Ненормальный практик 1

Глава 13

В коридоре нагнал мелкий — да, тот самый, что недавно чуть не обделался от страха, увидев меня в полном здравии.

— Волков, погоди! — он нервно облизнул губы, оглядываясь через плечо, как пойманная в ловушку крыса. — Игнат поговорить хочет.

— Сначала деньги, потом разговоры, — даже не замедляю шага.

— Эй, Волков! — от лестницы донёсся надменный голос, пропитанный интонацией, которую могут себе позволить только аристократы, считающие каждое своё слово дороже, чем жизнь простолюдина. — И давно ты яйца отрастил?

Медленно поворачиваю голову. Игнат Ковалев — наглаженный китель, на чёрных брюках идеальные стрелки, начищенные ботинки, на лацкане сверкает фамильный знак. Рядом, как верные псы, замерли Тёма и третьекурсник с бледным лицом.

— А, это ты, — отвечаю ему с примесью скуки. — Хочешь вызвать на дуэль? Или, как всегда, кинетесь толпой? Только давайте без ножей — я ещё ту рубашку не отстирал.

Игнат быстро огляделся из-за моих слов про нож — в коридоре было пусто, если не считать его прихвостней. И нервно улыбнулся.

— Ты что, совсем оборзел, Волков? — он шагнул ближе, источая волны раздражения с гневом. — Собрался жаловаться в Городскую Стражу Правопорядка? Думаешь, поможет?

Его смех разнёсся по коридору.

— Ты хоть знаешь, придурок, что весь районный отдел под моей семьёй⁈ — и резко оборвал смех. — Давай! Вперёд! Они ещё и тебя накажут — за оскорбление чести нашего рода!

Улыбаюсь. При том так провокационно, что обычно заставляет противников терять самообладание ещё до начала поединка.

— Может, районная стража и под вашим контролем… Но что скажет твой дедушка, который отшлёпал тебя по заднице после нашей прошлой дуэли? А, Ковалев?

Его лицо дрогнуло, пробежала мелкая судорога. Попал. В самое яблочко. Сплетни о том, как действующий глава рода Ковалевых публично унизил внука за дуэль с неравным, наверняка не давали Игнатушке покоя. Жить с таким клеймом в аристократическом обществе — всё равно что ходить с гнойной язвой на роже.

— Представляешь, как расстроится старик, узнав, что его любимый внучок нанимает отбросов, чтобы прирезать того самого однокурсника? Ай-яй-яй, — цокаю языком. — Боюсь, в этот раз одними шлепками не отделаешься. Может быть, дедушка даже лишит наследства? Вычеркнет из завещания? Интересно, это сколько? Поместий пятнадцать? наверняка ещё и счета в Имперском банке, ох. Нехорошо получится.

— Ты… — Игнат побагровел, эфирные каналы вспыхнули синим, будто в жилах текло не благородное дворянское масло, а дешёвый фонарный керосин. — Да как ты смеешь!

Его шестёрки также активировали эфир, готовясь к драке. Мелкий попятился к стене, подальше, понимая, что сейчас будет. Поумнел, зараза. Тёма тоже как-то обречённо выставил вперёд светящиеся синие кулачищи. Третьекурсник встал в боевую стойку.

Но прежде чем всё началось, мой обострённый слух уловил размеренные тяжёлые шаги за углом коридора. Шаги человека, привыкшего, что его появление вызывает трепет и страх. Шаги, которые намеренно делают громче, чтобы предупредить — идёт власть.

Мгновенно меняю тактику. Поднимаю руки в жесте капитуляции, вжимаю голову в плечи, играю гримасой, отображая панический ужас.

— Ковалев, что я тебе ТАКОГО СДЕЛАЛ, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ МЕНЯ УБИТЬ⁈ — мой крик разносится по коридору. — СНОВА попробуешь убить меня, ещё и в стенах академии⁈

Игнат замер с приоткрытым ртом, не понимая, что происходит. Брови взметнулись вверх — резкая трансформация моего поведения казалась ему безумием. Только что перед ним стоял наглый выскочка, а теперь — перепуганная жертва?

