Двадцать два несчастья – 2

Глава 23

Однако, прежде чем идти решать одни вопросы, я решил отложить другие, потому что понял, что уже никак не успеваю. Позвонив Михалычу, я предупредил, что зайти в «Чак-Чак» у меня сегодня не получится.

— Да не вопрос, Серый! — сказал он. — Как соберешься к нам, маякни. Чина подъедет и все порешает с твоими спирулинами.

В офисе спа-комплекса, где в прошлый раз сидел тот самый менеджер, что меня уволил, сегодня обнаружилась совсем другая персона. За стойкой восседала корпулентная женщина с внушительным бюстом, тяжелым подбородком и взглядом, от которого хотелось вытянуться по стойке смирно.

— Здравствуйте, — начал я. — Я Сергей Николаевич Епиходов, мне звонили…

— Наконец-то!

Она радостно проревела это хорошо поставленным голосом, который без труда перекрыл бы шум строительной площадки. Я невольно вздрогнул.

— Идем! — рявкнула она раненой моржихой.

— Куда? — опешил я.

— Как это куда? — удивилась женщина.

Она поднялась из-за стола, и я понял, что сильно недооценил ее габариты.

Серегин рост был метр восемьдесят девять, что по любым меркам немало. Но эта дама возвышалась надо мной, как башенный кран над легковушкой. Я доставал ей примерно до уровня груди, и это было, скажем так, своеобразное ощущение. На ее бейдже было написано: «Волобуева Снежана Арнольдовна». Но и этого судьбе показалось мало. Снежана была кареглазой брюнеткой!

— Там клиентки нашего гранд-мастера Каруна уже всех наизнанку вывернули! — Снежана двинулась вперед гренадерским шагом, и пол под ее ногами ощутимо вздрагивал. — Требуют на массаж только тебя!

Напоминать о том, что мы не переходили на ты, я поостерегся. Такой сделаешь замечание, а она тебя ненароком в стену вомнет и не заметит.

Поэтому промолчал и почти побежал следом, стараясь не отстать. Она неслась по коридору, чеканя шаг, как старшина на плацу, а из дальнего конца здания доносились возмущенные женские крики.

Что там творилось, пока оставалось загадкой. Но, судя по накалу страстей, конференц-зал превратился в филиал римского Колизея.

Когда мы зашли туда, я увидел там около двух десятков женщин всех возрастов и социальных сословий. Дамы расположились на стульях полукругом, поближе к импровизированной сцене, где за столом, накрытым золотистой скатертью, восседал Карун собственной персоной. Тот самый массажист, что учился в Индонезии у самого Сваами-Парабхупади и на Филиппинах у самого Нахума Панганибана.

Видимо, по случаю торжественного собрания гранд-мастер Рейки нарядился в бледно-желтое атласное одеяние: длинную, до колен, робу и широкие шаровары, перетянутые кушаком с кистями. На лбу его была нарисована узкая красная полоса, рассекавшая благообразное чело на две равномерные доли аж до самого носа. Завершали образ закрытые глаза и выражение неземного блаженства на лице. В любом индийском фильме он вполне мог бы играть главного злодея. Того самого, который в финале непременно получает по заслугам от протагониста под зажигательную музыку. Джимми-Джимми, ача-ача, ага.

Когда я вошел, гранд-мастер как раз вещал, воздев руки к потолку. Он гневно обличал всяких самозванцев и лжемастеров, которые к истинному исцелению по системе Рейки не имеют ни малейшего отношения, призывал собравшихся познать свою женскую суть через тактильный контакт, а для достижения подлинной Гармонизации — непременно обучиться дышать маткой.

Видимо, только он знал, как это правильно делать. Сам умел и мог всех научить. За отдельную плату, разумеется.

У меня от такого наглого шарлатанства аж челюсть отпала. Столько лет в медицине, тысячи операций, а тут какой-то деятель в пижаме учит женщин дышать внутренними органами. И ведь некоторые верят!

