Лейтенант космического флота

Глава 8

От вахт на мостике меня отстранили. Бессрочно. Я, однако, не переживал. Годы в Академии научили меня, что на флоте проступки забываются так же быстро, как вспыхивает оставленный без присмотра реактор. А если ещё и учитывать, что наш капитан бутылку любит больше, чем родную мать, то и вовсе.

Поэтому следующие несколько дней я нёс службу то на реакторе, то на узле связи, то в жилых отсеках. В корабельный распорядок я уже влился, с командой сработался, с другими офицерами более-менее перезнакомился. С кем-то, можно сказать, наладил приятельские отношения, с кем-то, наоборот, успел поконфликтовать. Всё шло своим чередом.

«Гремящий» висел неподвижно на орбите, изредка запрашивая ту или иную информацию на станции или у мимо проходящих кораблей. Зыбкое и вонючее болото рутины. Служба на боевом космическом корабле оказалась куда менее романтичной, чем это рисуют в буклетах вербовщиков или в детских мультфильмах.

И это ладно я не попал на флот простым оператором. Мне не приходилось вылезать в открытый космос, чтобы, например, отдолбить примёрзшее к кораблю содержимое туалетов, когда система сброса отходов в очередной раз сработала нештатно, или чинить радиаторы охлаждения с помощью изоленты и стяжек. Я не перемывал вручную полы за каждым прошедшим, чтобы в жилом отсеке всё блестело, и не перетаскивал тяжёлые снаряды для главного калибра при усиленной гравитации.

Но я понимал, зачем это всё делается. Безделье сводит людей с ума, и если реальных задач нет и не предвидится, их нужно придумать искусственно, иначе жди беды. Личный состав должен быть занят постоянно, чтобы свободного времени едва хватало на приведение себя в порядок и подготовку к следующему дню.

Офицеры, впрочем, от этой бесконечной гонки в колесе безумия были освобождены. Во всяком случае, свободного времени у нас хватало, и я убивал его в маленьком спортивном зале, накидывая пару пунктов к гравитации, чтобы заниматься было чуть посложнее. Иногда появлялся в кают-компании, считая это скорее обязанностью офицера, нежели отдыхом. Общество офицеров и унтер-офицеров мне быстро наскучило.

А вот зарплаты и выходного, который можно будет провести на станции, а не на корабле, я ждал с нетерпением, как дети ждут подарков на Новый Год. Все эти неудобства жизни на космическом корабле и круглосуточного несения службы с лихвой компенсировались отличной зарплатой, за которой люди, во многом, и шли на флот. Пять лет потерпеть на контракте, а потом с чистой совестью на покой, проедать накопления, которых гипотетически хватит до конца жизни. Получалось это, естественно, только у единиц.

На станцию попасть я хотел не только для того, чтобы засесть в баре до тех пор, пока меня оттуда не вынесут, но и для того, чтобы пообщаться с её комендантом. А может быть, даже выйти на связь с высоким начальством. Делать это, используя системы «Гремящего», я разумно опасался.

И я дождался. Сообщение, как обычно, принесла Скрепка. Вечером, когда я уже лежал в своей каюте, в одном белье.

— Баланс пополнен! — выехала она на листе бумаги, в чёрных очках-авиаторах, всем видом излучая крутость.

Обычно ей запрещалось появляться самой, без запроса. Только по важным делам. Это, несомненно, важное. Я подскочил, запросил баланс.

Баланс: 120554,4 имперских кредитных билетов

Социальный рейтинг: 22768 баллов

— Наконец-то! — воскликнул я, даже подпрыгнув на радостях.

Заждались.

Для сравнения, работяга на заводах Новой Москвы мог рассчитывать на двадцать-тридцать тысяч кредитных билетов. На космической верфи — около сорока, за вредные условия работы. Оператор на эсминце типа «Гремящего» получал чуть меньше семидесяти. Я расплылся в улыбке, первая выплата мне понравилась. Особенно если ещё учитывать, что мне не приходится тратиться на еду, одежду и крышу над головой. Я живу на корабле, за счёт имперской казны.

— Скрепка, дай расписание вахт, — запросил я.

