Ненормальный практик 1

Глава 14

Остановившись у двери аудитории, поправляю волосы и вздыхаю. Всего с несколько дней как попал в эту академию, а уже запарился от всей её суеты. Интриги, драки, вызовы к ректору. И когда учиться? Хотя, в прошлой жизни всё было не лучше — вместо учёбы сплошные кровавые игры с конкурирующими кланами. И ничего — добился всего.

Со стуком приоткрываю дверь:

— Разрешите войти?

Лекция по истории международных отношений как раз в самом разгаре. Госпожа Колесникова — седовласая дама, сохранившая идеальную осанку фрейлины даже в преклонном возрасте — взглянула поверх очков, затем посмотрела на старосту.

Дарья кивнула, подтверждая, что моё отсутствие было обоснованным.

— Проходите и присаживайтесь, Волков, — произнесла госпожа Колесникова.

— Благодарю.

Пробираясь между рядами парт, замечаю взгляды. Лиза с подружкой перешёптывались, глядя на мою моську. Софья Вишневская сначала посмотрела в мою сторону, затем, сделав вид, что меня не существует, демонстративно уткнулась в конспект. А вот Екатерина продолжала смотреть, при чем внимательно.

— Итак, на чём мы остановились? — профессор вернулась к прерванной лекции. — Ах да, на формировании военно-политических блоков накануне Великого эфирного конфликта. Таким образом, в Альянс Семерых входили: Германское королевство, Австро-Венгерская империя, Итальянская империя, Французское королевство, Британская империя, Турецкая империя и Испанское Королевство.

Присаживаюсь за парту, достаю тетрадь и перо. Великий эфирный конфликт — местный аналог нашей мировой войны, если я правильно уловил соответствия. Разница лишь в том, что вместо пулемётов и артиллерии — эфирные пушки и подразделения боевых практиков.

— Противостоящий им блок — Согласие — объединил Российскую империю, Саудовскую Аравию и Монгольское Ханство, — продолжала Колесникова. — Формальным поводом к войне послужило убийство эрцгерцога Лерона Баха — наследника германского престола — эфирным смертником из радикальной сербской группировки «Чёрная рука».

Я подавил зевок. История моего мира была схожей, разные лишь декорации и детали. В моей реальности был убит австро-венгерский принц Фердинанд. Да и военные блоки назывались Антанта и Тройственный союз, не говоря уже о странах, что в них входили.

— Но истинные причины конфликта лежали гораздо глубже, — профессор постучала указкой по карте, висевшей на стене. — Борьба за месторождения эфирита в колониях, гонка вооружений, разработка новых боевых техник… К 1898 году накопилось слишком много противоречий, и мир не выдержал, уступив место войне. Курсант Волков, — внезапно обратилась ко мне Колесникова. — Поскольку вы пропустили начало лекции, может, поделитесь мыслями о роли эфира в Великом конфликте?

Медленно поднимаюсь, пытаясь вспомнить всё, что успел прочитать в бабушкиной библиотеке. К счастью, среди её коллекции были и военные хроники.

— Применение эфира в военной промышленности кардинально изменило характер войны, госпожа Колесникова. Одни пушки поменяли расклад сил и зародили множество новых стратегий взаимодействия с пехотой. Кстати, в последнее время эксперты войны всё больше приходят к тому, что предпочтительнее иметь элитный отряд практиков, нежели содержать тысячное подразделение неофитов. Всё из-за логистики материального обеспечения и объёма провизии.

Делаю паузу, оценивая реакцию преподши. Она приподняла брови, сто процентов не ожидая подобного развёрнутого ответа от «проблемного курсанта».

— Также заметьте новые тенденции в мире боевых искусств — нынче модно иметь узкую специализацию. Допустим, контурщика или же критана. Универсалы уходят в прошлое. Причиной тому — не заканчивающаяся пятнадцатилетняя война. Ресурсы и время ограничены. Империям необходимы всё новые и новые практики. Обучить чему-то одному — намного быстрее и эффективнее, чем тратить кучу ресурсов на универсала, которые в большинстве своём так и останутся посредственностями. Если не ошибаюсь, данная тенденция пошла от Германии.