— Только занимаясь самоисцелением по системе «Рейки-Иггдрасиль», вы сможете улучшить женскую энергию и обеспечить гармонизацию внутренних процессов и всех чакр! — торжественно провозгласил Карун и для пущей убедительности включил на колонке заунывную восточную музыку с бренчанием ситара.

Его слова вызвали небольшой ажиотаж, но гомон быстро затих, нарушенный восклицанием женщины из второго ряда:

— Но тот, второй мастер, сделал мне обычный массаж, и у меня шею наконец отпустило!

Присмотревшись, я узнал свою клиентку с запущенным остеохондрозом шейного отдела.

— А мне он головную боль убрал! — поддержала ее вторая, та самая, которая на моем сеансе вела себя нагловато и требовала особого подхода. Надо же, и ей помогло и понравилось. Приятно.

— Это временное явление! — Карун замахал руками в характерном жесте «уйди, нечистая сила». — Вот увидите, если вы займетесь своим здоровьем по системе Рейки…

— Конечно! — не выдержал я и расхохотался в голос. — Именно дыхание маткой поможет вам избавиться от солей в шейно-грудном отделе позвоночника! Как я сразу не догадался! А-ха-ха-ха-ха! Маткой! Дыхание! Ха-ха-ха! Слышал бы вас доктор медицины Отто Генрих Варбург! Нобелевский лауреат, между прочим!

Все головы разом повернулись в мою сторону, а я ковал железо, пока горячо:

— Отто Варбург посвятил жизнь тому, чтобы объяснить, как клетки получают кислород, — продолжил я, чеканя слова, чтобы уж точно дошло. — Он расшифровал механизмы клеточного дыхания, получил за это Нобелевку, перевернул биохимию. Если бы он сейчас услышал про «дыхание маткой», то крутился бы в гробу, как пропеллер Карлсона. — Я развел руками, широко улыбаясь. — Потому что матка может «дышать» только одним способом — через кровоток. Точно так же, как печень, селезенка или ваш локоть. Все остальное — сказки для глупцов, желающих расстаться с деньгами. Если вам обещают «гармонизацию чакр вентиляцией внутренних органов» — это не про здоровье. Это бродячий цирк с конями.

Когда я закончил свою маленькую лекцию, со стула вскочила, тыча в меня пальцем, женщина с остеохондрозом.

— Это он! — радостно воскликнула она. — Он мне помог! Спасибо вам, мастер!

— А мне он диагностировал коксартроз! — хвастливо выкрикнула с места моя самая первая клиентка. — Я сначала не поверила, думала, выдумывает. А МРТ подтвердило! И меня теперь будут лечить консервативно, без операции! Мы успели! И все благодаря вам, Сергей Николаевич!

Я отвесил чопорный поклон и приложил руку к груди. Что уж тут, приятно, когда твою работу ценят. Особенно приятно, когда тебя признают, сперва освистав.

— Да он самозванец! — взвился Карун, багровея под слоем грима. — Вы что, сами не видите⁈ У него даже сертификата нет!

Но женщины его уже не слушали. При виде меня они радостно загалдели, и самая шустрая, та, что с остеохондрозом, уже проталкивалась ко мне сквозь ряды стульев.

— А вы когда массажи начинаете? — спросила она со льстивой улыбкой, заглядывая мне в глаза. — Мне так помогло! Так понравилось! Можно меня записать первой?

— Я была первая! — возмутилась дама с коксартрозом.

— Нет, я!

— Девочки, не ссорьтесь, — примирительно сказал я.

Чтобы снять с себя организационный головняк, кивнул в сторону женщины-гренадера, которая возвышалась у входа, наблюдая за происходящим с выражением полководца перед решающей битвой.

— Записываться нужно вон у той сотрудницы. Она менеджер. А я просто обычный мастер массажа. Какой список мне дадут, с тем и буду работать.

