Изгой. Проклятье клана

Глава 8

Князь Доброгор Светоносный

Мне приносят завтрак – сладкие пироги с мёдом, жареную дичь, вино из южных земель. Слуги молчаливо двигаются вокруг, поправляют складки моего одеяния, приносят тёплую воду для умывания. Я откидываюсь на резных подушках и позволяю им хлопотать.

А в голове – мысли о нём. О Зоране.

Последнем из проклятого рода Родимичей.

Мои пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки, когда я вспоминаю его имя. Даже сейчас, когда его клан – всего лишь жалкие изгои, скитающиеся по пустошам, эта ненависть не утихает.

Родимичи.

Когда-то их боялись. Когда-то их магия была сильнее любой другой. Они могли затмить солнце, если хотели, могли вырвать силу из земли, превратить реки в кровь. Они правили, а мы – клан Светоносных – были лишь тенью при их дворе.

Но потом что-то пошло не так. Их магия стала угасать. Их дети рождались слабыми.

Их источники силы – те самые, что питали весь наш мир – начали иссякать.

И тогда мы взяли власть.

Я до сих пор помню, как мой отец, старый князь Горисвет, приказал изгнать Родимичей. Не убить – нет, это было бы слишком милостиво. Он хотел, чтобы они страдали. Чтобы они медленно умирали, теряя всё, пока их род не превратится в пыль.

И почти всё получилось.

Почти. Потому что остался он. Зоран. Последний наследник. Изгой.

Я мог бы казнить его. Мог бы приказать задушить ночью или бросить в темницу. Но я – князь Доброгор Светоносный. Я милосерден. Я справедлив.

Поэтому я подарил ему… шанс.

Отправил в Пустоши.

Туда, где уже давно нет жизни.

Я знал, что он умрёт. Без припасов, без помощи, под тенью тех самых земель, которые когда-то принадлежали его роду.

Гонцы ещё какое-то время приезжали оттуда – жалкие, оборванные люди, умоляющие о помощи. Раньше мы посылали им еду, лекарства, одежду. В обмен на их магию. Но теперь… Теперь их магия мертва.

Их источники иссякли.

Их город – гнилой труп, который даже вороны облетают стороной.

Зачем мне кормить мертвецов?

Я приказал прекратить поставки. Потом я нашёл несколько банд головорезов. Пообещал им золото, если они "очистят" пустоши от ненужного населения.

Они так и не вернулись.

Но мне всё равно.

Я хочу лишь одного – уверенности в том, что Зоран мёртв.

Что последний Родимич сгнил в этих Пустошах.

Тогда я смогу объявить народу, что проклятый род наконец пал.

И никто – никто – больше не посмеет вспоминать, что когда-то они правили здесь.

А пока…

Пока я откидываюсь на подушках, отпиваю вина и жду. Скоро гонец принесёт вести. И если он скажет, что Зорана больше нет… Я устрою праздник.

Дверь в мои покои распахнулась без предупреждения - только Велеслава осмеливалась нарушать этот запрет. Её появление всегда было подобно внезапному зимнему ветру - красиво, холодно и невыносимо.

– Доброгор, свет мой... - её голос, сладкий как мёд и острый как лезвие, разлился по покоям.

Я не удостоил её взглядом, продолжая сидеть у окна, но каждый мускул в моём теле напрягся. Княгиня Велеслава. Моя ненаглядная змея.

Её босые ступни бесшумно скользили по мраморному полу, а тяжёлые складки парчового платья шелестели, словно змеиная кожа.

– Ты всё ещё не можешь забыть его? - её пальцы, холодные как зимний ручей, легли мне на плечи. Я почувствовал, как её длинные ногти впиваются в мою кожу сквозь тонкую ткань рубахи.

Я резко вскочил, сбрасывая её прикосновение.

– О ком ты говоришь? - мой голос прозвучал резче, чем я планировал.

Она засмеялась - этот смех всегда напоминал мне звон разбитого стекла.

– О последнем Родимиче, конечно. Ты не находишь себе места с тех пор, как он стоял у нашего дома. Я видела твои руки - они дрожат даже сейчас.

Моя ладонь сама собой потянулась к эфесу меча.

– Ты переходишь границы, дорогая супруга.

