Лейтенант космического флота

Глава 23

Служба на «Гремящем» вновь пошла своим чередом, по одному и тому же сценарию, повторяющемуся изо дня в день на протяжение уже очень долгого времени. Я, однако, больше занимался теперь работой с документами, переписываясь со штабом сектора чуть ли не каждый день. Слал туда отчёты, заявки, запросы и рапорты, взамен получая инструкции, приказы и служебные записки, например, о том, что заменить целиком башню ПКО на «Гремящем» на данный момент нет возможности, так как техническое обслуживание в этом месяце уже проводилось. Вот мне и приходилось бодаться за каждый винтик, переписываясь со службой материального обеспечения.

Мне хотелось видеть наш эсминец если не идеальным, то как минимум близким к тому. Образцовым кораблём, целиком и полностью соответствующим высокому званию боевого имперского корабля. И все остальные члены экипажа, видя мой энтузиазм, тоже невольно им заражались, проявляя теперь инициативу и всеми силами стараясь вывести «Гремящего» на новый уровень.

Будь здесь, в системе, ещё военные корабли, можно было бы устроить некое подобие соревнования. Соперничество между двумя командами всегда подстёгивает и мотивирует, но тут мы были совершенно одни.

Весь экипаж понемногу втягивался, все, кроме капитана Макаренко. Его лень перебороть не удавалось даже мне. Макаренко, когда всё немного улеглось и успокоилось, вновь вошёл в свой привычный режим энергосбережения, максимально отстранившись от работы. Взвалил всё на меня, а так как на Борисова скидывать большую часть обязанностей пока было нельзя, приходилось впахивать именно мне.

И «Гремящий» преображался. Не так быстро, как мне хотелось, но это уже что-то.

А ещё я регулярно устраивал стрельбы и учения, чтобы каждый рядовой оператор, унтер-офицер и командир знал свои обязанности в случае реального боестолкновения. Отчёты, полученные нами после боя с пиратами, показывали, что команде ещё есть, куда расти.

Каждую свою вахту я старался не сидеть на месте, а повышать боеготовность нашего эсминца. Нехорошее предчувствие так и свербило в мозгу, я никак не мог от него отделаться. То патрулировал окраины системы, то изучал показания сенсоров, выискивая нетипичные сигналы среди кучи обыкновенного шума.

А в свободное время следил за политической обстановкой, как советовал мне Василий Янович. Нырнул в политику с головой, так сказать, погрузился целиком, вникая в хитросплетения внешних сношений Империи, начиная от шизофренических теорий, будто настоящее правительство Империи сидит на Старой Земле в секретном бункере или что под личиной государыни скрывается сразу несколько ксеносов, и заканчивая вполне адекватными выкладками о текущей ситуации в галактике.

И, судя по всему, назревала очередная заварушка. Все бряцали оружием, кидались громкими заявлениями, демонстративно разрывали отношения, вспоминали старые обиды. Империя, Туран, Альянс, Федерация, мелкие независимые системы, чьи-то вассалы, Старая Земля, и прочие, и прочие. Все как с цепи сорвались. Мировая напряжённость росла как на дрожжах, и я чувствовал себя сидящим на пороховой бочке и жонглирующим горящими факелами. Учитывая, что мы сидим тут на границе и представляем собой военную машину Империи, любое неверное движение с нашей стороны может привести к катастрофе. Уже чуть не привело.

Из штаба сектора прилетали шифровки с приказами, по большей части бесполезными. Мол, оставайтесь на месте, патрулируйте систему, не поддавайтесь на провокации.

Провокаций и не было. В системе U-681вообще никто не появлялся, кроме наших же снабженцев. Торговля практически замерла, контрабандисты притихли, иностранцы не смели показаться в системе. Границы оставались закрытыми, а присутствие «Гремящего» надёжно предотвращало любые попытки эту самую границу нарушить. Название нашего эсминца слишком часто мелькало в новостных лентах в последнее время. Было у всех на слуху.

Я запросил в штабе информацию по местоположению других наших кораблей. В такое время жизненно необходимо знать, где находятся соседи, чтобы заранее рассчитать маршрут к ним, если вдруг потребуется срочно придти на помощь. Или если помощь вдруг понадобится нам.

