Лейтенант космического флота

Глава 14

Манёвр был рассчитан и запланирован сильно заранее, внесён в журналы и базы, и выполняться должен был на прямой связи со станционными техниками. Во избежание непредвиденных ситуаций. Сближение само по себе — несложное дело, нужно лишь выбрать правильный момент, чтобы орбиты пересеклись в нужном месте. Чтобы не догонять эту самую станцию, а потом не тормозить, как ошалелому. А вот стыковка уже сложнее, тут требуется ювелирная точность.

На ювелирную точность я не рассчитывал, для этого нужен гигантский опыт, побольше моего, но справиться я должен, всё же не безрукий дурак. Начать движение нужно было сильно заранее, включить двигатели на полпроцента мощности и на строго определённое время. Начнём раньше — пролетим мимо станции на огромной скорости, опоздаем — аналогично, промахнёмся на многие сотни километров. Конечно, по ходу движения можно будет корректировать курс, но высшим пилотажем считалось выйти на пересечение с одного единственного импульса.

Так что я поставил таймер с оповещением, который сработает ровно за одну минуту до выхода на манёвр, а сам пошёл отжиматься, чтобы не уснуть. Кофе уже не помогал.

— Господин лейтенант! — прозвучал после первой сотни отжиманий голос дежурного связиста.

Сегодня там службу нёс оператор третьего класса Дулбич. Каргин только готовился к дежурству, и если бы я не поменялся с капитаном, мы заступили бы вместе.

— Вахтенный, слушаю, — отозвался я, немного переведя дух.

— Запрос со станции.

— Чего хотят? — спросил я.

До манёвра на сближение оставалось ещё чуть больше часа.

— Они скорректировали орбиту, — доложил связист.

Я тяжело вздохнул. Придётся всё пересчитывать. Станция своё местоположение меняла редко, разве что для защиты от космического мусора и астероидов. Или когда отклонение от первичных координат, записанных в справочниках и базах данных, становилось критическим.

— Соедини, — попросил я.

— Есть, — произнёс Дулбич.

Пару секунд висела тишина, затем из колонок послышался искажённый помехами незнакомый голос.

— Станция U-681, старший техник Михаловский.

— Малый эсминец «Гремящий», вахтенный офицер лейтенант Мясников, — представился я в ответ.

— О, это вы⁈ Приятно познакомиться, господин лейтенант! — воскликнул техник. — Мы тут вынуждены скорректировать положение станции. Немного ускорились сверх положенного, теперь замедляемся, а то от постоянных стыковок…

Понятно. Улетающие корабли, отстреливаясь от шлюзов, понемногу разгоняли и саму станцию. На этих скоростях ещё работала обычная ньютоновская физика, и действие было равно противодействию.

Значит, и манёвр нам придётся производить раньше… Как бы не прямо сейчас.

— Понял, рассчитываю сближение, — проворчал я.

Скрепка, в потешных круглых очках и с допотопным калькулятором, тут же появилась в поле зрения. Не представляю, как бы это всё пришлось считать вручную. Хотя нет, представляю, в Академии только так и разрешалось. Ладно хоть станция вращалась вокруг звезды с нулевым отклонением, и мне не придётся корректировать ещё и угол наклона орбиты.

Значит, мне нужно было сейчас только уменьшить перицентр собственной орбиты, дождаться сближения со станцией и выравнять скорости. Не самая сложная задача.

— Расчёт манёвра готов! — бодро отчеканила Скрепка.

Она вывела все данные мне на сетчатку, я быстренько проверил каждую цифру. Доверяй, но проверяй. Мало ли что взбредёт в электронную голову искусственного идиота. Первые версии цифровых помощников любили насочинять бреда, если вдруг не могли выдать правильный ответ.

Вроде бы всё нормально… Но этот манёвр требовалось начать пятнадцать секунд назад. Твою мать. Идиот. А следующий столь же удачный переход будет возможен только через несколько часов, когда меня заменит похмельный Макаренко. Ладно, попробуем успеть в это окошко. Всегда можно дать импульс помощнее.