— Какого хрена, Волков… — пробубнил он, но договорить не успел.

— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ⁈ — прогремел сердитый голос, от которого вся компашка вздрогнула. — КОВАЛЕВ! ЧТО ВЫ ЗАДУМАЛИ⁈ И ПОЧЕМУ АКТИВИРОВАНЫ ЭФИРЫ⁈

Завуч Строганов возник в коридоре, как разъярённый кабан — высокий, сухопарый, с седыми висками и испепеляющим взглядом. Бывший военный, он вёл академические дела с той же суровостью, с какой когда-то командовал эфирными контурщиками на западном фронте.

— Георгий Павлович! — Игнат попытался изобразить вежливую улыбку, но не вышло. — Мы просто…

— Молчать! — Строганов подошёл вплотную, возвышаясь над ними точь скала. Эфирные разряды на руках Тёмы и третьекурсника угасли, как задутые ветром свечки. — Боевое применение эфира в стенах академии! Да вы с ума сошли! Это повод для немедленного исключения!

Его взгляд остановился на мне.

— Волков, вы не пострадали?

Роль жертвы отыграна на пять с плюсом. Сменяю перепуганное выражение на благодарное.

— Нет, господин завуч, вы появились как нельзя вовремя, как настоящий герой, — и разглаживаю смятый воротник рубашки, глядя как завуч приосанился. Хе-х, как же это забавно. — Я не знаю, по какой причине они преследуют меня. Совсем недавно произошёл один инцидент…

Глаза Игната расширились от страха. Аристократическая бледность сменилась мертвенной белизной, на лбу выступили капельки пота. Он прекрасно понимал, о чём я говорю.

— Впрочем, — благородно вздыхаю и продолжаю, — об этом лучше пока не распространяться. Иначе данная весть ударит по всему роду Ковалевых. Боюсь, бесчестье Игната может очернить всю семью.

Строганов нахмурил густые седые брови, из-под которых на меня смотрели проницательные глаза старого волчары. В них промелькнуло понимание — слишком опытен был завуч, чтобы не распознать подтекст моих слов.

— Что же такого натворил Ковалев, Волков? — спросил он тише, но не менее властно.

— Ничего достойного, Георгий Павлович, — качаю головой с видом человека, хранящего тайну из чистого благородства, а не ради шантажа. — Назовем пока это… некоторыми недопонимания между курсантами.

— Курсант Волков! — раздался нетерпеливый голос, и все обернулись. По коридору торопливо шла секретарша ректора. — Госпожа ректор вас уже заждалась! Что вы здесь делаете⁈

Строганов не сводил тяжёлого взгляда с Игната и его компании.

— Идите, Волков, — кивнул он мне. — А с этими… господами, мы продолжим разговор уже в моём кабинете.

— Ещё раз благодарю вас, — киваю ему в ответ и уже, проходя мимо застывшего Игната, приостанавливаюсь и очень тихо произношу: — Понравилось? Готовь деньги. С тебя пять сотен. Либо всё станет куда интересней. — и прохожу мимо него.

Злись — не злись, Игнатушка, а заплатить придётся. И не только сегодня, хе-хе.

Идя за секретаршей по коридору, улыбаюсь. Интриги. О, да, доводилось сталкиваться, да с такими, что эти студенческие игры всего лишь детский лепет. Вспомнить хотя бы конфликт в Шанхае против трёх объединенных кланов. Пришлось пройти по такому тонкому лезвию, что до сих пор стынет кровь в жилах. Или дворцовый переворот в Сингапуре — я был тогда слишком молод и оказался пешкой в чужой игре, но сумел превратиться в ферзя, заставив королевских фаворитов перегрызть друг другу глотки. Хорошие были времена.

Так что… Игра в жертву в нужный момент? Пф. Это даже не разминка. Пусть Игнат думает, что играет с перепуганным выскочкой, а не с хищником, который, на самом деле, выжидает момент для решающего удара. Да и, это же просто ответка за подставу с Алинкой Козловой. Пусть теперь прочувствует какого это.

— Входите, Волков, вас ждут, — сказала секретарша, выйдя от ректора.

