Кожедубов. Логистические трудности.

Глава 10

— Ну-ка поподробнее, — схватив за грудки, я втащил парня в контору и закрыл ногой дверь. — Что значит «отца»?

— Я его сын, не надо в шахты, — перечитал парень. — Он не убивал! Он не мог! Он очень болен! — кричал подмастерье.

— Так, за мной, — сказал я, таща за шкирку едва сопротивляющегося парня в Сашин кабинет.

Когда я втащил все так же дрожащего и белого как смерть парня в кабинет, у того снова подкашивались ноги, и он был готов упасть в обморок от стресса.

— Так, а ну не терять сознание! — Я шлепнул его по щеке, приводя в себя, заметив закатывающиеся глаза.

— Да! Отец! Не надо его в шахты, он не виноват! — снова закричал парень.

— Так! — Я тряхнул парня за плечи. — Успокойся и рассказывай подробно с самого начала, иначе хуже будет! — Пригрозив в конце, сказал я.

— Да. Я сын, а он отец, я украл блокнот наставника, чтобы помочь ему и добыть денег на лечение! — Что-то более похожее на связное предложение с каким-то смыслом выдал подмастерье.

— Так и ни ты, ни он не убивали Важнова, правильно? — спросил я, снова тряхнув парня, сползающего на пол.

— Да! Не убивали! Вот! — Он вытащил из-за пазухи записную книжку и дрожащими руками протянул ее мне. Как только я взял ее из его рук, парень тут же отключился, снова потеряв сознание.

— Пу-пу-пу, и что теперь с ним делать? — Смотря на бесчувственное тело подмастерья, бормотал я.

Ситуация была крайне странной, с какой стороны ни посмотри. Я решил отставить пока обморочное тело подмастерья на стуле и открыл записную книжку. «ЗЭЩ ЧЩП ШКЬЦПОУП» — гласила фраза на первой странице. Загадочно и непонятно, сделал я вывод. Я перевернул страницу и прочитал фразу «ЬЦПОЮИДУП ГУЯЫЩМКШШЁП ЯЫКТЁ ЛЮОЮЭ ЪЫЩЬЭЩ ЪКЬАКЦХКЧУ ЭКХ ХКХ ШУХЭЩ УА ЫКЬГУЯЫЩМЁМКЭЖ ШП ЛЮОПЭ». Понятней не стало. Я листал остальные страницы, но и там была сплошная белиберда из набора букв, цифр и прочих непонятных символов. По-видимому, Важнов шифровал свои записи, и без ключа расшифровать их будет крайне трудно. Провозившись около получаса в бесплодных попытках разгадать шифр, я бросил это занятие. Я читал о чем-то подобном в детстве в исторических книгах, но что там было, вспомнить так и не удалось. Наконец обморочный подмастерье начал приходить в себя.

— Выпей, — протянул я ему стакан воды, когда тот открыл глаза.

— Спасибо, — пересохшими губами ответил подмастерье и дрожащими руками схватился за стакан.

Расплескав половину, пока подносил стакан ко рту, он наконец-то смог промочить горло.

— Лучше? — спросил немного более розового парнишку.

— Лучше… — закончив пить, сказал он.

Кажется, парень окончательно пришел в себя и теперь способен говорить более понятно.

— Спокойно сможешь говорить?

— Думаю, да, — выдохнув, успокаиваясь, ответил он.

— Тогда давай с самого начала, с чувством, с толком, с расстановкой, — открывая блокнот, сказал я. — Что за отец? Почему отец? И главное, откуда у тебя записная книжка Важнова?

Дело пахло керосином, и, похоже, все мое расследование летело куда-то в трубу или коту под то самое место.

— Я внебрачный сын Федора Фесовича, — начал он, — пусть они не жили с моей матерью, но папа не бросил нас и помогал.

— Фьють… Так что дальше?

Я присвистнул, делая записи, и вечер переставал казаться томным.

— Дальше, когда Важнов украл все наработки отца, я предложил ему устроиться подмастерьем. Чтобы сливать результаты его экспериментов, — предложил парень.

— И Важнов ничего не заметил? — не веря, спросил я.