— Подать мощность на маневровые двигатели, — приказал я. — Один процент от максимальной, начинаю сближение со станцией.

Эсминец пришлось спешно разворачивать против движения, громоздкий корабль руля слушался неохотно, а включать ускорение раньше положенного, чтобы удобнее было повернуть, так себе идея. Но обошлось без перегрузки, и как только нос корабля встал точно против движения, я нажал на педаль ускорения. Басовито загудели маневровые, а я мысленно отсчитывал необходимые секунды. Скрепка вывела таймер мне прямо перед носом, но я считал по-старинке. Сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три…

Ровно девять секунд ускорения, и я отключил двигатели. Проверил данные новой орбиты, точка максимального сближения со станцией находилась в сорока трёх километрах от неё. Посредственно, но не критично. Придётся корректировать по ходу дела, когда подлетим к ней поближе. Можно сказать, это лучший результат из возможных, учитывая то, что с манёвром «Гремящий» опоздал.

Я расслабленно откинулся назад в кресле, широко зевнул. Нажал кнопку на пульте, вызвал вестового. Тот появился почти мгновенно, словно ждал за дверью.

— Максимка… Принеси ещё кофе, будь другом, — попросил я.

— Это уже восьмая чашка за вахту, господин лейтенант, — осторожно предупредил он.

— Знаю, — раздражённо сказал я.

— Сейчас сделаю, — сказал вестовой.

Не восьмая, а девятая. Одну я сделал сам. А что поделаешь, если плоть слаба и хочет спать, а не нести дежурство, ещё и такое напряжное. Провёл руками по лицу, растёр уши, чтобы кровь прилила к голове. Нет, мне уже приходилось бодрствовать сутками, и не раз. Но в тихой и размеренной обстановке командирской рубки в сон клонило даже после полноценного восьмичасового отдыха.

Вестовой быстро вернулся, поставил передо мной большую чашку с изображением лирианского древесного кота, посмотрел на меня с нескрываемым осуждением. Я отхлебнул горячего горького кофе, поблагодарил вестового. Бодрее не стал, но это всё же лучше, чем просто сидеть и ждать манёвра торможения.

— Скрепка… Отслеживай расстояние до станции, поставь оповещение на сто километров, — приказал я.

Она достала откуда-то театральный бинокль, пристально начала вглядываться в пустоту.

Сотни километров достаточно, чтобы оттуда начать корректировку и успешно выйти на сближение и стыковку. Главное, не прошляпить момент, потому что если я пролечу мимо станции, будет очень непросто к ней вернуться. Особенно учитывая то, что топлива у нас осталось впритык, и на станцию мы летим именно за ним.

— Приближаемся к поясу астероидов, — пискнула Скрепка.

— Включить щиты на десять процентов, — приказал я.

Напороться на большой камень получится, только если целенаправленно за ним охотиться, а вот всякая мелочь может встретиться ненароком. Сенсоры уловили работу горнопроходчиков где-то неподалёку среди астероидов, шахтёры усердно ковыряли здешние булыжники, собирая полезные металлы и оставляя один только шлак.

Сквозь пояс пролетели вообще без помех, даже щиты не пригодились. Звезда U-681понемногу превращалась из яркой точки в жирное круглое пятно, мы приближались к станции, которая находилась гораздо ближе к звезде от обычной орбиты «Гремящего».

— Сто километров! — предупредила Скрепка.

Я допил уже остывший кофе, взялся за штурвал. Автопилот мог бы сделать всё за меня, но я не для того учился в Академии, чтобы взваливать свою работу на глупые железки.

— Начинаю манёвр торможения, — предупредил я по интеркому.

Если быть точным, то манёвр выравнивания относительных скоростей, но все плевать хотели на терминологию и формулировки из учебников. Но предупредить стоило, потому что в случае нештатной ситуации могла возникнуть перегрузка.

