Эхо Безмолвия

Глава 25. Круги времени. Эпилог

— Привет, Риггик…

Голос был тихим, но полным тоски. Он звучал не как обвинение и не как укор — лишь как горькая исповедь.

— Или мне лучше сказать… Роман?

Небольшой аудиофайл воспроизводился на фоне пустоты. Лишь приглушённый гул электронных систем да бесконечное мерцание света далёких звёзд напоминали, что кто-то всё ещё слушает.

— Я не виню тебя. Как я могу? — голос Артура на мгновение сорвался, но он быстро взял себя в руки. — Ты не выбирал свою судьбу, так же, как и я. Мы были лишь пешками в игре людей, которые хотели создать совершенное оружие. Нас запрограммировали, натренировали, изменили на уровне клеток, и, в конце концов, просто выбросили.

Звук короткой паузы.

— Знаешь, а ведь я нашёл выход. Долго искал… почти всю жизнь. Ты тоже искал, но твой путь был другим. Тебя использовали. Но и меня тоже. Разница в том, что ты понял это раньше.

Артур вздохнул.

— Я спланировал всё. Я добился участия в том матче по рапилья-броску, чтобы привлечь внимание. Чтобы оказаться в нужное время в нужном месте. Ты думаешь, что тобой двигала только твоя воля? Нет. Нас всех разыграли. Даже Игорь Ветров, каким бы могущественным он ни казался, был всего лишь инструментом.

В голосе Артура появилась сталь.

— Но знаешь, чего я хотел больше всего?

Он замолчал.

— Я хотел снова увидеть тебя.

Эти слова прозвучали как клятва.

— Они использовали тебя, как и меня. Я хотел сказать тебе, что у нас есть другой путь. Что мы можем сделать другой выбор.

Пауза.

— Пусть и в другой жизни…

Связь оборвалась.

Лишь мёртвый космос остался единственным слушателем.

Лили несколько секунд смотрела на гаснущее голографическое изображение Артура. Его голос, пронесшийся через пространство и время, всё ещё звучал в её голове.

Она медленно извлекла голографическую кассету и посмотрела на неё, как на ключ к разгадке, который уже не имел никакого значения.

Теперь она знала правду.

Артур подстроил всё.

Он с самого начала играл свою игру, и это не имело ничего общего с победой над Риггиком или с борьбой за спасение планеты.

Он хотел убить Игоря Ветрова. Он развернул эту историю так, чтобы она вела к одной точке — к мести.

Лили стиснула зубы.

Она смотрела на кассету в руках и понимала: это не изменит уже ничего. Риггик мёртв. Артур, возможно, тоже. А Игорь Ветров… кто знает, жив ли он?

Она глубоко вдохнула, открыла дальний ящик и, не раздумывая больше ни секунды, положила туда кассету.

Она больше никогда не откроет её.

Лили вышла на улицу.

Воздух Владивостока был прохладным и свежим. Не таким, как на Инглизе, но всё же родным.

Она остановилась на площади и подняла голову.

Перед ней разворачивался город, мерцающий в свете ночных огней. Голографические экраны сменяли друг друга, переливаясь цветами и прожигая неоновые тени на мокром асфальте.

И тут она увидела его.

На высоких зданиях сияли голографические постеры. Рикард Хартен.

Его суровое лицо, скрытое тенью шляпы. Его взгляд, пронзающий будущее. Его имя, написанное большими буквами.

Герой, который спас Землю.

Лили смотрела на изображение и молча сжимала кулаки.

Она сделала правильный выбор.

Она рассказала человечеству о нём. О том, кто спас их всех ценой своей жизни. И теперь каждый знал его имя.

Лили медленно шла по улицам Владивостока будущего. Она наконец оказалась на Земле.

Но радости не было.

Она мечтала о Земле. Представляла её тысячами образов. Воображала воздух, наполненный ароматом дождя и зеленью лесов, шум ветра в горах, сверкающие реки и бесконечные океаны. Она думала, что, оказавшись здесь, почувствует себя дома.

Но этого не случилось.

Она шагала по улицам, осматривая здания с голографическими вывесками, шумные кафе, сверкающие экраны, где люди рекламировали новый уровень жизни.

Серость.

Она не могла понять, было ли дело в самом городе или в её пустоте внутри.

Люди ходили вокруг, смеялись, разговаривали, жили. Но это были чужие люди.

Земля оказалась не такой, как она мечтала.

Или, возможно, она просто потеряла всех, с кем могла бы её разделить.