Она вывела передо мной целую таблицу, и я нашёл себя в расписании. Ближайший выходной… Послезавтра.

Ждал я его, как рядовой оператор ждёт окончания контракта. На челнок я вошёл первым, следом за мной вошёл младший лейтенант Каргин, за ним — небольшая компания нижних чинов. Все мы направлялись на станцию, чтобы провести время там, а не торчать на корабле. Операторы тоже планировали кутить, пропивая зарплату в местном баре, и бурно обсуждали, как именно будут тратить поступившие деньги.

Какая-то часть меня хотела присоединиться к ним в баре, отдохнуть и выпить, но офицер не должен даже во время выходных панибратствовать с операторами. Если и буду пить, то только отдельно от них. А вот с Каргиным можно.

Знакомый уже ефрейтор отстыковал челнок от «Гремящего», вышел на орбиту, пересекающуюся со станцией, прошёл через пояс астероидов, подлетел к станции, запросил разрешение на стыковку. Я выглянул в иллюминатор, пытаясь разглядеть пристыкованные к космической станции корабли. Несколько грузовиков, пара курьерских посудин, ничего особенного. Наш челнок проследовал к указанному шлюзу, ювелирно пристыковался в объятия магнитного захвата.

Мы все буквально дрожали от нетерпения. Смена обстановки всегда нервирует, и этот раз не стал исключением, но из челнока мы выбрались чинно и благородно. Сперва я, потом Каргин, потом уже все остальные, тут же растекаясь по глубинам космической станции. Их дорога вела напрямик к бару, самому посещаемому и популярному месту на станции. Все остальные отсеки были уже не так популярны и многолюдны.

Я же направился наверх, к коменданту станции, представителю гражданской власти в этой системе. Человеку, отвечающему за закон и порядок, и более того, имеющему выходы на высокое начальство. Может, конечно, статься, что и он в доле с капитаном Сахаровым, и с местными контрабандистами тоже, но я не оставлял надежды, что комендант окажется честным человеком.

Комендант не был настолько занятым человеком, чтобы принимать по записи, так что я вошёл в его кабинет после недолгого ожидания.

Прежде я с комендантом не встречался, но косвенно его знал, слышал разговоры в кают-компании. И среди офицеров его не слишком-то жаловали, считая бездельником и пустобрехом. Но одно дело собирать какие-то малопонятные слухи, и совсем другое — познакомиться лично.

— Здравствуйте, Василий Янович, — сказал я, входя в его кабинет.

Комендант оказался пожилым представительным мужчиной с обширными залысинами на голове, вместо костюма он носил рабочий комбинезон, словно только что лично устранял на станции утечку кислорода или заваривал пробоину в обшивке.

— О, господин лейтенант! — воскликнул он, поднимаясь из-за стола и пожимая мне руку. — Рад встрече! Очень рад!

Я, в своём парадном кителе, выглядел в разы солиднее него. Хотя реальной властью здесь обладал только он.

— Зашёл поздороваться и познакомиться, не более, — сказал я, окидывая взглядом его кабинет.

Иногда кабинет или просто рабочее пространство человека может сказать о нём больше, чем любая анкета. Комендант, Василий Янович Уралов, на первый взгляд выглядел именно так, как его описывали офицеры. Не слишком-то ответственным человеком. Но грамоты и дипломы в рамках, медали и прочие награды создавали впечатление совершенно обратное. Возможно, это просто видимость, которую комендант старательно поддерживал.

— Я слышал, вы недавно устроили тут переполох? — улыбнулся Уралов.

— Если можно это так назвать, — нахмурился я. — Делал своё дело. Так, как считал нужным.

— Нет-нет, не подумайте ничего! — вскинул руки он. — Наоборот, я был только рад, что «Гремящий» наконец начал исполнять свои обязанности!

Я даже подался чуть вперёд, не веря своим ушам. Неужто у меня будет поддержка на станции?

— «Гремящий» должен обеспечивать безопасность системы! Чтобы и наши, и иностранные корабли без опаски могли путешествовать через систему! Я уже неоднократно говорил об этом капитану Сахарову, но он игнорирует все мои просьбы, — добавил комендант.