Киваю и, взявшись за ручку, прохожу внутрь без стука.

Кабинет пах свежестью и чуть-чуть мягким женским парфюмом. За огромным столом из дуба восседала Виктория Александровна — прямо воплощение власти в элегантном женском теле.

— Проходи, Волков, присаживайся, — она плавным движением указала на стул напротив.

Подхожу к стулу, но решил не присаживаться, просто облокачиваюсь на спинку, продолжив стоять. Взглядом прохожусь по её груди за белой блузкой, затем взглянул на губы, подкрашенные бордовой помадой. Проклятое юношеское тело! Спокойнее, Сашка! Но декольте ректорши обладало необъяснимой мистической силой притяжения — как две планеты, захватившие в свои орбиты случайный метеорит с именем Санек.

— Рассказывай, — сухо произнесла Виктория, перехватив мой взгляд с раздражением и ещё кое-чем. А именно каплей тайного удовольствия, которое испытывают красивые женщины, привыкшие к мужскому вниманию. — Что опять не поделили с Ковалевым?

Её зелёные глаза изучали мою физиономию, наверняка отмечая отсутствие гематом и следов недавней драки. Что ж, несколько дней в книжном затворничестве пошли моему телу на пользу — восстановилось, кожа приобрела здоровый цвет. Духовное ядро же, казалось, придавало моему облику ещё пару очков харизмы.

— Без понятия, — переключаю внимание с её груди на её губы. Затем выше и встречаю её раздражённый взгляд своим полным спокойствием. — Ты просила прийти через посыльного — я и пошёл. Тут Ковалев с прихвостнями. Прям преследует. Может, он по мальчикам? Иных причин не вижу. Но я-то по женщинам. Вернее, по тебе. Ну, ты и сама знаешь. Читала же моё послание на снегу.

Виктория закатила глаза с таким выражением, будто имела дело с непослушным, но в целом забавным щенком. Длинные пальцы с аккуратным маникюром забили размеренный ритм по столешнице.

— Хватит пороть чушь, — произнесла она ровным тоном. — Вот скажи, тебе не жаль своего будущего, Волков? Сдался тебе этот Ковалев. В жизни придётся игнорировать разных людей, выше тебя по статусу. Поверь мне, рано или поздно тебе придётся смириться со своим положением. Либо умереть.

Последнее она произнесла с особенной интонацией. Это не была угроза, нет. Скорее озвучка факта, преподнесённая с небрежностью, на которую способны по-настоящему могущественные люди.

— А я не боюсь смерти, — и пожимаю плечами.

И ведь это — чистая правда. Умирать не хотелось, конечно. Но страх? Его выжгли из меня ещё в прошлой жизни. Что до субординации? Так придерживаюсь её в академии. Устроюсь на работу — и там буду придерживаться. В общем, как ни посмотри, законопослушный гражданин.

— Не боишься смерти значит, понятно… — Виктория устало вздохнула. — Ведёшь себя как дитя.

— И? — улыбаюсь ей легко и непринужденно. — Мне восемнадцать. Могу позволить себе поребятничать.

Она одарила меня долгим взглядом:

— Ты странный. Очень.

И поднялась из-за стола. Обошла вокруг, остановилась за моей спиной. Намеренно не поворачиваю головы, хоть каждый мускул и требовал этого.

— Хочешь знать, что удивляет меня в тебе больше всего? — её голос раздался совсем близко с моим ухом. — Твои глаза. В них что-то… не соответствующее.

Она обошла стул и, встав передо мной, оперлась задом на край стола и скрестила ноги.

— Не соответствующее чему? — удерживаю взгляд на её лице, при этом вижу и её декольте. Специально что ли так нарядилась?

— Твоему возрасту, — поправила она пшеничную прядь за ухо. — Твоему происхождению. Твоей судьбе. Ты понимаешь, что сделал, когда победил на арене Инициированного, Волков? А после надерзил всей комиссии, включая Воронцова. Мимоходом еще и отпрысков высших дворян унизил своими речами.

— Все те молокососы на арене спят и видят, как бы их зауважал весь мир лишь по праву рождения. Но уважение нужно заслужить. И никак иначе. — и пожимаю плечами. — Если они так огорчены — жду их вызовы на дуэли.