— Записываемся к Сергею Николаевичу у меня, девочки! — крикнула та так, что Карун поморщился.

Что тут началось! Дамы, практически отталкивая друг друга локтями, ломанулись к менеджеру наперегонки. Та приняла этот натиск с невозмутимостью бетонного волнореза и принялась записывать желающих в блокнот, рявкая время от времени: «По одной! Не толпимся!»

Великий Карун, гранд-мастер Рейки и чего-то там еще, остался сиротливо сидеть на сцене в полном одиночестве. Золотистая скатерть, колонка с медитативной музыкой, благовония в курильнице — весь этот реквизит псевдодуховности теперь выглядел жалко и нелепо, как опавшая новогодняя елка в марте.

Он исподлобья посмотрел на меня и процедил сквозь зубы:

— И зачем было весь этот цирк устраивать?

— Какой цирк? — Я приподнял бровь.

— Тебе клиенток не хватило, что ты моих решил отобрать?

Говорил он снисходительно, свысока и сразу перешел на ты, словно обращался к мальчишке на побегушках.

А я такого не люблю. Особенно от подобных персонажей. Поэтому ответил в том же духе:

— Во-первых, здесь я увидел только своих клиенток. — Я загнул палец. — Во-вторых, кто ходил к менеджеру жаловаться, что у меня нет сертификата? Не ты ли, часом?

— А у тебя есть сертификат? — ехидно усмехнулся Карун, скрестив руки на груди.

— У меня есть диплом медицинской академии, — ответил я ядовитым голосом, делая шаг к сцене. — Высшее медицинское образование. Многолетняя практика в больнице. Тысячи операций и исцеленных пациентов. А вот есть ли у тебя медицинское образование — это еще большой вопрос. Подозреваю, что только сертификат Рейки с трехдневных онлайн-курсов, красная цена которому десять тысяч рублей, и на этом все.

Карун побледнел под слоем грима, и красная полоса на его лбу стала казаться еще ярче на фоне посеревшей кожи. Видимо, я попал в точку.

Система активировала эмпатический модуль без моего запроса, и перед глазами высветилась знакомая табличка:

Сканирование завершено.

Объект: Карун, 35 лет.

Доминирующие состояния:

— Страх разоблачения (94%).

— Гнев подавленный (защитная реакция) (85%).

— Ощущение утраты контроля (81%).

Дополнительные маркеры:

— Расширение зрачков (физиологическая реакция страха).

— ЧСС повышена до 118 уд/мин (острый стресс).

— Попытка сохранить внешнее спокойствие (неудачная).

Вот, значит, как. Весь его апломб и надменность не более чем защитная маска, за которой прячется обычный испуганный жулик, боящийся разоблачения. Примерно как Остап Бендер на агитпароходе «Скрябин»: «Киса, скажите мне, как художник художнику: вы рисовать умеете?»

Я взглянул на него совсем другими глазами и сказал, понизив голос до почти доверительного тона:

— Поэтому, братец Карун, или как там тебя на самом деле зовут… Васисуалий Лоханкин? Василий Пупкин?

Он дернулся, и я понял, что угадал если не с именем, то с сутью.

— Так вот, Вася. Если ты хочешь и дальше продолжать заниматься своим шарлатанством и учить женщин дышать маткой, не надо вставлять мне палки в колеса. И я тебя тоже трогать не буду. Каждый окучивает свою грядку. Договорились? Ты морочишь головы, я лечу.

Карун молчал. На его скулах ходили желваки, пальцы судорожно сжимали край золотистой скатерти. Но я-то знал, что на самом деле он далеко не так уверен, как пытается показать. Поэтому надавил голосом, как когда-то с нерадивыми интернами в операционной:

— Не слышу ответа.

— Договорились, — хрипло выдавил Карун.

На его щеках проступили красные пятна, а взгляд метнулся в сторону, словно Карун не мог вынести прямого зрительного контакта.