— А что, таможенных и станционных кораблей не хватает, чтобы обеспечить безопасность? — спросил я.

— Они выполняют свои собственные задачи. И не сравнивайте эту мелочь с боевым кораблём Империи, — фыркнул Уралов.

Собственно, эта мелочь и должна была гонять небольшие пиратские кораблики и контрабандистские жестянки, а эсминец тут призван демонстрировать силу Империи, приходя им на помощь только в исключительных случаях.

— Я здесь недавно, господин комендант. Как тут вообще, в системе, обстановка? — сказал я.

— А что, коллеги вам ничего толком не рассказали? — усмехнулся он. — Хотя чего это я, конечно же, нет. По большей части мы тут предоставлены сами себе. Глухомань, сами понимаете.

— Это я заметил, — кивнул я.

— Станция контролирует только небольшое пространство вокруг, вся остальная система, особенно за поясом, находится, можно сказать, вне досягаемости наших сил, — сказал комендант. — И за ней присматривать должен «Гремящий». Но так как капитан своими прямыми обязанностями манкирует, бывает, что на внешних границах системы происходит некоторое… Беззаконие.

— Это какое? — оживился я.

— Пиратство, вымогательство, контрабанда, незаконная торговля, оскорбление Её Императорского Величества, — перечислил комендант.

— Оскорбление? — не понял я.

— А всё остальное вас, что ли, устраивает? — рассмеялся собственной шутке Уралов.

Я посмеялся вместе с ним, из вежливости.

— Жаловаться не пробовали, господин комендант? — спросил я.

— А что, есть шансы, что сюда пришлют другой корабль? — фыркнул он. — Сомневаюсь. Нет, господин лейтенант, я слишком хорошо знаю наш флот и наше управление.

Да, шансов на замену «Гремящего» не было никаких. А все попытки надавить на Сахарова через его начальство заканчивались бы отписками, что капитану, как представителю военной власти в системе, виднее, как нести службу. Главное, что по документам и отчётам в системе всё в порядке. Чтобы старательно заметаемое под ковёр дерьмецо не всплыло наружу, наверх, к адмиралам и министрам, или того хуже, к самой императрице.

Выходит, комендант здесь, как и я же, просто заложник ситуации. Что нас отчасти сближало.

— Да, печально это слышать, господин комендант, — сказал я. — Надеюсь, у меня получится хоть что-то изменить.

— Могу только пожелать вам удачи, господин лейтенант, — сказал Уралов.

Мы пожали друг другу руки, я вышел из его кабинета. Коменданту нужна была тихая и безопасная система, чтобы больше кораблей следовали через неё, заглядывая на станцию. Больше кораблей, больше грузов, больше народа, соответственно, важность U-681 возрастает вместе с доходами коменданта и его политическим весом.

Мне же нужна была служба не под командованием алкоголика-самодура. Мне хотелось служить как подобает, а не страдать фигнёй целыми днями, спасаясь от безделья посиделками в кают-компании.

Я остановился у прямоугольного иллюминатора в коридоре, за которым виднелась далёкая звезда, золотым шаром сияющая в черноте космоса. Мимо меня прошли несколько туранцев, курлыкая на своём языке. Были они смуглые и раскосые, темноволосые, больше похожие на жителей Сино-Индской Федерации, а не на нас, униформу предпочитали пышную и цветастую. Торговцы, не военные.

Я проводил их задумчивым взглядом. Что-то они зачастили сюда. Это само по себе, конечно, не плохо. Даже наоборот, хорошо, пусть система процветает, но они как-то сами собой вызывали у меня недоверие. Воевали мы с ними чаще, чем сотрудничали, и короткие моменты перемирия неизбежно заканчивались вероломным нападением с их стороны, когда они в очередной раз пытались захватить какую-нибудь планету или систему.

Но я прилетел сюда не для того, чтобы глазеть на туранцев. Я прилетел, чтобы провести здесь выходной, и никто не сможет меня остановить в моём стремлении развеяться и отдохнуть. И я направился прямиком в бар, туда, где уже отдыхали мои сослуживцы.