Виктория прищурилась.

— Ты же сам дворянин. Откуда такое предвзятое отношение к аристократам?

— Дворянин, но не кичусь этим.

— Ясно, — она вернулась за стол, потянула ящик и вытащила заполненный лист с фамилиями. — Раз ты так горишь заслужить уважение боями, предоставлю такую возможность. Ты в команде. Будешь участвовать в грядущем турнире.

Приподнимаю бровь. Вот это поворот.

— Турнир?

— Именно, — кивнула Виктория. — Дружеские соревнования между академиями. Победа принесёт не только престиж, но и финансирование. А ещё, — она сделала значительную паузу, — личное внимание архимагистра Воронцова. Так что, Волков? Интересует подобная перспектива? Или предпочтёшь продолжать игры с Ковалевым и прочими мальчиками?

Вот же манипуляторша. Думает, нащупала у меня слабое место. Подманивает перспективой возвышения, статуса, возможно, даже власти. Если бы только знала, что я уже видел вершины, о которых здешние «высшие круги» могут только мечтать.

Конечно, всё это осталось в прошлой жизни. А что есть сейчас? Книжная лавка, бабуля с чемоданом тайн, тело подростка с бурлящими гормонами и едва проросшее духовное ядро, требующее пищи.

— Звучит заманчиво, — и невинно улыбаюсь ей.

Глаза Виктории победно сверкнули. Решила, что поймала меня на крючок амбиций. Она взяла со стола серебряный колокольчик и только собиралась встряхнуть его со словами:

— Тогда сегодня же начинаем тренировки…

Как поднимаю ладонь, прерывая её:

— Однако… — и делаю паузу, наблюдая как её радостный взгляд меняется на непонимающий, и продолжаю уже другим тоном — Я не дал своего согласия. Так что не спеши, девочка.

Её рука с колокольчиком замерла. На лице отразилась непередаваемая гамма эмоций. Изумление, неверие, оскорблённая гордость, и чистая, неразбавленная ярость.

— Какая. Ещё. девочка. — каждое её слово прозвучало как удар хлыста. — Выбирай выражения, мелкий.

— Начну выбирать, когда ты будешь честна со мной, Вика-Виктория, — прищуриваю взгляд и натягиваю ухмылку. — Признавайся. Зачем тебе в команду посредственный неофит? И к слову, я не нуждаюсь в твоей опеке. Да и отчисление не поломает мне жизнь.

Она медленно поставила колокольчик на стол. Пальцы чуток колбасило от сдерживаемого гнева. Видать, хотела меня придушить. А я что? Ничего. Продолжил давить.

— Сделай стоящее предложение и тогда я подумаю, — и разворачиваю стул, оседлав. — Что-то, что действительно меня заинтересует. Если же нет, то о никаком участии и речи не будет.

Виктория-Виктория-Виктория. В гневе её лицо просто восхитительно. Какая страсть, ух. Сейчас она молчала. Переваривала не только мои слова, но и в целом поведение. Затем, неожиданно, гнев сошёл с её лица. Пухлые, сочные губы чуть дрогнули в подобии улыбки.

— А ты действительно… необычный, — и не моргая, смотрела мне в глаза. — Большинство курсантов на твоём месте прыгали бы от восторга. Шанс представлять академию, внимание высших кругов, возможный карьерный рост…

— Я не большинство, — тоже не моргаю, глядя глаза в глаза. — И карьера практика не самая заманчивая перспектива. Ну, это так, между нами.

— Вот как? — она приподняла идеально выщипанную бровь. — И чем же она так плоха?

— Дай подумать, — и делаю вид, что размышляю. — Бесконечные интриги, все пытаются спихнуть друг друга с лестницы продвижения, каждое повышение ранга требует нового покровителя. А в итоге ты просто обеспеченный раб системы, вынужденный плясать под чужую дудку. Ничего не упустил?

Виктория издала нечто среднее между фырканьем и смешком.

