Двадцать два несчастья – 2

Глава 6

— Валера! — ошарашенно пролепетал я, осознав, что не только забыл о нем, но еще и соскучился.

Тем временем Валера доскакал до меня, люто мяукнул, со скоростью торпеды вскарабкался по штанине наверх и застыл где-то в районе колена, глубоко воткнув когти в ткань.

— Валера, мне вообще-то больно, — заметил я, поморщившись.

— Он не хотел есть! — наябедничал правдолюбивый Степан. — Сидел только все время и на дверь смотрел. А когда слышал чьи-то шаги, вскакивал и мяукал. Заколебал уже!

— Ты зачем вскакивал и мяукал, Валера? — строго спросил я животное и добавил еще более свирепым голосом: — Ты зачем Степана заколебал?

Но Валера не отвечал. Он был занят — продолжал висеть. И лишь счастливо выдохнул и затих, притворившись, что это вообще не он.

Отдирали от штанов мы его всем нашим небольшим коллективом.

— Пипец твоим штанам, — грустно констатировала Татьяна, глядя на затяжки.

— Да уж, — согласился я, тоже грустно.

И только Степан был еще менее оптимистичен:

— А как я штаны порвал, так меня в угол сразу! — возмущенно проворчал он при виде такой социальной несправедливости и скрылся у себя в комнате.

Видимо, демарш Степки что-то переключил в голове Танюхи, потому что она вдруг тоже слегка взбунтовалась:

— Знаешь, Серега, я завтра, наверное, не пойду с тобой бегать в шесть утра.

— Пойдешь со мной в семь утра? Или в восемь?

— Нет, вообще не буду бегать так рано, — выпалила она. — Я потом весь день вареная хожу, не высыпаюсь. Лучше я днем, пока Степан будет в школе, сама побегаю. И в плане своем так и напишу.

— Так ты об этом хотела поговорить, когда записку оставила?

— Ну.

— А что же ты раньше молчала? — усмехнулся я. — Хорошо, Танюх, без вопросов. Можно вообще делить. Скажем до обеда погулять полчаса, потом после или вечером. Главное, подруга, двигаться. А когда это делать — дело десятое.

Тем временем в коридоре появился Степка. Он, демонстративно игнорируя нас, выволок коробочку Валеры и снова ушел к себе. Молча.

Но Валера в коробочку категорически не хотел. Он поднял такой ор, что пришлось нести его домой так. А коробку — отдельно.

Дома демарш продолжался — Валера отказался сидеть в гетто. Бунтовал изо всех сил. А когда я, наплевав на педагогические принципы, взял его за шкирку и посадил туда — поднял такой ор, что я мысленно посочувствовал Степану.

А сам заварил себе во френч-прессе травяной чай. Дав ему настояться, с удовольствием выпил чашечку и приступил к приготовлению обеда из замороженного хека, который вполне мог стать и ужином — я всегда был сторонником нормального трехразового питания, вопреки модным бредням про дробные порции. В интернете когда-то советовали есть пять-шесть раз в день маленькими порциями, мол, разгоняешь метаболизм. Чушь собачья!

Ведь чем обычно перекусывают? Всякими снеками, батончиками, сэндвичами, печенюшками, а это углеводы, с ними ведь каждый перекус ведет к скачку глюкозы. За ним следует выброс инсулина, и эти постоянные скачки рано или поздно приводят к инсулинорезистентности. А та развивается в метаболический синдром, который резко повышает риск серьезных заболеваний. Реально серьезных. Таких, от которых быстро умирают.

Но даже если не доводить до такого, при инсулинорезистентности клетки перестают слушаться гормона, отсюда все остальное: тяга к сладкому, дневная сонливость, туман в голове, набор веса, и человек даже просыпается утром неотдохнувшим, как будто не спал вовсе.

А еще важно питаться в одно и то же время, потому что наше тело любит расписание. Если питание стабильно, гормоны начинают выделяться заранее — желудок готовится, ферменты синхронизируются. Завтракать, кстати, желательно в течение часа после пробуждения, чтобы настроить метаболизм: утренний прием пищи задает ритм дня и включает обмен веществ.

