Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 7

Глава двадцать третья

От неожиданности я даже не сразу сообразил, что почему-то понимаю авалонское наречие не хуже собственного. Маловероятно, что за время скитаний Мордреда всё население Камелота подучило язык Полуночи, и уж тем более русский. Возможно, незримый магический переводчик моего замка делал невероятные успехи, а возможно, это был прощальный подарок кошмара. В любом случае, результат оказался весьма уместным — пока я приземлялся, то понимал каждое слово среди тех, что бросала в воздух толпа.

Правда, смысл этих слов не вызывал у меня ни малейшего восторга.

Развеялись сомнения, что на «небесной» площади сражался не Мордред, а кто-то другой — его имя звучало с завидной регулярностью, даже до того, как я внимательно рассмотрел поединщиков. За сомнениями отправилось предположение, что народ болеет за моего союзника — нет, все злобные и оскорбительные эпитеты предназначались именно ему. Оскорбления, надо заметить, звучали несколько высокопарно, самым популярным было «предатель Авалона». Зато в намерениях публики разночтения исключались. Толпа жаждала крови, хотя её-то как раз в жилах Мордреда не текло давным-давно.

Люд на площади оказался так увлечён поединком, что моё прибытие прошло практически незамеченным. Я приземлился на небольшое одноэтажное здание позади основной толпы, вызвав в лучшем случае поворот пары голов. Отсюда можно было без проблем рассмотреть и слегка проанализировать происходящее.

Во-первых, народ, окружающий место поединка, целиком состоял из нежити разной степени иссушения. Кто-то выглядел получше, кто-то похуже, но с живыми людьми их перепутать было решительно невозможно. Они определённо сохранили разум и даже речь, но в остальном мало отличались от иссохших Полуночи.

Во-вторых, Кас и Анны нигде не было видно, зато на противоположной стороне площади я разглядел стоящего в толпе Бенедикта. Он поймал мой взгляд, улыбнулся чуть шире обычного и уважительно приподнял свой неизменный котелок.

В-третьих, передо мной разворачивалось зрелище, к которому я не был готов. Мордред не просто сражался с одним из своих братьев-рыцарей. Он проигрывал.

Нельзя сказать, что я не видел этого раньше. Тот же Альхирет, решив пойти ва-банк и забрать драконьи яйца силой, в своё время без проблем отбивался от всей команды Полуночи, усиленной Мордредом. Но Альхирет владел магией — страшной, почти неодолимой, и пользовался ей без стеснений. Здесь же происходил поединок на мечах, где сэр Мордред, лучший из известных мне мечников, выкладывался на полную — и этого не хватало. Его оппонент будто бы не отличался прытью, но его скупые движения были идеально выверены, а полная латная броня не оставляла шанса для успешной контратаки. В то время как доспехи Мордреда, лишь слегка починенные в Полуночи, чуть ли не осыпались с него кусками. Эх, будь у нас хотя бы месяц перед походом, Луна бы могла как следует поработать в литейной и соорудить для союзника что-то поприличнее…

Тем временем, противник Мордреда хладнокровно проигнорировал выпад последнего, молниеносно перехватил левой рукой собственный меч за лезвие в классической технике укороченного меча, и нанёс два мощных удара на ближнем расстоянии, без промаха попав в щели в латах. Мордред пошатнулся, пытаясь удержать равновесие, но угодил под очередной удар и рухнул на землю. Враг тут же оказался сверху, не выпуская лезвия меча для усиления натиска, с кончиком, нацеленным в щель забрала моего союзника. Несмотря на отчаянное сопротивление, остриё неумолимо опускалось вниз. Толпа вокруг залилась сиплым воем поддержки и восторга.

Последнее дело — вмешиваться в рыцарские поединки. Только вот мне лично правил никто не объяснял, и никаких клятв я на этот счёт не давал.

БАБАХ!

Вот теперь я привлёк всеобщее внимание — жаль, что для этого понадобилось потратить выстрел из Райнигуна впустую, в воздух. Я спрыгнул на брусчатку и неторопливо пошёл вперёд, по направлению к импровизированной арене, пока не-мёртвое население Камелота молча расступалось передо мной. Противник Мордреда долго — не меньше двух секунд — размышлял, стоит ли ему попытаться довести дело до конца, но в итоге нехотя поднялся на ноги, во весь свой немалый рост. Мордред встал следом, тут же подобрав выпавший меч и отступив в мою сторону.