Она смотрела, как неоновые огни отражаются в лужах, как автомобили скользят по улицам, оставляя за собой световые полосы.

Она шла вперёд.

Проходила мимо продавцов, которые зазывали покупателей.

Мимо уличных музыкантов, чей звук был далёким, словно из другой жизни.

Мимо пар, гуляющих под ночным небом, и групп друзей, смеющихся над чем-то незначительным, но тёплым.

И вот она остановилась.

Перед ней возвышался храм её прошлого, только на другой планете.

«Дар Дракона».

Те же ворота, которые она когда-то прошла, ещё будучи ребёнком. Те же тихие стены, скрытые от городской суеты.

Лили сделала шаг вперёд.

Она вернулась.

Теперь Рикард знал, что он находится где-то в другом мире, где-то в другой вселенной. Вселенной без жизни, наполненной жизнью, что его вполне устраивало.

И он знал, что сможет переписать историю так, как ему захочется.

Он снова шел по улицам Брагара в тот день, когда все начиналось. Его шляпа закрывала глаза, он наблюдал.

И вскоре он увидел самого себя, среди городской суеты, идущего по улице. Мимо него проскользнула темная фигура лотака. Он снова посмотрел на самого себя.

Тот Рикард заметил его. Ту же самую фигуру, похожую на него самого. Он вышел из тени и промелькнул среди толпы.

«Тот самый детектив…» — подумал он.

Настало время рассказать все как есть. Тот Рикард узнает правду.

И когда он подошел поближе, детектив сказал:

— Нам нужно поговорить.

Но тот Рикард не успел ответить. Звук мощного взрыва сотряс город и детектив исчез.

Рикард открыл глаза. Кажется, все это было сном.

Он шагал по парку Владивостока.

Он был жив.

Эта мысль не укладывалась в сознании. Всё, что он пережил, все бури, кровь, взрывы, — всё это должно было оставить его там, среди развалин, среди звёзд, среди пепла. Но он здесь.

С каждым шагом он ощущал твёрдую землю под ногами. Вдыхал влажный морской воздух, наполненный ароматом сосен и соли. Тёплые солнечные лучи пробивались сквозь густую листву, мягко касаясь его лица.

Он был жив.

Рикард огляделся. Люди гуляли по дорожкам, кто-то читал на скамейке, дети смеялись, играя с питомцами, старики неторопливо обсуждали что-то, покачивая головами.

Земля.

Настоящая, живая.

Здесь не было ни войн, ни террора, ни протонного испепелителя.

Здесь не было Инглизы.

Здесь не было Клариона.

Не было предательства, боли, мрака.

Только жизнь.

Рикард остановился у небольшого фонтана. Вода стекала с мраморных ступеней, мерцающими потоками переливаясь в лучах искусственного солнца.

Он закрыл глаза.

Спокойствие.

Ни тревоги, ни гнева, ни страха. Только бесконечная, незнакомая тишина внутри.

Но вдруг…

Знакомые голоса.

Он открыл глаза и замер. У качелей стояли двое. Корешок. Ласточка.

Они были здесь. Живые. Настоящие.

Корешок что-то рассказывал, оживлённо жестикулируя, а Ласточка смотрела на него с лёгкой улыбкой и периодически закатывая глаза — как тогда, как когда-то, как раньше.

Рикард сделал шаг вперёд, но ноги стали ватными. Он моргнул, не веря глазам.

— Я рад вас видеть, — наконец произнёс он, и его голос предательски дрогнул.

Ласточка посмотрела на него долгим, добрым взглядом.

— И мы тебя, детектив.

Рикард не удержался. Он шагнул к ним, заключая обоих в крепкие объятия. Он боялся, что, если ослабит хватку, они растворятся, как мираж в пустыне.

— Ты отлично справился, — сказал Корешок, похлопывая его по спине. — Ласточка мне всё рассказала. Она ведь до сих пор знает, что происходит. Она… материальна.

Рикард отстранился и нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

Ласточка улыбнулась — тепло, мягко, так, как умеют улыбаться только те, кто видел и понимал гораздо больше, чем могли бы выразить слова.

Она разжала ладонь.

Взмах крыльев — и из её руки взмыла маленькая ласточка.

Рикард проследил за ней взглядом. Птица описала круг над его головой, стремительно уносясь вверх, выше и выше… в голубую бесконечность.

— Мне её подарил Лаккель, — тихо сказала Ласточка.

Рикард нахмурился.

— Значит, всё-таки мёртв, — пробормотал он, глядя, как птица исчезает в небесах.

Ласточка не ответила. Её взгляд был полон чего-то, что Рикард не мог расшифровать — может, печали, а может, чего-то большего.