Кубок с дорогим вином, подарком от южных князей, полетел в стену, разбиваясь в кроваво-красные осколки. Слуги замерли, словно мыши, почуявшие кота.

Один из них, юный паж, неосторожно сделал шаг вперёд - я схватил массивный серебряный подсвечник и швырнул ему под ноги.

– ВОН ОТСЮДА! ВСЕ!

Они бросились к выходу, спотыкаясь и толкаясь, как испуганные овцы. Велеслава же осталась неподвижной, лишь её губы искривились в улыбке, от которой кровь стыла в жилах.

– Какой ты горячий сегодня... - она медленно провела языком по нижней губе. – Я лишь хочу, чтобы мой князь был спокоен. А с тех пор, как этот... Родимич появился в нашем дворце, ты словно загнанный зверь.

Я схватил её за запястье, чувствуя, как хрупкие кости сжимаются в моей железной хватке.

– Что ты знаешь? - прошипел я, чувствуя, как ярость поднимается во мне, как приливная волна.

Её зрачки расширились, но голос остался спокойным.

– Я знаю, что он смотрел на тебя как равный на равного. И что ты... стерпел. Почему, мой князь? Разве не ты держишь власть?

Потому что в его глазах я увидел то, чего не видел десятилетиями. Уверенность настоящей силы. Ту самую, что когда-то заставляла трепетать целые армии перед родом Родимичей. Он знал что-то. Что-то важное. И это знание делало его опаснее любого вооружённого войска.

Я оттолкнул её так сильно, что она едва удержалась на ногах.

– Исчезни с моих глаз. Сейчас же!

Её смех прозвучал, как погребальный звон.

– Как пожелаешь, мой грозный князь... - она сделала театральный реверанс и выскользнула из покоев, оставив за собой шлейф аромата - смесь дорогих духов и чего-то тлетворного.

Оставшись один, я начал методично разрушать всё вокруг. Столы переворачивались, драгоценные вазы разбивались о стены, пергаменты летели в камин. Каждый удар, каждый бросок был наполнен яростью, которая копилась с того самого дня, когда Зоран Родимич стоял перед моим троном.

Он не боялся. Совсем. Когда я объявил ему о ссылке в пустоши, он лишь усмехнулся - точно так же, как его предки усмехались моим, когда те ещё были их вассалами.

– Как скажешь, князь, - он произнёс это так, будто делал мне одолжение.

Но было ощущение будто он не выполняет приказ, а следует своему пути. Пути, о котором я еще не знаю.

Последний отпрыск вымирающего рода. Последний наследник клана, чья магия давно иссякла. Почему же тогда его спокойствие пугало меня больше, чем армии соседних княжеств? Почему каждую ночь мне снилось, как руины его родового замка восстают из пепла?

Я схватил со стола карту пустошей и разорвал её пополам. Где ты сейчас, Зоран Родимич? Ты уже мёртв? Твои кости уже белеют на солнце, обглоданные стервятниками? Или... или ты идёшь сюда, неся с собой тень прошлого, которое я так старался уничтожить?

Мой взгляд упал на родовой герб Родимичей, прибитый к стене как трофей. Вдруг он показался мне не символом победы, а зловещим предзнаменованием.

Зоран

Я сидел у потрескивающего магического очага, слушая Радославу, который она показала, как разжечь. Хоть дрова не надо искать и то хорошо.

В голове уже складывались кусочки мозаики, которую мне так долго не удавалось собрать. Огонь отбрасывал дрожащие тени на её лицо, подчёркивая морщины усталости вокруг глаз.

– Раньше князь присылал нам провизию, одежду, всё необходимое, – говорила Радослава, поправляя прядь седых волос. – В обмен на магию.

Я слегка нахмурился, стараясь не выдавать своего непонимания. Мои пальцы непроизвольно сжали рукоять ножа – привычный жест, когда нужно скрыть напряжение. Как можно передать магию? Это противоречило всему, что я знал о природе сил. Но признаться в своём неведении значило раскрыть карты раньше времени.

Радослава, будто уловив мои мысли, продолжила без дополнительных вопросов: – Кристаллы. Их добывали в шахтах к северу от города. Мы наполняли их силой у Источника, а затем отправляли князю.