Такой педантичный волшебник наверняка проверил бы своего подмастерья.

— Отец постарался, он подкупил архив и уничтожил все документы о моем рождении, так что бы никак нельзя было нас с ним связать. Дальше он через свои связи сделал так, что меня рекомендовали наставнику в подмастерья.

— И таким образом он сделал своего сына шпионом у своего врага? Да он настоящий интриган, — удивился я такой хитрости.

Это был действительно хитрый поступок. Фактически Гнусов обладал той же информацией, что и Важнов. Значит, его слова о невозможности заклинания уже не были столь беспочвенными.

— Никакой он не интриган! Это он всё придумал, а Важнов просто выкрал все документы! — взорвался парень.

— Продолжай, как у тебя оказалась его записная книжка?!

— Когда я обнаружил наставника лежащим на полу и перевернул его, то книжка сама выпала из его руки.

— И ты не сдержался и свистнул ее, пока была возможность?

— Да, а что мне еще оставалось?! Но я не убивал! Я всего лишь хотел справедливости! — тут же запротестовал он.

— А кто тогда убил?! — спросил я его.

— Я не знаю! Но не мы! — чуть ли не плача кричал он.

— Почему книжка тогда у тебя была, а не у Федора? — спросил я его.

— Вы же видели, она зашифрована, — кивнув в сторону раскрытой книжки, сказал подмастерье, — я остался с Софьей и попытался отыскать шифр, но так и не смог, а потом вы схватили отца!

— И что ты хочешь? — спросил я его.

— Я вернул книгу, она была не у него, так что отпустите его! — сжав кулаки, сказал он с надеждой.

— Ты понимаешь, что сейчас сделал только хуже? — спросил я его.

— Как хуже?! — взвизгнув с совиными глазами, спросил подмастерье.

— Ну как, он убил, а ты украл то, что было надо, и находился в доме, чтобы найти ключ, где гарантии, что вы были не заодно?! — собрав логическую цепочку, которую, по-видимому, не удалось собрать ему, сказал я.

— А! Я? Он?! Не-е-ет!!! — парень закричал и, схватившись за сердце, повалился на пол, теряя сознание, когда в его голове сложились все детальки пазла.

Я подошел к парню и убедился, что он не откинулся. Вспомнив правила первой помощи, я повернул его голову набок и вызвал скорую. И пока ждал ангелов в синих робах на белоснежной карете, раздумывал о том, что мне делать дальше. Если поверить парню, то все найденные улики — это туфта, но, как я сказал, его признание только ухудшило положение волшебника. Либо всё это было очень грамотной и весьма проработанной подставой. В любом случае завтра дознаватели сделают свою работу, и волшебник либо сознается, либо нет.

Бригада медиков приехала не то чтобы быстро, но могла бы и побыстрее. Опросив меня, что произошло, доктор с выпученными глазами всё записал и, попрощавшись, вышел следом. Я мог его понять, всё же не каждый день подозреваемого в убийстве увозят от детектива с сердечным приступом. Погрузив бесчувственного подмастерья на каталку, доктора выдали квиток с адресом, куда его увозят.

Закрыв за врачами дверь, я отправился ужинать. Очередной имперский ужин крутился в микроволновке, а я ждал ответа от капитана. Вскоре пришла эсэмэска с коротким сообщением о том, что отменить дознание не получится, так как оно уже идет. Так что все разговоры точно откладываются на завтра. Когда я закончил ужинать и пил кофе, смотря вечерние новости, мне пришло сообщение от Саши. Он интересовался, не появилось ли новых деталей в деле, и хвалился личными достижениями на отдыхе. Прочитав километровое сообщение, я просто выключил телефон, плюхнувшись на диван, оставив друга без ответа. Крутя в голове события за день еще раз, я незаметно для себя уснул.

Проснувшись утром в разбитом состоянии и быстро приведя себя в порядок, я отправился в участок, где уже должно было быть готовым дознание Гнусова. Махнув дежурному на проходной пропуском и не останавливаясь, практически влетая в участок. Подходя к отделу, я сначала услышал, а потом и увидел Петра Федоровича в своем кабинете, который о чем-то спорил с Изыскановым.

