Двадцать два несчастья – 2

Глава 4

До нужного участка Щелковского шоссе я добрался на автобусе, выйдя на остановке сразу за МКАД.

Прошел метров двести по обочине, отыскал относительно безопасное место, где машины уже набирали скорость после светофора, и поднял руку.

Машины проносились мимо, не сбавляя скорости. Минут через пятнадцать пальцы начали деревенеть от холода, а ноги затекли. Я переминался с ноги на ногу, пытаясь согреться, и уже начал жалеть, что не остался в Москве еще на день. Можно было переночевать в отеле или хостеле, привести себя в порядок.

Мимо проехала фура, обдав меня выхлопными газами. За ней легковушка с тонированными стеклами. Потом еще одна. И еще. Никто не останавливался.

Так, может, попробовать пройти дальше, к повороту? Там поток машин медленнее, больше шансов. Я двинулся вдоль обочины, проклиная себя за то, что не взял теплую одежду. Хотя какая теплая одежда, если у меня все вещи остались в московской квартире, а точнее, уже давно увезены Ириной неизвестно куда. Не удивлюсь, если распродать успела или отвезти в комиссионку.

Еще минут десять я голосовал на новом месте. Руки совсем окоченели, нос покраснел, дыхание вырывалось белыми облачками пара.

И тут проезжавший мимо внедорожник, черный «крузак», начал сбавлять скорость.

Да ладно! Я не поверил своим глазам, но машина остановилась метрах в десяти, так что мне оставалось только рвануть к ней, стараясь не бежать, чтобы не выглядеть слишком отчаянным.

Передняя пассажирская дверь открылась, и оттуда выглянул мужчина лет тридцати пяти, крупный, широкоплечий, с короткой стрижкой и аккуратной бородой. Лицо у него было спокойное, открытое.

— Куда едешь? — спросил он.

— Казань, — ответил я, подходя ближе. — Или хотя бы в сторону Казани. Любой попуткой.

— Залезай, — мужчина кивнул на заднее сиденье. — Мы как раз в Казань. Повезло тебе.

Я не поверил своим ушам. Прямо до Казани? Такого везения у меня не было уже очень давно.

— Серьезно? — переспросил я, открывая заднюю дверь.

— Серьезно, — усмехнулся мужчина, — садись давай, холодно же.

Я забрался в салон, захлопнул дверь и сразу почувствовал блаженное тепло. Даже пахло в машине как-то уютно. Печка работала на полную мощность, из динамиков тихо играла какая-то татарская музыка. За рулем сидел еще один мужчина, очень похожий на первого, только чуть старше и без бороды.

— Я Ролан, — представился тот, что открыл дверь, повернувшись ко мне. — Это мой брат Алан. Мы тоже из Казани, были по делам в Москве, теперь домой едем.

— Сергей, — коротко представился я, пристегиваясь. — Спасибо, что подобрали. Я уж думал, замерзну тут.

— Да нормально. — Алан посмотрел в зеркало заднего вида и тронулся. — Сам по молодости голосовал, знаю, каково это.

Ролан протянул мне термос.

— На, выпей чаю. Горячий, согреешься.

Я взял термос, открутил крышку и налил себе в маленькую кружку-крышечку. Чай оказался крепким, сладким, обжигающе горячим. И с молоком. Я сделал несколько глотков, чувствуя, как тепло разливается по груди, а пальцы постепенно отходят от холода.

— Спасибо, — повторил я, возвращая термос. — Выручили меня здорово.

— Не за что, — махнул рукой Ролан. — Ты вообще откуда? Москвич?

— Раньше был москвичом, — уклончиво ответил я. — Теперь живу в Казани.

— Понятно. — Ролан кивнул, не расспрашивая дальше.

Хорошие ребята, не лезут с вопросами, почему да как. Я даже немного напрягся, но интуиция молчала, подвоха я не чувствовал. Оба похожи на татар, и то, что едут в Казань, могло быть счастливым совпадением.