В соседней системе, в восьми световых годах отсюда, находился «Стремительный», малый эсминец того же проекта. Чуть подальше, в тринадцати световых годах, на ремонте находился тяжёлый крейсер «Минерва», с другой стороны, в десяти световых, курсировала пара корветов «Грозный» и «Бойкий».

Все мы формально считались одним соединением под командованием адмирала Строгова. Фактически от этого седомудого аксакала, помнящего если не полёт Гагарина, то как минимум изобретение гипердвигателей, толка никакого не было, рулили всем его заместители, вице-адмиралы Кононенко и Мельников. И даже так корабли, по большей части, были предоставлены сами себе. Космос слишком огромен, чтобы эффективно управлять подобными соединениями, разбросанными по соседним системам. Поэтому от капитанов требовалась изрядная доля самостоятельности и инициативности, потому что слепое следование приказам из штаба — прямой путь к поражению.

И через какое-то время этот нарыв, собиравшийся последние несколько недель, всё-таки лопнул.

На вахте стоял лейтенант Борисов, а я отсыпался, так что боевая тревога стала для меня неожиданностью, поднявшей меня, едва лишь я крепко уснул.

Ревела сирена, красные аварийные лампы тускло мерцали вместо обычного корабельного освещения. Я спешно натянул мундир, залез в скафандр. Будь я на мостике, в самой защищённой части корабля, скафандром я бы снова пренебрёг, но сейчас мне нужно было добраться до своего места через весь корабль, и я не стал рисковать.

На эсминце царила суматоха, но вполне управляемая, регулярные тренировки сделали своё дело, каждый знал своё место и порядок действий по тревоге. И я тоже. Так что я собрался и побежал в сторону командирской рубки.

— Что случилось? — на бегу спросил я у кого-то из рядовых операторов.

— Не могу знать, господин лейтенант! — крикнул он в ответ.

Я запросил по внутренней связи командирскую рубку. Вместо этого ко мне выехала Скрепка в огромных наушниках, демонстрируя свои попытки подключиться к каналу связи.

СВЯЗЬ ОТСУТСТВУЕТ

Попытка повторного соединения через 3…2…1…

Системное сообщение ярко мигнуло несколько раз прямо перед глазами. Ясно, работают глушилки, или наши, или же… Чьи-то ещё. Но внутрикорабельный интерком должен работать.

— Всем занять свои места! Это не учебная тревога! — раздался хриплый сдавленный голос Макаренко.

Твою мать…

Приглушённый красный свет действовал на меня как красная тряпка на быка, я бежал по длинному коридору, громыхая тяжёлыми магнитными ботинками.

Эсминец вдруг тряхнуло, я резко потерял равновесие, отлетел к стене, хватаясь раскрытыми ладонями за гладкую металлическую поверхность, побежал дальше. Было очень неприятно осознавать себя маленькой песчинкой в механизме корабля, ещё и вдали от капитанского мостика, где я мог приносить хоть какую-то пользу. Здесь, в коридорах, я ощущал только беспомощность и бесполезность.

К дверям командирской рубки я подлетел как раз в тот момент, когда корабль тряхнуло снова. Макаренко и Борисов были уже на месте, я с размаху опустился в кресло старшего помощника, немедленно включаясь в работу.

Туранский крейсер вышел из гиперпространства в сопровождении трёх лёгких корветов и немедленно открыл по нам огонь без всякого предупреждения. TCG Fatih, так он назывался по нашим справочникам.

— Связь они глушат? — спросил я.

— Они… — сквозь зубы процедил капитан.

Значит, надо отходить за пределы зоны действия глушилок и посылать сигнал. В штаб сектора и всем нашим соседям. Вот только корветы пытались связать нас боем, пока крейсер методично расстреливал наши щиты с максимального расстояния. Капитан отчаянно маневрировал, уворачиваясь от систем наведения крейсера, словно мы находились не на громадном эсминце, а на юрком истребителе, лейтенант Борисов вёл ответный огонь. Пока безрезультатный, но мы должны были хотя бы продемонстрировать его, показать свой оскал.

