Дорога стали

Даша и Морхольд

Дождь прекратился.

Даша, подпрыгивая позади Морхольда, и вцепившись в него пальцами, смотрела ввысь. На неожиданно не плачущее небо, пусть и серое, и низкое, и холодное. Зато не били наотмашь ни капли, ни градинки, ни крохотных комочков первого снега. Ничего. Хотя низкие, свинцового оттенка, тучи свивались клубами, раздувались, грозно ворочаясь.

— Не нравятся они мне! — каркнул Морхольд. — Ай, как бы снежище не повалил-то!

Даша не ответила, пригнувшись к его спине. И правильно. С выстрелами из ПКТ шутить не стоило. Пули вжикнули очень близко, ушли в сторону. Квадроцикл подбросило на повороте, и машинка покатилась вниз, через грязь и огромные лужи.

Бронемашина не отставала, хотя скорость слегка и сбросила. Вписаться в изгиб разбитого асфальта так же четко и ровно, как юркий квадроцикл, броневик явно не смог. Морхольд с Дашей выиграли немного времени. Но толку?

Из развалин больничного городка они просто-напросто вылетели, треща двигателем и сжигая дефицитнейшее чистое топливо. Следом, снеся оставшийся кирпич воротной опоры, вырвался бронеавтомобиль. Рация, захваченная Морхольдом с тела Ильи, хрипела матом и приказами.

— Обкладывают, ты смотри чего… — протянул сталкер, вывернув и не попав в черную ямину с черной и остекленевшей по краям землей. — Держись, милая!

Квадроцикл, ревя движком, несся вперед. За спиной потрескивал отрывистым лаем пулемет. Откуда-то слева, воя оборотами, к лихой гонке спешил присоединиться еще кто-то. Прислушиваясь к переговорам преследователей, вылетающих из динамика регулярно и громко, становилось ясно, что погоня серьезная.

Даша оглянулась, пугливо косясь на вспыхивающий пламенем срез ПКТ. Она очень сильно рассчитывала на то, что пушка башни не станет стрелять им вслед. Вроде бы глупо бояться попадания из нее, когда, не смущаясь, по ним лупят из спаренного второго орудия, но все же, все же…

— Специально мимо шмаляют! — заорал Морхольд, перекрикивая двигатель. — Прижать хотят, пугают! Ты им очень сильно нужна!

Даша не ответила. Пугают? Очередь разнесла в клочья сухое кривоватое деревце, торчащее сбоку. Ничего себе, решили пощекотать нервы…

— Через парк пойдем, опасно, но можем прорваться! — Морхольд заложил неожиданный вираж посреди открытого пятачка земли, с просевшими павильонами и оградой по правую руку. — Держись!

Разметая по сторонам липкую жирную грязь, они влетели под столбы с вывеской. «Па… Культ… и О…а». Даша успела только мазнуть взглядом по еле заметным буквам, квадроцикл повело юзом по скользкой поверхности, Морхольд матерился и выворачивал руль. Сзади, прекратив стрельбу, за ними несся бронеавтомобиль. А за еле державшейся оградой, мелькая силуэтом, несся такой же, как и у них, квадроцикл.

— Где вы, Второй?! — Крякая и прерываясь, надрывалась станция женским голосом.

— Вижу коробочку! — глухо, сквозь треск помех, донесся голос Второго. — Еду в парк!

— Скоро буду.

Морхольд что-то пробурчал.

— А?! — Даша наклонилась вперед.

— Говорю, не соскучишься с тобой. То одно, то другое. Теперь вон, валькирия какая-то еще на хвосте скоро висеть будет.

Даша пригнулась, следом за ним, пропустив над головой растопырившуюся ветку. Десятком секунд позже и ее, и само дерево, хрустящее и стонущее, повалил несущийся броневик.

