Кожедубов. Логистические трудности.

Глава 14

Меня снова разбудил неутихающий звонок и долбежка по входной двери. Казалось, что все в этом мире только и заняты тем, чтобы мешать мне выспаться. Едва продрав глаза и натянув штаны, я, еще слегка подслеповатый, шатаясь, побрел к входной двери. С каждым моим шагом звуки стука становились все громче.

— Да! Какого черта! Второй час ночи! — взорвался я в темноту, открыв дверь.

За дверью стояла полностью мокрая алхимик, сжимающая почти пустой потранташ с разноцветными колбами. Ее фиолетовые глаза светились злобой, а лицо перекосилось от ярости. Она тяжело дышала, и ее грудь угрожающе вздымалась. Она с силой толкнула меня внутрь и зашла следом, захлопнув за собой дверь.

Поняв, кто стоит переломной, я экстренно проснулся и тут же приготовился к новому наскоку тумана. Заклинание воздушного фильтра уже как заученная мантра материализовалось в носу, усиленно фильтруя воздух. Тело резко отпрыгнуло от алхимика и встало в боевую стойку.

Так мы и стояли некоторое время друг напротив друга. Я, готовый к бою, и Дофа, которая сверкала своими фиалковыми глазами. Время от времени алхимик метала розовые стрелы, сотканные из тумана, тяжело дыша. Ее снаряды врезались в тело, распадаясь на воздушных барашков, не причиняя вреда. К счастью, оранжевая колба в ее руках так и оставалась неподвижной. Мне сильно не хотелось знать, что за дрянь она там намешала. Я заметил кое-что странное в ее внешнем виде. Засохшая тина на ее рыжих волосах и ряска на щеках казались неестественными украшениями, так как сейчас было слишком холодно для купаний.

— Что? — мое терпение кончилось первым.

— Это твоя вина! — заорала Дофа, и сгусток чистой энергии полетел в мою сторону, сорвавшись с ее руки.

Времени придумывать что-то уже не было, да и расстояние между было всего пару метров. Сосредоточившись на кончике среднего пальца выставленной вперед руки, я сделал небольшой воздушный резак, которым было очень удобно вскрывать письма или разрезать бумагу. Сгусток врезался в резак и лопнул, как воздушный шарик, не причинив урона. Как говорил мой наставник, разрезая стопку конвертов, «концентрированная мана Артема сильнее чистой энергии».

— Вот! Вот опять! — взорвалась девушка. — Как ты это сделал? Да кто ты вообще такой?

— Я же говорил, что счетовод, — смутившись, ответил ей.

— Не могут так счетоводы, — сдалась наконец алхимик и осела на пол, потеряв последние силы.

Я непонимающе смотрел на выбившуюся из сил девушку, которая, судя по медленно вздымающейся груди, просто спит. Без туфлей, в разодранном платье и перепачканном халате. Тина и ряска, оказывается, покрывала вообще все ее тело, а не только голову, как мне показалось. Небольшая лужица под ее телом говорила о том, что еще не вся вода стекла, пока она добиралась до меня. Я попытался припомнить, где же рядом был водоем, и единственное, что приходило в голову, это городская река, которая совсем недавно окончательно освободилась от льда. Было страшно представить, через что она прошла.

— Ну не могла же она переплыть реку, в самом деле? — пробормотал я, понимая, что иного объяснения ее виду просто не может быть.

Что же она делала на противоположном берегу, если город расположен только с одной стороны реки? Сдавшись с попытками осознать что-то более-менее вменяемое, я аккуратно поднял хрупкую девушку, которая мелко дрожала от холода. Свободной оставалась только комната Саши, так что, пнув ногой дверь, я внес спящую принцессу в ее новую опочивальню. Передо мной встала проблема, заключавшаяся в ее мокрой одежде. Так что, пораскинув немного мозгами, я решил все же ее снять. Все же это не та ситуация, в которой меня обвинят в чем-то непотребном. Оставлять же девушку в этом мокром и воняющем рекой нечто было абсолютно безрассудно. Искренне старясь не пялиться на чересчур аппетитные формы, я раздел девушку и укрыл теплым одеялом, чтобы она наконец согрелась и перестала дрожать.

Как ни старался себя прощупать, но нигде в душе я не чувствовал от нее угрозы. Спустя все нападения и попытку убийства, которая выглядела как издевательство, чувство ненависти или злобы так и не появилось. Все маги безумны, а эта безумна как-то по-особенному.