— Отходим? — спросил я, размечая цели для наших вспомогательных орудий.

— Куда⁈ — воскликнул Макаренко. — У нас приказ! Стоять!

Я не трус, но у меня холодок пробежал по загривку, несмотря на то, что я потел в жарком скафандре, в отличие от них обоих, сидевших в форменных кителях.

— Господин капитан, нам надо передать сведения! О начале вторжения! — воскликнул я.

— Станция передаст! — огрызнулся он.

— Её тоже глушат! — рыкнул я.

Иначе и быть не могло. А приказ оставаться в системе U-681 явно не относился к подобным ситуациям. В моей системе приоритетов гораздо важнее было передать известие о вторжении, а не распылиться на атомы под огнём превосходящих сил противника. Долго мы так не выдержим.

— Щиты девяноста четыре процента! Генератор не вывозит! — крикнул я.

Туранские корветы безостановочно поливали нас огнём своих лазерных пушек, чтобы перегрузить щиты и дать возможность главному калибру «Фатиха» уничтожить нас одним точным попаданием.

— Главный калибр, огонь! — рявкнул Макаренко, игнорируя меня и моё существование.

Кинетика ударила по одному из корветов. Разумно, капитан решил выбить всю мелочь, вывести из боя то, что мы можем осилить и забороть. Но всё же против крейсера нам ловить нечего. Разве что облаять и немного покусать за пятки, как моська против слона.

Туранский корвет расцвёл белой вспышкой, мощности выстрела хватило на то, чтобы уничтожить его щиты и испепелить броню. Его реактор сорвался в неуправляемую реакцию, раскалённая плазма вырвалась на свободу, зажигаясь маленьким солнцем. Такая судьба могла постичь и нас, если крейсер сумеет удачно попасть.

«Гремящий» снова тряхнуло, лампы мигнули от резкого скачка напряжения.

— Попадание! Правую башню ПКО снесло, разгерметизация жилого отсека! — прокричал Борисов.

Нервы были натянуты до предела. Шансов на победу у нас попросту не имелось, но «Гремящий» тянул время, оттягивая на себя внимание туранского крейсера. Станция и система уже потеряны, это вопрос времени, разве что вдруг случится чудо и сюда прилетят ударные соединения во главе с «Минервой». Но я не надеялся на чудеса.

— Капитан, надо отходить! — воскликнул я.

Оглянулся на Борисова в поисках хоть какой-то поддержки, но лейтенант был слишком занят. Капитан же закусил удила. Его можно было понять. Сбежать и осрамиться на весь флот с большой вероятностью угодить под трибунал ему не хотелось, так что он принял решение стоять до конца, и я это уважал, но мы должны были предупредить командование. Возможно, получить приказ на отход. Или наоборот, приказ стоять насмерть.

Война с Тураном… Я ожидал её в любой момент, но всё равно оказался не готов к ней. Однако будь наш эсминец в том состоянии, в каком пребывал полгода назад, мы не успели бы даже пикнуть. Не то что дать сдачи.

Капитан отчаянно маневрировал, но из боя не выходил, крейсер и два оставшихся корвета не позволяли нам передохнуть даже на секунду. Мы сосредоточили свой огонь на корветах, понимая, что оборону «Фатиха» нам не вскрыть, даже если ударить из всех стволов.

— Главный калибр, огонь! — объявил капитан-лейтенант Макаренко.

Он действовал в своей манере, чересчур осторожной, стреляя наверняка. Я бы уже за это время произвёл залпов восемь. Но эта его манера давала свои плоды, ещё один корвет оказался выведен из строя. Не так красиво, без термоядерного взрыва, но мы зацепили его движки, и теперь он мог только висеть неподвижной мишенью.

Туранцы явно не ожидали такой стойкости от «Гремящего». Мы и сами не ожидали. Изворачивались как могли, изо всех сил. Да, корветы манёвреннее нашего малого эсминца, но он, в свою очередь, мог уворачиваться от залпов крейсера, но все мы понимали, что бесконечно это длиться не может, а остановка будет равносильна смерти.