Знакомый уже бармен кивнул мне, когда я вошёл и пристыковался к стойке рядом с младшим лейтенантом Каргиным. Нижние чины «Гремящего» оккупировали столик неподалёку, и все остальные посетители неприязненно смотрели на них, шумных и воинственных. Было тут ещё несколько туранцев, пара вольных торговцев, ещё несколько местных обитателей, работников станции. Достаточно многолюдно для такой маленькой станции, как U-681.

— Господин лейтенант, — произнёс бармен. — В этот раз, надеюсь, обойдётесь без драк?

— Это зависит не от меня, — пожал я плечами.

Каргин покосился на меня с удивлением.

— Вы и здесь успели отличиться? — в недоумении спросил он.

— Поцапался с парой пиратов, ерунда, — сказал я. — Светлое пиво есть?

— Новомосковское, порошковое, — предложил бармен.

Дрянь, а не пиво. Но встречалось повсеместно, даже в такой глуши. А всё потому что транспортировалось в разы проще, чем натуральное пиво, которое варили на планетах и в колониях.

— Наливай. И к пиву чего-нибудь, — потребовал я.

На стойке передо мной появился высокий бокал с пенной шапкой и прозрачной холодной каплей, стекающей по стенке. Стекло тут же начало потеть от перепада температуры. Рядом с бокалом бармен поставил с закуской, белыми крахмальными чипсами, посыпанными приправой.

— Ваше здоровье, лейтенант, — повернулся я к Каргину, поднимая бокал.

Связист, в свою очередь, наливался виски, и тоже отсалютовал мне стаканом. Напиться он пока не успел, но яркий румянец на щеках точнее любого детектора говорил о том, что пару стаканов он уже в себя опрокинул.

— Давно на «Гремящем»? — спросил я.

Он задумался, поднял взгляд к потолку, вздохнул, считая дни и месяцы. Однообразные донельзя, одинаковые, и потому подсчёту не поддающиеся.

— Полгода. Чуть больше, — сказал он.

— Залёт? — поинтересовался я.

— По распределению, — фыркнул он, ясно давая понять, как относится к своей удачливости.

Мы с ним были ровесники, плюс-минус, разве что я заканчивал Академию, а он — училище в одной из колоний.

— Давай на ты? — предложил я.

Вне исполнения служебных обязанностей, естественно. Субординация — это почти святое. Крепко вбитое в подкорку.

— Давай, — кивнул он.

Нам нечасто доводилось пообщаться. Он, как и я, в кают-компании был гостем нечастым, а во время вахт всё наше общение сводилось к приказам и докладам.

Я отхлебнул наконец-то из бокала, скривился от терпкой горечи. Как всегда, когда пьёшь новомосковское. Надо немного потерпеть в начале, а потом пойдёт как по маслу.

— А я ведь такой же был, когда только прилетел сюда, — признался вдруг Каргин.

— Какой? — не понял я.

— Ну… Деятельный. Думал, сейчас тут… Порядок наведу, покажу всем, как надо… — вздохнул он.

— А потом? — спросил я.

— А потом понял, что нахер это никому не надо, — сказал он, отхлебнув виски, не закусывая. — Знаешь, тут быстро мотивация теряется. Тут все живут по принципу «не высовывайся». Выскочек не любят.

Я пожал плечами. Я, значит, выскочка. Ну, с этим трудновато спорить, но такая уж у меня природа, такой характер, и переделывать его слишком поздно.

— Ошибаешься, лейтенант, — сказал я. — Главное начать что-то делать. Потом остальные присоединятся, проще будет.

— Может и так, — пожал он плечами.

— Ты погоны для чего получал? — спросил я.

— Я? Империи служить хотел, — сказал он. — Думал, буду на космическом корабле служить, домой прилечу потом весь такой красивый, в форме, в шрамах, ну, знаешь, как в рекламках этих… А тут…

— И что, после одной неудачи сдался? — хмыкнул я. — Давай-ка… Наведём тут шороху, лейтенант. Есть у меня пара идей…

Пиво у меня за разговором быстро кончилось. Пришлось, как младший лейтенант Каргин, перейти на что-то покрепче. Нужно было его догонять, чтобы поддерживать контакт. Кажется, у меня появлялся ещё один союзник.