Двадцать два несчастья – 2

Глава 21

Надо же, «котик». Вы кем себя возомнили, Алиса Олеговна?

Но вволю повозмущаться наглостью и пробивной способностью этой дамы я не успел, потому что приперлась Танюха. И была она надутая, аки сыч, с поджатыми губами и тяжелым вздохом наготове.

Валера при виде соседки, видимо, решил, что его опять собираются забирать к ней, поэтому свирепо зашипел, наежился до состояния пушистого шара и пружинным прыжком кинулся на меня, целясь в ногу. Вот ведь привычка дурацкая у него появилась за последние дни, прямо наказание какое-то.

Я стремительно отдернул ногу, и Валера по инерции пролетел еще полметра, мягко впечатавшись в диванную подушку. Зато я спас новые штаны от затяжек.

— А потому что не надо интриги вот эти свои проворачивать! — обличающе погрозил я пальцем животному.

Валера надулся и, судя по жуликоватой морде, замыслил что-то недоброе. Я мысленно поставил себе галочку: следить за этим террористом в оба.

Махнув рукой в сторону кухни, я пригласил Танюху проходить. Она чинно прошествовала и уселась за столом, заняв как-то сразу полкухни своим монументальным присутствием. На травяной чай из брусники со зверобоем без сахара она посмотрела довольно-таки скептически и печально, принюхалась к исходящему от кружки аромату лекарственных трав, но из вежливости немного отпила.

— Ох, Серега, проблема у меня… — протянула она, обхватив кружку обеими ладонями. — Даже не знаю, что и сказать…

— А ты начни, — посоветовал я, в душе понимая, что разговор этот затянется надолго и свалить из дома до приезда Алисы Олеговны я теперь точно не успею.

— Да ты понимаешь, я же стараюсь не жрать! — Танюха всплеснула руками, едва не расплескав чай. — Но ночью просыпаюсь типа от голода. И целый день хожу типа как зомби, только про еду и думаю. Ты понимаешь? Утром пожрала и уже через час заново начинаю думать: а когда же будет обед? После обеда я уже не могу дождаться ужина. Не знаю, что типа делать. Я, наверное, сорвусь!

Она горестно вздохнула и посмотрела на меня умоляющими глазами уже без накладных ресниц. Веки припухшие, под глазами залегли тени от недосыпа.

Слушая ее, я уже прикидывал, что там у нее внутри творится. Желудок Танюхи растянут, поэтому рецепторы срабатывают поздно, и мозг получает сигнал «я сыта» с запозданием. Чувствительность к лептину, гормону насыщения, снижена, и получается, что жира в теле хватает, а команда «хватит жрать» до гипоталамуса не доходит. Грелин, гормон голода, скачет как бешеный, потому что организм давно приучен есть большими порциями и беспорядочно. Плюс жизнь Танюхи не сказать, что удалась. Мозг хочет дофамина, а самый быстрый путь к нему — еда.

И еще, конечно, микробиота. Когда годами закидываешься сладким, мучным, быстрыми углеводами, в кишечнике расплодятся именно те бактерии, которым это выгодно. Они начинают доминировать, подавлять нормальные штаммы и постоянно слать мозгу сигналы, что им нужен именно сахар. Оттого и тянет Танюху на сладенькое. Причем это не голод в ней говорит, а колония микроорганизмов, пожирателей сахара, диктует мозгу, что делать. Пока их подсократишь, пока сменишь состав микробиоты — пройдет не один день.

Все это я понимал очень хорошо. И так же хорошо понимал, что сейчас объяснять Танюхе про лептин, грелин, рецепторы, короткоцепочечные жирные кислоты и конкуренцию бактериальных штаммов — пустая трата времени. Она услышит первые три слова и снова спросит: «Так что мне делать⁈»

Поэтому я лишь вздохнул и решил пойти путем, который она точно воспримет.

Ну что ж… предложу Танюхе волшебную пилюлю, которая была довольна популярна среди некоторых моих знакомых. Какое-нибудь «чудо-средство» ей будет проще принять, чем очередную мою лекцию по физиологии. К тому же «пилюля» эта сработает — если, конечно, продолжать делать все остальное.

И нет, я не о кардинальных методах. Всегда был категорическим противником того, к чему прибегают нынче многие женщины в погоне за быстрым результатом: то бандажирование желудка, то резекция, то баллоны какие-то внутрижелудочные.

Лучше прийти к результату постепенно, чем калечить себя сомнительными операциями. В старости оно все равно аукнется, я на такое насмотрелся.

— Так че мне делать, Серый? — Татьяна подалась вперед, вцепившись в кружку побелевшими пальцами.

Я сделал вид, что меня озарило, и хлопнул себя по лбу:

— Слушай, я же забыл тебе посоветовать кое-что важное! Есть одно хорошее средство, которое и ускорит процесс похудения, и почистит организм. И вместе с тем ты не будешь так хотеть есть, уж ночью точно.

