Лейтенант космического флота

Глава 11

На отчёт о прошедшей вахте я потратил едва ли не больше времени, чем шла сама вахта. Переписывал раз восемь, не меньше. С помощью Скрепки восстановил ход событий практически поминутно, описал во всех подробностях. Как говаривали мои преподаватели в Академии, больше бумаги — чище зад. На флоте это правило работало железно.

Мичман Сандиев собрал весь мусор с орбиты грави-захватом, не делая различий между кусками обшивки и обледеневшими трупами экипажа. Всё отправлялось в трюмы «Гремящего», где подвергалось безжалостному учёту и постановке на баланс. Космос хоть и велик, но панели с архилитовым напылением или гравистойкие сплавы — слишком редкая штука, чтобы оставлять их на произвол судьбы.

Меня не покидало гадкое ощущение, возникшее после того, как я узнал о том, кто на самом деле летел на корвете, и вскоре эти подробности, обрастая самыми небывалыми слухами, стали достоянием общественности. В кают-компании каждый норовил подойти и выразить своё мнение.

— Ну ты настоящий мясник, лейтенант! — расхохотался Добрынин, хлопнув меня по плечу. — Почти сотню этих собак разом ухлопал! Отличный выстрел, кстати!

— Борисов стрелял, — хмыкнул я, нацепив маску равнодушия.

— Но на манёвр-то ты вышел! — улыбаясь, произнёс старший мичман.

Я поблагодарил его за похвалу сдержанным кивком и вернулся к составлению отчёта. Спустя несколько минут ко мне подошёл старшина Вишняков.

— Ну, это всего лишь туранцы, — он неловко попытался меня подбодрить. — Знаешь, сколько они нам крови свернули? Не, ты всё правильно сделал, Алексей.

— Не совсем туранцы, — сказал я. — Беглецы.

— Туранцы и есть, ты их видел? Все как один, — махнул рукой старшина. — А если бы они остановиться не смогли? Они же прямой наводкой на станцию летели!

О, а вот это мысль, которую стоит добавить в отчёт. Спасибо, старшина.

— Вы — убийца, господин лейтенант, а то, что вы сделали — военное преступление, — фыркнула на меня мичман Антонова.

Ну, они даже не были военными, так что…

— Я сделал то, что предписывает устав, — холодно произнёс я. — И вы на моём месте должны были бы сделать то же самое.

— Хорошо, что я не на вашем месте, — прошипела она, разворачиваясь и демонстративно покидая кают-компанию.

Идеалистка. Я её, с одной стороны, понимал, она ещё и наверняка чувствовала себя соучастницей произошедшего. Но, с другой стороны, с такими взглядами ей стоило идти не на военный корабль, а на какой-нибудь мирный грузовичок. Или вовсе не выходить в космос.

Мнения в целом разделились, большая часть команды считала меня если не героем, то хотя бы славным малым, который сделал всё правильно, но некоторые всё же записали меня в преступники и негодяи, начиная величать Мясником за спиной.

Отчёт я закончил даже до того, как очухался капитан Сахаров. Ему тоже придётся как-то это всё объяснять, и грядущего разговора я ждал, как неизбежной кары, ощущая только желание выбросить Сахарова в шлюз, как это сделали туранские рабы. Я даже поставил неподалёку от его каюты наблюдателя, который и оповестил меня о том, что капитан изволил проспаться.

Готовый отчёт немедленно отправился капитану. Спустя несколько минут на корабле раздался крик, от которого задрожали стены.

— Мясников!!!

Я усмехнулся. Всё как и ожидалось.

Передо мной вдруг возникла Скрепка.

— Новое задание! — пискнула она.

Задание: прибыть к капитану Сахарову В. А.

Срок выполнения: НЕМЕДЛЕННО!!!

Я поднялся со своего места в кают-компании, поправил китель, неторопливым шагом отправился к капитану, морально готовый уже к любому исходу. В любом случае, что бы ни произошло, отчёт автоматически отправится в штаб сектора, вышестоящему командованию. Если только я сам не отменю отправку.

Около двери в капитанскую каюту я остановился, глубоко вдохнул, выдохнул. Ощущение было такое, будто я собрался прыгать без парашюта из верхних слоёв атмосферы. Но всё равно придётся идти, так что я сделал шаг вперёд без лишних раздумий.

