Ненормальный практик 1

Глава 6

Сознание возвращалось, что уже хорошо. Размышляю — значит существую. Или как там говорили философы?

Каждый эфирный канал в теле пульсировал жгучей болью.

— О, очнулся? — прозвучал совсем рядом женский голос. — Довольно быстро, надо сказать. Учитывая степень разрушения эфирных сосудов, думала, пролежишь без сознания как минимум сутки.

С трудом разлепляю веки. Надо мной склонилась медсестра лет сорока в белом халате целителя, от ладоней исходило мягкое зеленое свечение.

— Где я? В больнице?

— В медблоке академии, — она продолжала водить светящимися руками над моей грудью. — Тебя принесли из кабинета ректора. Честно говоря, впервые вижу такие обширные повреждения эфирных каналов. Чем ты так разозлил Викторию Александровну?

— Долгая история, — пытаюсь сесть. Ох, ты ж ёклмн! Чё так больно-то⁈ — Повреждения эфирных каналов говорите? И насколько всё плохо?

— Могло быть хуже. Я восстановила целостность сосудов, но… — медик сделала паузу. — Ближайшие три дня тебе категорически запрещено впитывать эфир. Иначе каналы снова повредятся, и тогда даже я не смогу помочь.

— И как мне это сделать? Эфир же везде. Особенно в академии.

— Не волнуйся, — она улыбнулась до подозрительного ласково, что по опыту не предвещало ничего хорошего. — Я нанесла специальный защитный состав. Он блокирует поглощение эфира.

И протянула мне зеркало.

Всматриваюсь на отражение и…

— Какого⁈ Я весь зелёный!

— Прямо огурчик, — целительница без капли сочувствия наслаждалась моментом. — Защитный состав продержится полдня-день. И да, он проявляется на всей поверхности тела.

С отпавшей челюстью смотрю на себя в зеркале — лицо и шея покрыты ровным слоем ярко-зелёной краски! Судя по ощущениям, остальное тело тоже!

— И как мне в таком виде учиться…

— Поверь, юноша, это лучше, чем разрушенные каналы, — целительница следила, как я пытаюсь натянуть рубашку. — А куда это ты собрался?

— На занятия, — застегиваю пуговицы кителя, морщась от тянущей боли в груди. — Если поторопиться, успею хотя бы на последние пары.

— В таком состоянии? Не надо, — она покачала головой. — Я выпишу освобождение. Трое суток полного покоя — это минимум для…

— Отказываюсь. Моя бабуля продала последние фамильные драгоценности, чтобы я мог учиться в академии. Она верит в меня. Не хочу её подводить. Такие вот дела.

Медик посмотрела на меня с иным выражением:

— Такой юный, а уже столько ответственности, — и поправила мой сбившийся воротник. — Знаешь, Волков, если хочешь действительно оправдать надежды своей бабушки — начни серьёзнее относиться к собственному здоровью. Иначе можешь просто не дожить до выпуска.

— Постараюсь, мадемуазель, и благодарю за медицинскую помощь, — чмокаю её руку и поспешно подхожу к двери. Пусть тороплюсь, но не забывать же про галантность!

— Волков…

— Да?

— Зелёный вам к лицу.

— Эм, спасибо. Вы тоже в моём вкусе, то есть халат идёт к вашим бёдрам, да, — киваю ей и выхожу, захлопнув дверь.

И что это было? Может, она просто пыталась подбодрить неудачливого курсанта? А я сразу за флирт! Ещё и такой нелепый! Спокойнее надо, Сашка, спокойнее. Неуж-то Виктория выжгла тебе не только каналы, но и мозги?

В коридорах медблока оживлённо. Прохожу мимо двух перебинтованных старшекурсников — один с загипсованной рукой, другой с повязкой на голове. Они провожают меня удивлёнными взглядами. Видимо, зелёный цвет лица всё-таки был не самым обычным зрелищем даже для лечебного крыла. ЗА ЧТО МНЕ ЭТО⁈

Главный кампус неожиданно встретил пустыми коридорами. Дверь кабинета 105б заперта. Странно. Ещё должны же быть пары.

— Простите, — окликиваю проходящую мимо девчонку в форме второго курса. — Не подскажете, который час?

Она обернулась и тут же запнулась на полушаге, прифигев от моего внешнего вида, но быстро оправилась:

— Два часа пополудни.

— Благодарю.

Так-с. Два часа дня, а это значит — фехтование через пять минут в спортивном зале! Если поторопиться — как раз успею. Хотя, учитывая моё нынешнее состояние… Да плевать! Куда интереснее посмотреть, как фехтуют местные!

…

Шум я услышал ещё на подходе к спортивному крылу — множество голосов, взрывы аплодисментов, восторженные крики. Там что, вся академия фехтует?

Коридор перед раздевалками забит курсантами всех курсов. Кто-то спешно переодевался прямо здесь, не надеясь пробиться в переполненные раздевалки. Первокурсники подпрыгивали, пытаясь что-то разглядеть поверх голов толпы. И кругом странное предвкушение чего-то особенного.

— Говорят, сам архимагистр Воронцов будет!