— Что для этого надо?

Танюха аж подобралась, подобно Валере перед прыжком. Глаза загорелись охотничьим азартом.

— Значит, смотри. Сходишь в аптеку и купишь две вещи: шрот расторопши и льняное масло. За полчаса до еды принимаешь одну чайную ложку шрота и одну чайную ложку масла.

— Шрот? — Танюха поморщилась, отхлебнув чаю. — Это типа шпроты, что ли?

— Почти угадала, — хмыкнул я. — Это семена расторопши, из которых уже отжали масло. Остается такой жмых, похожий на крупный порошок. Штука полезнейшая: там и клетчатка, и силимарин.

— Сили-что?

— Силимарин. Природный гепатопротектор, то есть защитник печени. Есть исследования, что он даже частично восстанавливает ее поврежденные клетки. Особенно актуально для тех, кто раньше злоупотреблял…

Татьяна скептически зыркнула на меня, явно с намеком. Я от комментария воздержался, потому что и сам, без сопливых, знал про Серегино прошлое.

— Так вот, — продолжил я, — когда ты съедаешь ложечку этого шрота и запиваешь теплой водой, он разбухает внутри и, как мягкая щетка, проходит через весь кишечник, собирая все лишнее. Плюс дает ощущение сытости на несколько часов. А льняное масло помогает этой массе легче продвигаться по желудочно-кишечному тракту. Бывает, к этой смеси добавляют еще аскорутин, одну-две таблеточки. И витамин С. Ну, это уже на любителя. Если ты нормально ешь овощи, ту же квашеную капусту, зелень — отдельно витамин С тебе особо не нужен. А аскорутин… считается, что он укрепляет стенки сосудов, когда капилляры слабые и лицо на морозе краснеет. Прямо чудес он не делает, но вреда тоже обычно нет. Так что хочешь — добавляй, не хочешь — можно и без него спокойно обойтись.

Танюха слушала, приоткрыв рот, а когда я сделал паузу, спросила:

— А если не будет этого шрота расторопши?

— Псиллиум можно попробовать, это порошок из шелухи семян подорожника. Здорово разбухает и тоже резко снижает аппетит. Только одно золотое правило запомни. — Я поднял указательный палец. — Подобные штуки лучше начинать на выходных и по чуть-чуть, буквально по трети чайной ложки. А не когда тебе на работу бежать. Потому что организм может отреагировать по-разному, и, если ты застрянешь в туалете на полдня, лучше пусть это случится дома, а не во время поездки в автобусе.

— Поняла, поняла, — закивала Танюха, уже шаря глазами по столу в поисках чего-нибудь для записи.

Я подвинул ей салфетку и ручку.

— Пиши: шрот расторопши, масло льняное. Принимать за тридцать минут до еды. Запивать теплой водой, не меньше стакана. Это важно, Танюха! Шрот или псиллиум — они много воды в себя забирают.

Танюха старательно выводила буквы, высунув кончик языка от усердия.

— Единственное «но», — добавил я, — при желчекаменной болезни или серьезных проблемах с печенью шрот противопоказан. Но у тебя вроде все в порядке, так что можешь принимать каждое утро.

— Спасибо тебе, Серега! — просияла Танюха. — А этот шрот, он как на вкус, сильно противный?

— Специфический. Что-то среднее между халвой и травой. Не всем нравится. Но сейчас продают и в таблетках, спрессованный. Поищи в аптеках, не везде бывает. Да и не ради вкуса его употребляют, Тань!

— А я халву люблю! — Танюха мечтательно облизнулась, по всей вероятности, уже представляя, как будет поглощать драгоценный халвоподобный шрот ложками.

И в это время, в самый разгар нашей нравоучительной дискуссии, коварная скотина Валера издал адский боевой клич и все-таки напрыгнул на мою ногу, намертво вцепившись в штанину всеми четырьмя лапами. Когти вошли в ткань с характерным треском, а затем, судя по ощущениям, погрузились примерно до середины моей берцовой кости.

Капец моим штанам. Опять затяжки.

— Заколебал ты, Валера!

Я зашипел от боли, пытаясь стряхнуть мохнатого террориста, но тот прицепился мертвой хваткой, как клещ к собаке.

— Вот возьму садовый секатор и твои когти поотрезаю к чертовой матери!

Валера на мою угрозу не отреагировал никак. Он был занят. Он висел на моей ноге и, кажется, получал от этого процесса искреннее удовольствие.

— И вот зачем я это несчастье домой приволок! — пожаловался я Татьяне, надеясь на сочувствие.

Но она меня не поддержала. Вот и рассказывай после этого людям про волшебный шрот расторопши.