Дверь открылась, капитан Сахаров стоял спиной ко мне, глядя в монитор на стене. Он чуть сутулился, сцепив руки за спиной, вся его поза выражала крайнее неодобрение. Мне он вдруг напомнил стервятника, выжидающего, когда умирающий в пустыне наконец отбросит копыта.

— Лейтенант, — мрачно произнёс он.

— Господин капитан! Лейтенант Мясников по вашему приказанию прибыл! — отчеканил я, сделав три строевых шага и исполнив воинское приветствие.

Сахаров молча отвернулся к монитору, на котором виднелось изображение звёздного неба и станции U-681.

— Вы прямо-таки притягиваете неприятности, Мясников, — глухо произнёс он.

Я промолчал, ожидая нового взрыва. Но, похоже, Сахаров уже перегорел. Либо страдал с похмелья, и громкие звуки причиняли ему боль.

— Ну, может, объясните, что это было? — спросил он. — Какая муха вас, к чёрту, укусила?

— Всё изложено в отчёте, господин капитан, — сказал я. — Достаточно подробно.

— Да, я ознакомился. И почему не уведомили меня? Почему не разбудили? — спросил он, снова разворачиваясь ко мне.

Вот здесь я прокололся, да. Эту формальностью я пренебрёг, понимая, что капитана и из пушки не разбудишь. Ну и мне не хотелось вообще вспоминать о его существовании, чтобы он снова не испортил мне вахту. Это я предпочитал делать сам.

И если бы я хотя бы попытался уведомить Сахарова, это уже считалось бы за попытку. А врать сейчас, что я пытался, только делать ещё хуже.

— Вы, господин капитан, были не в состоянии… — начал я.

— Молчать! — рявкнул Сахаров так, что у меня в ушах зазвенело.

Я исполнил приказ. Замер по стойке смирно, дожидаясь новой порции помоев и ругани.

— Здесь я решаю, в состоянии я или нет! — заорал он.

Похоже, больная тема.

— Ты идиот, лейтенант! Безмозглый дебил! Чёрт тебя дери, ты под трибунал пойдёшь! И мы все за тобой! — брызгая слюной, начал орать капитан. — Где вас таких только делают?

Я молча ждал, когда поток ругани иссякнет. Виноватым я себя не считал. Если я и чувствовал вину, то не за то, что не предупредил командира.

Если старший мичман Фидлер засвидетельствует, что капитан был в это время пьян, то всё пройдёт хорошо. Если нет… Ну, мне светит как минимум взыскание, но мне от него не было ни горячо, ни холодно. Я действовал так, как должен был, а офицеру иногда приходится брать на себя ответственность за непростые решения. Только так приобретается ценный опыт.

Сахаров поливал меня ещё несколько минут, багровея от злости, пока вдруг не замолчал, поняв, что я пропускаю всю его брань мимо ушей. И это, похоже, задело его даже больше, чем уничтожение туранского корвета.

— Под арест! — проорал он, а затем вызвал дежурных.

Двое операторов, рядовой и ефрейтор, зашли в каюту, ефрейтор начал доклад, но Сахаров махнул рукой, мол, не надо.

— Под арест его, — ткнул он в меня пальцем.

Операторы приготовились взять меня под локотки, но я посмотрел ефрейтору в лицо.

— Я сам, не надо, — произнёс я, и дежурный кивнул.

Арест так арест. Будет время отдохнуть от монотонной службы и бесконечной корабельной рутины. Не думаю, что кормить будут хуже, чем сейчас.

Отдельного помещения для содержания арестованных на «Гремящем» не было, всё-таки в космосе каждый сантиметр пространства важен, и лучше бы использовать его с умом. Арестованных содержали просто и бесхитростно, в одном из отсеков трюма, и меня отвели туда.

Я запросил у Скрепки свой статус.

Уровень доступа: ДОСТУП ЗАПРЕЩЁН

Ожидайте дальнейших указаний

Ещё и связь мне заглушили. Ожидаемо.

Конвоиры мои, кстати, меня считали абсолютно правым в этой ситуации.

— Мы за вас, господин лейтенант, — признался мне ефрейтор, когда мы вышли в коридор. — Вжарили вы этим обезьянам, как следует.

