Хозяйка ведьминых земель

Глава 17. Пророчество друидов

Утро началось с необычного беспокойства. Ида проснулась от настойчивого стука в дверь — это был Леон, одетый в торжественные ритуальные одежды из дубовой коры и живых плющевых лоз. Его обычно спокойные глаза горели тревожным огнем.

— Сегодня полнолуние, — произнес он торжественно. — Дуб-прародитель зовет нас. Граф уже согласился присутствовать.

Ида почувствовала, как по спине пробежали мурашки. С момента их последнего разговора после праздника Стефард избегал ее, а теперь вдруг согласился участвовать в древнем ритуале?

— Что это за обряд? — спросила она, завязывая пояс на простом льняном платье, специально приготовленном для таких случаев.

— Обряду Корней более пяти веков, — объяснял Леон по дороге. — Мы обращаемся к первому дубу Сентинелла, который помнит времена, когда люди и духи природы говорили на одном языке.

Путь к священной поляне напоминал путешествие в другой мир. Деревья становились все выше и древнее, их стволы покрыты руническими знаками. Воздух густел, наполняясь ароматом мха.

Фен, шедший впереди, внезапно остановился.

— Смотрите, — прошептал он. На их пути лежал огромный камень с высеченным изображением дерева, чьи корни образовывали странный символ в виде двух переплетенных колец.

— Печать Двух Корней, — пояснил Леон. — Символ союза между нашими мирами.

Когда они переступили границу священного места, Ида почувствовала, как магия земли заструилась по ее венам теплыми волнами. Здесь ее способности усиливались в разы.

На поляне возвышался дуб, от которого перехватывало дыхание. Его ствол был настолько широк, что мог бы вместить внутри небольшую комнату. Ветви простирались на десятки метров, образуя живой купол. Но самое удивительное — корни. Они выходили из земли, образуя сложные узоры, напоминающие...

— Трон, — догадалась Ида.

У подножия дуба стоял граф. Не в своих обычных одеждах, а в простой белой рубахе, подпоясанной серебряным шнуром, традиционном наряде для этого обряда.

— Вы пришли, — произнес он, не поворачиваясь.

Леон начал готовить священное пространство. Фен рассыпал по кругу смесь из сушеных трав, которые при соприкосновении с землей начинали дымиться, выпуская ароматы. Полынь для очищения, шалфей для мудрости, чабрец для связи с духами.

— Встаньте здесь, — указал Леон, направляя Иду и графа к особому месту у корней, где земля образовывала естественное углубление.

Когда их руки случайно коснулись, Ида почувствовала, как граф вздрогнул, но не отстранился.

Леон начал напев на древнем языке друидов. Фен присоединился к пению на минуту позже.

Внезапно ветви дуба зашевелились, хотя ветра не было. Воздух зарядился энергией, от которой волосы на руках Иды встали дыбом.

И тогда заговорил сам дуб.

Не звуками, а образами, которые вспыхивали в сознании:

Две тени, становящиеся одной

Меч, воткнутый в землю, из рукояти которого прорастает дерево

Плачущую женщину с короной из шипов

Леон замер, его глаза расширились. Когда видения прекратились, он перевел дыхание и произнес:

— Пророчество гласит: Когда тень великой потери вновь накроет Сентинелл, два корня сольются воедино. Ведьма и Правитель, плоть и дух, сила и мудрость — лишь их союз спасет то, что дорого обоим.

Граф отпрянул, как от удара.

— Это бредни! — резко произнес он, нарушая священную тишину. — Я не позволю каким-то древним суевериям влиять на управление графством!

Ида попыталась поймать его взгляд:

— Подождите…

Но он уже повернулся к обратном направлении.

— Хватит на сегодня магии. У меня есть дела.

Леон сделал шаг вперед:

— Граф, дуб никогда не ошибается. В прошлый раз, когда...

— Когда мой прадед проигнорировал подобное 'пророчество'? Да, я знаю эту историю..

Стефард остановился, но не обернулся.

— Но я не он. А Ида... Ида не та ведьма.

С этими словами он ушел, оставив их в тяжелом молчании.

Фен первым нарушил тишину:

— Ну что ж... Это прошло... интересно.

Леон тяжело вздохнул:

— Он боится. Последний раз, когда граф Сентинелла поверил пророчеству...

— Что тогда случилось? — спросила Ида.

— Он женился на ведьме. — Леон посмотрел ей прямо в глаза. — Она сбежала через год, оставив его с ребенком и с разбитым сердцем и умирающими землями. Этим ребенком был Стефард Сентинелл.

Ида почувствовала, как что-то сжалось у нее в груди. Теперь его поведение обрело смысл.

— Что мне делать? — прошептала она.

Леон осторожно положил руку на ствол дуба:

— Дуб показал правду. Решать вам — что с ней делать.

Когда они возвращались в замок, Ида заметила на тропинке серебряную пряжку от плаща графа. Она подняла ее.