— Сам виноват. — Танюха пожала плечами с видом судьи, выносящего приговор. — Почему до сих пор не купил ему когтеточку?

— Потому что планировал вылечить его и отдать в хорошие руки, — торопливо ответил я.

При этих словах Валера, клянусь, вогнал когти еще глубже, пробив кость насквозь и оцарапав костный мозг. Во всяком случае, мне так показалось.

— Таня, тебе котенок нужен? — предложил я с надеждой обреченного.

— У меня уже есть Степан, — вздохнула Танюха, разводя руками. — Два безумия я не потяну. Они мне дом разнесут.

— Объявление на Авито дать, что ли?

Я задумчиво посмотрел на старательно висящего Валеру. Тот даже ухом не повел, продолжая болтаться на моей штанине, как елочная игрушка на еловой ветке.

— Когтеточку ты ему все же купи, — посоветовала Танюха, поднимаясь из-за стола. — Отдашь потом в добрые руки сразу вместе с когтеточкой. С хорошей когтеточкой Валеру точно заберут. В нагрузку.

Она ушла, а истеричный Валера легко и самостоятельно, словно перезрелый персик с ветки, отвалился от моей ноги и с достоинством удалился к себе в логово. Даже не оглянулся, паразит. Не иначе мстил за то, что я его искупал.

Я почесал зудящую расцарапанную голень, грустно осмотрел штанину в свежих затяжках и мысленно поклялся, что сегодня же пристрою этого диверсанта хоть куда-нибудь. Вечером. Точно.

А потом посмотрел на сопящую жуликоватую морду, торчащую из лежанки, и решил, что лучше завтра.

Потом, короче.

А потом позвонила Алиса Олеговна.

— Дуешься? — без малейшего приветствия спросила она вместо «здравствуйте».

— Дуюсь, — подтвердил я и сбросил звонок.

Телефон зазвонил снова через три секунды. Настойчивая дама, ничего не скажешь.

— Прекращай дуться и поехали в ресторан! — прощебетала она как ни в чем не бывало. — Я там столик заказала.

— Не хочу, — отрезал я. — И вообще, оставьте меня в покое. Всего доброго.

— Погоди! — Голос в трубке стал резким, требовательным. — Нам надо поговорить!

— О чем? — Я тяжело вздохнул, понимая, что эта женщина не отцепится, пока не получит свое.

— Это не телефонный разговор. Касается тебя. — Она перешла на отрывистые, командные фразы. — Диктуй адрес. У нас на обед меньше часа, надо уложиться.

Я помолчал, прикидывая варианты. С одной стороны, общаться с ней после того концерта, который она устроила перед Дианой, не хотелось категорически. С другой — любопытство разбирало: что такого срочного она хочет мне сообщить?

Ладно. Отшить ее я всегда успею.

Продиктовал адрес и вышел во двор.

Она подъехала через двадцать минут на шикарном «Порше-Кайен» ярко-алого цвета, который смотрелся в нашем обшарпанном дворе примерно как бриллиантовое колье на шее бомжа. Несколько бабушек на лавочке у подъезда проводили машину взглядами, полными классовой ненависти и жгучего любопытства.

Я открыл дверь, опустился на кожаное сиденье цвета слоновой кости и скомандовал:

— Трогай!

— Ты прямо по-барски, — рассмеялась Алиса Олеговна, выруливая со двора.

Машина плавно покатила к выезду, и я поймал себя на мысли, что сиденье подо мной стоит, вероятно, дороже всей моей квартиры вместе с Валерой и затяжками на штанах.

И тут зазвонил телефон.

Я взглянул на экран. Номер был неизвестный, но вызов я принял, потому что мало ли, вдруг что-то важное.

— Сергей Николаевич, здравствуйте, — проблеял в трубке смутно знакомый мужской голос, дрожащий и заискивающий одновременно.

— Слушаю вас. Здравствуйте.

Я нахмурился, пытаясь вспомнить, где слышал эти интонации.

— Это вас из спа-салона беспокоят. — Голос стал еще более медовым. — Мы с вами работали. Я Иннокентий, менеджер. Помните меня?

Ах вот оно что. Тот самый кадр, который меня уволил за отсутствие диплома массажиста.

— Что-то случилось? — спросил я, подозревая самое нехорошее.

— Нет, нет! Что вы! — голос буквально замироточил елейной патокой. — Мы хотели принести извинения и пригласить вас поработать у нас! Вышло недоразумение! Так в жизни бывает… вы такой замечательный специалист…

Алиса Олеговна покосилась на меня с любопытством, но промолчала, сосредоточившись на дороге.

— Так, стоп, — перебил я менеджера Иннокентия. — Давайте без реверансов. Что конкретно произошло? Зачем я вам вдруг понадобился?