— Хорошо, Волков. Думаю, пора сыграть с тобой в открытую, — она сложила руки на столе, как опытный карточный игрок, готовый раскрыть козыри. — Твоё присутствие в команде — не моя прихоть. Лично мне на тебя плевать. Тебя хочет видеть Григорий Воронцов.

— Воронцов? — приподнимаю бровь. — Он же эфирный гений. С чего вдруг такой интерес к скромному неофиту?

— Ему понравилась твоя дуэль с Инициированным, — Вика произнесла это так, будто каждое слово причиняло ей физическую боль. — Удивительно, но твоё выступление показалось ему интересным. Так что если тебя не будет в списке команды… нас могут вычеркнуть из списка.

— Турнир так важен для академии? — и делаю вид, что размышляю.

— Не для академии. Для меня, — Виктория стала предельно откровенной. — У власть имущих свои… загоны, как вы, молодёжь, выражаетесь. Воронцов хочет увидеть «зелёного юношу» — его собственные слова. И если я не обеспечу твоё присутствие на турнире…

Фразу она не закончила, но итак было понятно. Разочаровать архимагистра, близкого к Императору — политическое самоубийство для ректора любой академии.

Я молчал. Наверное, она сейчас считает, что тяну время, набиваю себе цену. Но правда в том, что подобная мелкая политика меня действительно не интересует. Не те ставки. Иными словами — неохота напрягаться и участвовать в боевом турнире ради каких-то призрачных преференций. Если и включиться в игру, то только ради чего-то стоящего.

— Хорошо, ситуация понятна, — киваю с самым серьёзным видом. — Но это не отменяет моего вопроса: что я получу взамен? Что-то, что стоило бы моего времени и усилий.

Виктория сузила взгляд зелёных прекрасных глаз, пытаясь разгадать мои мотивы. Что? Не привыкла, зайка, к таким переговорам, ещё и с восемнадцатилеткой?

— Чего ты хочешь, Волков? Денег? Льгот в обучении? Освобождения от экзаменов?

Эх, женщина, неужели ты не видишь по моим глазам, чего я реально хочу? Медленно поднимаюсь со стула, обхожу её рабочий стол и останавливаюсь прямо перед ней, нарушая все мыслимые границы субординации. Она застыла в кресле, определенно шокированная такой дерзостью, но не отпрянула.

— Я хочу… — мой голос снизился до интимного, — одного желания. Любого. В любое время.

— Что? — она проморгалась, похоже не верит собственным ушам. — Какого ещё желания?

— Простого, — и неспешно улыбаюсь. — Когда я выиграю турнир, ты исполнишь одно моё желание. Любое. Без вопросов и условий.

В её глазах сначала мелькнуло понимание — дошло наконец. Затем — неверие, видимо, осознала, что желание-то может быть ЛЮБЫМ! ДАЖЕ ТО САМОЕ! Так что следующим в её глазах показалось возмущение.

— Волков, ты что, намекаешь на…

— Да, — прерываю её, не отводя взгляда.

Повисла тяжёлая пауза.

Как же она пытается осмыслить услышанное! Её разум отказывался принять, что какой-то курсант-неофит осмелился предложить ей… это.

— Мне послышалось? — её голос прозвучал низко, опасно. — Ты всерьёз думаешь, что можешь… торговаться мной, как каким-то призом?

— Не тобой, — качаю головой. Вот же, женщина! Зачем так переворачивать⁈ — Твоим желанием. Которое может быть чем угодно. От протекции до… да, того, о чём ты подумала. Овладения тобой. Вся прелесть в том, что ты не узнаешь, чего я хочу, пока не выиграю. А это добавляет остроты, не находишь?

Да. Мужик знает чего хочет. И я сказал это прямо. Нравится ей это или нет.

Вика смотрела на меня сейчас так, будто не могла решить — вызвать стражу и выбросить меня из академии или посмеяться над абсурдностью моего предложения.

— Ты либо сумасшедший, либо… — она осеклась, не закончив.

— Либо абсолютно уверен в своей победе, — закончил я за неё. — И, поверь, такая мотивация гораздо сильнее, чем все твои карьерные посулы. Так что, Виктория Александровна? Сделка?

