Двадцать два несчастья – 2

Глава 7

Вернувшись от ветеринара, я посадил Валеру в его новый дом — специальную лежанку для кошек, которую купил по дороге из ветклиники. Мягкая корзинка с высокими бортиками, обшитая серым плюшем, выглядела вполне уютно, я бы и сам в такой полежал, всяко лучше убитого дивана Сереги.

Валера недоверчиво обнюхал края, потоптался на месте передними лапами, словно проверяя качество подстилки, и, наконец, уселся в самом центре, мяукнул, демонстративно отвернулся и принялся вылизывать переднюю лапу. Конус на шее, разумеется, мешал и тут — язык не доставал до шерсти, но котенок упорно продолжал попытки. Через минуту сдался, свернулся клубком и закрыл глаза.

А я вернулся мыслями к тому, о чем рассказала Алла Викторовна.

В прошлой жизни, когда был в непонятках, тревоге и каких-то негативных мыслях, я начинал какую-нибудь механическую работу: мыть посуду, подметать пол, вешать полочки, обрезать деревья и кусты на даче (в той жизни у меня была шикарная дача, и я часто любил там возиться с растениями, считал, что работа на земле — это своего рода духовная практика, почти как молитва) или в крайнем случае перебирать старые бумаги, откладывая все, что шло на выброс.

Так и сейчас. После того как дорогая соседка специально или нет испортила мне настроение, я занялся тем, что полез в диван. Мне и в голову не приходило, что в нем можно что-то спрятать, совсем забыл о такой конструкции, но оказалось, что Серегин диван именно такой.

Приподняв сиденье, я выругался и долго смотрел на склад наваленного туда барахла.

Потом, глянув на спящего Валеру, принялся за дело. Влез в диван, вытащил оттуда старые коньки, клюшку, старый советский хоккей с обломанными фигурками, альбом с футбольными наклейками, запыленную игровую консоль, перевязанную бечевкой стопку вздувшихся от времени и сырости журналов «Наука и жизнь» и «Страна игр», пакеты в пакетах, две пустые банки с засохшим там непонятно чем, ракушками и камушками из моря — видимо, что-то такое привозили и пытались сделать аквариум. Возможно даже, это какие-то водоросли, но я, конечно же, все выброшу. Ну, кроме журналов.

Сначала у меня сложилось впечатление, что в этой горе хлама — все самое ценное, чтобы было в жизни Сереги. То, что не поднялась рука выкинуть. И у меня в той жизни было почти так же, пока не сгорело вместе с домиком на старой даче, где и хранилось.

Но когда я обнаружил старый фотоальбом с порванными и пожелтевшими черно-белыми фотографиями… Нет, этот хлам был не Серегин, а даже если и его, то не весь.

Это была квартира его бабушки. Именно его бабушки, потому что я заметил на фотографиях и самого Серегу, еще маленького, и его родителей, молодых и с надеждой на лицах.

А самому Сереге, видимо, квартира досталась по наследству. И, возможно, не в лучший период его жизни, раз у него даже не дошли руки разобрать этот хлам.

Рассортировав вещи (что-то на мусорку, что-то оставлю, чтобы изучить жизнь Сереги), в опустевшем пространстве диванного хранилища я заметил забившуюся под боковую обивку небольшую пухлую папку. Она была явно новее всего остального барахла и, может, даже провалилась туда, а не была специально уложена.

Я достал ее — самая обычная белая папка на завязках, правда, изрядно потрепанная и уже не совсем белая. Открыл и обнаружил кучу бумажек, которые касались Сереги: здесь была и его переписка с Наташей и даже с какой-то Верой; школьные тетради, дневник за седьмой класс, еще какие-то бумаги — это все я отложил, просмотрю позже. И сильно обрадовался, увидев блокнот Сергея — старый, потрепанный, но, судя по последним записям, а они были недавними, актуальный. Больше всего меня порадовало то, что на последней странице вверх ногами были выписаны пароли, в том числе от Госуслуг и от компьютера.

Интернет я оплатил и подключил, поэтому сейчас, изрядно порадовавшись, включил комп и открыл браузер Сереги. Подгрузилось множество незакрытых вкладок… Да уж, порнушкой молодой человек увлекался горячо и беззаветно. Хорошо хоть вкусы у него были вполне традиционные. Подавив вдруг вспыхнувший интерес, я быстро закрыл все эти вкладки, после чего перешел к закладкам.