В аудитории повисла тишина. Софья оторвалась от записей, удивленно глядя на меня. Другие тоже. Преподша кашлянула в кулак и сухо произнесла:

— Весьма… содержательно, Волков, присаживайтесь. И, пожалуй, к следующему занятию подготовьте доклад о применении эфирных контуров в битве при Вердене. Думаю, вам будет несложно, учитывая ваши интересы.

Киваю и сажусь на место. Ей не понравился мой ответ. Ребятишек учат, что мол узкая специализация — истинный шаг на пути культивации. Ведь ты должен стать экспертом в одной области. Но всё это лишь ограничение, дабы ты не растрачивал ресурсы и стал более эффективным солдатом. С одной стороны — ничего плохого, конечно, в этом нет. Но с другой, сколько юных практиков выбрали не ту специализацию, погубив талант?

Колесникова тем временем продолжила лекцию, уже рассказывая о бунте прошлого в Российской Империи, вызванным истощением ресурсов и недовольством практиков низших рангов.

Я делал заметки, но мысли были уже далеко отсюда. Сегодня назначена тренировка с командой. Да и вообще, надо бы сосредоточиться на главном — найти способ развития духовного ядра, не привлекая излишнего внимания. Ещё и бабуля со своими секретами и уходами, как бы не влипла куда.

Прозвенел звонок, преподаватель попрощалась и вышла, и аудитория сразу наполнилась шумом — заскрипели отодвигаемые стулья, зазвучали десятки разговоров. Я убирал конспекты, размышляя о Великой эфирной войне. После третьего курса большинство курсантов отправятся на фронт, в том числе и я. В городскую стражу точно не хочу. Что до войны — почему бы и нет. Идеальное место для такого, как я. Убивай врагов — прокачивай духовное ядро. К тому же, военная карьера имеет свои плюсы. Например, власть. В этом мире без неё никак. Как и в любом, в принципе. Но если в моём боевые искусства и гражданка хоть как-то разделялись, то здесь это как единое целое. Любой мало мальский аристократик имеет подручных боевых практиков. А в купе с каплей власти мнит себя полубогом. Перейдёшь такому дорогу — и всё, смерть. Тут либо нужно забиться в какую-то глухомань, чтобы не нарваться на неприятности либо становиться сильнее и набираться власти, чтобы подобные индивидуумы опасались. Таковы реалии этого мира. И глупо их отрицать — не в том я уже возрасте.

— Эй, Волков! — к моей парте подошёл одногруппник Олег. Растрёпанные светлые волосы, небрежно расстёгнутый китель. Вот он, любимчик женской половины академии. — Пойдёшь на бал?

— Какой ещё бал? — и приподнимаю бровь.

За спиной Олега возник его неизменный спутник — Вадим, худощавый парнишка с лицом потомственного книжного червя.

— Как, ты не знаешь? — Вадим удивлённо поправил очки. — Декабрьский бал. Традиция академии — проводится каждый год перед основными праздниками. Танцы, оркестр, фуршет от лучших кондитеров…

— И куча скучающих надушенных барышень, ищущих, кому бы присесть на шею до конца жизни, — добавил Олег, подмигнув.

— Подумаю, — и киваю, изображая благодарность. — Спасибо, что ввели в курс дела.

— Да не за что, — Олег хлопнул меня по плечу. Он что, в друзья набивается? — Форма одежды парадная, кстати. Закрытый сюртук, белые перчатки и прочая мишура.

После чего ухмыльнулся и, развернувшись на каблуках ботинок, направился к выходу. Вадим кивнул мне и поспешил за приятелем.

— Такая скука, каждый раз одно и то же, — донёсся голос Лизы, сидевшей через две парты. Она лениво перебирала локоны рыжих волос, обращаясь к Марине — тихоне, которая редко что-то комментировала. — Старики хвастаются титулами, молодёжь пытается заключить выгодные партии. И эта ужасная музыка…

— Поэтому ты не пропускаешь ни одного бала, да? — Марина тихо рассмеялась, убирая книги в сумку.

— Просто развеиваю скуку, — Лиза театрально закатила глаза. — Ты, между прочим, тоже всегда там.

— Может, ищу свою любовь? — Марина мечтательно вздохнула и тут же смутилась от собственной откровенности.

Они обе обменялись взглядами и захихикали так, как смеются юные барышни, когда разговор заходит о романтике и замужестве.