— Так точно, — добавил рядовой. — Наконец-то хоть кто-то тут это самое…

Вот именно, это самое. Иначе и не скажешь.

Меня закрыли в трюме, в тесном крохотном отсеке, где можно было только сидеть на корточках. Или на заднице, но без возможности вытянуть ноги.

Превосходная будет запись в личном деле. Но безупречность личного дела беспокоила меня меньше всего. Куда важнее для меня было то, отправится мой отчёт дальше, в штаб сектора или же капитан попытается всё замять. В любом случае, отправку по таймеру я не отменял, но есть некоторая разница, от кого поступает отчёт с подобной информацией.

В любом случае, переполох поднимется что надо. Растормошил я это болото.

Сидеть и бездельничать пришлось немного дольше, чем я ожидал. Зато было время всё обдумать.

Дверь открылась внезапно, на пороге показался капитан Сахаров в сопровождении незнакомого майора и двух операторов. Я поднялся, разглаживая и поправляя форму. Похоже, гости со станции. А гостей надо встречать со всем почтением.

— Здравия желаю, господин майор, — произнёс я.

— Здравия желаю, лейтенант, — синтезированным ровным голосом ответил майор.

Похоже, ещё один ветеран, отправленный дослуживать в относительно спокойное местечко.

— На выход, — раздражённо бросил Сахаров.

Я и сам был рад покинуть своё тесное узилище. Вообще, система доступов позволяла закрыть меня и в моей каюте, но это было бы слишком комфортно для меня, и сидеть пришлось в трюме, где от пугающей и холодной пустоты космоса меня отделяла только тонкая переборка.

— Майор Игнатов. Четвёртый отдел, — прогудел безжизненный механический голос майора. — Вы переводитесь на станцию U-681 до особых распоряжений командования.

Четвёртый отдел? Разведка? Что-то новенькое.

— Есть, — произнёс я.

Мне позволили забрать документы и личные вещи, а затем мы с майором перебрались в челнок. Капитан незримой тенью сопровождал нас везде, и, казалось, выдохнул с облегчением, когда шлюз сомкнулся за нашими спинами.

Станционный челнок, гораздо более тесный и маленький, нежели тот, что был приписан к эсминцу, мягко выскользнул из захвата и полетел к станции.

— Я читал ваш отчёт, лейтенант, — произнёс вдруг майор.

В салоне мы были с ним вдвоём, и арестованным я себя не ощущал. Игнатов сопровождал меня, а не конвоировал, это чувствовалось по его отношению. Конвоиры всегда напряжены, всегда наготове. Майор вёл себя так, будто провожает старого знакомого.

— Значит, вы понимаете, что у меня не было другого выбора, — сказал я.

— Выбор есть всегда, — прогудел он.

Равнодушный синтетический голос слегка затруднял восприятие. Даже Скрепка в общении чувствовалась более человечной, нежели майор Игнатов.

— Думаю, если бы я пропустил корвет к станции, это понравилось бы вам гораздо меньше, — сказал я.

— Верно, — ответил Игнатов.

Больше он не произнёс ни слова до тех пор, пока мы не прибыли на станцию. Челнок прилип к одному из многочисленных шлюзов, мы вышли в коридор. Из грузового отсека несколько станционных медиков вывезли на каталке сперва Рахима, а затем Ахмеда. Похоже, к ним тоже возникли вопросы у наших особистов. В принципе, ожидаемо.

— Вы, наверное, не в курсе. Но эта история уже во всех газетах и новостных пабликах, — произнёс вдруг майор. — И первыми её запостили «Известия Альянса Свободных Систем». А вторыми — «Официальная Газета Объединённого Турана». Есть предположения, каким образом?

Я удивлённо вскинул брови. Внезапно.

— В последнее время здесь пасётся слишком много иностранных кораблей, — пожал я плечами. — Они могли видеть бой. Либо заранее знали, что сюда прилетит корабль, набитый беглыми рабами, и что мы его расстреляем.

— Точно, — сказал майор. — Или, если бы не расстреляли, он врезался бы в станцию, якобы случайно. Ошибка пилота.

Опять международный скандал, ети его мать. Сахаров прав. У меня просто какой-то дар притягивать неприятности.