О! Вот оно! Нашел ссылку на mail.ru, кликнул и… открылась страница его почты, причем уже залогиненная. Полистал и убедился, что электронка его не представляла никакого интереса — возможно, ей давно не пользовались, а может, у него какие-то дополнительные еще были…

Ну не верю я, что там, на электронной почте, могут быть только ежемесячные расчетные листы с начислением зарплаты из больницы, какие-то распоряжения и приказы по поводу сдачи отчетов на определенные сроки — и на этом все! А больше ничего не было. Ни личной переписки, ничего. А, ну еще была парочка поздравлений с днем рождения, да и то от медицинских сайтов. Что-то не то.

Затем я открыл Госуслуги, залогинился, получил сообщение с кодом и ввел его. Успешно!

Первое, на что бросил взгляд — несколько непрочитанных уведомлений, включая долги по ЖКХ и штрафы ГИБДД.

Самое последнее как раз и касалось того, что поступило судебное решение, по которому мне назначено выплатить компенсации родственникам пациентов в рамках гражданского иска… по три миллиона!

Надо же, не обманул «няшка» Рубинштейн, мать его так. И сумма какая-то… бешеная. Обычно при таких случаях раз в десять меньше, а тут… прямо как будто по верхней границе назначили, чтоб уж до конца растоптать меня. Уверен, никто даже не попытался разобраться ни в деталях, ни в обстоятельствах. Просто между делом, как будто в курилке быстро порешали: три смерти — значит, три миллиона каждому. Готово. И все быстро задним числом провернули, пока я не очухался и не начал дергаться.

Самое паршивое — я понятия не имел, что там натворил Серега. В чем именно ошибся-то?

Я посмотрел на это все, почесал затылок и решил, что сегодня уже поздно, и я ничего не сделаю.

А вот завтра, пожалуй, найму адвоката, причем не буду брать никого из Казани, раз товарищ Хусаинов мне подробно и внятно объяснил, что у него здесь все схвачено. Скорее всего, возьму знакомого адвоката из Москвы, скажу ему, что мне рекомендовал его доктор Епиходов.

А что, это мысль!

И кстати, я придумал вполне достоверную версию, которая поможет перекинуть небольшой мостик к моей прошлой жизни. Фамилия у меня Епиходов, имя — Сергей. Если у людей из той, прежней, жизни возникнут вопросы к моей новой личности, скажу, что я внебрачный сын Епиходова Сергея Николаевича, а мать дала мне имя в его честь. После такого придраться будет сложно. Вряд ли кто-то станет глубоко копать, выяснять, что у того Сергея отец тоже Епиходов и так далее. В крайнем случае можно сказать, что тот взял фамилию из-за благозвучия.

Ну, или еще что-нибудь эдакое выдумаю.

Я углубился в другие бумаги Сереги и выпал из реальности на некоторое время.

Пока я разбирался с документами, обнаружил еще одно уведомление на Госуслугах — свежее, минуты две как пришло. Немало удивившись, полез туда и хмыкнул: это было официальное уведомление из больницы номер девять о том, что Епиходов Сергей Николаевич приглашается на заседание внеплановой комиссии по разбору летальных исходов и качеству медицинской помощи. Честно говоря, у меня аж челюсть отпала.

Насколько я знаю, основная ответственность за организационный бардак и допуски лежит на руководстве, но лечащий врач тоже отвечает за свои решения. Однако крайних обычно ищут среди начальства.

Кроме того, на операцию, которую я делал Лейле, мне дал разрешение лично Харитонов — пусть и не в письменной форме, а в устной, но при многих свидетелях — уверен, что и тому Сереге Епиходову на операции тех троих пациентов, которые умерли, тоже давало распоряжение и разрешение руководство. Более того, я так до сих пор и не понимал, почему Сереге, взрослому хирургу, дали делать операцию ребенку — ведь для этого есть свои, детские, врачи — и где были остальные хирурги, когда у него пошли косяком вот эти проблемы? Почему не перепроверяли диагнозы? Почему после этого его не отправили на переподготовку? И вообще, вопросов было более чем достаточно.

