Лейтенант космического флота

Глава 6

Первая полноценная вахта на капитанском мостике началась у меня следующей ночью. На космическом корабле, конечно, нет ни дня, ни ночи, он живёт по распорядку, а не по тому, какой стороной повёрнут к звезде. Но если принимать за эталон время Новой Москвы, это была глубокая ночь, и я принял вахту у первого помощника Макаренко, оказавшись один на один с капитанским мостиком.

Этого момента я ждал почти как выпуска из Академии. Это значило, что мне доверяют управление эсминцем. Не аэротакси и не спасательной шлюпкой, а целым, мать его, эсминцем, и если я сочту нужным, то могу даже бахнуть из главного калибра. Делать я этого, конечно, не собирался, но сама возможность распирала меня изнутри невиданной энергией.

Я покрутился в командирском кресле, в том самом, в котором спал Сахаров, пробежался пальцами по клавишам, тумблерам и рычагам. Ощущение власти над кораблём даже немного пьянило, хотя само по себе несение вахты было занятием рутинным и даже скучным, особенно на «Гремящем», который только и делал, что висел на одной и той же орбите, изредка её корректируя.

Система, в которой мы находились, U-681,ничем не выделялась среди сотен других таких же систем. Небольшая станция, таможенный пункт, один из не самых популярных путей к Объединённому Турану, коалиции звёздных систем, в населении которых преобладали потомки тюрков.

Наша Империя с Тураном дел почти не имела. Мелкая торговля редкостями, несколько спорных колоний, на которые предъявляли права и мы, и они. Ничего особенного.

И задачей «Гремящего» здесь, в этой системе, была простая демонстрация флага, мол, здесь начинается территория Империи, закон и порядок. А если со стороны Турана вдруг объявится военный флот, то мы обязаны будем доложить о вторжении и принять бой. Даже если против нашего малого эсминца сюда прилетит туранский флагман в сопровождении всего туранского флота.

Так что следующие восемь часов мне предстояло провести, наблюдая за параметрами на мониторах и сигналами сенсоров. «Гремящий», словно спрут, непрерывно ощупывал пространство вокруг себя с помощью гиперсвязи, выискивая малейшие изменения в обстановке. В космосе неимоверно трудно обнаружить кого-то или что-то невооружённым глазом, если это не звезда или планета или соразмерные им объекты, так что в обнаружении кораблей нам всецело приходилось полагаться на сенсорное восприятие.

И всякий корабль, не будь дурак, пытался эти сенсоры обмануть, спрятаться от их всевидящего ока. Замаскировать своё излучение под реликтовое, выстроить маршрут так, чтобы гравитация звезды или планеты не позволила заметить гравитацию от самого корабля и его двигателей, и так далее. Натуральная игра в кошки-мышки.

Я отхлебнул эрзац-кофе из маленькой белой чашки, поставил её на специальную полочку. Всё продумано, смахнуть кофе на клавиатуру не удастся, даже случайно.

— Скрепка, дай информацию по кораблям в системе, — затребовал я. — Кратко, без индексов и номеров.

— Делаю запрос, — отозвалась она, исполнив сальто назад.

Малый эсминец «Гремящий»

Грузовые транспорты:

«Печора»

«Валдай»

«Двина»

«Сухона»

Иностранные корабли:

TCG Aksaz

TCG Gölcük

TCG Erdek

FSA Winger

FSA Bell

Малые вспомогательные суда: 13

Беспилотные аппараты: 72

Скрепка вывела результат запроса и снова исполнила сальто. Даже немного удивительно было видеть в этом захолустье туранские и альянсовские корабли. Всё равно что в захолустную и ничем не примечательную деревушку вдруг заявились бы иностранные журналисты в поисках сенсации.

— Дай подробности по иностранцам, — потребовал я, прильнув к монитору и делая запрос уже через корабельную систему.