Закатываю глаза. Любовь, замужество, вечная привязанность — какая чушь. В моём прошлом женщины были либо соратницами, либо развлечением на одну ночь, либо стратегическим активом для политических игр. Идея «истинной любви» нелепа, как вера в говорящих животных.

— А ты пойдёшь, Волков? — неожиданно спросила Екатерина, материализовавшись рядом в своей обычной бесшумной манере. — На бал?

Я и бал?

Можно, конечно. Но надо ли?

— Зависит от того, насколько интересные люди там будут, — и встречаюсь с ней взглядом.

— Если дело в этом, то, как я слышала, в этом году будут приглашены ученики и ученицы из элитных академий. Кто знает, может, найдёшь себе там пару?

Приподнимаю бровь:

— Я разве похож на того, кто ищет пару?

— Волков и женщины — сущности, существующие в разных плоскостях. Очевидно же, — в наш разговор вклинилась Софья Вишневская. — Не так ли, Чернышевская?

Екатерина поморщилась от обращения по фамилии, но сохранила вежливость:

— Полагаю, Волков сам лучше знает о своих… плоскостях.

Медленно поворачиваюсь к Софье. В целом, можно было проигнорировать подобную колкость. Но раз уж ей так хочется «поболтать».

— Вишневская, — и улыбаюсь, глядя ей в глаза, — твой живой интерес к моим отношениям с женщинами крайне познавателен. Начинаю, знаешь ли, подозревать, что ты неравнодушна к моей скромной персоне.

Её щёки порозовели, но взгляд остался ледяным:

— Не льсти себе, Волков. Меня скорее заинтересует городской дворник, чем неотёсанный выскочка из захудалого района.

— Ах да, происхождение — единственный критерий, доступный твоему пониманию, — и делаю вид, что задумался. — Интересно, что первично в аристократии — снобизм или узость мышления? Или это две стороны одной медали?

Софья сузила глаза:

— Манеры и воспитание — вот что отличает благородного человека от прочих. То, чему невозможно научиться, просто надев приличный костюм.

— Странно слышать о манерах от девушки, врывающейся в чужой разговор с оскорблениями, — и наигранно удивляюсь. — Воистину, аристократическое воспитание — загадочная вещь.

— Не путай прямоту с грубостью, — она вздёрнула подбородок. — Впрочем, что можно ожидать от человека, который на дуэли использует запрещённые приёмы?

Улыбаюсь:

— В бою, Вишневская, как и в жизни, нет запрещённых приёмов. Есть только победители и побеждённые. И как ты успела убедиться — я предпочитаю быть в первой категории.

— Победа любой ценой? — она приподняла идеально очерченную бровь. — Как примитивно.

— Но крайне практично. Очевидно, ты путаешь благородство с глупостью. Частая ошибка тех, кто никогда не сталкивался с реальными…

— Прошу прощения, — Екатерина мягко вклинилась в наш словесный поединок. — Не хочу прерывать вашу дискуссию, но звонок на следующую пару прозвенел полминуты назад.

Моргаю, осознавая, что аудитория опустела. Только мы трое и остались посреди парт, да стульев.

— Продолжим в другой раз, Вишневская, — и отвешиваю гротескный шутливый поклон. — Буду ждать твоих колкостей в будущем. Всегда приятно встретить интересного оппонента.

Софья фыркнула, но что-то в её взгляде изменилось. Поджав губы, она резко развернулась, заставив юбку взметнуться изящным полукругом, и вышла из аудитории.

— Интересный у вас обмен любезностями, — задумчиво произнесла Екатерина, и мы направились к выходу на урок самообороны. — Не знала, что вы с Вишневской… так близки.

— Отнюдь, — пожимаю плечами. — Просто нужно было сбить с неё малость спесь.

— Она из древнего рода, — Катерина произнесла это для предупреждения. — А её дед — член имперского совета.

— А ещё, судя по всему, она никогда не слышала слова «нет», — и коротко усмехаюсь. — Что ж, всегда приятно быть первым.

Катерина покачала головой:

— Ты невозможен, Волков.

— Какой есть.

Интерлюдия

Женская раздевалка была полна привычного гомона — шелест снимаемой курсантской формы, постукивание шкафчиков, смех и разговоры. Предстоящий бал, как и полагается в возрасте юных барышень, стал главной темой беседы.