Тем временем машина набрала скорость, трасса потянулась перед нами ровной серой лентой. Я откинулся на спинку сиденья, чувствуя, как усталость накатывает волной. Тепло, тихая музыка, мерное гудение двигателя. Глаза начали слипаться сами собой, да и за окном темнело.

— Ты спи спокойно, отдохни, — услышал я голос Ролана, словно издалека. — Мы тебя разбудим, когда приедем.

Я хотел что-то ответить, но слова застряли в горле. Меня разморило, сознание поплыло, и через пару мгновения я уже спал…

Проснулся от того, что машина остановилась. Открыл глаза, не сразу понимая, где нахожусь. За окном уже светлело.

— Приехали, — сказал Алан, оборачиваясь. — Мы на въезде в Казань. Тебя куда?

Я потер лицо руками, прогоняя остатки сна. Черт, сколько я проспал? Несколько часов точно.

— На Марата можете? — спросил я. — Двадцать седьмой дом.

— Можем, — кивнул Алан. — Мы как раз туда едем, почти рядом живем.

— Спасибо.

Везение какое-то невероятное. Прямо до дома практически довезли.

Ролан повернулся ко мне, протягивая термос.

— Еще чаю хочешь? Пока ты спал, мы заезжали в кафешку, там нам налили свежий.

— Спасибо, не откажусь.

Взяв термос, я налил себе в кружку. Чай был не таким вкусным, как до этого, но достаточно крепким и сладким, чтобы проснуться.

— Ты чем занимаешься, если не секрет? — спросил Ролан, пока Алан вел машину по утренним улицам Казани.

Я задумался на секунду. Что сказать? Врать не хотелось, но и правду всю рассказывать тоже.

— Был хирургом, — честно ответил я. — Теперь вот уволен. Ищу новую работу.

— Понятно, — кивнул Ролан. — Сложная профессия. Ответственная.

— Очень, — согласился я. — Особенно когда что-то идет не так. У каждого хирурга свое личное кладбище.

Мы помолчали. Алан свернул на знакомую улицу, и я уже начал высматривать свой подъезд, когда вдруг почувствовал странное тепло в голове. Словно что-то включилось внутри черепа.

И тут перед глазами вспыхнул текст, яркий, четкий, совсем не такой, как те бледные строчки, которые Система выдавала в метро.

Внимание! Критически важные позитивные изменения в организме!

Зафиксирована положительная динамика по всем системам:

— Без алкоголя: 180 часов.

— Без никотина: 180 часов.

— Регулярное питание: 7 дней.

— Физическая активность: стабильная.

— Снижение уровня кортизола: 43%.

— Нормализация метаболизма: в процессе.

Прогноз продолжительности жизни уточнен: 6 месяцев.

Функциональность Системы восстановлена до 3%!

Я ошарашенно уставился в текст. Целых полгода у меня теперь?

Но это было не все, открылись новые уведомления:

Подключен эмпатический модуль: эмоционально-когнитивное сканирование.

Доступны функции: базовое распознавание эмоциональных состояний окружающих.

Что? Какое еще эмоциональное сканирование? Я моргнул, пытаясь осмыслить происходящее, и невольно перевел взгляд на Ролана, который сидел вполоборота, глядя в окно.

И тут перед глазами снова возник текст, на этот раз другой:

Попытка активировать эмпатический модуль…

Успешно!

Сканирование завершено.

Объект: Ролан, 36 лет.

Доминирующие состояния:

— Спокойная удовлетворенность (68%).

— Доверие базовое (54%).

— Легкая усталость (41%).

Дополнительные маркеры:

— Поза расслабленная, открытая.

— Нет признаков напряжения или скрытой агрессии.

— Естественная доброжелательность.

Я перевел взгляд на Алана, и Система тут же выдала новую информацию:

Сканирование завершено.

Объект: Алан, 42 года.

Доминирующие состояния:

— Сосредоточенность ( 81%).

— Солидарность групповая ( 72%).