— Вот и ладненько, — подытожил я и вышел из опустевшего конференц-зала, оставив гранд-мастера Рейки наедине с его восточной музыкой и разбитыми надеждами.

А с менеджером-гренадером мы столкнулись в коридоре, когда я выходил из конференц-зала. Снежана Арнольдовна как раз закончила записывать последних желающих и теперь смотрела на меня с выражением, которое я бы назвал «профессиональное уважение, замешанное на легкой оторопи».

— Сергей Николаевич… — начала она и осеклась. Голос, еще минуту назад способный перекрыть рев взлетающего самолета, вдруг стал почти человеческим.

— Слушаю, — сказал я, скрестив руки на груди.

— Я хотела бы… — Волобуева замялась, и зрелище это было поистине удивительным: женщина-гора, способная одним взглядом загнать под лавку взвод десантников, сейчас переминалась с ноги на ногу, как пятиклассница перед директором школы. — В общем, руководство просило передать извинения. За то недоразумение. С увольнением.

— Недоразумение, — повторил я без выражения.

— Да. Иннокентий… это менеджер, который тогда… ну, который вас… — она поморщилась, подбирая слова, — в общем, он погорячился. Поступила информация, что у вас нет сертификата массажиста, и он принял решение, не разобравшись.

— Поступила информация. — Я кивнул. — От гранд-мастера Каруна, надо полагать?

Снежана Арнольдовна промолчала, но по ее лицу было видно, что я угадал.

— Так вот, руководство хотело бы предложить вам вернуться на прежних условиях… — Она запнулась и торопливо поправилась: — То есть нет, на улучшенных условиях! Шестьдесят процентов вам, сорок — салону. И павильон номер семь, как раньше. Он удобнее и комфортабельнее. Да. Павильон номер семь. Ждет вас.

Чем дольше я молчал, тем смущеннее она себя вела и начала путаться в показаниях и словах:

— Как я уже сказала, мы извиняемся. Директор настаивает. То есть нет, он просит. Павильон ваш. Приступить, да. Когда сможете?

Я помолчал, разглядывая ее. Неделю назад меня вышвырнули отсюда, как нашкодившего кота. Без объяснений, без выходного пособия, просто пошел вон. А теперь, значит, «улучшенные условия» и «павильон ждет». Удивительно, как быстро меняется отношение, когда ты вдруг становишься нужен. И так всю жизнь и во всем: докажи свою полезность, и все и со всеми будет очень гладко.

— Руководство, говорите, — протянул я. — А самого руководства здесь нет? Лично извиниться?

Снежана Арнольдовна побагровела.

— Руководство… руководство сейчас на совещании. Но оно просило передать, что очень ценит ваш профессионализм и… и сожалеет о случившемся инциденте.

— Сожалеет. — Я усмехнулся. — Ну, хоть так.

Повисла пауза. Из конференц-зала доносились приглушенные звуки медитативной музыки — видимо, Карун не удосужился выключить свою колонку.

— Так что скажете, Сергей Николаевич? — Снежана Арнольдовна смотрела на меня с плохо скрываемой тревогой. — Когда вы сможете приступить? Клиентки уже записались на завтра, на послезавтра… Некоторые даже на следующую неделю вперед забронировали. Вы бы видели, они друг друга чуть не затоптали!

Я видел. И это, признаться, грело душу.

— Вы же понимаете, — добавила она, понизив голос до почти заговорщицкого шепота, — если откажетесь, они нам такой антипиар устроят… Весь интернет завалят отзывами. Бизнес встанет.

— Понимаю, — кивнул я.

И ведь действительно понимал. Эти женщины, которых я видел сегодня в зале — они не просто клиентки, они теперь мои адвокаты. Особенно те, кого я уже принимал. Остальные, понятно, пока просто повелись на пиар «свидетелей Сергея Николаевича», но в целом… да, я обзавелся собственной группой поддержки. То есть клиентской базой. Еще несколько массажей, и они будут готовы порвать за меня глотку любому гранд-мастеру с его дыханием маткой.