— Максимов намекнул, что пригласит меня на открывающий танец, — Ольга Савельева, шатенка-красавица, поправляла локоны перед зеркалом. — Но я пока не решила, соглашаться ли. В прошлый раз он наступил мне на ногу, при чем трижды за один вальс.

— Зато какие связи у его семьи, — практично заметила Ирина, завязывая спортивные шорты. — Слышала, его отец — крупная шишка в промышленности.

— Да плевать мне на его связи, — Ольга скривилась. — Я бы предпочла танцевать с кем-то, кто не путает собственные ноги.

— Например? — подала голос Марина, надевавшая спортивные башмаки на скамейке.

— Да с кем угодно, хоть с тем же Волковым, — фыркнула Ольга и тут же смутилась от удивлённых взглядов подруг. — Что? Видели, как он двигался тогда на дуэли? Уверена, танцует не хуже.

По раздевалке пробежались разговорчики. Волков — ещё недавно «скучный недотепа-неофит из бедного района», теперь стал некто иным, а ведь всего лишь нужно было победить инициированного, при том без эфира, что априори считалось чудом.

— А ведь правда, после той дуэли он изменился, — задумчиво произнесла Марина. — Стал увереннее. Даже Софья заметила.

При упоминании Вишневской в раздевалке повисла тишина. Негласная королева первого курса, наследница более знатного рода, ещё и сама с безупречной репутацией — если такая девушка обратила на Волкова внимание, то к нему ТОЧНО стоит присмотреться.

— Ты тоже заметила их разговорчики? — прищурила взгляд Ольга.

— Как тут не заметишь. А ещё её фразочка, мол Волков — невоспитанный выскочка, который даже не знает правил приличия. Но ведь всё равно продолжает с ним дискутировать по поводу и без.

— И правда… — закивала Ирина. — Обычно Вишневская никого не замечает.

У своего шкафчика молча переодевалась рыжеволосая Лиза, делавшая вид, что не слушает обычный девчачий разговор.

— А ты, Лиз? — вдруг спросила у неё Марина. — Что думаешь о Сашке Волкове?

Та подняла взгляд от сумки:

— В каком смысле?

— Ну, в обычном, — Марина пожала плечами. — Как тебе его дуэль?

— Захватывающе, — после паузы ответила Лиза. — Необычный подход, нестандартное мышление. С академической точки зрения — я бы посмотрела на Волкова в бою ещё раз.

— С академической точки зрения? — переспросила Ольга с озорной улыбкой. — А с неакадемической?

Лиза спокойно застегнула последнюю пуговицу:

— Мне нечего сказать. Пойду в спортзал, разминаться.

Она вышла, а девушки переглянулись с понимающими улыбками.

— Вот же лиса, как она ушла от ответа, а? — Ирина подмигнула. — Наши новенькие похоже не остались равнодушными. Они-то нашего прежнего Сашку и знать не знали.

— Что верно, то верно, — кивнула Марина.

Ольга задумчиво накрутила локон на палец.

— Кажется, на балу будет жарко. И я не про температуру в зале.

— Так и представляю, — Ирина прыснула со смеху. — Вишневская, Румянцева и ещё полкурса — все в очереди на танец с Волковым.

— Только вот сам он хоть в курсе своей популярности? — скептически заметила Марина.

— В том-то и дело, — прищурила глазки Ольга. — Похоже, ему абсолютно всё равно. И это… особенно привлекательно.

Тренировочный зал.

Курсанты — кто стоял у стены и болтал, кто занял скамейки — все ожидали появления наставника. Я расположился в стороне, так и не найдя среди них себе товарищей. Да и не искал. Не нуждался. Я, вообще, не особо люблю болтать. Да и дружба отнимает много сил и времени — если дружить по-настоящему. Признаться, пока не готов к подобному. Особенно после смертельного боя со своим лучшим другом.

Из женской раздевалки вышли девчонки — смущенные, оживлённые, обменивающиеся тихими разговорчиками, которые резко стихали, стоило им заметить мой взгляд. Что-то определённо изменилось в их отношении. Очевидно же.

— Курсанты, внимание! — дверь распахнулась, и в зал вошёл невысокий коренастый мужичок-старичок в тёмно-синем спортивном костюме. — Построились по рангам и росту!