Я вновь развернул эсминец против движения, включил минимальную тягу. Мы начали оттормаживаться, так плавно, что никто, наверное, даже и не заметил. Точка сближения начала отдаляться, а расстояние максимального сближения постепенно уменьшалось. Нужно выйти на показатель плюс-минус километр и сравнять скорости. Там уже будем выходить на стыковку.

Одно дело стыковать крохотный челнок, и совсем другое — громадный боевой корабль. На челноке, мелком и юрком, можно спокойно нарезать круги вокруг станции, выходить на самые невероятные виражи. Эсминец такой маневренностью не обладал, и потому для его стыковки нужна была точность. Примерно как забить бильярдный шар в лузу с другого конца футбольного поля. К счастью, имперские офицеры с установленными имплантами дополненной реальности могли провернуть и не такое.

Мы начали приближаться к станции, ещё немного, и её огни можно будет заметить невооружённым взглядом в иллюминатор.U-681 — не самая большая из имперских станций, и шлюз подходящего размера, чтобы принять боевой эсминец, был только один. В центральных системах можно встретить орбитальные станции размером с небольшую планету или спутник, а эта так — крупный астероид. И хоть вариантов для стыковки было немного, я всё равно запросил сеанс связи со станцией.

— U-681, Михаловский, слушаю, — отозвались с той стороны.

— «Гремящий», запрашиваю стыковку, — произнёс я.

Так положено. На станции, конечно, не откажут, тем более, что всё запланировано и согласовано уже давным-давно, но всё равно нужно сообщить о прибытии, чтобы там все были готовы к стыковке и встрече. Чтобы никто случайно не вышел в шлюз без скафандра и всё такое.

— «Гремящий», проследуйте к шлюзу номер девяносто девять, готовимся встречать, — ответил диспетчер.

— Принял, шлюз девяносто девять, — отозвался я.

Я вбил нужные координаты, Скрепка тут же нарисовала мне маршрут к нужному шлюзу. В принципе, со стыковкой мог бы справиться и автопилот. Включиться в станционную сеть, синхронизироваться, подсоединиться к нужному шлюзу практически как часть станции. Вообще все маневры мог бы делать искусственный интеллект, зачастую даже лучше, чем человек за пультом управления. Раньше так и делали.

Пока во время войны за систему Эпсилон альянсовцы не активировали закладки в импортных процессорах и не перехватили управление практически над всем имперским флотом. Наши инженеры, разумеется, справились, но потери флот понёс просто колоссальные.

После этого пользоваться автопилотами и помощью ИИ старались минимально, хоть это и не возбранялось, потому что заражённые системы в срочном порядке заменили на полностью имперские разработки. Особым шиком было вообще не использовать автопилот, вот я сейчас и потел, аккуратно подлетая к шлюзу, хотя мог бы нажать одну кнопку, и искусственный интеллект сделал бы всё за меня. Почему-то мне казалось, что Макаренко так бы и поступил.

Многотонный эсминец, неспособный на быстрые и резкие манёвры, стыковать было непросто. Осознание того, что одна ошибка — и в системе больше не будет ни имперской станции, ни имперского корабля, заставляла меня немного нервничать, но я старался изо всех сил.

Я даже дышать почти перестал. «Гремящий» двигался через пустоту медленно, как через густое масло, я на всякий случай приближался даже медленнее, чем это делал бы автопилот. Едва ли не по десять сантиметров в секунду. Тягу я давным-давно отключил, эсминец двигался по инерции, готовый попасть наконец в цепкие лапы грави-захвата.

Мне нужно было подвести эсминец с точностью хотя бы до сантиметров, такое расхождение выровняется автоматически.

— Контакт, — раздался голос Михаловского, и я откинулся назад в кресле.

Дальше всё сделают станционные техники. Грави-захват мягко обнял «Гремящего», притянул к шлюзу, лязгнули створки магнитных замков.

— Есть стыковка, — сказал Михаловский.

— Подтверждаю, — сказал я.

Корабль даже не тряхнуло.