— Кожедубов! — взревел Петр Федорович, увидев, как я осторожно, стараясь не привлекать внимания, крадусь к своему столу мимо его двери.

— Да! — взвизгнул я, выпрямляясь по струнке после того, как меня заметили.

— Через десять минут в мой кабинет! — рассержено взревел он, крича мне и вызывая леденящий холод в поясничном отделе, после чего вернулся к своему спору с капитаном на повышенных тонах.

Видимо, за ночь случилось что-то серьезное. Было ли это что-то по моей вине, я не понимал, но голос капитана говорил, что он слишком сердитый. Подождав десять минут с чувством агонии, вызываемой по старой памяти, я на слегка шатающихся ногах вошел в кабинет, где сидел разъярённый Петр Федорович и агрессивно постукивал пальцами по крышке стола.

— Что с тобой? — осмотрев меня, спросил Петр Федорович.

— Да вот пришел, вызывали же, — замялся я на входе. — Да и новые обстоятельства…

— Садись, — указал он на стул перед собой. — Гнусов этот не раскололся, слишком сильный волшебник, — зло проговорил он, когда я сел на указанный стул.

— Возможно, он правда не виновен, — начал я неуверенно.

Глаза капитана метали молнии, того и гляди, спалили бы невзначай. Я начал приходить к выводу, что магический дар был больше проклятием, чем радостью. Каждый обладатель дара практически не контролировал свои эмоции и заводился с пол-оборота.

— Как не виновен? Улики, свидетели — все против него! — стукнув кулаком по столу, отрезая любые попытки изменить положение вещей, сказал он.

— Так новые обстоятельства же появились.

Кажется, он только сейчас вспомнил мое сообщение вчерашним вечером, и его взор прояснился.

— Так! Что там у тебя, давай сюда, — сказал он, зло сверкнув глазами.

— Вот, — я достал записную книжку и передал ему в руки.

— «Ъпэы Япощыщмув цилуэ ьпчпфшуху ь экшхкчу у ьпыопвхкчу», — прочитал он, открыв книжку. — Что за тарабарщина, Кожедубов, ты что, издеваешься? — еще больше завелся и так заведенный начальник.

— Это дневник Важнова, он зашифрован, — пояснил я.

— Вот как, — моментально успокоившись и принимая привычное мне серьезно-задумчивое выражение лица, сказал он. — И как он к тебе попал? — возвращая мне дневник, спросил он. — То есть я помню, но давай подробнее.

— Вчера ко мне пришел сын Гнусова, который по совместительству оказался подмастерьем Важнова. Падая в обморок, пацан убеждал, что отец не причем и вообще не хотел ничего такого. Он лишь просто послал его шпионить за волшебником. — объяснил я ситуацию.

— Маловато будет, — задумчиво почесал подбородок он. — Прокуров уже облизывает пороги Изысканова, требуя передать Гнусова под суд. Такое резонансное дело в карьере этих упырей слишком лакомый кусочек! — снова заводясь, начал он.

— И все же ты должен его отдать! — завопил снова вошедший в кабинет Изысканов.

— У нас новые улики, так что хрен вам! — заорал ему в ответ Петр Федорович.

— Какие? — удивленно спросил он.

— Вон у пацана дневник волшебника появился. Сынишка его стащил у мертвого, говорит, не убивали они. — Петр Федорович показал в мою сторону, где я вжался в кресло и старался максимально не отсвечивать. Все же по старому опыту, когда ругалось начальство, простым работникам следовало помалкивать и забиться куда-нибудь в угол, чтобы не попасть под горячую руку. Не хотелось так быстро закончить свою новую карьеру и, возможно, жизнь, если эти сверкающие в помещении молнии ударят слегка не туда. Да и проявлять характер, пока не зная всех раскладов, тоже не стоило, один раз это привело к печальному итогу, мордобою и угону. Не самые плохие воспоминания, но все же.