Собрав ее мокрые вещи и вытащив из обессиленных рук патронаж с зельями, я вышел из комнаты. Покрутив в руках пояс на тридцать две патрона-ячейки, из которых полными были всего пять, я отстегнул застежку подсумка и вытащил старую потрепанную книжку в герметичном пакете, обмотанную кусочками тины. Пока я крутил в руках ее снаряжение, в голове ворочались мысли о том, что же с ней приключилось и сколько пустых ячеек было, когда это что-то случилось. Наконец, когда из патронташа выпало оранжево-жёлтое зелье, которое я с трудом успел поймать буквально в миллиметре от пола. В моей голове появилась мысль, что лучше убрать патронташ как можно дальше. Судя по всему, эти зелья были не просто энергетиками, и проверять, так ли это, мне совсем не хотелось. Сходив на кухню, я закинул патронташ на верхнюю полку, до которой алхимик явно бы не дотянулась.

Решив оставить все вопросы на утро, я пошел на свой диван, который так и манил своей мягкостью. В любом случае, пока Дофа не отоспится, я ничего не узнаю, а неожиданные новости лучше всего встречать полностью отдохнувшим. Закрыв дверь в свою комнату и подумав пару секунд, затем все же щелкнул щеколдой ради собственной безопасности. Когда моя голова была на полпути к подушке, сознание тут же померкло, улетая в мир грез, сдавшись под тяжестью мыслей.

— Проснулся! — воскликнула Дофа, восседавшая на мне в футболке и трусах. Ножик в ее руках у моего горла говорил о том, что меня взяли в заложники.

— Убивай, хоть досплю по-человечески, — глядя в ее глаза, с страдальческим видом сказал я.

— Сначала ты сделаешь так, чтобы за мной не гналась шпана всего города, а потом, так уж и быть, я убью тебя, если хочешь, — требовательно отозвалась девушка, не убирая нож от моего горла.

Я смотрел на эту загнанную в угол девушку, которая угрожала мне тупой стороной ножа и при этом немного дрожала. Мои руки даже не были связаны, в конце концов, и я легко мог схватить ее, скинув с себя. В частности, сейчас одна из моих рук лежала на ее бедре, готовая совершить коварную атаку, чтобы проучить нерадивую шантажистку. Сложив пару целей в своей голове, я отправил ману к двум пальцам, и между ними проскочил короткий разряд, которым можно было разве что зажечь газовую плиту или подпалить кусочек бумаги.

— Ай! — вскрикнула девушка, выронив нож, вскакивая и хватаясь за укушенное электричеством бедро.

— Может, просто поговорим? — с надеждой спросил я.

— На кухне, — коротко бросила она.

По ее обиженному выражению мордочки было видно, что очередное поражение стало для нее настоящим ударом по самолюбию. Она спрыгнула с дивана и, виляя хвостом, молча покинула комнату. Судя по двери, в которой вместо замка зияла дыра, она особо не церемонилась, когда пыталась проникнуть внутрь. Кажется, я теперь понимал, почему Люба назвала ее психичкой.

Решив не злить столь вспыльчивую особу дальше, я, чертыхаясь, натянул штаны и майку. Прихватив нож и пытаясь втиснуться в липнущую к покрывшемуся потом телу майку, я вывалился в коридор, из которого была видна часть кухни. На ней Дофа сидела на высоком стуле и, подперев голову рукой, болтала босой ногой, смотря в окно. Когда я вошел, она молча посмотрела на меня и спустя пару секунд вернулась обратно к созерцанию прекрасного ничего.

Я поставил чайник и достал несколько купленных вчера яиц. К ним я достал ветчину, сыр и пучок зелени. Нагрев сковороду, я порезал в нее кусочки ветчины и подождал, пока они начнут аппетитно шкварчать. Следом разбил яйца и принялся помешивать лопаткой, делая болтунью. Когда яйца схватились, перестав быть жидкими, в ход пошла терка и сыр. Посыпав все сверху порезанной зеленью, я накрыл крышкой наш завтрак и выключил плиту. Чайник к тому моменту уже свистел, как заводской гудок, оповещая о своей готовности. Достав две кружки с полки, я заварил нам кофе. Пока вода стекала через бумажные фильтры, наполняя стаканы терпким бодрящим ароматом, я разложил яичницу на тарелки. Краем глаза я видел, насколько пристально Дофа наблюдала за моими действиями. Ее зоркий взгляд следил за каждым движением, и холодок, постоянно бегающий по пояснице, неестественно заставлял выправить осанку.

— Завтрак готов, — сказал я, поставив тарелку с кружкой напротив алхимика.

— Спасибо, — коротко ответила Дофа и, взяв вилку, с жадностью накинулась на нехитрую еду.