Внезапно он услышал женский голос.

— Рикард?

Он обернулся.

Перед ним стояла Свена. Она улыбалась. Рядом стояли их дети.

Рикард замер. Грудь сжалась так сильно, что он едва мог дышать. Он сделал шаг к ним. Затем ещё один. Слов больше не было. Он просто взял их за руки.

Рикард посмотрел на них в последний раз, затем, не оборачиваясь, ушёл вглубь парка, ведя свою семью за собой.

Рикард сжал пальцы Свены, словно боялся, что если разожмёт ладонь, всё это окажется лишь призрачной игрой света и теней. Его сердце стучало неровно, тяжело, но впервые за долгое время без боли. Он медленно посмотрел на жену, затем опустил взгляд на детей.

— Где вы были? — его голос был тихим, едва слышным, будто он боялся нарушить хрупкую реальность этого момента.

Его сын, мальчик с таким же пытливым взглядом, как у него самого, поднял голову и улыбнулся.

— Мы ждали тебя, папа.

По щеке Рикарда медленно скатилась слеза.

Он закрыл глаза, позволяя этому моменту растворить всю тяжесть, все страдания, всю боль, что он носил в себе.

Мир вокруг него словно замер. Лёгкий ветерок качал ветви деревьев, листья опадали медленно, мягко, как капли времени, оседающие на тротуаре.

— Пойдём домой, — сказала Свена, её голос был мягким, как свет далёкой звезды.

Рикард кивнул.

Они шли медленно, как будто бы вечность, но Рикард не спешил — он наслаждался каждым шагом.

Перед ними распахнулась дверь их дома — тёплого, наполненного светом и запахом чего-то родного, почти забытого.

И когда он перешагнул порог, всё прошлое осталось позади.

Тело Риггика безжизненно парило в пустоте, медленно вращаясь среди звёзд. Его лицо застыло в зловещей усмешке, но глаза, теперь потухшие, больше не могли видеть того величия, к которому он стремился.

Из мрака появился корабль. Его тёмный корпус, словно воплощение безмолвной ночи, бесшумно скользнул сквозь звёздную гладь. Солдаты на борту знали свою миссию. Манипулятор мягко подхватил тело, и оно исчезло в недрах судна.

Вскоре двери лаборатории, освещённой холодным голубоватым светом, раздвинулись. Солдаты, облачённые в тяжёлую броню, вошли внутрь. Посреди комнаты, у длинного стола, стоял Артур Богров.

Он медленно поднял голову, его глаза скользнули по окровавленному, но всё ещё внушительному телу Риггика.

— Положите его рядом, — произнёс он спокойно, но в голосе звучала странная смесь усталости и чего-то неуловимо личного.

Солдаты повиновались.

Глухой металлический лязг отдался в стенах, когда тело Риггика опустилось на соседний стол.

Рядом лежал Игорь Ветров.

Артур медленно снял перчатки и провёл рукой по лицу Риггика, потом посмотрел на Игоря.

— Вот мы и встретились снова, — произнёс он тихо, и в его голосе звучало нечто большее, чем просто констатация факта.

Артур медленно наклонился над телом Игоря Ветрова, его пальцы уверенно скользнули по металлическому разъёму на затылке. Одно резкое движение — и он извлёк капсулу памяти.

Небольшой, гладкий цилиндр мерцал тусклым светом в его ладони. Артур крутил его пальцами, словно решая, что делать дальше. В глазах не было ни сожаления, ни гнева — лишь безразличие, граничащее с усталостью.

Затем, он сжал капсулу.

Металл скрипнул, треснул, и устройство рассыпалось в его руке мелкими осколками. Они медленно осыпались на холодный пол лаборатории, растворяясь в воздухе.

— Теперь ты всего лишь пока пустая оболочка, — тихо сказал Артур, глядя на безжизненное тело Игоря Ветрова.

Он повернулся к Риггику Креттосу.

Медленно, почти торжественно, он извлёк вторую капсулу памяти. Она была идентична первой, но внутри неё хранилась совсем другая история — другая судьба.

Роман Богров.

Настоящий Игорь Ветров.

Настоящий брат.

Артур поднял капсулу на уровень глаз, вглядываясь в неё, словно пытался разглядеть что-то сквозь гладкую поверхность. В воздухе повисла тишина, прерываемая лишь размеренным гулом приборов.

Он глубоко вдохнул и, сжав капсулу в кулаке, прошептал:

— Пришло время вернуть тебя твоему истинному владельцу.