Я видел, как Муран и Елисей переглянулись. В их взглядах читалось такое же недоумение, какое скрывал я сам. Значит, эта тайна действительно хранилась в строжайшем секрете.

– Веками мы жили под защитной печатью князя, – голос Радославы стал тише, а глаза блуждали по тёмным углам комнаты, будто ища подслушивающих. – Он оберегал нас, обеспечивал всем необходимым. Но цена была одна – молчание. Если в город забредали чужаки, мы запутывали их и поскорее выпроваживали. Никто не должен был узнать правду.

Она сделала паузу, её пальцы нервно перебирали край платья. – Те, кто пытался уйти... исчезали. Без следа.

В очаге с треском лопнуло полено, выбросив сноп искр. Я понял всё без лишних слов – князь охранял свою тайну железной рукой. Этот город был всего лишь инструментом, скрытым от посторонних глаз. И теперь, когда инструмент сломался…

– Покажи мне шахты и Источник, – потребовал я, вставая во весь рост. Тень от моей фигуры легла на стену, став вдруг неестественно большой в колеблющемся свете огня.

Радослава беспомощно развела руками: – Там нечего показывать. Шахты заброшены, вероятно, уже обвалились. А Источник... – её голос дрогнул, – он иссяк в один день. Мы пытались его восстановить, но…

Она не договорила, но мне не нужны были объяснения. Я уже чувствовал это – пустоту там, где когда-то пульсировала сила. Ту самую пустоту, что поселилась в моей груди с тех пор, как перестал биться родовой Источник Родимичей.

Внезапно в голове сложилась догадка, от которой кровь ударила в виски. Что, если наши Источники были связаны? Что, если их гибель – не случайность?

Я повернулся к окну, где за стёклами снова царила удушающая тишина. Где-то там, в Безликих Пустошах, лежали ответы. И я обязательно найду их – даже если придётся разобрать эти проклятые шахты камень за камнем.

Этой ночью я позволил себе лишь несколько часов прерывистого сна, сидя в углу заброшенной комнаты с ножом на коленях.

Дверь была заперта на тяжелый засов, а ухо чутко ловило каждый шорох за стенами. Так спали воины на чужой территории – готовые в любой миг вскочить на ноги с оружием в руках. Рассвет застал меня с уже налитыми свинцом веками, но разум оставался острым, как лезвие.

После скудного завтрака – остатки вчерашней похлебки и черствый хлеб – мы с Мураном и Радославой отправились на поиски. Город молчал, будто вымерший, лишь ветер гулял по пустым улицам, разбрасывая поземку.

– Здесь есть потайные места, – Радослава вела нас узкими переулками, её голос звучал приглушенно. – Подвалы, о которых знали только свои.

Первый подвал нашли под разрушенной пекарней. Дверь едва держалась на петлях, скрипя, словно стон умирающего. В темноте мелькнуло движение – кто-то бросился вглубь, словно затравленный зверь.

– Выходите! Мы не враги! – мой голос гулко разнесся по каменному склепу.

В ответ – тишина, напряженная, как тетива лука. Я медленно сделал шаг вперед, подняв руки ладонями наружу. Из темноты вынырнуло бледное лицо с горящими от страха глазами. Мужчина лет сорока, с седыми прядями в спутанной бороде, сжимал в руках заточку.

– Кто вы? – его голос дрожал. – Посланцы князя?

– Мы такие же беглецы, как и вы, – я осторожно опустился на одно колено, чтобы быть на одном уровне с ним. – Князь бросил этот город на произвол судьбы.

Постепенно, одного за другим, нам удалось выманить из укрытий семерых человек – пятерых мужчин и двух женщин. Они выглядели изможденными, с впалыми щеками и пустыми взглядами тех, кто слишком долго жил в страхе. Одна из женщин, совсем юная, с лицом, испачканным сажей, все время держалась за руку пожилого мужчины – вероятно, отца.

– Вы... вы действительно не с ним? – девушка говорила шепотом, будто боялась, что стены услышат.

Муран, обычно такой угрюмый, неожиданно мягко улыбнулся: – Если бы мы служили князю, разве стали бы рыться в этих развалинах? Нам бы уже давно доставили провизию на серебряных подносах.