— Так я за это арестован или нет? — спросил я, пока мы шагали по коридорам станции, заходя в неприметные двери и поворачивая туда, куда я бы сроду не подумал зайти.

— Не торопи события, лейтенант, — сказал Игнатов.

Пришлось молча шагать за ним, гадая о своей будущей судьбе. Туранцев везли другой дорогой, очевидно, в медицинский блок.

— Кхм… Господин майор… Мне бы заскочить на минутку в одно место… — сказал я. — В трюме не знаю сколько просидел, сами понимаете…

— Точно. Сейчас зайдём, — равнодушно сказал Игнатов.

Он, однако, не оставил меня одного даже в туалете, подождал на пороге. Я тем временем проверил связь. По прежнему отключён. Доступы, естественно, тоже закрыты.

Я помыл руки, вышел, снова пошёл за майором. Идти оказалось недалеко, и вскоре мы оказались в небольшом пустом кабинете, где стояли только стол и два стула.

— Садись, — приказал Игнатов.

Я сел, стараясь сохранять спокойствие и бодрость духа. Будут допрашивать, не иначе.

Нетрудно было догадаться.

Игнатов сел напротив, демонстративно достал планшет, включил запись.

— Представьтесь, — попросил он.

Я на мгновение опешил, но приказ есть приказ.

— Мясников, Алексей Михайлович, — громко и внятно произнёс я. — Лейтенант космического флота, второй помощник, малый эсминец «Гремящий».

Назвал дату и место рождения, фамилию, имя и отчества родителей, состав семьи, дату поступления в Академию космофлота, дату выпуска. Майор Игнатов сыпал вопросами как из пулемёта, перемешивая их в случайном порядке и регулярно сбивая меня с толку внезапной переменой темы. Звание, имя и отчество преподавателя тактики. Место работы родителей. Дата назначения на «Гремящий». Употреблял ли я когда-нибудь наркотики. Как вычислить координаты гиперпространственного коридора. Как я отношусь к Альянсу. Дата первого полёта в космос. Есть ли у меня родственники в иностранных колониях. И так далее, без всякой системы и логики.

К допросу я, естественно, был готов. Но не к такому. К счастью, наркотиками меня не пичкали и пятки дубинкой не отбивали, просто задавали вопросы, на которые я правдиво отвечал под запись.

— Есть хочешь? — спросил вдруг майор после вопроса о семейном положении моего двоюродного брата.

— Не откажусь, — сказал я.

Допрос прервался, Игнатов через планшет вызвал к нам двух сотрудников службы безопасности, которые принесли нам поесть. Разогретые полуфабрикаты, естественно, но всё же лучше, чем на корабле.

Майор ел вместе со мной, и мне почему-то подумалось, что это ещё одна уловка, чтобы наладить со мной контакт, хотя я и так максимально шёл на сотрудничество. Мы всё-таки были на одной стороне, на стороне Империи. Игнатов делал свою работу, а я делал свою. В горле после долгого диалога пересохло, и я с удовольствием пил порошковый морс со вкусом смородины.

После обеда допрос продолжился. Игнатов задавал одни и те же вопросы по кругу, слегка их изменяя по форме, но не по содержанию, и когда я заметно утомился, наконец перешёл к событиям с корветом. Я отвечал на все вопросы так же, как писал в отчёте, иногда тоже перефразируя ответы.

Закончился допрос так же внезапно. Майор Игнатов выключил запись на планшете и посмотрел мне в лицо.

— На сегодня всё, лейтенант, — сказал он.

На сегодня. Завтра, значит, всё это начнётся снова, и, скорее всего, по тому же сценарию. На колу висит мочало, начинаем всё сначала.

Он вызвал тех же двух безопасников, которые приносили нам обед, и они, не задавая лишних вопросов, проводили меня в небольшую каюту, которую заперли снаружи. Они, вернее, вообще не разговаривали, не реагируя на мои вопросы. Каюта же напоминала мне мою каюту на «Гремящем». Такая же спартанская скудная обстановка, узкая койка, крохотный санузел. Лучше, чем кусок трюма. Ужин мне принесли сюда же.

Было не очень-то приятно осознавать, что вся моя дальнейшая судьба зависит не от меня, а от того, что накопает разведка. Но я верил, что они знают, что делают. Что они примут правильное решение.