В общем, знаю и по себе, и по пациентам, и по научным исследованиям, что часто достаточно просто наладить питание, отрезав перекусы, чтобы уже через неделю ощутить прилив сил и вторую молодость. Да, будет хотеться сладкого, пока не наладятся нормальные процессы, но недолго. И та же Танюха скоро в этом сама убедится.

С этими мыслями я поставил жариться на одну сковородку филе хека, разогрел другую с тремя ложками оливкового масла, высыпал туда замороженные овощи прямо из пакета: брокколи, цветную капусту, кабачок, горошек и фасоль. Помешал деревянной лопаткой с отломанным краем, добавил соли и перца, накрыл крышкой.

На второй сковороде зашипело филе хека, я полил его лимонным соком и обсыпал сухим укропом и чесноком. От смачного рыбного запаха даже голосящий Валера замолчал на секунду, принюхиваясь, но быстро вспомнил о своем возмущении и продолжил подавать мне жалобы в устной форме.

Минут через семь рыба была готова. Я переложил ее на тарелку вместе с тушеными овощами. Навскидку оценил калораж: триста пятьдесят, может, четыреста килокалорий, причем граммов сорок пять белка. Хватит и на обед, и на ужин.

Небольшой кусочек рыбы я размял и вместе с кормом поставил перед котенком. В его же коробке.

Однако страшный зверь есть отказался и продолжал голосить.

Тогда я сел напротив орущей коробочки на табуретку, печально вздохнул и сказал:

— Валера! Угомонись уже. Пожалуйста. Поговорить надо.

Валера заткнулся и посмотрел на меня одним глазом. Скептически так посмотрел. А второй прикрыл, видимо, изображая Кутузова.

— Короче, слушай сюда, Валера, — строго сказал я, — сообщаю по-хорошему. У тебя еще карантин не окончен. Стригущий лишай — это не шутки. Мы основные очаги уже купировали, но лечение надо зафиналить, это я тебе как врач говорю, путь и уволенный.

Валера молча слушал, и по его продувной морде было совершенно неясно, что он обо всем этом думает.

А я продолжил воспитательный процесс:

— То, что я тебя пожалел и забрал из помойки, совершенно не означает, что ты тут теперь будешь мне диктовать условия.

Судя по тому, что одно ухо Валеры дернулось, он был со мной категорически не согласен, хотя от дискуссии пока воздержался.

Тем временем я продолжил развивать педагогическую мысль:

— Более того, я тебе сообщаю, хоть и не скрывал с первых часов нашего знакомства, что ты здесь находишься на временных условиях. Как только вылечишься, я найду тебе хороших хозяев, и ты переедешь в более подходящие условия. Понял?

Валера ответить не успел — в дверь позвонили.

Чертыхнувшись (мысленно, но тем не менее, ведь не дали закончить воспитательный процесс), я пошел открывать. И что обидно, мы с Валерой так и не пришли ни к какому консенсусу.

Недоумевая, кто бы это мог быть, и томясь холодным предчувствием, а вдруг это опять от Михалыча пришли долбаные коллекторы-мордовороты, я открыл дверь.

К моему счастью, там стояла соседка.

— Как вы, Алла Викторовна? Я к вам эти дни не заглядывал, но Татьяна говорила, что вам уже вроде легче. Стучался разок… — Я вспомнил, как надеялся, что она видела того, кто наложил мне под дверь. — Но вы не открыли.

— Да, да, я прохожу лечение, мне ставят капельницы, — отмахнулась она, — все нормально, за это не беспокойся. Я по другому поводу пришла.

— Проходите, Алла Викторовна.

Я посторонился, гостеприимно пропуская ее в квартиру.

Соседка вошла не чинясь и с любопытством принюхалась, осмотрелась и с удивлением констатировала:

— Да ты прям чистоту навел, Сережа!

— А то! Как видите, — хвастливо сказал я, но потом все-таки совесть взыграла, не смог быть таким хвастуном и задавакой, поэтому, как честный и порядочный человек, признался: — Это Татьяна помогла.