Старик Макаров — инструктор по боевому применению эфира — славился железной дисциплиной и полным отсутствием снисхождения к неудачникам. Да, он откровенно презирал слабаков, а само слово «слабость», пожалуй, было в его словарном запасе ругательством.

Мы поспешно выстроились в три шеренги: ближе к наставнику — Инициированные, за ними — Неофиты с активированными эфирными каналами, и в последней — те, кто едва чувствовал эфир.

Занимаю место в последней шеренге. Почему? Всё просто — официально мои каналы повреждены, так что сейчас я в самой хреновой позиции. Неофициально же способен уделать в одиночку не только нашу группу 105б, но и соседние, вместе взятые. И где же моя скромность? Забыл в прошлом мире, вместе с головой, хе-х. Ну ты, Саня, петросянишь сегодня. А ещё разговариваешь с самим собой. Диагноз так и напрашивается!

— Сегодня тренируем рукопашный бой, — Макаров окинул нас цепким взглядом. — База, без которой в реальном бою вы проживёте ровно три секунды. Начинаем! Инициированные — к дальней стене, работаете в парах! Неофиты с активными каналами — к центру! Остальные… — его взгляд окинул самых слабых, — найдите себе уголок и не мешайтесь.

Старик неожиданно остановил взгляд на мне:

— Кроме Волкова. Ты — к Инициированным. Посмотрим, была ли та дуэль случайностью.

Тут же ощущаю на себе десятки взглядов — от любопытных до откровенно недобрых. Кто-то завидовал, кто-то был раздражён. Кому-то было по барабану. А некоторые даже искренне восхищались. Витька был из последних. А вот взгляд Софьи Вишневской если бы мог испепелять, я бы сгорел заживо. Её можно было понять — представляю сколько сил девица потратила, чтобы добиться ранга Инициированного, а тут недотепу Волкова ставят с ней на равных. Обидно, наверное, в её-то юном возрасте. Ну, ничего, не помрёт.

— Как скажете, учитель, — пожимаю плечами с деланным безразличием. — Хотя не уверен, что смогу составить достойную конкуренцию Инициированным.

— Это мне решать, — отрезал Макаров. — Твой соперник — Чернышевская. Покажи ему базовые приёмы Инициированных, Екатерина, но не покалечь.

Катерина кивнула с непроницаемым лицом, но в глазах мелькнуло удовлетворение. Она, что, ждала нечто такого?

Вот иду к ней и чувствую на спине прожигающий взгляд Софьи. Неужели ей лично хотелось отколошматить беднягу Волкова? То бишь меня. Эх, женщины — жестокие существа.

— Итак, Александр, — произнесла Катя, когда я встал напротив по соседству с другими парами. — Готов?

— Всегда готов, — отвечаю ей с улыбкой. — Не сдерживайся, Екатерина. А то ведь я тоже могу показать пару приемчиков.

Она улыбнулась, при чём, неожиданно искренне:

— Я рассчитываю на это. Очень.

Катерина встала в центр тренировочного круга и активировала эфир. Голубоватая дымка окутала её, подчёркивая изгибы тела под форменной одеждой. Ну и тут смотри — не смотри, а на её внушительной груди, ткань вообще как натянулась. Неимоверных усилий требовало, чтобы не смотреть на эти два ШАРА. Как, вообще, возможно с такой тощей фигурой иметь такие, уж простит меня вся аристократия, сиськи. Природа явно накрутила не те надстройки!

— Защитный контур строится из трёх основных слоёв, — Катерина продемонстрировала технику руками, создав полупрозрачный энергетический барьер. — Внешний — отражение, средний — поглощение, внутренний — распределение. Частая ошибка неофитов — концентрация на внешнем слое, что делает щит хрупким.

Стараюсь не смотреть на её грудь, и внимательно наблюдаю за движением эфира, невольно проводя параллели. А ведь женщины как щиты — тоже требуют правильного обращения со всеми слоями, иначе никакого толку.

— Что ж, — сказала Катя. — Приступим к поединку. Я начинаю!

— Погоди-ка, — поднимаю руку. — То есть мы даже не разомнёмся?

Она насмешливо изогнула бровь:

— А в бою ты тоже попросишь противников сначала размяться? Защищайся, Волков!

Вот же шустрая. Я, вообще-то не за себя переживаю, как бы она себе не повредила что, с такими четырех размерными противовесами впереди. Ну, да ладно, буду с ней аккуратным.