Квадроцикл подбрасывало на слежавшихся кучах листьев, грязи и сучьев. Парк, когда-то ухоженный и аккуратный, стал практически лесом. Единственная ниточка бывшей центральной дорожки, тянущаяся через него, превратилась в узкую тропу. И если преследователям на четырехколесном стальном монстре многие препятствия казались так, ерундой, то вот беглецам…

Им пришлось туго. Очень.

Загоняли, как зверя на охоте. Рвали воздух вокруг клыками очередей, не давая свернуть в сторону. Стуча двигателями, нагоняли, стараясь достать, зацепить, не отпустить. Даша косилась по сторонам, не желая видеть происходящего и не зная, куда от него деться. Как совсем недавно, от Кротовки, вдвоем, на ревущем «Урале». Только сейчас преследовало их куда больше людей и транспорта.

Снеся невысокую кирпичную стенку, справа, подпрыгнув и рыкнув, добавился еще один преследователь. Высокая камуфлированная машина на трех мостах, с пулеметчиком, видневшимся в люке наверху. Морхольд, оглянувшись на новую беду, сплюнул, крутанул ручку газа. Рация продолжала хрипеть и орать.

Квадроцикл перекатился через кучу вязких слежавшихся листьев, жестко стукнулся передней парой колес. Даша ударилась головой в спину Морхольда, приложилась обо что-то твердое до боли и белых кругов в глазах. Очередь снесла большую ветку на дереве рядом. Та грохнулась, обдала грязью квадроцикл с ездоками, и чуть не пропоров Даше бедро. Из-под коричневого месива листьев порскнула целая стайка отвратных зверюшек, напоминающих мышей, выросших в несколько раз. Одна, скакнув с места, приземлилась прямо на Дашу.

Заверещала, оскалив пасть, полную мелких острых зубов. Если и были среди ее предков обычные грызуны… То точно давно. Девушка ударила рукой, сбивая тварь с себя. Пуля из пулемета преследователей прошла рядом, зацепила существо, разнеся его в мельчайшие ошметки. Даша зажмурилась, когда теплый липкий кисель залепил правый глаз. Смахнула вязкую дрянь, вытерев пальцы об брюки.

Слева, почти догнав, ревел бронеавтомобиль. Вот-вот, казалось, окажется рядом и… Острый нос машины врезался в выскочившего из кустов волосатого четвероного индивида, прятавшегося в них, смял, захрустев даже через вой двигателя.

Квадроцикл Морхольда и Даши пулей вылетел в проем между разросшимися деревьями, запрыгал вниз, мимо полуразрушенных кирпичных гаражей, мимо остатков коттеджей, мимо сгнивших и заросших травой остовов автомобилей. Преследователи задержались, не решившись штурмовать живую изгородь парка. Кроме квадроцикла. Тот прицепился клещём, лишь чуть отставая.

Даша подпрыгнула, чуть не слетев, когда в ее голове, совершенно явственно раздался немолодой резкий голос.

— Здравствуй, девочка.

В ушах зазвенело. Тонкий, как писк мириадов комаров, звук накатывал-накатывал-накатывал, заполонив все вокруг. И разом, как отключили, прервался, оставив только еле уловимое гудение, пробивающееся как через вату. И голос.

— Здравствуй.

— Кто ты? — Даша посмотрела на свои руки, на побелевшие пальцы, вцепившиеся в куртку Морхольда. Тот все гнал, мелькали развалины, корявые деревья, грязь, блестящие лужи, и все это молча. Только голос, только глухое гудение.

— Я? Меня зовут Мастер. А ты Даша, верно?

Даша глубоко вдохнула.

— Тот человек, Илья, он твой? Был… твоим?

— А, вот оно что… — Мастер цыкнул. — Неужели ты сама смогла его уничтожить?

— Да. А мой друг убил второго. Шатуна.

— Невелика потеря. Хотя, конечно, жаль обоих. Хорошие оперативники. А Илья подавал в свое время хорошие задатки сканнера.

— Кого?