— У вас что-то намечается? — Соседка лукаво посмотрела на меня. — Мне говорили, что вы вдвоем по утрам домой из парка возвращаетесь. Вас уже не раз видели. Два раза!

— Да быть такого не может, — удивился я, потому что бегали мы с Танюхой пока только один раз. — И кто такое говорит?

— Доброжелатели, — фыркнула Алла Викторовна. — Плюнь ты на них, просто скажи, что у вас с ней?

— Да всяко бывает, — пожал я плечами. Как-то не хотелось оправдываться, да и за что? — Она женщина молодая, одинокая, да и я тоже холостяк. Почему бы и не прошвырнуться с утреца из парка домой?

— Ох, смотри, Сережа, женят тебя, — покачала головой Алла Викторовна. — Девка она непростая, хоть с виду дура дурой, а она ведь совсем не простая.

— В каком смысле? — сказал я. — Подлая? Злая? Врет? Ну, что гуляет — это вряд ли. А в чем дело?

— Да нет, сам увидишь, — обошла стороной скользкую тему Алла Викторовна, но потом, увидев мое удивленное лицо, пояснила: — Просто если у вас сейчас отношения и я что-то плохое скажу, то буду виновата. Ты же сам знаешь, ночная кукушка дневную всегда перекукует.

Я посмотрел на нее внимательнее. Что-то в ее голосе меня насторожило — неуверенность, тревога.

Система отреагировала мгновенно:

Сканирование завершено.

Объект: Драч Алла Викторовна, 65 лет.

Доминирующие состояния:

— Тревога преждевременная (82%).

— Вина за недостаточность помощи (75%).

— Забота искренняя (материнская) (61%).

Дополнительные маркеры:

— ЧСС повышена (волнение).

— Избегание прямого взгляда.

— Поза защитная (руки сложены на груди), но корпус наклонен вперед (желание помочь).

«У-у-у, как все запущено», — мысленно простонал я, понимая, что она пришла не просто так и новости будут неприятные. И не в Танюхе дело.

Но вслух сказал:

— И правильно, Алла Викторовна. Так зачем вы пришли и что хотели, рассказывайте. Может, давайте пройдем на кухню и попьем чайку?

— От чая я бы не отказалась, — сказала Алла Викторовна, — но понимаешь… уже позднее время, и если сейчас выпью чашечку, то потом спать не буду. Возраст.

Я понимал. Тоже такой был и, когда перешагнул пятидесятилетний рубеж, вдруг обнаружил, что после обеда мне уже ни кофе, ни чая крепкого пить не надо. Иначе до четырех утра буду ворочаться и не усну.

Вспомнилось, как в той жизни наши друзья постоянно брали с собой в баню домашний кофейный скраб — натирались им. Я как-то раз попробовал и больше не рискнул: то ли баня так повлияла, то ли чертов кофеин подействовал через кожу, но у меня бессонница разыгралась. Зачем вообще натирался? Так у нас, мужиков, кожа толще, плотнее, вырабатывает больше сала, поэтому склонна к закупориванию пор и шероховатостям, и скраб помогает убрать омертвевшие клетки и разгрузить сальные протоки, это полезно, но, как и вообще все остальное, в меру.

Сам подивившись такой цепочке воспоминаний, я посмотрел на Аллу Викторовну и сказал:

— У меня есть отличный травяной чай. Я обычно сам его завариваю, получается вкусно и полезно. Хотите?

Глаза Аллы Викторовны заинтересованно блеснули, и она слегка кокетливо сказала:

— Ну, раз доктор считает — не откажусь.

— Считаю, что чаи в принципе полезны, и черный, и зеленый, и ягодно-травяные, — улыбнулся я. — Главное, сочетать правильно и пить то, что именно тебе нужно.

— А мне что нужно? — вздохнула Алла Викторовна, напомнив о своем диабете. — Вряд ли есть травки, что могут помочь.

— Почему же, есть, причем с доказанным наукой эффектом. Имбирь при регулярном приеме в умеренных дозах улучшает гликемию, а корица — чувствительность к инсулину.

На кухне Алла Викторовна осмотрелась и сказала:

— Никогда бы и не подумала, что ты такой чистюля, Сережа.