С завидной скоростью она бросилась вперёд, выполняя классическую трёх-ударную комбинацию. Неплохо. Ещё и грациозно. Но для моих новых возможностей — тщетно. Ухожу с линии атаки и мягко подсекаю ей опорную ногу. Рукой ловлю её запястье. Ого, её кожа прям горячая. Дальше всё на автомате — разворот, бросок, и вот уже Екатерина на четвереньках, прямо на полу, в позиции партера, а я оказался позади и прижал её своим весом. Проклятие. Её зад тоже ничего такой, и теперь под моим контролем, а это, без прикрас, пробуждает неуместные для тренировки мысли, особенно в восемнадцатилетнем организме.

— Неплохо, — шепчу ей на ухо с нарочитой хрипотцой, чувствуя аромат её волос. — Но не стоит нападать без разведки. Первое правило боя — изучи противника, прежде чем атаковать.

Екатерина замерла под моим весом. Даже ощущаю, как участился её пульс. Щёки вспыхнули алым, а в распахнутых глазах осознание — наша поза вышла откровенно двусмысленной!

— Волков! — она дёрнулась, пытаясь освободиться, что только усилило наш физический контакт. Клянусь Бездной, если бы не десятки свидетелей, эта тренировка могла бы пойти по совсем иному сценарию. — Что ты себе позволяешь⁈

Быстро отпускаю её и перекатываюсь в сторону! Спасибо многослойной тренировочной форме, скрывающей моё ВОЗБУЖДЕНИЕ. По лицу Екатерины было понятно — она ощутила. О, она прекрасно ощутила и готова была меня убить!

— Ничего запретного. Просто продемонстрировал, что порой физическая техника эффективнее эфирной, — и развожу руками с самым невинным выражением лица.

По залу пролетели разговорчики. Замечаю, как Софья по соседству наблюдает за нами с плохо скрываемым возмущением, а ещё — странным, голодным интересом. Неудивительно. Молоденькая надменная аристократка наверняка привыкла к утончённым ухаживаниям благородных юношей. И сейчас наблюдала совсем иную форму флирта между мной и Катей. Любопытство и инстинкты — страшная смесь, особенно женские. Забавно, что бы она чувствовала в позе, в которой только что побывала Катюшка? Вероятно, даже представила. Вон, на её лице тот ещё румянец.

Катерина же не стала тратить время на словесный ответ. А может просто захотела продолжения? Активировала эфирные каналы на полную и атаковала серией молниеносных выпадов — далеко не учебных!

— Чернышевская! Полегче там! — гаркнул Макаров, но было поздно.

Катя вся сосредоточилась на атаке, глаза сузились до щёлочек, зубки стиснуты.

Встречаю её натиск, ныряя от ударов. Вшух-вшух. В какой-то момент, отступая, намеренно теряю равновесие — просто споткнулся, будто не справился с темпом боя. Старый трюк, на который попадаются даже опытные бойцы, особенно если их рассудок затуманен эмоциями. Катерина мгновенно воспользовалась открывшейся брешью, бросаясь для завершающего удара. Попалась, глупышка. Падая на спину, подцепляю её ногу и тяну за плечо на себя, позволяя инерции сделать всю работу. Манёвр сработал идеально — Катя с коротким вскриком упала прямо на меня, оказавшись сверху.

Секунда.

И теперь уже она нависала надо мной, упираясь ладонями в пол по обе стороны от моей головы. Её колени оказались по бокам от моих бёдер — ещё одна соблазнительно двусмысленная поза, за которую в приличном обществе полагалась бы как минимум пощёчина. К её лицу тут же прилило с пол литра крови, окрасив щёки в багрянец. Грудь вздымалась, растрепавшиеся пряди тёмных волос щекотали мне лицо. В другой обстановке я бы просто…

— И снова ты поддалась на простейшую уловку, — говорю тихо, глядя в её потемневшие глаза. — В реальном бою это могло стоить тебе жизни. Чувствуешь мой палец?

— Что… — она прошептала, сбитая с толку. — Палец?

Её глаза медленно расширились. В них недоумение, волнение. Я буквально видел, как в её голове проносится вихрь неприличных предположений.

— Да, внизу у себя, — и намеренно делаю паузу, наслаждаясь её замешательством.