— Сканнера. Ты не удивляешься моему голосу, это очень хорошо.

— Что ему удивляться. Тем более, когда ты уже копался в моей голове.

— Пригнись, — посоветовал Мастер. — Молодец. Ветка могла бы разнести твою драгоценную голову на кусочки.

— Видишь меня глазами, чужими глазами?

— Вижу.

— Скотина!

— Ты неправа… — Мастер явно улыбался. — Совсем, полностью и абсолютно.

— В чем это?

— Во всем. В том, что врешь сама себе. Стоит начать обманывать себя, девочка, и многое закончится сразу, даже не успев начаться. Потому что ложь она как болото. Хватает, тянет вниз, засасывает и не дает вздохнуть. Ты сама, по собственному желанию, полезла бы в топь?

— Ни разу не видела.

Мастер помолчал. Заговорил, отдаваясь еле скрываемым раздражением и совершенно явственным весельем:

— Очень неплохой постулат гласил так: помни о дьяволе. Всегда и везде. И если христианин сомневался в существовании нечистого, то это считалось ересью.

— Это ты сейчас несешь ересь!

— Нет, тут ты ошибаешься. Ты врешь сама себе, Даша, и совершенно забыла про дьявола. Или пытаешься забыть.

— О чем ты, придурок?

— О тебе. И о дьяволе. В твоем случае это одно, и тоже.

…..

— Ну, а как? Ты считаешь плохим меня, а сама? Тебе ли самой не знать о том, как использовать людей? Как делать им больно?

— Я только защищалась. И не всегда у меня получалось.

— Конечно-конечно, ты только защищалась. А если бы умела делать все не по чуть-чуть, а на полную катушку, заставляя мозги ненужных и опасных для тебя людей просто-напросто закипать? Как тогда, не воспользовалась бы?.. Молчишь? Молчишь. Уже делала так, девочка, верно?

— Да.

— И если бы умела, то не побоялась бы применять постоянно, когда надо только себе самой. Кто ты после этого? Много ли в тебе добра?

— Не я такая, жизнь…

— Конечно, только она такая, жизнь-то. А ты, девочка, совершенно не причем. Я, старый дурак, ошибся в тебе. Не понял многого и поступил неверно. Надо было просто отправить к тебе человека, хорошего и умного человека Илью. Одного.

— Твой хороший и умный Илья…

— Он ничего тебе не сделал. А ты его убила. Но, не думай, что осуждаю тебя. Защита, она и есть защита. И именно из-за нее ты не такая и злая. Просто добро для тебя не то же самое, что добро для Ильи Серого.

— И что?

— Ну, как тебе сказать? Зло и добро всегда равны друг другу, ты же понимаешь. И именно в тебе, девочка, таится много… равнозначия. А я, пусть ты и не поверишь, могу тебе на самом деле помочь. Если ты захочешь.

— Уже хочу. Поможешь?

— Остановить отряд Инги и оставить тебя в покое?

— Именно.

Дарья надеялась, что Мастер ушел. Но он возник снова, чуть слабее.

— Вот этого позволить себе не могу. Поверь, что не надо обманывать саму себя и стоит присоединиться ко мне. И я смогу научить многому, а дальше ты справишься сама.

— Да пошел ты!

— Я пойду, конечно, пойду. Ты все равно окажешься в Ордене, и все равно станешь тем, кем тебе предназначено. Жаль, что погибнет еще много людей, и неплохих людей. А, хочешь, заставлю твоего наемника остановиться?

— Попробуй.

— … вы оба погибнете, слишком высока скорость.

— Ага. — Даше очень хотелось сплюнуть. Но как это сделать в собственных мыслях, она не знала. — Погибнем. Ничего ты не можешь. Мог бы, так давно сделал. И если бы хотел помочь, то помог. Пошел к черту.

Больше Мастер не появился.