Границы Империи были закрыты только для военных кораблей, все остальные могли свободно передвигаться по звёздным системам, особенно если учитывать, что многие корабли проводили в системе не больше пары часов, выныривая из гиперпространства только для того, чтобы вскоре нырнуть обратно из другой точки. Космос слишком большой, чтобы кто-то мог сделать свои границы по-настоящему непроницаемыми, и нашей задачей было только отслеживание.

Однако эти жестянки стояли здесь слишком долго, чтобы просто заскочить на станцию за топливом и новостями. Один туранец был пристыкован уже восемь дней, другой висел на орбите рядом со станцией почти две недели. Третий, правда, прибыл накануне, зато оба альянсовца провели на станции больше пяти суток.

Это были не военные корабли. Почтовые боты, грузовик и прогулочная яхта, но все были вооружены на случай нападения пиратов. И то, что они висели здесь так долго, вызывало у меня довольно странное чувство.

Империя в данный момент ни с кем не воевала. Хотя в прошлом, когда за пригодные для человека планеты и богатые редкими ресурсами системы велась ожесточённая борьба, повоевать пришлось и с теми, и с другими. Сейчас же воевать приходилось только с пиратами, да и то, вольные корсары старались избегать столкновений с боевыми кораблями.

В списке кораблей моё внимание привлекло ещё одно название. «Двина». Уверен, это та самая «Двина-14/22:07», которая везла меня сюда, и её капитан тут не просто так. Эту часть космоса он избрал, чтобы охотиться на чужие суда, а это значило, что я просто обязан его отсюда прогнать. Привет капитану Сахарову я так и не передал, хотя подозревал, что это могло значить.

Либо Сахаров так или иначе в доле, либо уже пытался вразумить пирата и получил по зубам. Скорее первое, хотя мне не хотелось верить в то, что имперский офицер принимает взятки от пиратов и им подобных. Однако у меня были сомнения, что на офицерскую зарплату можно каждый день пить дорогой коньяк.

Так или иначе, Сахаров и Сорокин знакомы, а если офицер водит дружбу с пиратом, то это повод как минимум для того, чтобы задуматься, с кем ты служишь. Надо бы поспрашивать у других офицеров. Сахарова на корабле недолюбливали, что офицеры, что простые операторы. Чужие проступки он жёстко наказывал, разве что на косяки пары своих любимчиков закрывал глаза, да и сам он отнюдь не был образцовым командиром и офицером. Если бы не дефицит командиров, его наверняка бы давно списали на какую-нибудь колонию или отправили на пенсию.

Мне захотелось выяснить, что всё-таки связывает этих двоих. Вообще вся эта система вместе со станцией и таможней казалась мне какой-то мутной. Особенно в свете того, что здесь теперь торчат иностранцы.

Я проверил все системы корабля по очереди, стандартная, базовая проверка. Включение щитов теперь не вырубало энергию во всём остальном корабле, и пребывать на борту мне стало чуточку спокойнее, но «Гремящий» всё равно требовал капитального ремонта. Хотя бы починить дополнительное вооружение, в данный момент фактически непригодное к бою.

Зам по вооружению, старший лейтенант Цыбара, был одним из любимчиков капитана, по неизвестной мне причине. Ничем примечательным старлей похвастать не мог, к обязанностям своим относился спустя рукава, в кают-компании появлялся редко, с другими офицерами почти не общался. Его основной задачей было поддерживать вооружение корабля в рабочем состоянии, но по факту стрелять сейчас мог только главный калибр, здоровенная кинетическая пушка. И то, вероятнее всего, потому что ломаться там было практически нечему.

Всё становится оружием, если разогнать его до достаточно высокой скорости. В принципе, даже взрывчатка не нужна, если придать снаряду достаточное ускорение, и даже орбитальные бомбардировки чаще всего велись не атомными бомбами, а обычным космическим мусором достаточного размера, чтобы не сгореть в атмосфере без остатка. Куда проще и дешевле притянуть грави-захватом астероид и откорректировать его орбиту, нежели тратить ядерную бомбу, которая денег стоит.