— Спокойствие, отсутствие тревоги (63%).

Дополнительные маркеры:

— Внимание на текущей активности.

— Нет признаков раздражения или нетерпения.

— Ответственность за группу.

Я сидел, ошарашенный, пытаясь переварить информацию. Система… показывает мне эмоции людей? Их состояние? Это… это же невероятно. И немного жутко, если честно. Теперь от меня никто не скроет свое настроение, это же… Это же… Получается, это и своеобразный детектор лжи? Ведь так получае…

Тут я увидел перед своим лицом чью-то руку, которая двигалась вверх-вниз.

— Эй, Сергей, ты чего задумался? — Это Ролан повернулся ко мне.

— Да так, не проснулся еще, — быстро ответил я. — Последние дни выдались тяжелыми.

— Понятно. — Ролан кивнул. — Ничего, дома отдохнешь. Почти приехали.

Алан свернул на мою улицу и остановился у подъезда.

— Этот твой дом? — спросил он.

— Да, спасибо огромное! — Я потянулся к ручке двери. — Вы меня очень выручили. Сколько с меня за дорогу?

— Обижаешь, ничего не надо. — Ролан махнул рукой. — Мы все равно сюда ехали.

— Я настаиваю… — неуверенно проговорил я. — Ну, хоть на бензин…

— Не надо, — твердо сказал Алан. — Иди домой спокойно, Сергей. Отдыхай. В другой раз кому-нибудь поможешь.

Я кивнул, не настаивая. Хорошие люди попались.

— Спасибо вам, — еще раз поблагодарил я, открывая дверь. — Счастливо.

— И тебе удачи, — ответил Ролан. — Работу найдешь, не переживай. Доктора сейчас везде нужны. От знакомых слышал, в сельской местности вообще нехватка. Так что подумай.

Я вышел из машины, захлопнул дверь и помахал им рукой. «Крузак» тронулся и скрылся за поворотом.

А я повернулся к подъезду и зашагал к двери. Дома меня ждал Валера, который за эти сутки наверняка уже извел Степку с Танюхой своим мяуканьем, и куча нерешенных проблем.

Но впервые за долгое время я чувствовал что-то, похожее на надежду.

Зайдя домой, я первым делом залез с телефона на свой виртуальный счет и увидел, что деньги — около десяти миллионов, выведенных со старых счетов, — так и не поступили.

Да, я огорчился. Сильно огорчился. Все-таки огромные деньги, с помощью которых я вполне мог решить все проблемы Сергея и помочь детям. Но ничего сделать не мог. К тому же у меня уже так случалось, что деньги застревали где-то на счетах в Гонконге или Сингапуре дня на два или даже на три. Но потом их все равно переводили клиенту.

Поэтому я решил подождать. Вдруг это просто техническая неполадка. Тем более, сегодня воскресенье. Да и думать о том, что деньги ухнули куда-то не туда, мне совершенно не хотелось.

Более того, я тщательно гнал от себя эту мысль. Организм Сергея требовалось беречь. А от лишнего стресса у него опять часть жизни отнимет. Так что долго гадать, как такое могло произойти, я себе позволить не мог. Уж лучше жизнь, чем деньги.

С этими мыслями я собрался на пробежку. Время раннее, планов пока нет, а ноги затекли после ночи в машине так, что икры зашлись тупой, ноющей болью. Разогнать кровь нужно было обязательно, иначе рисковал заработать тромб.

Вспомнил пациента, которого как-то привезли после рейса Москва — Владивосток. Мужик провел восемь часов не вставая, потому что стеснялся побеспокоить соседей, а потом встал в аэропорту и рухнул прямо у багажной ленты. Тромб оторвался и понесся прямо в легочную артерию, перекрыв кровоток, словно затычка в узкой трубе. Еле откачали. Вот так и бывает, когда долго сидишь: кровь застаивается, густеет, в глубоких венах голеней формируются сгустки, которые просто ждут своего часа.