Этот неуклюжий юмор, кажется, снял первое напряжение. Люди начали потихоньку выходить, озираясь по сторонам, но уже без прежней животной паники. Я наблюдал, как Радослава шепчет что-то старшей из женщин, и та вдруг обхватывает её за плечи, беззвучно рыдая от облегчения.

В этот момент я почувствовал странное тепло в груди – незнакомое, почти забытое чувство. Надежда. Возможно, именно с этого и начиналось настоящее возрождение – не с громких речей и клятв, а с тихого объединения тех, кого предали.

– Пойдемте, – я указал в сторону нашего временного лагеря. – Там есть еда и тепло. И... расскажите нам всё, что знаете. Особенно о последних днях перед тем, как тени пришли в город.

Мы собрались в самой просторной комнате уцелевшего дома. Тесно придвинутые скамьи, дрожащий магический свет, лица — бледные, изможденные, но уже не безучастные.

Я встал у очага, чувствуя тепло огня на спине. Взгляд скользнул по собравшимся — семь новых лиц, Муран, Радослава, Елисей... Но Артема среди нас так и не было. Где-то в глубине души кольнуло беспокойство, но сейчас нужно было думать о живых.

— Город в опасности, — мой голос прозвучал глухо, но четко, разносясь по комнате. — И не только от теней.

Мужчины переглянулись. Самый старший из новоприбывших — коренастый бородач с шрамом через бровь — мрачно крякнул:

— Мы и так знаем, что выжили чудом. Что ты предлагаешь, Родимич?

Я медленно прошелся вдоль камина, давая себе время собрать мысли.

— Первое — найти всех, кто еще жив. Каждого. В подвалах, на чердаках, в дальних домах. Никто не должен остаться в одиночестве перед этой тьмой.

Радослава кивнула, быстро записывая что-то на потрепанном пергаменте.

— Второе — узнать, откуда берется этот проклятый туман и что порождает тени. — Я сжал кулаки, вспоминая, как эта мгла обтекала стены, словно живая. — Они не приходят просто так. Здесь есть закономерность, и мы найдем ее.

В углу комнаты молодая женщина — та самая, что держалась за отца — тихо всхлипнула. Муран тут же подал ей глиняную кружку с чем-то дымящимся.

— И третье... — я сделал паузу, — Нам нужен Источник.

В комнате повисло напряженное молчание. Даже камин будто потух на мгновение.

— Источник мертв, — прошепелявил худой мужчина в рваном кафтане. — Мы пробовали, много раз, но он иссяк, там не осталось и крупицы магии.

— Я знаю, — перебил я. — Но без него у нас нет шансов. Если магия когда-то питала эти земли, значит, ее можно возродить. Нам нужно найти способ.

Слова повисли в воздухе, как вызов. Я видел, как в глазах у собравшихся борются страх и проблески надежды.

Может быть я заблуждаюсь, но я знаю одно – я должен попробовать.

— Завтра на рассвете делимся на группы, — продолжал я, ударяя кулаком по каменной плите камина. — Муран возьмет северные кварталы, Радослава — южные. Я отправляюсь к шахтам.

— Это безумие! — вскочил бородач. — Шахты обрушены, а дорогу к ним уже давно поглотил туман!

— Именно поэтому я пойду туда один, — холодно ответил я. — Но, если кто-то готов рискнуть — добро пожаловать.

В комнате снова воцарилась тишина. Даже ветер за окнами будто замер, прислушиваясь.

— Тогда решено, — я откинулся назад, и тень от пламени легла на стену, очерчивая контуры древнего родового знака Родимичей. — Кто хочет выжить — сражается. Кто хочет сдаться — может уйти сейчас.

Никто не пошевелился.

В углу Елисей тихо спросил: — А что насчет Артема?

Я замер. Правда была в том, что без него мы теряли сильного бойца. Но правда и в том, что ждать больше не было возможности.

— Если он жив — найдется. Если нет... — я резко встряхнул головой, — Тогда мы почтим его память, выжив. А, если он сбежал, то нас это уже не касается. Это его выбор.

Огонь затрещал, отбрасывая на стены пляшущие тени — будто сами предки Родимичей одобрительно кивали из тьмы.

Завтра начнется настоящая битва. И я был готов пролить кровь за этот проклятый город, который, возможно, стал моим пристанищем.