Квадроцикл несло по улице, узкой, покрытой серой жижей полностью, к повороту. Преследователь ревел двигателем где-то позади, явно угодив в неприятность. И еще, рыча и дико завывая, накатывала бронемашина. А за ней, появляясь из поворота петляющей улочки, выкатывались и остальные подчиненные Мастера.

И тут дождь прекратился.

Даша, подпрыгивая позади Морхольда, и вцепившись в него пальцами, смотрела ввысь. На неожиданно не плачущее небо, пусть и серое, и низкое, и холодное. Зато не били наотмашь ни капли, ни градинки, ни крохотные комочки первого снега. Ничего. Хотя тучи свивались клубками, раздувались, грозно ворочаясь.

— Не нравятся они мне! — каркнул Морхольд. — Ай, как бы снежище не повалил-то!

Даша не ответила, пригнувшись к его спине. И правильно. С выстрелами из ПКТ шутить не стоило. Пули вжикнули очень близко, ушли в сторону. Их подбросило на повороте, и машинка покатилась вниз, через грязь и огромные лужи.

Бронемашина не отставала, хотя скорость слегка и сбросила. Вписаться в изгиб разбитого асфальта так же четко и ровно, как юркий квадроцикл, броневик явно не смог. Морхольд с Дашей выиграли немного времени. Но толку?

Слева, по колдобинам дороги, к ним неслись несколько высоких бронированных грузовиков. А за ними, и тут Даша не поверила своим глазам, катил…

— Твою мать! — Морхольд сплюнул. — И на кой хер я подписался на все это? И чем мне танк подбивать?

Даша засмеялась. Захлебнулась собственным смехом, представив себе картину. Танк. Подбивать. Довеском к уничтожению всех остальных.

— Ее зовут Инга! — прокричала она через смех, перешедший во всхлипы. — Слышишь?

— Ее?

— Валькирию!

— Я просто рад!

Морхольд наподдал газку, юзом проехавшись через огромную лужу. Даша уже не жмурилась, с ног до головы покрытая серой жирной коркой. Плевать!

Когда впереди показался заваленный железный забор и невысокие корпуса зданий, за ними выкатились далеко не все преследователи. Потому как по последнему грузовику из зарослей чилижника, густорастущего по берегам нескольких прудов, прилетела граната. Грузовик жирно чадил, перегородив узкую полосу относительно нормальной дороги. Уцелевшие преследователи отстреливались. Хотя и явно для порядка. Танк, важно кативший в середине колонны, выстрелил один раз. Больше гранат не летело.

А потом впереди, вырезанный кривым шрамом, появился овраг. Овражище. Овражина. С узким и шатким мостком через него. И часть преследователей отстала. За ними ушли только оставшиеся квадроциклы и бронеавтомобили. Но, как водится, легче не стало.

Те, кто обстрелял танк, ждали их всех. Кто, зачем? Одно Морхольд понял сразу, влетая в ворота лагеря. Телеги с пулеметами в округе были только у одной банды. А если вернее, то у Антона Клыча. Из огня, да в полымя, что и говорить.

Хотя сначала им даже повезло. Квадрик, прицепившийся к ним, клычовцы приняли в несколько стволов, изрешетив и седоков, и машину. Морхольд успел завернуть за сгнивший остов лагерного трактора, когда и по нему прошлись выстрелами.

К ним бросилось несколько человек, Морхольд вскинул подхваченный в больничном городке «Абакан», когда всех бегущих прижало к земле очередями из проемов корпуса, стоявшего недалеко. Из окна им помахали рукой. Что оставалось?

Внутрь Морхольд и Даша влетели пулей, еле переводя дух. Сталкер, приземлившись за обломками кирпича, наставил ствол на вздохнувшего парня-башкира и высокую, худющую и изрядно потрепанную женщину, одетую в разношерстную смесь всего подряд.

— Ты, мать твою, кто такой?

— Маму мою лучше не трогать.

Морхольд кашлянул.