— Кто ты такой? — раздался страшный глухой голос из-под закрытого забрала незнакомого рыцаря. — По какому праву явился сюда? И как ты посмел прервать заслуженную кару предателя Авалона?

Я бы мог без проблем представиться сам, но в голову тут же пришёл вариант получше. Если Бенедикт стоял в толпе столь расслабленно, мои девушки скорее всего тоже были тут, просто скрытно до поры до времени. И это время как раз настало.

— Кас? — шепнул я в сторону. — Представишь меня?

— Знай же, что пред тобой лорд Виктор фон Харген! — раздался голос из-за моего правого плеча, и Кас выступила вперёд, грозная и прекрасная как никогда. — Носитель Райнигуна, очищающий и милосердный, властитель бесчисленных земель. Сжигающий древнее зло, владыка драконов, рыцарь вечности! Хозяин Полуночи!

Ладно, сам бы я точно забыл что-то из титулов, а то и сбился бы, не дай бог. Зато теперь, представленный по всей форме, я подчёркнуто-неторопливо опустил Райнигун в кобуру и взглянул на собеседника, будто это я был великаном, а он — моего невеликого роста. Тому бы тоже стоило представиться, но он сохранял молчание. Видимо, за несколько тысяч лет этикет тут могли и забыть…

— Что до твоих других вопросов, безымянный сэр рыцарь, — холодно сказал я. — То явился я сюда по праву официального союзника Авалона — на данный момент единственного в обозримой вселенной. И в свою очередь тоже хотел бы узнать — в чём обвиняется благородный посол сэр Мордред?

— Благородный посол? — мой невежливый собеседник слегка повернул шлем в сторону моего союзника. — Есть ли предел глубины твоей низости, Мордред? Ты трусливо бежал, спасаясь от расплаты, лишь чтобы кланяться в ноги хозяину Полуночи? Поистине, небо Авалона должно разразиться священной грозой, дабы испепелить твою подлую душу на месте!

— Открой глаза, Ланселот! — рявкнул Мордред в ответ, явно доведённый до белого каления. — Небо Авалона погибло, как погибла и наша земля! Я ушёл, дабы найти помощь — любую из возможных! Лорд Виктор знает, как одолеть терзающее наш народ проклятие — и готов помочь.

Я благоразумно не стал уточнять, что если бы не спешка вследствие развязанной Закатом войны, то вряд ли бы добрался до Авалона в ближайшие пару лет. Да и моё знание в борьбе с проклятьем нежити требовало огромной доработки, прежде чем применять его в сколько-либо массовом порядке. В любом случае, жаркая речь Мордреда не оказала на нашего собеседника ни малейшего впечатления. Ланселот вновь повернулся ко мне, сверля меня невидимыми глазами из-за темноты забрала.

— Сэр Мордред, — прогудел он. — Обвиняется в подлом убийстве, недостойном рыцаря Авалона. Сие тяжкое преступление не только запятнало честь его самого, не только бросило тень на его доблестных братьев и великого императора Артура. Его последствия обратились проклятьем нежити, чудовищной карой, что прокатилась по нашему миру и забрала бессчётное число жизней. Авалон стонет под тяжестью сего греха более трёх тысяч лет! Лишь потому, что нечестивая рука предателя сразила хозяйку Зари!

Голос Ланселота отлично подходил, чтобы выдвигать обвинения — он настолько давил мощью и авторитетом, что у любого другого собеседника даже не возникло бы сомнений в его словах. Но я-то знал, насколько сложно убить хозяина вечного замка «с концами», даже для рыцаря Авалона. К тому же, Мордред гостил в Полуночи не один месяц, и пусть полноценное общение мы наладили лишь в последние недели, у меня не было ни единого повода сомневаться в его словах и намерениях.

Я бросил на него короткий взгляд, и тот в ответ слегка покачал головой. То ли обвинения были ложными, то ли к ним требовались большие уточнения.

— К несчастью, не в моих силах лишить предателя рыцарского титула, — продолжал Ланселот. — И древний закон позволил ему заключить сей коварный союз, да ещё и привести в Камелот старинного недруга Авалона. Теперь судьбу презренного Мордреда должен решать великий император Артур и все его рыцари на священном суде! Внемли мне, лорд Виктор фон Харген, ибо второй раз повторять я не буду. Ты вместе со своим трусливым псом явишься к подножию Серебряного Трона не позже, чем истекут третьи сутки с сего дня. Иначе на вас обрушится гнев Авалона, от которого не спастись даже в пучине кошмара!