Я сел напротив и, насадив пару кусочков ветчины на вилку, начал есть, поглядывая за девушкой. Правда, после того как мои глаза пару раз заглянули за ворот ее футболки, я решил более пристально изучить еду на своей тарелке. Страх в следующий раз проснуться с какой-нибудь склянкой с ужасающим зельем во рту как-то не располагал к романтическому настрою такого утра. Рядом с такой женщиной эта угроза не казалась столь нереалистичной.

— Меня пытались убить, — наконец сказала Дофа, когда на ее тарелке не осталось ничего, кроме скучающей вилки.

— Кто?

— Мужик в маске и его прихвостни, — устало вздохнула девушка.

— Я так понимаю, им теперь не позавидуешь?

— Возможно, — пространственно ответила она. — Думаю, больница некоторым точно потребуется, — добавила уже чуть более кровожадным тоном.

— Знаешь, кто он?

Девушка помотала головой.

— Я облила его чихательно-слабительным зельем. Не подумала маску сдернуть. — грустно ответила она.

Мне стало страшно представить, через что пришлось пройти нападавшим после того, как они получили такой подарок алхимика. Образ меня, лежащего привязанным к дивану, и Дофы, которая одну за одной заливает в мой рот пробирки, снова всплыл перед глазами.

— Может, в больнице поспрашивать?

— Нет, у него всего около получаса действие, как оказалось. Пришлось добавлять, когда настигали.

— А в реке-то ты как оказалась?

— Они меня догнали на мосту, пришлось прыгать, кое-как магией грелась, пока плыла, а потом и она закончилась, пришлось выпить кое-что, на нем и выплыла.

Я по-новому взглянул на эту хрупкую маленькую девушку. Полночи бегать по всему городу от шайки бандитов, а потом, сиганув с моста, плыть в ледяной реке. С таким стремлением я был практически уверен, что если бы она действительно захотела меня убить, будь чуточку собраннее, то я был бы уже мертв.

— Тебе лучше не появляться на улице какое-то время.

— Ну спасибо, что бы я без такого умного детектива делала! — взорвалась девушка едким комментарием.

— Успокойся, поймаем мы этого мужика, тем более что он совершил ошибку.

— Да и какую же, можно узнать?! — ехидно спросила девушка.

— Напал на тебя, — спокойно ответил я.

— И что это дает?! — не успокаивалась она.

— Ну как минимум то, что он в очень дрянном состоянии теперь после твоих зелий, как я понял.

Она на секунду замолчала и открыла рот, пытаясь что-то возразить, но затем снова задумалась и ушла куда-то в свои мысли. Я же смотрел на эту обезвреженную бомбу и пытался понять, насколько длинный у нее фитиль. Наше совместное молчание прервал звонок. Я сходил в комнату за телефоном и вернулся на кухню к молчаливо ждущей девушке.

— Доброе утро, Петр Федорович, — сказал я, подняв трубку.

— Кожедубов! Чтобы через десять минут был на центральном проспекте! — взорвался он гневно в трубку. — Ночью какая-то шпана расстреляла машину конвоиров Величкина. Три трупа! Мэр мне уже всю глотку выгрыз своими орами. — Прояснил он наконец ситуацию и отключился.

Я молча положил телефон на стол и протер лицо рукой, пытаясь осознать себя. Кто-то вчера решил убрать всех свидетелей по делу Важнова. И, судя по всему, пока часть бандитов гонялась за Дофой, часть выполняла другой приказ.

— Глава гильдии убит вчера ночью вместе с конвоем, — сказал я и посмотрел на застывшую девушку, лицо которой начало бледнеть.

— А-а-а-а-а-а-а-а… — только и могла бормотать Дофа.

Чуя неладное, я сходил за записной книжкой и набрал номер Жуткого. Ответа не было. Я пробовал еще несколько раз, но результат был тот же. Следующим стал подмастерье Важнова. Гудки шли один за другим, сменяя друг друга, но трубку так никто и не брал. Второй, третий, четвертый, пятый раз результат все тот же. Не веря в такие совпадения, я отыскал визитку салона, на которой Люба оставила свой личный номер. Дрожащими руками я набрал номер и так же слышал только гудки и ничего кроме. Наконец очередь дошла до дочери Важнова. Я готовился к худшему, но неожиданно для меня трубку сняла экономка и бодрым голосом спросила, кто их беспокоит. Я тут же решил набрать своего начальника.

— Ты что-то не понял? — рявкнул он в трубку.

— Петр Федорович, они все мертвы! — прокричал я ему.

— Кто все? Да, конечно, мертвы! Мертвее не может быть, ты что, пьяный, Кожедубов? — не понимая, о чем я, опешив, пробасил Петр Федорович.