Выходя из дома, прихватил с собой деньги и пачку неоплаченных счетов за коммунальные услуги — наследство от Сереги. Благо уже видел терминалы оплаты неподалеку, можно будет заодно и долги погасить наличкой.

Спустившись, быстрым шагом добрался до парка. Там пахло сыростью и прелыми листьями, которые устилали дорожки неровным рыжим ковром.

Сегодня бегать я не планировал. Тест-драйвы тела показали, что это пока не мое, а точнее, не Серегино. Зато быстрая ходьба — самое то. Аэробная нагрузка умеренной интенсивности, при которой организм учится эффективно использовать кислород и жир в качестве топлива, не загоняя сердце в красную зону.

Я начал с разминки, размахивая руками и делая несколько выпадов, чувствуя, как неохотно просыпаются мышцы. Потом взял темп: широкий шаг, руки согнуты в локтях под девяносто градусов, энергичные махи в такт движению. Пятка касается земли первой, потом перекат через всю стопу и мощный толчок носком. Именно так работают профессиональные спортивные ходоки, превращая обычную прогулку в полноценную тренировку.

Скорость держал около шести километров в час, может, чуть выше. Достаточно, чтобы пульс поднялся до ста двадцати, но не настолько, чтобы задыхаться и хрипеть.

А главное, что при такой нагрузке начинают просыпаться митохондрии. Эти крошечные энергетические станции внутри клеток обычно дремлют у тех, кто ведет сидячий образ жизни, еле-еле вырабатывая необходимый минимум энергии, а оттого болеют и повреждаются. Но стоит дать организму аэробную нагрузку, и включается целый каскад адаптивных реакций. Клетки начинают синтезировать новые митохондрии. Одновременно улучшается капилляризация мышц — образуются дополнительные мелкие сосуды, доставляющие больше кислорода и питательных веществ. А сами митохондрии учатся работать эффективнее.

Короче говоря, регулярная быстрая ходьба буквально перестраивает энергетику организма изнутри, увеличивая и количество митохондрий, и их мощность. Результат прост и понятен: больше энергии, меньше усталости, лучше выносливость.

Удивительный парадокс, но легко объяснимый именно этим: у тех, кто много двигается, энергии больше, чем у тех, кто ведет сидячий образ жизни. Хотя казалось бы…

Вот только объяснять это телу было бесполезно. Оно упрямо ныло, протестуя против нагрузки. Ноги гудели, икры побаливали, в боку периодически покалывало. Но я продолжал идти, держа темп, и постепенно начал привыкать.

Даже приятно было ощущать, как мышцы разогреваются, а кровь начинает циркулировать активнее, разгоняя утреннюю вялость.

Что еще примечательно, во время такой активности здорово прочищаются мозги. Все в разуме становится каким-то чистым, ясным, понятным. Как, например, моя поспешная идея навестить Лейлу Хусаинову, которая пришла мне в голову по дороге в Казань. Нет, делать мне рядом с ней пока нечего, да и не пропустят. Связаться тоже никак, и что остается? Ждать, когда она со мной сама свяжется. Но кое-что я могу сделать…

Не надеясь на скорый ответ, я написал Мельнику: «Михаил Петрович, как дела у моей подопечной?»

Похоже, он вставал очень рано или был на дежурстве, потому что ответил через пару минут, я даже круг не успел закончить: «Состояние стабилизировалось. Сознание восстановлено, жизненные показатели в норме. Родственники перевезли ее в платную клинику».

И через минуту еще одно: «Я не ставил в курс твоего отца о последних событиях. Но, Сергей, тебе нужно что-то делать!»

Хмыкнув, я спрятал телефон в карман и покачал головой, потому что Мельник не сказал, что нужно делать. Вряд ли он сам понимал, почему и за что меня прессуют. Со стороны выглядело так, что меня хотят задавить за то, что я подверг риску жизнь девушки. При этом подразумевалось, что рядом не было ни двух других нейрохирургов, ни ответственного за все Харитонова. Скорее всего, ответственность переложили на Мельника, и потому-то тот и пошел у них на поводу. Но в его понимании «что-то делать», скорее всего, значило искать компромиссы с Харитоновым и Хусаиновым. А их я и без его участия всегда найду. Другое дело, что после того, что я узнал от Лейлы, искать их мне не хочется.