И тут из-под стола послышался истошный вой.

— Ой, божечки! — аж подпрыгнула от неожиданности Алла Викторовна. — Что это⁈

— Знакомьтесь, Алла Викторовна, — официальным голосом чопорно сказал я, — это Валера. Моя головная боль.

Головная боль вылез из-под стола и, высоко задрав крысиный хвост, гордо продефилировал к себе в коробочку. На меня при этом он старался не смотреть. Игнорировал, в общем, как мог.

— Ой, какой масипусечка! — елейным голоском моментально засюсюкала соседка.

Я вздохнул. Ну вот почему нормальная женщина, стоит ей увидеть пухлощекого малыша или, не к ночи будь упомянут, котика, моментально превращается в присюсюскивающую дурочку? Куда деваются сила воли, опыт и интеллект? Какая-то мимимимагия.

Но вслух я сказал:

— У него стригущий лишай.

— Ох! — воскликнула Алла Викторовна, которая уже почти протянула руки в сторону Валеры, а тут прям с испугом отдернула. — А зачем ты его сюда притащил?

— А куда б я его притащил? — спросил я, разливая нам чай в чашки. — К вам? Он обитал на помойке, я выносил мусор, и мы там встретились. Ему было холодно, а у меня места много. Так что теперь он здесь.

Алла Викторовна задумчиво хотела что-то сказать, отпила из чашки и ахнула:

— Сережа! Что это за чай, напомни?

— Нравится?

— Прямо ух! — похвалила она и отпила еще. — Прелесть, а не чай, хоть и за душу аж берет.

— Потому что, как я говорил, там имбирь.

— А еще что?

— Угадайте, — усмехнулся я.

— Мяту я ощущаю, — усмехнулась соседка, — и по запаху, и по вкусу. И лимон есть.

— Правильно, — похвалил я. — А еще?

— Эм-м-м… что-то такое знакомое… но не могу понять, что там… — покачала головой Алла Викторовна и попросила: — Еще налей.

— Налью, — кивнул я, — но только одну чашечку, и на этом все. Не от жадности. Этот чай просто мощный лимфодренажный эффект имеет. Для похудения хорошо, и имунку разгоняет отлично. Но, учитывая возраст, вы потом в туалет будете бегать.

— Мочегонный эффект? — догадалась Алла Викторовна. Все-таки она была медсестра.

— Да, там брусничник. Обычно я листья от брусники беру, но когда их нет, и ягоды сойдут. Поэтому на ночь пить его надо умеренно. Лучше с утра. Или в баню. Тогда тоже хорошо.

— И все? — не сдавалась соседка.

— Еще там корица, — сказал я. — Я вам уже говорил, что при диабете она полезна, но женщинам корицу вообще каждый день употреблять надо. Можно с кофе. Да и мужчинам тоже не помешает. И ромашка, потому что к вечеру желательно успокоиться. В целом получается так: имбирь дает противовоспалительный эффект и помогает пищеварению, ромашка успокаивает, мята расслабляет, а про бруснику я уже говорил.

— И все?

— И все, — подтвердил я.

— Странно, ингредиенты вроде простые, а вкус замечательный, — сделала мне комплемент Алла Викторовна.

— Так что вы мне рассказать хотели? — напомнил я, когда, на мой взгляд, долг гостеприимства был выполнен.

— Да тут такое дело… — замялась Алла Викторовна, отхлебнула из чашки еще и сказала со вздохом: — Ты знаешь, Ахметовы на тебя заявление ведь написали и подписи теперь с жильцов собирают. Заявление о выселении.

От удивления у меня аж челюсть отпала.

— В каком смысле?

— Вот в таком. В прямом. Они… решили тебя отсюда выселить…

— С какой стати? — удивился я. — Квартира у меня в собственности.

— Ой ли? — хмыкнула соседка.

Стоп, а ведь Михалыч упоминал, что Серега заложил квартиру. И раз допустил просрочку по коммуналке, то и выплаты по кредиту, скорее всего, тоже. Но в телефоне никаких звонков или сообщений от банка… Странно. Наверное, Серега все же потерял телефон, а номер не восстановил. Или, наоборот, специально сменил, чтобы кредиторы не искали. Надо найти и проверить все документы по этой квартире.