На том конце провода повисла пауза, а затем, путаясь в словах и посекундно извиняясь, менеджер выложил все как на духу.

Оказалось, после моего ухода те самые тетки, которым я делал массаж, подняли настоящий бунт. Отказались от сеансов у Каруна, гранд-мастера Рейки, наотрез. Требуют только меня. Написали коллективную жалобу руководству, угрожают завалить все городские форумы и отзовики хейтерскими комментариями, после которых в этот спа-салон не сунется ни один приличный клиент. Администрация в панике, Карун в истерике, и вот теперь они готовы вернуть меня на любых условиях.

Надо же, какой поворот. Я усмехнулся, глядя на проплывающие за окном улицы.

— Я сейчас на обед, — сказал нервничающему Иннокентию, выдержав паузу для пущего эффекта. — После буду у вас. Ждите.

И отключился, не дав ему ответить.

— Проблемы? — поинтересовалась Алиса Олеговна.

— Нет. — Я откинулся на спинку сиденья. — Все в порядке.

— О как. — Она хмыкнула, бросив на меня оценивающий взгляд. — Ну и что случилось? Давай колись!

Судя по манере общаться, она явно решила связать меня по рукам и ногам. И вот где этот Экзюпери со своей коронной фразой «мы в ответе за тех, кого приручили»? Знал бы он, что сейчас творится и как эти «прирученные» в результате наглеют. И ведь никуда не денешься, раз приручил. Почему-то вспомнился вредный Валера, и на душе стало еще тоскливее.

— Тебя кто-то обидел? — не унималась Алиса Олеговна, бросив на меня быстрый обеспокоенный взгляд.

— Я сам решаю свои проблемы, — оборвал я неуместную сейчас дискуссию.

Она насупилась, на скулах проступил легкий румянец то ли от обиды, то ли от сдерживаемого раздражения. Но от дальнейших расспросов воздержалась, и остаток дороги мы проехали в молчании.

Только у ресторана, когда машина мягко притормозила у входа, она взяла меня под руку, придержала и сказала негромко, глядя в глаза:

— Ну, ты можешь хотя бы один час в день не хмуриться?

Я мог. Но не хотел. Впрочем, устраивать сцены посреди улицы было бы совсем по-детски, так что я молча кивнул и придержал для нее дверь ресторана.

А в голове тем временем крутилась совсем другая мысль: надо бы позвонить Диане. Расстались мы как-то скомканно, на полуслове, и вчерашний поцелуй у подъезда висел между нами невысказанным вопросом. В мои времена после первого поцелуя полагалось усиливать знаки внимания: звонки, цветы, приглашения. Прошло уже полдня, а я ей даже не позвонил. Непорядок. Вдруг обидится или, того хуже, решит, что я просто развлекался.

Хотя, возможно, современные девушки мыслят совсем другими категориями, и все эти ритуалы ухаживания для них такой же пережиток прошлого, как дисковый телефон и черно-белый телевизор.

Разберусь потом. Сначала надо понять, чего от меня хочет эта настойчивая женщина.

— Сергей! — донеслось до меня сквозь пелену мыслей.

Я моргнул и посмотрел на свою спутницу. Алиса Олеговна буравила меня раздраженным взглядом.

— Нет, я понимаю, что практически похитила тебя и насильно привезла в один из лучших ресторанов города, — процедила она сквозь зубы, сохраняя на лице светскую улыбку. — Но ты хотя бы видимость нормального отношения можешь продемонстрировать? Из вежливости! Люди же вокруг смотрят.

Я огляделся. Зал ресторана встречал мягким рассеянным светом, словно здесь горели не лампы, а тлеющие угли древнего очага. Джаз-трио под можжевеловой аркой исполняло что-то смутно знакомое, впрочем, мягко и ненавязчиво. Дерево, тканые узоры, керамика с ручной росписью — интерьер создавал ощущение дома зажиточного ремесленника, который не любит показуху, но уважает добротные вещи.

В своей казанской ипостаси я бы точно не сунулся в такое место, мысленно подсчитывая цену одной салфетки. Публика соответствующая: тихие разговоры, дорогие часы, ненавязчивый запах печеного теста и пряных трав.

— Если из вежливости, то могу, — сказал я, натянув на лицо выражение вежливого внимания. — Слушаю вас, Алиса Олеговна.

Она смерила меня взглядом, словно оценивала, достоин ли я, и покачала головой.

Так ничего и не сказав, подошла к хостес, симпатичной женщине лет тридцати, и прошептала той что-то на ухо.

Бросив на меня странный взгляд, та кивнула.

Все эти загадочные телодвижения вокруг моей скромной персоны забавляли, и я просто расслабился. Выслушаю странную дамочку, вкусно поем и откланяюсь.

И нет, я не позволю платить за себя.

Потому что пора Сереге постепенно превращаться в Сергея Николаевича.