Поэтому… лезть на рожон пока не буду. Буду действовать в юридическом поле.

А насчет Лейлы… Остается только ждать от нее новостей, потому что теперь мне ее найти не то чтобы нереально, но нет смысла. Только вызовет лишние подозрения.

С этой мыслью я все-таки побежал, решив немного разогнать сердце.

А на третьем кругу я заметил деда Эльдара, который, похоже, только пришел. Вспомнилось, как на днях во время моей первой пробежки он насмехался надо мной. Сейчас дед сидел на той же лавочке — и не холодно же ему! — читал газету и попыхивал сигаретой, выпуская дым сизыми клубами.

Когда я проходил мимо, дед поднял глаза и узнал меня.

— О, бегун! — хмыкнул он, откладывая газету. — А «Динамо» бежит?

— Все бегут, — отшутился я.

— Сегодня уже не подыхаешь? Прогресс, однако.

Я притормозил, переводя дух.

— Сегодня решил не бегать. Ходьба полезнее для начала.

— Умно, — кивнул дед и затянулся. — А я вот думал, ты больше не появишься. Многие так: начинают, понимают, что сложно и больно, и все, бросают.

— Не, я упертый. Жить хочется, Эльдар Александрович.

— Это хорошо. — Тверской усмехнулся и постучал пальцем по пачке сигарет. — Мне бы твою упертость, да в молодости. Может, тогда и не курил бы, как паровоз. А то тоже… жить хочется.

Я посмотрел на него внимательнее, включив профессиональный режим оценки. Тогда Система выдала диагноз: критический стеноз сонных артерий, прогноз выживаемости меньше года. Но сегодня она молчала. Впрочем, мне и без Системы было ясно, что дед в плохом состоянии: бледный, одышка даже в покое, заметно, как грудь тяжело поднимается.

А еще я вдруг заметил страх. Страх, который люди пытаются спрятать за показным равнодушием и иронией. Он читался даже в его последних словах: «А то тоже… жить хочется». Значит, все-таки боится он смерти?

Система вдруг проснулась, словно услышав мой мысленный вопрос:

Попытка активировать эмпатический модуль…

Успешно!

Сканирование завершено.

Объект: Эльдар Александрович Тверской, 67 лет.

Доминирующие состояния:

— Страх ситуативный (82%).

— Переживания по поводу конечности существования (76%).

— Сопротивление судьбе (скрытое, подавленное) (61%).

Дополнительные маркеры:

— Показное равнодушие (защитный механизм).

— Напряжение мышц плеч и шеи при упоминании здоровья.

— Желание дожить до значимого события.

Я невольно прищурился. Что еще за ситуативный страх у тебя, дед?

— Эльдар Александрович, — сказал я, решаясь ему помочь. — А вы к врачам-то ходите?

Он поморщился, затушив окурок о край лавочки.

— Зачем? Чтобы они мне про давление нотации читали? Или таблетки выписывали, от которых толку ноль? Горстями мне их глотать теперь, что ли?

— А если толк будет?

— Не будет, — отмахнулся он. — Мне уже шестьдесят семь. В моем возрасте только помирать и остается.

— Ерунда, — резко сказал я. — У вас стеноз сонных артерий. Это сужение сосудов, которые несут кровь в мозг. Сейчас у вас, судя по симптомам, процентов под семьдесят. Может, чуть меньше. Если ничего не делать, то да, инсульт неизбежен. Причем скоро.

Дед вздрогнул, и я увидел, как расширились его зрачки. Попал в точку.

— Откуда ты знаешь? — хрипло спросил он.