И тут еще вот эта комиссия так внезапно нагрянула. Причем не явиться я в принципе не могу, потому что проблем у меня тогда будет вообще выше крыши — тем более, если я буду подавать на суд, все вот эти справки мне тоже придется собирать. Более того, меня должны были уведомить за две недели, а не за полсуток, во всяком случае, по Трудовому кодексу. Хотя… Не просто так они воткнули слово «внеплановой».

И здесь мелькнула мысль: а если бы я не успел вернуться из Москвы?

Нет, нельзя больше откладывать.

Поэтому я прямо сейчас сел и написал адвокату письмо такого содержания:

'Уважаемый Артур Давидович!

Обращаюсь к Вам по настоятельной рекомендации Сергея Николаевича Епиходова.

Меня зовут так же, как и его, Сергей Николаевич Епиходов. Я проживаю на данный момент в городе Казань. И по странному совпадению я тоже врач, как и покойный С. Н.

Артур Давидович!

Обращаюсь к Вам с убедительной просьбой стать моим адвокатом.

Очень нужна Ваша помощь и опыт.

Дело у меня непростое. И помочь мне по силам только Вам.

Кратко опишу проблему. В общем, ситуация на данный момент сложилась такая: меня незаконно уволили (точнее, вынудили уйти) с работы (приказ об увольнении прилагаю). Я работал в городской больнице №9 в отделении хирургии. Помимо этого, мне инкриминируют смерть трех пациентов, якобы последовавшей ввиду моего халатного отношения и неправильной постановки диагнозов. Причем один из умерших — ребенок. Уточняю, что я обычный врач, а не завотделением и не главврач (!).

На сегодняшний день уже состоялось заседание городского суда, причем обращаю Ваше внимание на то, что уведомление в оригинале мне отправили за 2 часа до процесса на Госуслуги и за 1 день — почтой на работу, с которой я уже неделю как был уволен. По телефону секретарь суда не сообщала. Таким образом, заседание прошло без меня (копию судебного решения прилагаю).

Также я только что, поздним вечером (в 21:00), получил уведомление через Госуслуги о том, что завтра в 12 часов дня состоится заседание внеплановой комиссии по разбору летальных исходов и качеству медицинской помощи (само уведомление и скрин с Госуслуг со временем получения уведомления прилагаю).

Комиссия будет заседать в Казанской горбольнице №9, откуда я уволился.

Так как в этом деле замешаны влиятельные люди города, полагаю, что решение апелляционного суда по Татарстану, как и решение городского суда г. Казани, заранее будет отрицательным.

При этом я очень рассчитываю на кассацию и на Вашу поддержку в подаче документов и моей защите. В крайнем случае я готов идти до Верховного суда.

Буду признателен за любой ответ и прошу сообщить — возьметесь ли Вы за мое дело или нет?

С ув. Епиходов С. Н.'.

И отправил электронку Караяннису.

Да, это был хитрожопый потомок еще тех первых греческих торговцев, которые в незапамятные времена осели в Российской Империи. Если он возьмется — однозначно, дело я выиграю. Правда, обойдется мне это ой как дорого. Но зато я обелю свое новое имя и репутацию.

Ну что ж, одно великое дело я сделал.

А ведь без его помощи я, пожалуй, эту ситуацию сам не вытяну. Считаю, если можно привлечь к делу лучших профессионалов, лучше так и сделать.

Просто я реально осознавал, что апелляционный суд Татарстана, который тоже находится в Казани, однозначно под давлением Хусаинова, и он стопроцентно поддержит решение городского суда. Но я был уверен, что уж кассационный суд и апелляцию, и городской суд поставит раком. Поэтому решил срочно пообщаться с этим адвокатом.

Караяннис был толковый профессионал, можно сказать, самородок и хоть драл с клиентов три шкуры, но я все-таки надеялся, что в результате нормально сниму за моральный ущерб, и этого хватит оплатить все. Еще и останется. На Мальдивы.

К тому же есть ведь еще деньги на виртуальном счете. И с помощью этого адвоката, пообещав ему треть, я их рано или поздно получу (он в лепешку расшибется, но найдет их даже в Гондурасе).