— Дневник! — взревел Изысканов, увидев у меня книжицу в руках. «Утёьхкшщм шщьуэ ьпчпфшуху ь ъщыщьйвжуч ъйэквхщч», — прочитал он, открыв одну из страниц. — Что за чепуху ты мне суешь! Я с чем к губернатору пойду?! — покраснев как рак, завелся полковник, заполняя помещение дымом, бросив мне в лицо книжку.

В какой-то момент, когда дым лизнул мой нос, я уловил тонкий аромат шашлыка.

— Что, мозги жиром заплыли, шифра не понял?! А еще полковника как-то получил! Вот иди отсюда и не мешай людям работать! Как все обстоятельства дела проясним, получишь своего убийцу на тарелке и с яблоков в заднице, а теперь вон! У нас тут важное совещание! — Махнув рукой, он создал поток ветра, который вытолкнул Изысканова и захлопнул дверь.

— А? Э? — смотрел я, хлопая глазами, пребывая в шоке.

— А? Да не переживай, я ему нужен больше, чем он мне, так что побесится и пойдет брюхо свое набивать в ресторане с кем-нибудь из своих дружков-товарищей. — Отмахнувшись, пояснил он. — Как ты понял, пока отдавать Гнусова я не намерен. Может, он и волшебник, который ловко сопротивляется, но все же мне тоже кажется, что что-то тут слишком гладко. Так что у тебя есть пара дней, чтобы доказать его невиновность, а там либо он расколется, либо прокурор добьется, и Изысканов подпишет приказ без моего согласия. Так что работай, Артемка, работай. — Улыбнувшись, закончил он.

— Понял, — ответил я и вышел из кабинета.

Я прошел за свой стол, постарался успокоиться после такого концерта. Опустив голову на сцепленные руки, начал думать, как никогда до этого не думал. Значит, Петр Федорович тоже сомневается в виновности волшебника и дал мне пару дней, чтобы все выяснить. Действовать требовалось стремительно, причем настолько, что время утекало с каждой секундой, и если я ошибся в своих поисках, то невиновный человек может оказаться на вечной каторге. Как говаривал мой наставник с первой работы: «Если обосрался — не грусти, смени трусы и иди дальше. Ошибаются все, но только чемпионы умеют вонять с достоинством!»

Первым делом я открыл папку с документами и свой блокнот, чтобы попытаться восстановить хронологию того дня по своим записям. Вначале Важнов поехал в гильдию, где закатил скандал главе. Затем он вывел из себя Гнусова и довольный отправился домой дожидаться проститутку. Любовь же приехала почти к ночи, и Важнов был еще жив, но к нему зашел неизвестный, которого тот прогнал. Затем ушла и она, поругавшись с Важновым и прихватив книгу для Величкина.

Что-то не сходилось, яд, по словам Дофы, действовал в течение двенадцати часов и должен был как-то попасть ему внутрь. Единственный, с кем я так и не поговорил, это был тот шофер, кажется, его звали Вася Недоносок? Я пытался вспомнить его имя, но у меня никак не получалось, так как горничная представила его тогда мельком, а у меня все еще болела голова, и состояние было не то, чтобы запоминать чьи-то имена. Возможно, они заезжали куда-то по пути, где волшебника могли отравить. Следовало срочно это проверить. Да и яд же слишком сложный. Внезапное озарение привело меня к мысли, что Гнусов не мог сам создать яд из этих компонентов. Для такого процесса требовался бы опытный алхимик с глубокими знаниями и навыками проведения сложных химических реакций. Возникает вопрос: могли ли у этого алхимика остаться ингредиенты, которые можно было бы использовать для еще одной порции?

Молния осознания собственной глупости пронзила, прожигая дыру стыда в моей голове. Я был слишком самоуверен и даже не просил у Саши советов в последние пару дней, полагая, что раз все так гладко идет, то я все делаю верно. Фатальная ошибка новичка в моем лице сыграла злую шутку, и, возможно, невинный человек сидел за решеткой с киселем вместо мозгов. Вылечить это не составит труда, но ничто не проходит бесследно.