— Я врач. Вернее, был. — И присел на край лавочки рядом с ним. — Хирург. И у вас все как в учебнике. Бледность, одышка, отеки, синюшность. Ваше сердце работает на износ, пытаясь прокачать кровь через суженные сосуды.

— Ну и что теперь? Все равно помирать, ничего не поделаешь, поздно.

— Нет. — Я покачал головой. — Сейчас стеноз лечится. Есть операция, которая называется каротидная эндартерэктомия. Или стентирование, это попроще. Расширяют сосуд, вставляют стент, и кровоток восстанавливается. После этого вы можете прожить еще лет двадцать. Может, и больше.

Дед помолчал, глядя куда-то в сторону, а потом резко повернулся ко мне.

— И куда мне идти? К участковому терапевту? Он меня в очередь на полгода поставит, а там уже и ноги протянуть недолго.

— Не надо к участковому, — сказал я, вставая. — Идите прямо сейчас в приемный покой девятой городской больницы. Попросите Михаила Петровича Мельника. Он начальник отделения неотложной помощи. Хороший врач и человек. Он вас посмотрит, назначит обследование. Томографию сделают, все проверят. И, если подтвердится стеноз, вас сразу на операцию возьмут.

— Сразу? — недоверчиво переспросил дед.

— Сразу. Мельник не из тех, кто будет тянуть. Если случай острый, он действует быстро. Скажите ему, что вас направил Сергей Епиходов.

— Какие шансы… что выживу?

— Очень высокие. Я не вру, можете перепроверить. Риск осложнений один, ну, максимум два процента, а летальность вообще мизерная. Главное, после процедуры на самом деле пить все таблетки, что вам пропишут. И обязательно нужно бросить курить, Эльдар Александрович, а потом гулять почаще, раз уж вы так и так в парке много времени проводите. И бросить будет легче с ходьбой, научный факт, она настроение улучшает, вырабатывает гормоны счастья, как никотин, и сердце укрепляет.

Эльдар Александрович долго смотрел на меня, потом медленно кивнул.

— Ладно. Попробую. Хуже уже не будет.

— Будет лучше, — твердо сказал я. — Поверьте.

Дед поднялся с лавочки, пошатнувшись, и я машинально подставил руку, поддерживая его под локоть.

— Спасибо, Сергей, — пробормотал он. — Может, ты и правда врач. Хороший врач.

— Был, — повторил я. — Но стараюсь им оставаться.

Проводив деда взглядом, я двинулся дальше. Еще один круг по парку, потом нужно разобраться с коммуналкой.

Терминал нашелся быстро, возле торгового центра на выходе из парка. Весь в рекламных наклейках и с потертым сенсорным экраном, который реагировал на прикосновения через раз.

Я достал квитанции из кармана и стал разбираться. Благо система была интуитивно понятной: выбрал раздел «Коммунальные услуги», потом отсканировал QR-код, и терминал показал задолженность в сумме за все — тридцать пять тысяч! Даже немного больше.

Серега, видимо, последние месяцы вообще не платил. Или не мог. Хорошо еще, что отключить, кроме горячей воды, ничего не успели, а то сидел бы я без света и воды, как в каменном веке. Да и насчет горячей воды — может, ее не только мне отключали? Ну, ремонт трубопровода там или еще что.

Засунув чеки в карман, я отправился в «Пятерочку» за углом, а по пути испытывал новые возможности Системы: изучал настроение прохожих. В отличие от диагностического модуля, эмпатический включался по моему желанию. Нет, он не читал мысли, но выявлял доминирующие в человеке эмоции.

Ведь на самом деле любой человек в любой момент времени переживает сразу несколько эмоций. Это не одна четкая реакция, а набор ощущений разной силы. Легкое беспокойство может соседствовать с проблеском удовлетворения, раздражение — с усталостью, привычная фоновая тревога — с интересом к тому, что происходит вокруг. Но среди множества чувств всегда есть одно-два, которые звучат громче остальных и задают тон поведению. Эмпатический модуль как раз и улавливал эту ведущую ноту, показывая мне то, что сейчас перевешивает: раздражен ли прохожий, обеспокоен, спокоен, зажат или воодушевлен.