В космосе над станцией U-681расцветали вспышки ядерных взрывов, мигали лазеры, палили орудия. Станция эвакуировалась, первые корабли уже уходили в гипер, некоторые прямо от станции, забивая огромный болт на надёжность перехода. А мы обеспечивали безопасность этой эвакуации, не позволяя туранцам добраться до наших подопечных.

И хоть связь глушилась, я видел показания датчиков, которые ясно говорили о переходах в гиперпространство. Значит, о вторжении доложит станция, вернее, беженцы с неё. Мне стало чуточку спокойнее.

Эсминец снова тряхнуло, очередное попадание вывело из строя кормовые лазеры. Оставшийся корвет носился вокруг нас, словно бешеный, поливая огнём из всех орудий, а мы не могли его достать, не подставившись под удар крейсера.

— Пожар в реакторной, открываю шлюз! — крикнул я, заметив вспышку индикатора.

Вакуум и холод сделают своё дело лучше любого огнетушителя. Надеюсь, дежурный там одет в скафандр, как положено.

— Щиты сорок два процента! — крикнул Борисов. — Скоро отключатся насовсе…

Его перебил ещё один выстрел крейсера, «Гремящий» задрожал. Отсутствие гравитации я ощутил раньше, чем понял, что командирская рубка разгерметизирована, несмотря на свою предельную защищённость. Два отверстия в полу и потолке, снаряд или осколок прошил мостик насквозь.

Воздух начал стремительно улетучиваться, я долбанул по кнопке, закрывающей мой скафандр, включил магнитные ботинки, чтобы не улететь с рабочего места. Покосился на Борисова и Макаренко, медленно плывущих в невесомости. Им уже не помочь. Надо спасать тех, кто ещё жив.

— Говорит старший помощник Мясников! Капитан мёртв, принимаю командование на себя! — прокричал я в интерком.

Без кормовых лазеров поворачиваться задом к врагу не стоило. К счастью, в космосе есть множество вариантов того, как можно уйти от противника, бой всегда идёт в трёх измерениях, так что я резко ушёл вниз на максимальной тяге, предоставляя верхней башне ПКО отстреливаться от преследующего нас корвета.

Я уже не собирался бежать, сверкая пятками. Макаренко был прав в своём решении стоять до последнего, мы здесь находимся не просто так, мы здесь олицетворяем силу Империи, её космический флот, карающую длань государыни. Защищаем дальние рубежи… В том числе от туранцев.

Станция продолжала эвакуироваться, комендант явно знал своё дело. Станционные безопасники даже и не думали геройствовать, влезать в драку больших кораблей. Они на своих лоханках сопровождали персонал станции до перехода в гиперпространство и уходили следом.

Теперь уже я маневрировал как петляющий по кустам заяц. Ещё одного попадания «Гремящий» может и не выдержать, но и уходить самому пока было рано. Не раньше, чем последний челнок покинет станцию.

В прибытие подкрепления я не верил. Так быстро отреагировать на нарушение границы значительными силами армия может только в кино. Или только если остальной наш флот уже летит в гипере, заранее зная место и время вторжения.

Наконец станция опустела, последние корабли отстыковались, а затем на месте станции вдруг вспыхнула яркая звезда из белой плазмы. Комендант запустил систему самоуничтожения, только лишь бы станция не досталась врагу.

Значит, и нам пора. Я резко потянул штурвал на себя.

— Начинаю манёвр отхода! — объявил я. — Огонь по готовности!

Чего может ожидать от нас туранец? Бегства вслед за персоналом станции. В крайнем случае — попытки взять крейсер на таран. А как говаривали мне преподаватели в Академии — удивишь, значит победишь. Настало время удивить их так, что у них волосы дыбом встанут.

— Скрепка! Рассчитай курс на ближайшую туранскую систему! — приказал я.

Информация появилась передо мной без всяких задержек, и я направил «Гремящего» по этим координатам. Как раз оттуда и пришли силы вторжения.

Такого манёвра туранцы не ожидали, и «Гремящий» промчался мимо крейсера на полной скорости, ещё и вдарив напоследок ему в подбрюшье из главного калибра. Безрезультатно, но сам факт попадания грел мне душу.

Пришло время отомстить.