— Да ладно! Тот самый Воронцов⁈

— Слышал, на прошлой неделе он уложил троих мастеров одним ударом!

— Не врёшь⁈

Протискиваюсь через толпу и замираю на пороге арены. Зрелище впечатляет — огромный круглый зал под куполом из хрустальных пластин, сквозь которые лился мягкий дневной свет. Трибуны, расположенные амфитеатром, под завязку. В центре — большая восьмиугольная площадка, окружённая защитным эфирным барьером, мерцающим едва заметной синевой.

— Пропустите! Народ, пропустите! — мимо проскочила группа старшекурсников в тренировочных костюмах.

Рёв толпы стал оглушительным — на площадку вышел высокий мужчина лет шестидесяти в белом военном мундире, высоких начищенных сапогах. Седая эспаньолка. На лысой голове алый берет.

— Архимагистр Воронцов!

— Смотрите, это же его знаменитый меч!

— Господи, Волков! — возглас Дарьи прорезался сквозь рёв толпы. — Что с твоим лицом⁈ И где… да ты прям весь зелёный, даже уши… ха-ха-ха!

— А, это ты, староста, — остаюсь абсолютно спокоен, что уже нервничать! Позориться, так с отвагой. — Решил немного освежить имидж. Говорят, зелёный нынче в моде, не знала?

— Нет… хи-хи-хи!

— Слушай, у нас всегда так весело на фехтовании?

Вяземская, обычно сдержанная, как успел отметить за пару дней учёбы, снова рассмеялась — искренне, по-девичьи звонко.

— Какое фехтование⁈ Ты что, совсем ничего не знаешь⁈ — и махнула рукой в сторону арены. — К нам делегация пожаловала! Сам Воронцов, представляешь⁈ В нашу районную академию!

Восхищение от неё так и пёрло. Снова перевожу взгляд на арену, где архимагистр демонстрировал особенно эффектный приём с мечом.

— А, ну да. Повезло, наверное… — и чешу затылок.

Картинка наконец сложилась — суматоха в кабинете завуча, внезапная проверка из министерства, толпы восторженных зрителей. А ещё, моя маленькая месть ректору совпала с визитом важных шишек. Интересно, Вика уже успела объяснить комиссии происхождение романтической надписи под своими окнами? И кстати, почему она так спокойно отреагировала на моё художество? Вот же — женщина-кремень. Люблю таких.

— Вол-ко-о-в, ау! — Дарья помахала перед моим носом. — Ты точно в порядке? Может, тебе стоит показаться целителю?

— Только что от неё. Именно она меня и разукрасила. Сказала, я недостаточно выделяюсь в толпе, — самоирония наше всё.

— Понятно. Кстати, если ищешь наших — они вон там, — Дарья указала на трибуны, где среди других групп расположились студенты 105б. — Правда, мест уже не осталось.

— Спасибо, я где-нибудь тут с краюшка пристроюсь.

— Как знаешь, тогда я пошла! — она чуть прижала плечи, когда мимо пробежали курсанты с весёлыми криками, и исчезла в толпе.

Места реально не хватало — ученики сидели плечом к плечу, некоторые умудрились пристроиться на ступеньках. Зато внизу, у самой арены, пустовало несколько рядов — похоже, места для особо важных гостей. Ну не пропадать же добру? Так что добравшись, приземляю зад на прохладное сиденье в первом ряду. Вид отсюда открывался отличный — не только на арену, но и на верхнюю ложу, где расположилась делегация. Виктория Александровна восседала среди «высоких» гостей, затянутых в парадные мундиры со знаками различия. Седовласый мужчина с моноклем что-то увлечённо ей рассказывал, а полный господин с бородкой делал пометки в блокноте. У входа в ложу стояли два гвардейца в чёрной форме — личная охрана кого-то из важных шишек.

— … и это, господа курсанты, один из базовых приёмов ранга мастера, — голос архимагистра Воронцова разносился по арене. — Но теория без практики мертва. Позвольте продемонстрировать.

Он вскинул меч — изящный клинок с волнистым лезвием. По металлу заструилось синее пламя, концентрируясь у острия.

— Техника Лунного Серпа, — его рука описала плавную дугу. Резкий взмах — и с клинка сорвался сгусток чистой энергии, превратившийся в сияющий полумесяц. Тот вспахал песок и врезался в защитный барьер, оставив на нём паутину сверкающих трещин.

Трибуны взорвались восторгом.

К барьеру поспешили технические специалисты в серых комбинезонах. Из небольших баллонов тут же выпустили струи синей жидкости, мгновенно затвердевшей в местах повреждений.

— Что ж, я развлёк вас, дорогие курсанты! — Воронцов обвёл взглядом трибуны. — Теперь ваша очередь показать, на что способно молодое поколение!

Он слегка поклонился и покинул арену, направившись к ректорской ложе. Его тотчас сменил Строганов. Завуч в парадном тёмно-синем мундире вышел в центр:

— Курсанты! Проведём несколько дружеских поединков! — разнёсся его голос по залу. — Третьекурсник Снегирев, на арену!

Трибуны взорвались аплодисментами и криками.