Катя скользнула взглядом к своему животу и увидела мой указательный палец, упирающийся ей в бок между рёбер.

— Это мог бы быть нож, — и улыбаюсь. — А ты даже не заметила.

Облегчение. Возмущение. Всё вместе смешалось на её лице. Тонкие брови сошлись на переносице — она поняла, что я намеренно подвёл её к неверному выводу. Ведь сто пудово чувствовала и другой ПАЛЕЦ!

— Ты… — прошипела она, но закончить не успела.

— Волков! Чернышевская! — раскатистый голос старика Макарова разрушил момент. — Прекратите эти непотребства и вернитесь к заданию! Это тренировка контурных щитов, а не… чем бы вы там ни занимались!

Катерина мгновенно оттолкнулась от меня и вскочила на ноги. Лицо вновь стало серьёзным, только румянец на щеках выдавал смущение.

— Поняли, учитель! — поднимаюсь следом, отряхивая форму. — Мы просто проверяли физическую готовность перед построением щитов.

— Конечно, — Макаров скептически хмыкнул. — А теперь к делу. Чернышевская, покажи базовый контур, без лишних… акробатических элементов.

Та кивнула, бросив на меня взгляд.

— Следи за моими движениями, — произнесла она сухо, вернувшись к роли наставника.

Киваю, однако понимаю, что ей слишком неловко сейчас, не говоря уже о том, что приходится ещё и что-то объяснять.

Старик Макаров, видимо, решил что на нас с Катериной слишком долго и часто смотрят ученики, что мешает образовательному процессу, так что назначил мне нового партнёра — тихого парня по имени Глеб.

— Волков, Конюхов — базовые техники щита! Без импровизаций! — рявкнул он, одарив меня предупреждающим взглядом.

И остаток занятия прошёл до скучного предсказуемо. Мы с Глебом мирно обменивались лёгкими энергетическими импульсами, отрабатывая простейшие техники. Никаких контактных приёмов, никаких двусмысленных поз — всё чинно и благородно, как в учебнике для младших классов эфирной школы.

— Спасибо за тренировку, — пробормотал Глеб, когда прозвенел звонок.

— И тебе, — киваю ему.

— И спасибо, что не уложил меня, как Катерину.

— Эм, да не за что.

Он же пошутил, да? Зачем вообще было заострять внимание на ПОДОБНОМ⁈ Ох, уж эти аристократы со СВОИМИ СТРАННОСТЯМИ…

После занятия — душ, переодеться, и в гардеробную.

На сегодня занятия окончены.

Натянув шапку и застегнув пальто до самого подбородка — зима в здешнем Петербурге кусалась не хуже, чем в моём прежнем — вышел из главного корпуса академии. После чего решил постоять пять минуток и дождаться ответа от шестёрок Ковалева.

Долго ждать не пришлось.

Тёма — главный громила из компании Игната, материализовался рядом, как гончая, учуявшая след.

— Отойдём, Волков, — буркнул он, кивнув в сторону хозяйственных построек.

— Деньги принесли?

Смысл ходить вокруг, да около?

Тёма кивнул и снова мотнул головой, приглашая пойти за ним. Поправляю шапку и иду следом, внутренне готовясь к любому исходу. В лучшем случае — честная расплата, в худшем — очередная попытка «проучить выскочку Волкова». И то, и другое меня вполне устраивало. В первом случае — получу деньги, во втором — отличную разминку, ещё и Игната попинаю. Одни удовольствия.

Мы вошли в складское помещение — тесную каморку, забитую лопатами, мётлами и прочим хозяйственным инвентарём. Мой обострённый слух мгновенно уловил дыхание и шорохи за штабелем ящиков. Трое. Судя по дыханию — напряжены, но не агрессивны. Скорее, прячутся на случай, если попытаюсь что-то выкинуть.

Что ж, хотят подстраховаться — их право.

Тёма полез во внутренний карман и извлёк помятый конверт. Тщательно отсчитывая купюры, выкладывал их на видавший виды деревянный стол.

— Вот, как договаривались, — его голос звучал на удивление официально. — Только учти, Волков, никаких проблем больше быть не должно. И вообще… Ковалёв тут никаким боком, он просто за нас заступался, как дружбан, так что уясни это.

Как же, «дружбан».