— Отлично сработано, господин лейтенант, — похвалил он меня. — Хотя и медленнее, чем мы ожидали.

— Спасибо, — буркнул я.

Взглянул на таймер, отсчитывающий время до конца вахты. Скоро меня сменит капитан, пусть он занимается заправкой и всей остальной рутиной, а я наконец отправлюсь на долгожданный отдых. Можно было бы, конечно, прогуляться по станции, немного отвлечься от повседневной рутины, и большая часть экипажа именно так и поступит. Но я на станции был не так давно, пусть и не по своей воле, и гораздо больше хотел просто выспаться.

Сейчас всё равно нужно ждать, пока наш эсминец просканируют. Протоколы безопасности никто не отменял. Я вывел на мониторы изображение с внешних камер, чтобы разглядеть станцию снаружи. Техники в лёгких скафандрах гремели магнитными ботинками по внешней стороне станции, протягивали шланги и кабели к нашему кораблю, готовили всё к заправке и техобслуживанию. Наши операторы тоже готовились.

Я сидел в кресле, чувствуя, что вымотан до предела. Слишком много всего свалилось в одночасье, мне явно требовалась передышка, хотя бы коротенький миг спокойствия. И началось всё с того, что меня распределили на «Гремящий»… Точнее, с того происшествия на балу. С того момента всё и пошло наперекосяк, вся моя карьера. А ведь перспективы передо мной открывались широчайшие…

Капитан-лейтенант Макаренко застал меня обессиленно сидящего в кресле.

— Спишь? — спросил он.

— Никак нет, — моментально поднялся я.

— Да ладно, даже если б спал, — махнул он рукой, и я сел обратно. — Всё без происшествий?

— Так точно, — подавив зевок, ответил я.

— Ну и отлично, — сказал он.

Водка из него выветрилась, он благоразумно ограничился одним почётным стаканом. Сахаров бы так не сумел.

Вахту он принял в своей привычной пофигистической манере, и я даже немного позавидовал его спокойствию и равнодушию. Я бы так не сумел.

И что-то мне подсказывало, что он бы принял вахту без замечаний, даже если бы во время моего дежурства кто-то вынес бы реактор из реакторной, погнул главный калибр и заклинил шлюз жилого отсека в открытом положении. С одной стороны, это здорово упрощало жизнь. С другой стороны, космос не прощает такого отношения.

Я снова сходил в душ, все коммуникации уже были подключены к станционным, и я наслаждался потоком чистой воды, а не мутными струйками многократно очищенной. Станция могла себе позволить синтезировать воду. Энергии хватало не только на то, чтобы показывать голографическую рекламу и крутить имперские новости на всех экранах, но и для того, чтобы обеспечивать себя водой и кислородом в неограниченных количествах.

Коридоры эсминца и жилой отсек оказались удивительно безлюдными, все, кто мог себе это позволить, умотали развлекаться на станцию и делать кассу бармену. Те, кому не посчастливилось оказаться на дежурстве, ждали, когда им выпадет возможность сделать то же самое.

На заправке и техобслуживании «Гремящему» предстояло провести как минимум ещё пару дней, причём заправлять его будут в последнюю очередь после всех мелких ремонтов и проверок, перед самым отбытием. Требования безопасности. На Санофе-24А однажды этим правилом пренебрегли, и во время обслуживания федератский крейсер полыхнул вместе со станцией. Спаслись только четверо человек, вовремя сумевшие свалить на курьерском ботике. Четверо из двухсот с лишним тысяч. Нам в Академии рассказывали об этом с этаким чувством превосходства над Сино-Индской Федерацией, мол, у нас ничего такого случиться не может. А потом на Череповце-11 случилась точно такая же авария, разве что масштабом поменьше, всего-то на семьдесят тысяч погибших.

Так что техникой безопасности пренебрегать не стоило, тем более, что по галактической сети нам еженедельно доводили о новых смертельных случаях на космическом флоте. И становиться героем этих новостных сводок я не хотел. Никто не хотел.