— С понедельника, — сказал я наконец.

— С понедельника? — Снежана Арнольдовна округлила глаза. — Но там же на завтра уже двенадцать человек записалось! И на субботу восемь! Они же нас съедят, если вы не придете!

— С понедельника, — повторил я твердо. — У меня есть дела, которые нельзя отложить. Личные обстоятельства.

Она открыла рот, явно собираясь возразить, но я поднял руку, останавливая поток слов.

— Это не обсуждается. Либо с понедельника, либо никак. Объясните клиенткам, что мастер временно недоступен по семейным обстоятельствам. Пусть подождут. Ожидание только усилит желание.

Снежана Арнольдовна смотрела на меня несколько секунд, потом медленно кивнула.

— Хорошо. С понедельника так с понедельника. Я… мы вас ждем, Сергей Николаевич.

— Вот и договорились.

Я развернулся и пошел к выходу, чувствуя спиной ее взгляд. На душе было… хорошо. Непривычно хорошо.

Но расслабляться рано. Нужно разобраться с текущими делами: встреча с юристами Алисы Олеговны, подготовка к суду с больницей. Да и к родителям на дачу я обещал съездить. Нехорошо обманывать ожидания стариков. Любых стариков, пусть даже они и не мои родители.

На выходе из спа-комплекса я остановился на крыльце, щурясь от неожиданно яркого осеннего солнца. День выдался насыщенным: Брыжжак, Танюха, банк, ресторан с Алисой Олеговной, проверка на альфонса, бизнес-предложение, возвращение в спа-салон.

Голова гудела от переизбытка событий.

Но одна мысль не давала покоя с самого утра.

Достав телефон, я набрал номер Дианы. Гудки тянулись бесконечно, и я уже решил, что она на смене и не может ответить, когда в трубке раздался ее голос:

— Алло?

— Привет, — сказал я и вдруг почувствовал себя шестнадцатилетним пацаном, который впервые звонит понравившейся девочке. — Диана, как ты? Мне кажется, мы расстались как-то… второпях. Я все это время думал о тебе.

Пауза длилась, наверное, секунды три, но мне показалось — вечность.

— Привет, — ответила она наконец, и в ее голосе я услышал улыбку. — Я тоже… думала.

— Давай встретимся? — спросил я, не особо надеясь на успех.

— Давай!

Ответ прозвучал так быстро и радостно, что я опешил. Видимо, это отразилось в моем голосе, потому что Диана рассмеялась — звонко, по-девчоночьи.

— Зайди за мной! Я с работы сейчас выхожу. Давай в пиццерии встретимся? Той, что напротив больницы.

— Давай, — сказал я, чувствуя, как губы сами растягиваются в улыбку. — Жду тебя.

До пиццерии я добрался за пятнадцать минут. Заказал минералку — все, что позволял себе из местного меню, потому что остальное там было сплошными быстрыми углеводами. Проще говоря, мучным, ибо пиццерия.

Не успел сделать и пары глотков, как дверь распахнулась и вошла Диана.

Запыхавшаяся, с раскрасневшимися от быстрой ходьбы щеками, в расстегнутой куртке поверх медицинской формы. Она была чудо как хороша, и я поймал себя на том, что просто смотрю на нее, забыв про минералку, про пиццерию, про все на свете.

— Привет! — Она улыбнулась и скользнула на стул напротив.

Я встал, обошел столик и легонько поцеловал ее в щеку, задержавшись на секунду, чтобы вдохнуть запах ее волос — что-то цветочное, легкое.

— Привет, — шепнул ей на ушко.

Она не отстранилась, только порозовела и опустила ресницы.

— А ты что будешь? — спросил я, возвращаясь на свое место.