— Раз он не при чём, — сгребаю деньги и убираю во внутренний карман, — пусть больше не суёт свой нос ко мне. Бабу лучше пусть найдёт, если заняться нечем.

Тёма хмыкнул, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на уважение. Видимо, для гопника из трущоб моя формулировка была вполне доходчивой.

— Что до жалоб и прочего — уговор есть уговор, — хлопаю по карману с деньгами. — Компенсацию получил, конфликт исчерпан.

— Даже извинения не нужны, что ли? — пробурчал Тёма. Видимо, Игнат приказал и извиниться, если потребую.

— Оставь их для наивных, — и ухмыляюсь. — Ну, бывай, здоровяк.

Выйдя из пропахшего пылью склада, втягиваю морозный воздух и неспешно направляюсь к остановке. Деньги приятно оттягивали карман, но трезво понимаю: на этом всё точно не кончится. Ковалёв не из тех, кто легко признает поражение. Что ж, посмотрим, куда это нас заведёт.

Интерлюдия

Дверь склада за спиной Волкова закрылась. Несколько секунд внутри стояла тишина. Затем из-за штабеля ящиков медленно вышла стройная фигура в дорогом пальто с меховым воротником.

Игнат сжимал и разжимал кулаки, будто пытался удушить невидимого противника. Обычно бледное лицо сейчас горело неровными пятнами, в глазах пылала чистая ненависть.

— Чёртов собачий сосунок, — процедил он сквозь зубы, глядя на дверь, за которой скрылся Волков. — Думает, победил… Ничего, я устрою ему победу, такую, что останется в больнице навечно.

Тёма молчал, чувствуя себя неуютно. Из тёмного угла склада вышли остальные члены компании — двое крепких парней со второго курса.

— Денег он с меня решил поиметь… — Игнат сплюнул на пол, не заботясь о приличиях. — Вот же паскуда! Он вообще понимает, кто я? Кто он⁈

— Зарвался выскочка, базара нет, — поддакнул один из крепышей, Пётр, поправив шарф с фамильным гербом. — Такие сперва на деньги разводят, потом вообще борзеют.

— А я говорил — давай его просто отмудохаем, — подал голос второй, Степан, расправляя плечи под дорогим сюртуком. — Выбьем всё бабло, да ещё и накостыляем для профилактики.

Тёма, до сих пор молчавший, осторожно подал голос:

— Так, может, всё-таки пожаловаться? Ректору там, или завучу? У тебя ж связи…

Игнат медленно повернулся к нему, и одним взглядом заставил здоровяка побледнеть.

— Жаловаться? Вы что, совсем идиоты? — он с презрением посмотрел на всю компанию. — Чтобы весь район узнал, как какой-то нищеброд из трущоб развёл наследника рода Ковалевых на деньги? Да дед меня живьём закопает!

— Так чё делать-то будем? — Пётр переглянулся со Степаном. — Не спускать же ему?

Игнат вдруг странно успокоился. Лицо разгладилось, а губы растянулись в улыбке. Для посторонних могло показаться, что буря миновала, но те, кто хорошо знал его, понимали — грядёт настоящий шторм.

— Знаю я способ, как проучить Волкова, — произнёс он тихо. — И пока не буду спешить. Это будет нежданно-негаданно.

— Что ты задумал? — Степан, нахмурившись, нервно облизнул губы.

— Скоро Декабрьский бал, — Игнат продолжал улыбаться. — Все соберутся. Все важные персоны… Слышал я, что и Волков собирается почтить нас своим присутствием.

— И? — Тёма не понимал, к чему тот клонит.

— Скажу позже, — Игнат направился к выходу. — И да, Артем, меня очень интересует, где живёт наш дорогой Александр Волков. Хочу отправить ему пригласительную открытку.

Уже у самой двери он обернулся:

— И помните, без самодеятельностей. Кто тронет Волкова без моего приказа — будет иметь дело со мной лично. Он мой.

Дверь склада закрылась, и трое парней остались в напряжённом молчании.

— Что это с ним? — наконец пробормотал Степан. — Никогда таким не видел.

— Это называется «затаить смертельную обиду». — хмыкнул Пётр, — Мой отец говорит, что Ковалевы этим славятся. Они никогда не забывают и никогда не прощают.

— Волкову звиздец, — философски заключил Тёма. — А он об даже не подозревает…