Схватив документы по делу со своего стола, я под удивленные взгляды своих коллег рванул на выход. Пробежав весь участок как угорелый, выскочил на улицу. Затем запрыгнул на мотоцикл и, сжав ручку газа до белых костяшек, рванул от участка. Сперва было нужно найти того, кто сделал яд. Он сможет сказать, кто был покупателем, а если нет, то придется допросить его с пристрастием и навыками капитана. Для начала надо побольше выведать о яде у Дофы. Возможно, среди ее знакомых был такой алхимик, что согласился бы изготовить этот яд. Я ехал и ругал себя за то, что сам нарушил свой принцип дотошности, из-за которого вечно срывался на коллег по счетной палате, когда они совершали очередную ошибку в документах.

Домчавшись в мгновение ока к старому дымящемуся зданию, я чуть ли не въехал на мотоцикле в главный вход. Вбежав на проходную и встретившись с глазами бабульки, не сбавляя хода, побежал дальше.

— Куда! — заорала охранница, и молния, выпущенная с ее пальца, попала точно в мою спину, парализуя. — Валера! — скомандовала она, после чего из боковой комнаты вышел амбал под два метра ростом во все стороны.

Добродушный на вид гигант с каштановыми волосами и мышцами, от которых мистер вселенная заплакал бы горячими слезами, медленно подошел ко мне. Затем Валера одной рукой, словно пушинку, поднял мое бесчувственное тело и посадил на стул перед бабулькой.

— Ты куда такой шустрый? — спросила бабулька.

— К Фофафине Фафафовой фуфна фа фе фофно! — еле шевеля языком, попытался я максимально громко ответить.

— О, и этого, видимо, подсадила девка на свои феромоны. — устало пробубнила бабулька, снимая трубку. — Иди, тут очередная жертва твоих рук. — сказала бабулька после того, как на том конце ответили.

— Я не ферфа, я фефефив! — все так же с онемевшим языком пытался объясниться я.

Вскоре сверху спустилась Дофа. Цокая каблуками, она слетела по лестнице, как богиня, вниз, паря над полом в клубах розового дыма, вырывающегося на этот раз из колбы в ее руках, и подошла к нам. Дело пахло керосином, и заклинание фильтрации в щадящем режиме тут же активировалось само собой. За последние дни я смог найти нужный баланс в настройках плетения, чтобы эффективность заклинания была максимальной, а расход маны кратно уменьшился.

— Артем? — дивилась она. — Вы ко мне?

— Фа к фам фефо ефь! — мой язык все так же отказывался слушаться.

— Выпейте, — она воткнула колбу в мой рот и влила содержимое в горло. С первым же глотком все тело налилось энергией, так что хотелось прыгать, но рука Валеры не давала этого сделать. — Лучше?

— Да, спасибо, — бодро ответил я.

И начал прислушиваться к телу, нет ли каких странных реакций. По-видимому, она не ожидала, что это буду я, и принесла действительно то, что поможет, а не превратит в болванчика. Хотя мне хотелось верить, что она оставит эти игры и мы сможем поговорить нормально.

— Маргорита Петровна, нельзя же всех молнией шибать, кто ко мне рвется? — нахмурив личико, обратилась Дофа к бабульке.

— А я почем знаю, кто он? Может, он нажрался твоих таблеток и теперь, как эти наркоманы, пришел сюда за очередной дозой?! — всплеснула она руками, строя недовольное лицо.

— Они не наркоманы, а просто несчастные люди! — обиженным тоном запротестовала Дофа.

Значит, таблетки алхимик действительно делала и бывали прецеденты с страждущими дедульками.

— Ей богу, наркоманы они и в преисподней наркоманы, Валера, пусти его! Все свободны! — скомандовала бабулька и вернулась обратно за свое чтение.

— Дофа, мне нужно, чтобы вы помогли мне найти того, кто сварил яд для убийства! — Выпалил я причину своего визита хмурящемуся алхимику.

— То наркоманы шастали, теперь убийцы заявились, сгиньте с глаз моих, ненормальные, читать мешаете, — грозно гаркнула бабулька.

— Идемте ко мне, Артем, — потянула меня за руку алхимик, укоризненно зыкнув на бабульку.

— Позыркай мне еще, хвост спалю! — пригрозила бабулька алхимику, когда мы уже уходили.