И Караяннис не обманул моих ожиданий. Потому что на электронку Сергея минут через десять пришел ответ:

'Не удивлюсь, если вы с Епиходовым родственники!:-)

Здравствуйте, Сергей Николаевич! Прежде чем ответить на ваш запрос, скажите, вы состоите в профсоюзе, я надеюсь? Нужно уточнить, поступало ли перед вашим увольнением в первичную профсоюзную организацию Казанской горбольницы № 9 уведомление о рассмотрении ситуации с вашими «просчетами» в диагнозах пациентов и о запланированной комиссии. Завтра же возьмите оттуда или заверенный скан уведомления (если таковой есть), или справку из ППО о том, что уведомления не было. Скан пришлите мне, тогда уже будем разговаривать по существу и что-то думать.

С ув. Караяннис'.

Я ответил лаконично:

'Спасибо, Давид Александрович, за ответ. Сделаю!

С ув. Епиходов С. Н.'.

Ну, супер! Уже понемногу движемся вперед.

Главное, не отказал.

Считай, не отказал!

С этими мыслями я вернулся в реальность — завтра пойду на комиссию, а заодно нужно выяснить, состоял ли Серега в профсоюзе. Судя по его безалаберности — вряд ли. Но все равно лучше проверить. К сожалению, или к счастью, комиссия заседала в двенадцать часов — неужели до двенадцати тридцати, когда начинается обед, за полчаса они готовы все выслушать и сделать полный анализ? Очень сомневаюсь. Явно тут какая-то подстава, такая же, как и с судом.

Но я возьму с собой диктофончик и все запишу. Жаль, что в свой прошлый визит к Харитонову, когда там сыпали угрозами, не догадался.

Я проверил телефон Сергея и с печалью констатировал, что тот не только с виду звезд с неба не хватал. Нормального диктофона там не имелось, а тот, что был, записывал, только если в него орать. Да уж, этой модели уже лет семь-восемь, наверное.

Пу-пу-пу…

Решил, что завтра с утра первое, что сделаю, — это пойду в магазин, куплю хороший костюм для Сергея, обувь, а также сделаю стрижку. И обязательно заведу новый телефон. Надеюсь, денег, оставшихся после Москвы, хватит.

Да, это вернет меня к пустому карману, но прийти на комиссию в том отрепье, в котором ходил Епиходов, я себе позволить не мог — довольно. Не хочу больше ловить на себе пренебрежительные взгляды отожравшихся и лощеных победителей отрицательного отбора.

С этими утешительными мыслями я оделся и пошел прогуляться перед сном.

Вечерняя прогулка, как я знал из своего опыта и множества исследований, творит чудеса с качеством сна, способствуя общему расслаблению организма. Десять-пятнадцать минут по своему кварталу или вокруг дома снизят возбуждение центральной нервной системы после напряженного дня, а главное, создадут условия для естественной выработки мелатонина, гормона сна. А еще обеспечат более быстрое засыпание и продлят глубокие фазы сна, когда организм активно восстанавливается на клеточном уровне.

Вообще, как человек пожилой в прошлой жизни, я столкнулся с проблемой засыпания и ночных пробуждений, когда посреди ночи лежишь, не понимая, как уснуть. Иногда это доходило до хронической бессонницы, которая длилась месяцами, медленно меня убивая.

Как ученый, я, конечно, с большим интересом изучал все исследования на эту тему и нашел способы с этим справляться безо всяких медикаментов. Но тело Сереги еще молодое, а потому проблем с засыпанием у него нет. Наоборот, мне кажется, он-то как раз мог дрыхнуть сутками. Но улучшить качество сна никогда не помешает. Лучше шесть-семь часов здорового сна, чем двенадцать — беспокойного. Или в пьяном угаре.

Я неспешно шагал по знакомым дворам, вдыхая прохладный осенний воздух. Где-то над головой шелестели последние листья на деревьях, вдалеке лаяла собака, а из окон первых этажей доносились приглушенные звуки телевизоров и разговоров.

У магазина Светки горел тусклый фонарь, отбрасывая желтоватые блики на мокрый асфальт, и я заметил мужчину в потертой кожаной куртке. Он прикуривал у входа. Я узнал в нем Марата, владельца точки.

— Сергей! — увидев меня, кивнул он.

— Вечер добрый, — ответил я, останавливаясь в паре шагов.

Марат затянулся, выдохнул дым в сторону и усмехнулся, разглядывая меня с нескрываемым любопытством.