Ответить мне не дали — закончив свою громогласную речь, великан развернулся и резко направился к противоположной стороне площади. От неё к другим башням и открытым пространствам тянулось несколько уцелевших мостов, но у Ланселота были иные планы. Добравшись до края, он взял небольшой разбег и взмыл в воздух, пока за его спиной распахнулись могучие прозрачные крылья, сияющие в окружающих вечных сумерках. Набрав приличную скорость, он скрылся из виду, затерявшись среди безумной камелотской архитектуры.

— Дар великого императора Артура, — прокомментировал Мордред, с видимой усталостью стягивая шлем и поправляя на себе уцелевшие детали сильно пострадавшего доспеха. — Для первого среди рыцарей, честнейшего и благороднейшего.

— А в бою он так летать не мог? — с подозрением спросил я.

— Мог, — мрачно подтвердил Мордред. — Но не хотел, ибо не было надобности. Сэр Ланселот — непревзойдённый мастер рукопашного боя. Я не мог и помыслить сравняться с ним в одиночном поединке даже в лучшие годы. Если бы не ваше появление, лорд Виктор, он бы не остановился, пока не оборвал моё существование.

— Ты был здесь не один.

— Верно. Мы бы все погибли, пытаясь противостоять первому среди рыцарей.

— Я вообще-то колдовала, — хмуро подтвердила подошедшая Анна, по всей видимости прятавшаяся там же, где и Кас. — Пустила в ход всё, что могла, из незаметного арсенала. Этому быку трёхметровому всё нипочём, всё равно, что скалу проклинать.

— Я бы вмешался, Виктор Игнатьевич, — учтиво сказал Бенедикт. — Пока этот мир зажат в тисках кошмара, моя сила здесь весьма велика. Но вынужден… согласиться в оценке результата с экспертом.

— Живой, — вдруг невпопад выдохнула Кас, бросилась мне на шею и стиснула в объятьях. — Живой, живой, живой…

Как-то бесшумно и незаметно толпа вокруг не просто рассеялась, а вовсе исчезла. Остались лишь единицы иссохших, недоверчиво наблюдающие за нашим небольшим отрядом с почтительного расстояния. За следующие полчаса мне пришлось выдержать солидную порцию объятий и поцелуев от девушек, а также множество расспросов. Взаимных, разумеется.

Как выяснилось, никто из нас не помнил момент расставания — но когда мои спутники убедились, что меня нет в их кластере, то заподозрили худшее. Добравшись до выхода, Мордред и Анна тут же начали готовить ритуал поиска, чтобы открыть портал напрямую ко мне — рисковая и исключительно затратная по силам затея. Только вот сам кошмар не дал довести дело до конца, то ли по воле Князя, то ли желая сделать мне выгодное предложение без чужого вмешательства. Прервав ритуал, он бесцеремонно выкинул отряд прямиком в Авалон — Мордред лишь смог в последнюю секунду скорректировать координаты. Здесь же вернувшегося рыцаря мигом опознали местные, и не прошло и пары часов, как ему на голову с неба обрушился Ланселот. Не помогли никакие уговоры, первый среди рыцарей лишь «любезно» согласился покарать предателя посреди одной из ближайших уцелевших площадей. Для наглядности, так сказать, неминуемого правосудия.

Опоздай я хотя бы на полчаса…

По просьбе Мордреда мы с ним отошли в сторону — поговорить наедине. Он не был против, если я затем перескажу суть разговора остальным нашим спутникам, но сам не мог спокойно рассказывать столь личную историю для компании.

— Даже Ланселот не способен нарушить старый закон, — медленно сказал Мордред. — Авалон и Полночь заключили союз, и суд над послом должен проходить в вашем присутствии. Клянусь, лорд Виктор, я этого не задумывал. Ничего из этого.

— Верю, — кивнул я. — Но что насчёт того, в чём тебя обвинил этот тип? Убийство хозяйки Зари, серьёзно?