Протягиваю руку, понимая, что она может её переломать в десяти местах. Она перевела взгляд с моего лица на ладонь, с задумчивостью.

— А если ты проиграешь? — прозвучал с её уст внезапный вопрос. — Что тогда?

— Тогда, — я не колебался ни секунды, — желание загадываешь ты. И я также исполняю его без вопросов.

Её губы растянулись в особой победной улыбке, даже плотоядной.

— Ох, Волков, — она сжала мою ладонь с силой. — Ты только что заключил самую опрометчивую сделку в своей жизни. Когда ты проиграешь — а ты проиграешь, уж поверь мне — я заставлю тебя пожалеть о каждом дерзком слове.

— Если, — поправил я, спокойно выдерживая давление её рукопожатия. — Если я проиграю. Но не стоит недооценивать мотивацию мужчины, которому есть за что сражаться.

— Тогда удачи тебе в сражении с гениями своего поколения, она тебе пригодится, — Виктория открыто насмехалась. А как улыбается, зараза! Ну не прелесть?

Она отпустила мою руку и поднялась, после чего подошла к шкафу, восстановив и дистанцию и профессиональную маску.

— Можешь идти. Не забудь — сегодня тренировка. И, Волков… — она сделала паузу, — наслаждайся своей наглостью, пока можешь. На турнире тебя ждёт суровая реальность.

— Не сомневаюсь, мадемуазель, — отвешиваю ей лёгкий игривый поклон. — К тому же, всегда предпочитал реальность фантазиям. Даже если она сурова.

С этими словами и направился к двери. Рука уже лежала на ручке, когда услышал её голос:

— Волков.

Оборачиваюсь.

— Помни: в случае твоего проигрыша, моё желание будет особо запоминающимся, — в её глазах был вызов.

Молча улыбаюсь в ответ и выхожу из кабинета.

Закрыв дверь, поправляю воротник. Как секретарша произносит.

— Курсант Волков, тренировка командного состава назначена на четыре часа. После всех основных занятий.

— Понял, — киваю, машинально одёргивая китель. — Спасибо.

— И постарайтесь не опаздывать, — добавила она тоном, не допускающим возражений. — Тренер Алексеев этого не любит.

Снова киваю и направляюсь к выходу. Надо же, у неё даже сомнений не было, что я не откажусь от участия. Настолько верит в силу убеждения Виктории? Или просто на моем месте согласился бы каждый курсант? Скорее второе.

Идя по коридорам академии, погружаюсь в размышления. Что это вообще за турнир такой, что вызывает интерес у легендарного Воронцова? И насколько серьёзной будет конкуренция? Одно дело — разделаться с местными хулиганами или выиграть показательный бой у неопытного второкурсника. И совсем другое — столкнуться с элитой Императорских академий. Наверняка там будут и отпрыски высших домов. С их-то родовыми техниками и личными наставниками.

Представляю — толпа надменных аристократиков, обученных с пелёнок, впитавших эфир с молоком матери. За плечами годы тренировок, лучшие учителя, древние семейные техники, передаваемые из поколения в поколение.

А у меня?

Для всего мира — ничего. Только зубы, да и те пока не как у волка, а волчонка.

Но они ведь не знают, что под шкурой волчонка, таится угрожающий тигр. Я же тигр?

Мда.

Что за попытка самомотивации?

Вот будет умора, если проиграю в самом первом бою. Вика будет смеяться надо мной всю оставшуюся жизнь!

И ведь действительно — нафига так выделывался перед ней? «Я заполучу тебя…» Боги, что за пафосная чушь! Точно! Это всё тело виновато! Со своими юношескими гормонами повлияло на мои мыслительные процессы! В прошлой жизни я бы скорее предпочёл преимущества политического союза, чем… то, о чём я намекал ректорше.

И всё-таки. Если облажаюсь после такого представления…

Даже гадать не хотелось, что придумает Вика в качестве своего «желания». Такая женщина сто пудов умеет мстить изысканно и с выдумкой. Зато, как минимум, это стало бы интересным.

Однако, всё это, конечно, шутки, ведь внутри уже разгорается знакомое чувство предвкушения битвы…