— Слышал от Светки, что ты весь долг выплатил, — сказал он, прищурившись от дыма. — В лотерею выиграл, что ли?

— Вроде того, — ответил я. — Повезло немного.

Марат прищурился, явно пытаясь понять, шучу я или говорю серьезно, но потом махнул рукой и кивнул с одобрением.

— Ну, молодец тогда, — сказал он. — Светка говорит, ты даже шоколадку ей подарил. Она до сих пор в шоке, если честно. Думала, от тебя никогда не дождемся.

Я усмехнулся.

— Бывает, — ответил я. — Жизнь — штука непредсказуемая.

— Это точно, — согласился Марат, снова затягиваясь. — Главное, смотри, больше не влезай в долги. Ты не отдал, а про тебя думают плохо. И в душе твоей как будто червячок точит изнутри, что не отдал. Долги как медленный яд, понимаешь?

— Понимаю, — улыбнулся я и пошел дальше. — Спокойной ночи, Марат.

— Ага, бывай, Сергей.

Гуляя дальше, я улыбался, потому что встреча с ним оказалась неожиданно приятной. Как-то по-доброму, по-соседски. Как будто я действительно решил свои проблемы и теперь мог спокойно бродить по улицам вечером, не оглядываясь через плечо.

Вернувшись домой, я первым делом проверил Валеру. Котенок спал в своей лежанке, свернувшись в крошечный клубочек, и тихонько посапывал, прижав к груди одну лапку. Конус на шее слегка сдвинулся набок, перекрывая воздух, и я осторожно поправил его.

Валера дернул ушком во сне, но не проснулся. Все-таки он еще совсем малыш.

Перед сном я решил принять ванную, до блеска отмытую Танюхой.

Набрал почти горячей воды, высыпал туда добрую горсть морской соли, размешал руками до полного растворения, наблюдая, как мелкие кристаллы исчезают в мутноватой воде. Потом, стянув с себя одежду, осторожно погрузился, прикрыл глаза, опустил голову на свернутое полотенце и позволил себе просто лежать, ничего не делая. Никаких мыслей о завтрашней комиссии, долгах, Ирине, Михайленко, Лысоткине, Лейле, Танюхе, Харитонове и Хусаинове. Только горячая вода, тишина и мое размеренное на 4−7–8 дыхание.

Минут через десять я почувствовал, как тело окончательно расслабилось, веки стали тяжелыми, а мысли — спокойными и вялыми. Это был верный признак того, что пора выбираться.

Я вылез из ванны, растерся жестким полотенцем, активируя кровообращение, надел чистую футболку и шорты и отправился на кухню, чтобы добавить кое-что в мою вечернюю программу релаксации.

Заварил травяной чай из ромашки. Как я объяснял Алле Викторовне, у такого сбора мягкий успокаивающий эффект, который помогает снизить тревожность, но даже без этого сам ритуал вечернего чаепития, теплая кружка в руках и травяной аромат дарят ощущение покоя и завершенности дня, что само по себе всегда помогало мне настроиться на сон. Жаль, забыл мед купить, ложечка бы не помешала — просто для вкуса.

Устроившись в кухне на стуле, я медленно пил чай. После двух ночей в кабине фуры и салоне «крузака» я наконец-то нормально посплю.

Тем временем пробудился Валера. Котенок выбрался из своей лежанки, подошел ко мне и вопросительно мяукнул.

— Нет, брат Валера, тебе чай нельзя, — сказал я, почесывая его за ушком. — А вот водички можно.

Я ткнул его в большую плошку с водой, которую специально поставил и менял каждый день, и котенок с жадностью принялся лакать, урча и фыркая.

Допив чай, я ополоснул кружку, выключил свет на кухне и направился в комнату.

Через несколько минут, лежа в темноте под тонким одеялом, почувствовал, как веки становятся невыносимо тяжелыми, дыхание замедляется, а тело погружается в приятную, теплую пустоту.

Девятый день моей новой жизни закончился, а завтра понедельник. Комиссия, возможно, профсоюз, адвокат, костюм, телефон — столько всего нужно успеть.

Но сейчас, ощущая, как расслабляется тело, я просто позволил себе отпустить все мысли и провалиться в глубокий, спокойный сон.