В магазин я зашел, четко зная, что мне нужно. Быстро подхватив красную пластиковую корзинку, пробежался по рядам. На полке со специями с некоторым трудом отыскал сушеную мяту и чабрец. Захватил смеси сушеной зелени, чеснока, черный и красный перец. Жаль, ромашку не нашел, пришлось взять ромашковый чай. А заодно прихватил френч-пресс — простенький, но на первое время сойдет. Так же взял замороженную бруснику, имбирь и лимоны для заваривания, и упаковку замороженного филе хека и смесь замороженных овощей на ужин.

Взял замороженные, потому что качество и выбор свежих меня не сильно устроили. Скажем так, вообще не устроили. Похоже, за свежими овощами и фруктами лучше все же на рынок. К тому же замороженные овощи почти не уступают свежим, потому что их замораживают сразу после сбора, сохраняя клетчатку, минералы и большую часть антиоксидантов, и даже витамин C в них снижается процентов на двадцать максимум, но это даже меньше, чем у «свежих» овощей, пролежавших на складе, а потом на прилавке несколько недель.

После чего направился домой с ощущением, что утро провел продуктивно.

Дома первым делом переоделся, сунув промокшую потом одежду в стирку, запустил машинку, поставил закипать электрочайник и принялся за завтрак.

Готовить я в прошлой жизни, честно говоря, не особо любил, но голод брал свое. Достал из холодильника яйца, помидор, луковицу, банку кабачковой икры.

Разогрел сковородку, бросил кусочек сливочного масла. Оно зашипело, потрескивая и растекаясь по поверхности золотистой лужицей и наполняя кухню аппетитным ароматом. Нарезал лук полукольцами, помидор кубиками. Бросил на сковородку, помешивая деревянной лопаткой, и вскоре ощутил запах жареного лука с томатами.

Разбил три яйца прямо поверх овощей, посолил, поперчил. Подождал, пока белок схватится, а желток останется жидким, как я люблю.

Пока яичница жарилась, заварил чай с чабрецом, намазал ломоть черного хлеба кабачковой икрой. Та была густой, с кусочками моркови, петрушки и чеснока, а после пробежки аппетит проснулся такой, что я не выдержал и съел бутерброд до крошки.

Потом переложил яичницу на тарелку, выключил плиту и сел за стол, налив себе кружку горячего чая из заварника. Получился крепкий, темно-коричневый. На поверхности масляно блестела радужная пленочка — первый признак качественной заварки.

Сидя за столом, жуя завтрак и потягивая обжигающий чай, я вдруг подумал, что, может, не все так плохо. Долги начал гасить, здоровье подтягивать, даже деду вон помог. Мелочи, конечно, но хоть что-то. А вот новый модуль Системы — это уже что-то, что можно назвать суперсилой.

Кто-то от природы владеет развитой эмпатией, умеет чувствовать чужое настроение, понимать мотивы, ставить себя на место другого. У кого-то это умение сильно урезано, как у психопатов. Но то, что давал эмоционально-когнитивный модуль, выходило за рамки обычной эмпатии: мне теперь показывали точные проценты, доминирующие состояния, физиологические маркеры. Соврать мне в лицо при таком раскладе становилось практически невозможно.

Я начал мысленно прикидывать варианты использования нового модуля, машинально моя посуду под шумом воды. Звонок в дверь я не расслышал сразу, осознав его только со второй или третьей попытки.

Потом, когда понял, что кто-то звонил, вытер руки и пошел открывать, но за дверью уже никого не было. Я уж было решил, что это Брыжжак снова навалил инсталляцию, опустил взгляд и увидел под дверью записку.

Развернул неровно выдернутый из школьной тетрадки листочек.

Крупным прыгающим почерком там было написано:

'Надо поговорить.

Т.'.