все знают, что большие особняки кажутся снаружи очень большими – а когда попадаешь внутрь (что мало кому удаётся), то оказывается, что внутри всё те же коридоры и комнатки, что и в квартирах многоквартирных домов. Этих коридоров и комнат не очень много, и все довольно тесные.

Но особняк генеральши был устроен хитрее. Укрытый садом, он казался снаружи не очень большим. Но уже на чёрно-белых, в шахматном порядке, плитках прихожей ты начинал чувствовать, что попал в необычное место. Сразу понимаешь, что в этом доме много тайн. И тебе никогда не узнать все из них.

Да, комнаты и коридоры не очень велики. И кажутся ещё меньше, потому что заставлены мебелью из тяжёлого узорчатого дерева. Целестина знает, что дому не больше двух десятков лет, – но мебель всё равно ухитрилась состариться.

Даже сейчас, прожив в особняке почти год, Целестина не могла сказать, сколько именно в нём комнат и для чего служит каждая. И ещё что-то могло скрываться в тёмных углах тех комнат, что были вроде бы ей знакомы.

Даже собственная спальня немного смущала. Кровать была нормальной, даже без балдахина. А вот стол для занятий – из жёлтого ореха, с дубовыми накладками в виде рычащих львов. Львы были исполнены настолько виртуозно, что Целестине первое время было боязно за него садиться. За таким важным столом было впору подписывать мирный договор, а не делать уроки.

А прямо напротив кровати стоял огромный платяной шкаф из морёного дуба, роскошный и мрачный, как жук. Было больно даже думать, как непросто затащить эдакую громадину на второй этаж.

Шкаф с лёгкостью проглотил всю одежду Целестины и даже кое-что из её личных вещей. В его нафталиновых недрах не нашлось ничего таинственного. Но стоило Целестине лечь в кровать – и начинало казаться, что шкаф смотрит на неё, насмешливо и свысока. И продолжал глядеть, пока она не засыпала.

Но даже во сне шкаф не переставал на неё пялиться. Иногда Целестине снилось, что она заблудилась в лесу, долго блуждала и наконец выходила на опушку – но вместо деревни вдали или кого-нибудь из местных грибников её встречал тот самый шкаф. Наполовину увязший в земле, он стоял посреди поля с полуоткрытой дверкой.

Однажды он проплыл мимо неё по морю, суровый и значительный. А в одном сне на тему гимназии шкаф даже ухитрился проникнуть в историю польской литературы.

Ей предстояло написать сочинение о ранних годах Адама Мицкевича, до отъезда классика за границу. Листая во сне биографию великого поэта, Целестина узнала, что шкаф из её спальни прежде стоял в гостиной усадьбы Мицкевичей. Когда одному из трёх братьев чего-то хотелось, он забирался в шкаф и начинал тукаться головой. Эхо разносилось по всему деревянному дому, и домашние спешили на выручку.

Со временем шкаф пропал. В пропаже обвинили юную горничную. Горничная, вся красная, устроила истерику и убежала из поместья, не желая мириться с подобными обвинениями. Сейчас мир знает эту горничную как Марию Складовскую-Кюри.

Уже этого было достаточно для сочинения. Но потом по сюжету сна Целестина отправилась на учёбу. И по дороге в гимназию её ждал ещё один сюрприз.

Возле православной церкви святого Николая, которая напротив гимназии, стоял смутно знакомый человек в длинном чёрном пальто и с необычайно отросшими чёрными кудрями. Человеку было где-то лет сорок, но в голубых глазах по-прежнему прыгали юные молнии.

Целестина узнала его только потому, что готовилась к сочинению и успела увидеть много портретов.

– Пан… Мицкевич? – только и смогла выдавить гимназистка.

– Да, это я, – классик повернул к ней уже тронутое старостью, но по-прежнему худое и одухотворённое лицо с костлявым, длинным носом. – Вы представляете, ваш город привёл меня в поэтическое настроение. Под впечатлением от этого храма я сочинил целую балладу. Она называется «Вампир». Пани желает послушать?

К сожалению, на этом месте Целестина проснулась, и неизвестная баллада Мицкевича «Вампир» так и осталась утраченной для потомков.

Оно и понятно. Кто в наше время может знать наверняка, что именно происходит у него за шкафом? 2

Ещё с улицы Целестина заметила, что на втором этаже бабушкиного особняка есть два круглых окна. Как оказалось, они располагались прямо напротив лестницы. Снаружи окна казались самыми обыкновенными – обычная рама, обычные стёкла. А круглыми их сделали, чтобы добавить особняку арт-нуво.

Но однажды Целестина обнаружила, что с этими окнами не всё чисто. Она поднималась к себе после ужина, когда вдруг заметила, что в правом окне что-то движется.

Целестина присмотрелась. Кто-то шёл по коньку одного из двухэтажных домов на другой стороне улицы Люблинской унии. Чёрный силуэт удивительно чётко выделялся на фоне светлого летнего неба. Раз – и с лёгкостью перемахнул на соседнюю крышу. Простой человек так бы не смог.

Целестина вглядывалась во все глаза, прижавшись к стеклу носом. Но незнакомец уже уходил из поля зрения.

Девушка кинулась к соседнему окну – ничего. На том же самом месте – только чёрные силуэты крыш и равнодушное ночное небо.

Может быть, спрыгнул на землю или затаился? А может, его можно было увидеть только в окно круглой формы? А может, это не человек, а призрак? Конечно, на призрака из английского романа он не похож. Но мало ли какие бывают призраки? Особенно здесь, на болотах. И, надо сказать, этот призрак показался ей очень милым.

С переполненной подобными размышлениями головой Целестина отправилась в спальню и очнулась только в тот момент, когда налетела всем телом на тот самый шкаф. Поджимая ноги под одеяло, она всё-таки приняла решение. Целестина решила спросить у бабушки.

Бабушка приходилась ей достаточно близкой роднёй, чтобы у них была одна фамилия, и достаточно дальней, чтобы до переезда Целестина ни разу про неё не слышала.

Генеральша Крашевская была достаточно образованна, чтобы знать разгадку. И достаточно умна, чтобы не выспрашивать и не болтать лишнего.