Я покачал головой.

— Все равно это не дает им права.

— Ну вот, видимо, ты им мешаешь, — нахмурилась соседка. — И даже если не смогут выселить, нервы все вытянут.

— Что конкретно они уже сделали?

— Как я и говорила, подписи собирают. Хотят, чтобы ТСЖ и участковый занялись тобой — жалуются на шум, пьянки, мусор. Говорят, ты мешаешь жить. Многие уверены, что тебя через суд могут заставить квартиру продать или признать неблагополучным жильцом. Плюс кредит на тебе висит, все знают, ты же ходил у всех деньги клянчил на него. Хотят и в банк идти жаловаться.

Да что ж такое-то! Похоже, мне придется обойти всех соседей и выяснить, кому и сколько Серега, то есть, уже я, должен.

— Так чем я им могу мешать?

— Здрасьте! Сережа! Забыл, как раньше постоянно буянил? Пьянки, музыка, мусор даже ленился выбрасывать, на площадку выставлял!

— Так то было раньше. Сейчас же я не буяню, и все спокойно, тихо. Уже сколько дней!

— Сколько? — скептически задала риторический вопрос Алла Викторовна. — Никто даже не заметил, как ты изменился, все по инерции думают, что ты такой же. И что возмущает, много кто их поддерживает. Представь себе, что очень много… Гариповы вот, да тот же Брыжжак подписал. И под тобой живут вот эти… молодежь… Ты им там замечания делал, вот они тоже подписались. Ну, в общем, озлобленного народа хватает, так что будь, пожалуйста, осторожен, Сережа, потому что за тобой сейчас глаз да глаз будет.

— Ну, вы-то хоть, Алла Викторовна, не подписали? — печально усмехнулся я.

— Нет, я не подписала, но ты не радуйся: у нас из всего подъезда, может, две-три квартиры только не подписали, — огорошила меня она. — Все остальные согласны.

Ну дела… Ладно, с этим вопросом я разберусь тоже. В конце концов, если разберусь с кредитом, я могу эту квартиру продать и купить в другом месте. Где не будет этих шумных соседей. Может, даже где-то в пригороде, чтобы была зеленая зона и свежий воздух.

А вообще, я давно хотел из этого города уезжать, раз у Сереги здесь столько проблем. Может, даже вернусь в Москву. Цены на недвижку в Казани, к моему удивлению, близки к столичным, так что должно хватить и на что-то в Москве. И работу точно найду. Возможно, даже в ту же клинику, где я работал, устроюсь.

Где-то в глубине души царапнула мысль о Серегиных родителях, но я трусливо попытался ее отогнать: мне сейчас надо думать о том, чтобы выгадать себе еще времени.

Мы еще перекинулись парой слов, и Алла Викторовна ушла, а я сел и задумался — что теперь делать?

А потом вспомнил. Нашел в телефоне ближайшую ветеринарную клинику, Серегин рюкзак, уложил туда старый теплый свитер и, поскандалив с Валерой, запихал его внутрь.

Ветклиника оказалась в двадцати минутах ходьбы, на первом этаже жилого дома. Врач, молодая женщина лет тридцати, осмотрела Валеру быстро и профессионально. Послушала, пощупала, заглянула в глаза и уши, покачала головой. Котенок даже не рыпнулся.

— Конъюнктивит запущенный, но вылечим, — сказала она, доставая из шкафчика тюбик мази и флакон капель. — Вот это — три раза в день, а капли — утром и вечером. Неделю покапаете — и все пройдет. Лишай у вас тоже почти прошел. Молодец, что занимались. А глистов гнали?

Я кивнул, и она одобрительно хмыкнула, выписывая рецепт.

— Тогда через две-три недели приходите на вакцинацию. И кормите нормально — котенок худой. — Она протянула мне бумажку с назначениями, погладила Валеру по макушке и добавила с усмешкой: — Повезло ему с вами. Обычно таких на помойке и бросают.