— Кофе. — Она устало выдохнула. — День сегодня был такой суматошный… Сама не своя.

Я подозвал официантку и заказал для Дианы капучино. Когда та отошла, Диана подалась вперед и заговорила тихо, почти шепотом:

— Ты представляешь, Сережа, Бойко Олег что-то затевает. Я никак не пойму, что он против тебя имеет. Уже и у Киры пыталась выведать, и у Эльвиры — никто ничего толком не знает. Или не говорит.

— Фигня, дело житейское! — махнул я рукой, как Карлсон, который живет на крыше.

Диана прыснула от смеха, прикрыв рот ладошкой.

— А если серьезно, — продолжил я, — ты не знаешь, случайно, тетю Нину прооперировали? В гнойной хирургии должны были. Руку.

— Какую тетю Нину? — удивилась Диана. — У тебя тетя здесь лежит?

— Да нет. — Я покачал головой. — Она уборщицей у нас работает. Старенькая такая, шустрая. У нее еще швабра лимонного цвета, приметная. Я ей посоветовал сделать операцию — там был запущенный панариций с риском остеомиелита. И не знаю, послушалась она или нет. На рабочем месте ее не видел.

— Я спрошу у Марины Носик, — пообещала Диана, явно удивленная тем, что я помню какую-то уборщицу по имени и цвету швабры.

Принесли кофе. Мы пили, болтали о всяких пустяках, и я то и дело ловил на себе ее взгляды — исподволь, сквозь ресницы, задумчивые и долгие. От этих взглядов кровь начинала бежать быстрее, и я чувствовал себя не стариком в чужом теле, а молодым мужиком, у которого вся жизнь впереди.

Наконец я не выдержал, поднялся и пересел к ней на диванчик. Диана зарделась, но не отодвинулась.

— Я тебе говорил, что ты сегодня красивая? — прошептал ей на ушко так, чтобы мое дыхание чуть щекотало кожу.

Она медленно выдохнула, прикрыв глаза, а затем прошептала кокетливо:

— Только сегодня?

— Всегда. — Я наклонился еще ближе. — Но сегодня — особенно.

— Да-а-а? — промурлыкала Диана, и ее губы оказались совсем близко от моих.

Я почувствовал ее дыхание, легкий аромат кофе, и весь мир сузился до этих нескольких сантиметров между нами.

— Очень, — хрипло выдохнул я.

И тут зазвонил телефон.

Диана моментально отпрянула, словно ее током ударило. Я сдержал рвущееся наружу ругательство и сердито взглянул на экран.

Танюха. Соседка. Господи, ну что ей надо именно сейчас⁈

Впрочем, я тут же одернул себя. Откуда ей знать, чем мы тут занимаемся. Но все равно — эх, так не вовремя!

— Слушаю, — сказал я, усилием воли придав голосу спокойствие.

— Серега! — заорала Танюха так, что я невольно отдернул телефон от уха. — Там твой Валера!

— Что — Валера?

— Ты ушел и форточку оставил открытую!

— И что? — не понял я. — Второй этаж же. Форточка маленькая.

— Он в форточку сиганул!

— Чего-о-о⁈

— Вылез как-то и сорвался! Со второго этажа!

— Валера живой? — Мой голос неожиданно охрип.

Диана, которая прислушивалась к разговору, пытаясь делать вид, что ей все равно, побледнела и вцепилась пальцами в край стола.

— Живой, — буркнула Танюха уже спокойнее. — Но гоняет, скотина, по всему двору как электровеник. В руки не дается. Орет, как потерпевший. Уже всех тут достал! Приезжай и забери его, а то соседи грозятся отлов вызвать.

— Еду! — коротко ответил я и отключился.

Диана смотрела на меня перепуганными глазами.

— Валера? — переспросила она дрогнувшим голосом. — Это… сын?

— Хуже. — Я тяжко вздохнул. — Кот.