— Нет, свидетели все мертвы: друг, подмастерье и Люба! Никто трубку не берет!

— Вот как, — удивленно произнес он. — Сегодня весь день патрульные судачат о том, что в лаборатории ночью что-то взрывалось.

— Алхимик жива, — смотря на бледную девушку перед собой, сказал я.

— Откуда такая уверенность?

— Неважно, — решив не уточнять детали, ответил я.

— Понял, — сказал он. — Отвечаешь за нее головой, она слишком важный свидетель и теперь, похоже, единственный. — Казалось, что от этого старого лиса ничего невозможно было скрыть, и он как-то понял, что алхимик со мной.

— Есть, — поняв, что не имеет смысла признаваться, ответил я и положил трубку.

Дофа сидела чернее тучи и молча ждала, пока я закончу. Затем требовательно протянула руку к телефону. Я протянул его ей и наблюдал, как она, набрав номер, ждет ответа на той стороне.

— Это я. Да, жива. Валера жив? Хорошо. Мне нужны ингредиенты. Да, потрепала гадов этих. Артем заберет, — посмотрев на меня, сказала она в трубку. — Ничего я не, пфф, прекрати, бабушка. Возможно, сможет, — снова посмотрев на меня, ответила она на вопрос. — Да я откуда знаю, есть ли у него! — взорвалась она следом. — Всё, давай! — закончила алхимик, возмущенно ткнув кнопку окончания вызова.

— Я так понимаю, мне нужно снова встретиться с Маргоритой Петровной и Валерой?

— Верни мой патронташ! — холодно сказала алхимик.

Я открыл верхнюю полку и, подцепив ремень за кончик, вытащил его. Затем аккуратно положил его на стол перед ней. Алхимик взяла пояс и, злобно зыркнув в мою сторону, так же сверкая трусами под майкой и виляя задом, удалилась в Сашину комнату, картинно хлопнув дверью.

— Вот и помогай после такого всяким мокрым алхимикам, — пробурчал я, убирая со стола.

Закончив с уборкой, я принял душ и нацепил высохшие за ночь вещи, что вчера вечером закинул стираться. Вещи Дофы все так же лежали в стиралке и требовали внимания. Решив, что она разберется сама, я подошел к комнате и, постучав, сообщил, что ненадолго уйду и чтобы она не выходила на улицу. Получив что-то неразборчивое в ответ из-за закрытой двери, я решил, что мы поняли друг друга.

Выйдя во двор, я снял кусочек тины с сиденья своего мотоцикла, прежде чем сесть на него. Видимо, Дофа метила тиной весь свой путь. Решив, что такой след может быть подозрительным, я прогулялся в сторону реки, смахивая ногами кусочки тины, маскируя ее след. Когда до реки оставалось всего сотня метров, я заметил подозрительных парней, которые на негнущихся ногах шли вдоль набережной, всматриваясь в прибрежную линию. Действуя чуть более аккуратно и косо поглядывая на них, я наступил на последний кусочек водорослей, после которого начинался уже сам спуск к реке.

Двое парней бандитской наружности подошли ко мне с явно нескрываемой злобой. Осмотрев с ног до головы, один из них решил задать вопрос.

— Слышь, дядь, бабу рыжую не видел? — спросил державшийся за задницу бандит, который был посмелее.

— А вам точно баба нужна? — смотря на то, как оба мнут свои пятые точки, спросил я.

— Слышь, дядь, ты че такой борзый? — заревел спрашивающий.

— Валили бы вы отсюда, голубки, мешаете видом наслаждаться, — смотря в глаза, ответил я.

— Петь, давай не сейчас и так, — охнул второй, помяв задницу, — короче, не до этого сейчас.

— Везет тебе, мужик, ну ничего, найдем тебя потом, — огрызнулся напоследок борзый, обходя меня стороной вместе со своим коллегой. — Сиплый, она точно должна была где-то тут выплыть, — донесся до меня приглушенный разговор удаляющихся гопников.

Когда парочка отошла достаточно далеко, я наконец-таки шваркнул ботинком, под которым был кусочек мокрой тины, в сторону мусорки, уничтожая последний след. Видимо, в смерть алхимика бандиты не поверили и ищут ее. Возвращение к мотоциклу было более приятным и быстрым, чем путь до реки. Все же высматривать кусочки тины на асфальте — не самое интересное занятие. До лаборатории было не очень далеко, и я собирался довольно быстро обернуться, заехав по пути в магазин за продуктами, так как в холодильнике после завтрака мышь если не повесилась, то очень настойчиво присматривалась к перекладинам.