— Ты мне уже нравишься. Так ты кто?

— Азамат я. Для друзей. Для других — лучше Пуля.

— И чего ты тут забыл, Пуля, и чего нам помогаешь?

— А я не тебе лично помогаю.

Морхольд покосился на Дашу.

— О как, поняла?

— Ты Даша! — крикнула женщина, вжавшись в стену. — Даша?

— А ты кто такая?

— Старший лейтенант эс-бэ Новоуфимской коммунистической республики Уколова. Меня отправил твой дядя, Петр Ильич. За тобой.

— Круто! — Морхольд присвистнул. — А силы поддержки не предусматривались?

— Нет.

— Ясно. — Он поморщился, явственно из-за боли в глазу. — Надо выбираться, как считаешь, товаристч?

Азамат пожал плечами, проигнорировав издевку, сквозившую в словах сталкера. Выглянул, заработав порцию крошки и пыли.

— Шибко многа-многа стреляют… — Азамат покосился на Морхольда. — Мая бояться.

— Тьфу ты, даже не смешно. — Тот поступил умнее и выглянул через прореху в рассыпающейся кладке. — Ну и дела…

— Как сажа бела. И кот у меня пропал, сцепился с кем-то в лесу. — Азамат спокойно снаряжал магазин к своему АК. — Прорвемся. Нас на реке яхта ждет.

— Ох, ты ж, целая яхта… — Морхольд оскалил зубы. — А какой кот?

— Яхта. Кот? Большой такой, как увидишь моего Саблезуба, так не ошибешься. Он такой один.

— Согласен. Со обоими доводами. Девочки, готовы прорываться?

Даша ничего не ответила, только подтянула колени и вжалась в них лицом. Девчонку, судя по блестящим глазам, колотил нешуточный страх. Уколова сморкнулась в пальцы левой руки, вытерла их о кирпич и поправила свой странно закрепленный агрегат на правой.

Морхольд хмыкнул и показал на агрегат:

— А что это у тебя?

— Пальцы сломали. Но, вроде стрелять могу.

— Уже хорошо. Азамат?

— А?

— Это вон там не Клычевские ребятки?

— Они самые. — Пуля отложил следующий магазин, прицелился и выстрелил одиночным. Кто-то истошно заорал, захлебнулся и продолжил только тоненько выть.

— И чего они к вам прицепились?

— Ну… — Азамат вернулся к набивке. — Женя ему понравилась. А я ему давно не нравлюсь.

— Так сильно?

— Точно. Я его сестренку кокнул.

— Эва как… — Морхольд присвистнул. — Дела…

— Нам только бы добраться до реки. Прикроют из пулеметов, и уйдем. — Азамат выстрелил через свою «бойницу». — Попал… Надо думать, как выберемся. У нас времени минут пять-десять. Сейчас они точно договариваться начнут.

Пуля не ошибся. Стрельба вокруг корпуса прекратилась. Тишина навалилась неожиданно, заставив недоуменно помотать головой, вслушиваясь в нарастающий звон.

— А вон и первый парламентер… — протянул Морхольд. — Батюшки, это ж никак сам Тёма Чуприн, ну, точно. Клыч в своем репертуаре.

— Согласен. — Азамат согласно кивнул. — Хлопнут паренька, так не велика потеря.

— Слушаем, т-с-с-с!

— Эй, военные! — Вышедший из-за «тачанок» бандит, совсем молодой, стоял, подбоченясь и красуясь. Мол, я на вас, дамы и господа, класть хотел с прибором. — Хорош стрелять, давай поговорим.

Морхольд переложил оружие удобнее, прикидывая, как придется отбиваться. И покосился на Дашу. Замер, глядя на совершенно черные, полностью закрывшие радужку, зрачки. На тонкие ниточки капилляров по белку. На пот, выступивший на лице девушки. На ее пальцы, белые до синевы, рвущие ткань куртки на плечах, там, где они вцепились в нее.