Шахтёры и грузовики вооружались лазерами, малые корабли типа корветов или нашего эсминца предпочитали кинетическое оружие. Большие крейсера и линкоры комбинировали вооружение. Ударные дроны с ядерными боеголовками, рельсотроны, лазеры, ракеты и прочее.

«Гремящий» же мог только бахнуть из пушки, и то всего лишь один раз, а потом сложиться под ответными ударами. Разве что врага получилось бы застать врасплох со спущенными штанами, без щитов, и удачно попасть в какой-нибудь жизненно важный отсек. Потому что если снаряд ударит в щит, то перезарядиться пушка не успеет.

Вахта тянулась так, будто я приблизился к чёрной дыре и попал в горизонт событий. Я даже начал понимать, почему Сахаров пил коньяк на посту, а Макаренко играл в планшет. Безделье угнетало, причём гораздо больше, чем если бы я бездельничал в кают-компании или в своей ячейке.

Будь я, например, в море, подобно капитанам из далёкого прошлого, с которыми нас часто любили сравнивать, то можно было бы проводить это время за созерцанием волн и далёкого горизонта, за которым скрывались новые неизведанные земли. Здесь же я мог наблюдать только бескрайнее чёрное полотно, усеянное звёздами, далёкими и близкими, и ничего более. Да и то лишь через мониторы, а не вживую. Выходить в открытый космос без особой нужды не запрещалось, но любителей было немного. Это всё равно что лезть под капот и без того нормально работающей машины. Кому-то интересно, но большинству — не очень.

В дверь постучали.

— Да, войдите, — отозвался я, и переборка отъехала в сторону.

На пороге показался вестовой в звании ефрейтора, с подносом в руках. Вот и долгожданный обед, хоть какое-то разнообразие в этой скучной вахте. Почему-то чаще всего ефрейторами и операторами первого класса назначались не самые умелые и опытные, а приближённые к начальству. Вестовые, штабные, прошу прощения, военный оркестр. Не то чтоб это меня как-то задевало, но закономерность весьма потешная.

— Что там сегодня? — спросил я.

— О, вам понравится, господин лейтенант, — улыбнулся ефрейтор. — Мясо с зелёным горошком, овощная икра, шпик и ягодный концентрат.

— Шпик себе оставь, — буркнул я. — Иди, вызову если что.

— Есть, господин лейтенант, — кивнул вестовой.

Я забрал у него поднос с разогретой едой, скривился, глядя на сегодняшний обед. Я такого и в Академии нажрался с лихвой. Но выбирать не приходится, жрём, что дают, и я вскрыл первое блюдо, краем глаза не прекращая поглядывать на мониторы и сенсоры.

Кормили на корабле… Сносно. Не сказать, чтоб я был в восторге, но необходимый минимум калорий я набирал. Можно было бы питаться за свой счёт, или скинуться с другими офицерами и обедать в кают-компании, причём достаточно неплохо, но я ждал первой зарплаты, как взрыва сверхновой, как манны небесной. В карманах у меня гулял не то что ветер, а космический вакуум. Поэтому приходилось, подобно простым операторам, жрать однообразные и безвкусные полуфабрикаты из распределителя.

Ничего. С первой же зарплаты устрою настоящий пир. Тем более я, как новичок на корабле, обязан выставить угощение на всех в кают-компании. Старый морской обычай, если можно так выразиться.

Я ковырял мгновенно остывший горошек, когда на мониторе вспыхнул красный индикатор. Сенсоры засекли нетипичную картинку, больше всего похожую на боестолкновение в пределах системы, и я тут же отодвинул обед в сторону, прильнув к монитору. Пара кликов, и трёхмерная карта системы выведена на экран.

— Так-так-так… — пробормотал я, уменьшая масштаб. — Кто посмел…

По-хорошему, я должен был сейчас объявить боевую тревогу. Чтобы все отдыхающие заняли свои места, облачились в скафандры и были готовы к бою, потому что по инструкции я обязан был проверить источник сигнала. Но пока у меня нет твёрдой уверенности в том, что здесь идёт сражение, поднимать тревогу не надо. Слава паникёра и перестраховщика мне тоже ни к чему. По словам капитана и других офицеров, тут ничего не происходило уже давным-давно.