— Я этого… не помню, — глухо сказал он. — Не помню почти ничего после того, как наш отряд во главе с императором отправился в тот проклятый портал. Лишь какие-то вспышки… обрывки, фрагменты. Победа? Ликующие толпы на улицах Камелота? Весть о падении Зари и Рассвета… А затем я уже был в темнице, не понимая, за что меня собрались судить.

— А на суде тебе не сказали?

— Не было никакого суда. Когда я осознал, что мою кожу, мою плоть и мой разум разъедает чума нежити, я порвал оковы и вышел наружу, дабы не осквернять гниением священный город. Я хотел умереть в безымянной могиле вдали от Камелота — но лишь обнаружил, что проклятье уже сожрало мой мир без остатка. Сколько-то я скитался по умирающей земле, пока Авалон всё глубже погружался в кошмар — тогда никто не пытался меня остановить. Дальнейшее вам известно, лорд Виктор. Я умолчал о своём заключении лишь потому, что не был уверен, являлось ли оно реальностью или болезненным бредом, порождённым проклятием.

— Зато на родине о тебе сложили легенды, — невесело хмыкнул я. — Объявили предателем и врагом номер один, лелеяли образ на протяжение тысячелетий. И что-то мне подсказывает, что «честнейший» сэр Ланселот как следует приложил к этому свою тяжёлую руку.

— Невозможно, дабы первый среди рыцарей опустился до распускания гнусных слухов.

— То есть, по-твоему, он говорил правду?

— Нет. Да. Нет. Я… не знаю.

Впервые за всё время я видел Мордреда настолько мрачным и растерянным. Но это не могло поколебать мой настрой.

— В таком случае, наша цель тут остаётся прежней. Узнать правду о падении Зари и Рассвета, а заодно и очистить твоё имя — как обычно, в кратчайшие сроки. Что-то мне подсказывает, что на тебя сознательно повесили всех собак, чтобы скрыть очень неприятную информацию. Я знаю, что твои братья должны быть иконами без страха и упрёка, но других вводных на текущий момент у нас нет.

Мордред неохотно кивнул в ответ.

— Великий император Артур не допустит несправедливости. Священный суд всегда рассматривает доказательства, прежде чем вынести приговор.

— Отрадно слышать. Что до помощи твоей родине — займёмся этим вопросом параллельно расследованию. Мы не сможем исцелить всех и сразу, метод недостаточно отработан. А вот что сделать необходимо — так это вытащить Авалон из кошмара, назад, в сеть великой паутины.

Не знаю, был ли ошибкой изначальный карантин Авалона, но в текущей форме проклятье его жителей явно стало не заразно. Зато сам мир с точки зрения кошмара превратился в лакомый кусок, из которого можно цедить силы по капле, пока тот окончательно не сольётся с иным измерением. Идея вернуть Авалон в великую паутину принадлежала Зури, а следовательно, исходила от Полудня. В теории всё было элементарно — требовалось лишь открыть новый стабильный портал из погибающего мира в любой из иных миров. На практике же существовала целая гора проблем. Первая из них — отыскать невероятно могучего мага в рамках Авалона, чтобы тот взялся за почти невыполнимую задачу. Кас и Анна могут помочь, но их совместных усилий не хватит даже близко.

— Мерлин, — сказал Мордред, почти не задумываясь. — Гвендид. Моргана. Нимуэ. Сильнейшие маги Авалона, коим не было равных в тысяче окружающих миров.

— Думаешь, они тоже выжили? Насколько это здесь возможно.

Мой собеседник промолчал, но вопрос не нуждался в ответе. Мордред сдержал слово и привёл нас на свою несчастную родину — не его вина, что ситуация оказалась ещё паршивее ожидаемой. От щедрот нам отпустили трое суток — а затем, видимо, спустят всех рыцарей и всех собак, чтобы загнать «предателя» и его союзников насмерть. Не знаю уж, был ли Ланселот на самом деле способен устроить грандиозную погоню сквозь кластеры кошмара, но мы в любом случае не планировали доставить ему такое удовольствие.

Трое суток — чтобы найти магов, найти ответы, найти истину. Чтож, мне случалось укладываться и в более тесные рамки.

— Мерлин, — сказал я поисковому амулету, неторопливо возвращаясь к остальным спутникам. — Нам нужно попасть к Мерлину.

Золотой ястреб дрогнул и начал движение на цепочке вокруг своей оси.