Либо они сами не хотели замечать происходящего у них под носом.

Ну и после поднятия тревоги мне нужно будет сдать вахту капитану Сахарову. А какое-то смутное чувство внутри подсказывало мне, что я с этой задачей справлюсь лучше, чем постоянно пьяный, насквозь пропитый командир.

— Говорит лейтенант Мясников. Подать мощность на маневровые двигатели, — приказал я через интерком. — Корректирую орбиту.

— Есть подать мощность, — глухо отозвался дежурный.

— Скрепка, дай координаты цели, — запросил я.

Скрепка в схематичной военной фуражке комично исполнила воинское приветствие и вывела мне на сетчатку координаты относительно положения «Гремящего». Я приготовился забить их в бортовой компьютер эсминца, но вдруг передумал.

— Включаю ручное управление, — произнёс я.

На эсминцах я прежде не летал, но когда взялся за штурвал, чуть шершавый, с углублениями под пальцы, с массивными резиновыми кнопками, чтобы даже тупой военный не промахнулся по ним пальцами-сосисками, то ощутил свою полную и безоговорочную власть над этим кораблём.

Штурвал едва заметно вибрировал, сокрытая мощь рвалась наружу. «Гремящий» явно застоялся без дела, он словно сам жаждал снова оказаться в бою, показать, что есть ещё порох в пороховницах и топливо в реакторе. Я начал постепенно увеличивать тягу, аккуратно, не допуская перегрузок. Экипаж, конечно, был от них защищён, но насиловать и без того потрёпанный корабль не надо.

Цифры на мониторах побежали стройными рядами, маневровые двигатели ускоряли эсминец до скоростей, близких к скорости света, но не преодолевая этот барьер. Выжимать из корабля максимум я тоже не стал, ограничился десятью процентами световой, понемногу приближаясь к источнику сигнала, который за это время повторился ещё несколько раз.

Корабль в один момент резко тряхнуло, цифры на мониторе изменились скачкообразно, не так, как я рассчитывал. Твою мать! Забыл про гравитационный колодец! Звезда и так притягивала нас к себе, а тут ещё и резко приблизились к ней на десяти процентах скорости света. В звёздных системах не бывает прямых дорог, только кривые, и чем ближе ты приближаешься к сверхмассивному объекту, тем больше искривляется твоя траектория. Я спешно начал исправлять свою ошибку, чувствуя, как потеют ладони. Двойка, курсант Мясников, отправляйся на пересдачу.

Я ещё и непрерывно сканировал пространство перед собой в надежде понять, что там происходит до того, как мы выйдем на дистанцию огневого контакта. Пока сенсоры давали слишком нечёткую картину. Два корабля передавали свои координаты в автоматическом режиме откуда-то с той стороны, и достоверно выяснить, стреляют они друг в друга или просто неудачно попытались состыковаться, пока не получалось. Находились они на самой границе системы, подальше от чужих взглядов, готовые в любой момент занырнуть в гипер, откуда их будет уже не достать.

Схватил наушники, нацепил на голову, на одно ухо, опустил микрофон, зажал клавишу трансляции. Если узел связи работает в нормальном режиме, то на этих кораблях меня должны услышать. Индикатор на мониторе снова мигнул.

— Говорит лейтенант Мясников, малый эсминец «Гремящий», — облизнув пересохшие губы, сказал я. — Приказываю немедленно остановиться и приготовиться к досмотру.

Такие полномочия у меня имелись. Гражданская власть в системе U-681была представлена комендантом станции, военная — капитаном «Гремящего», и я на время этой вахты замещал его, так что имел право отдавать такие приказы. Последствия, правда, могли быть самыми непредсказуемыми, но отступать я не собирался.

На мониторе и карте наконец высветились названия обоих кораблей. «Двина-14/22:07» и FSA Winger, грузовой транспорт и почтовый бот. Почему-то я нисколько не удивился.