На арену легко запрыгнул высокий атлетически сложенный парень. Курчавые тёмные волосы, движения текучие, как у пантеры. Ранг адепта в девятнадцать лет — серьёзное достижение для городской академии. Таких и приглашают в столичную гвардию. Снегирев небрежно крутанул тренировочный меч в руке, и клинок тут же окутался голубоватым сиянием. По трибунам пронёсся восхищённый вздох.

— А теперь! — Строганов выдержал особую паузу, — не менее достойный противник! Третьекурсник Львовский, прошу на арену!

По трибунам прокатился одобрительный гул. Львовский — полная противоположность Снегиреву. Среднего роста, жилистый, с растрёпанными рыжими волосами и россыпью веснушек на бледном лице. Он двигался странно — угловато, будто экономя каждый жест. Никакой показной грации, только эффективность.

Львовский молча поднялся по ступеням на арену, меч в левой руке.

Два бойца встали друг напротив друга. Лёгкая ухмылка Снегирева против спокойной сосредоточенности Львовского.

Строганов встал между ними и произнёс:

— Напоминаю правила товарищеской дуэли. Бой продолжается до сдачи или явного преимущества. Запрещены удары в жизненно важные точки и необратимые повреждения эфирных каналов противника. При звуке гонга немедленно прекратить бой, — он оглядел обоих дуэлянтов. — Бойцы, активируйте защитные барьеры.

По телу каждого практика пробежала рябь — эфирные щиты окутали их прозрачной плёнкой. Снегирев небрежно крутанул меч.

— К бою готовы?

Кивки в ответ. Строганов отступил за пределы арены:

— Начали!

Первым эфирную технику активировал Снегирев — его глаза вспыхнули холодной синевой, вокруг тела заструились потоки силы. Улыбка исчезла с лица, сменившись сосредоточенностью.

Львовский же — прикрыл глаза, шевеля губами. Меч засветился тусклым синим светом, а когда поднял веки, его радужки отливали той же зловещей синевой. Вокруг него не было эффектной ауры — только искажение воздуха, подобное мареву над раскалённым камнем.

Мгновение абсолютной тишины…

И Снегирев атаковал — раз. Второй. Третий. Меч оставлял в воздухе светящиеся следы, каждый взмах сопровождался волной силы. Львовский не уклонялся — его меч находил нужное положение для блока, отводя удары.

Они кружили по арене, то сближаясь в вихре вспышек, то отскакивая друг от друга. Где Снегирев бил размашисто, вкладывая в каждый удар мощь, Львовский отвечал короткими уколами.

Так вот как выглядит фехтование двух адептов. Наблюдаю, впитывая каждую деталь. Занятно то, что бой на мечах возможен только с третьего ранга. Инициированные и неофиты сражаются только в рукопашку. Причин не знаю, но, скорее всего, всё завязано на контроле эфира. Новичку нереально напитать клинок, от того меч становится больше обузой, да и не только меч.

Клинки скрестились, высекая сноп эфирных искр. Снегирев что-то прокричал, его аура вспыхнула ярче. Львовский ответил — и его меч налился синевой.

В итоге победил Снегирев. Фехтование, как и жизнь, любит простые решения. Львовский всё усложнял.

Следующие два поединка оказались предсказуемыми. Третьекурсники лупили друг друга эфиром, рассыпая искры и упиваясь собственной крутостью. Зрители восторгались. Комиссия одобрительно кивала. Всё как полагается на таких показательных выступлениях.

— А теперь, — Строганов в очередной раз вышел в центр арены, — предлагаю архимагистру Воронцову самому выбрать следующую пару! Любых курсантов из присутствующих!

Воронцов одобрительно кивнул и поднялся. Взгляд цепких голубых глаз скользнул по трибунам, остановившись на плечистом парне во втором ряду:

— Вот этот молодой человек.

Избранный счастливчик приосанился. Ещё бы — сам великий архимагистр заметил.

— А вторым… — Воронцов продолжил осматривать зал, пока не заметил мою зелёную морду. Нет, чувак. Только не сегодня. СЕРЬЁЗНО! ДЯДЯ, НЕ НАДО! На его губах появилась весьма характерная усмешка. О да, я хорошо знал такие усмешки, предвещавшие крупные неприятности.

— Пожалуй, вот этот интересный юноша с необычным цветом лица.

— Вот же ж… — бормочу, поднимаясь. Весь зал, как по команде, уставился на мою рожу. — Всегда знал, что чувство юмора у мастеров боевых искусств довольно своеобразное.

Брови Строганова взлетели вверх. Секретарь, находящаяся в ложе, наклонилась к Воронцову:

— Уважаемый Архимагистр, прошу прощения, но этот курсант… У него временный запрет на использование эфира. Медицинские показания.

Воронцов перевёл взгляд на Викторию Александровну. Но та промолчала, не став никак комментировать его выбор. Молчание — знак согласия.

— Так даже интересней, — его голос был негромким, но отчётливым, — на поле боя может случиться всякое! В том числе и встреча с противником, превосходящим тебя по силе!

Он обвёл взглядом притихший зал и сказал ещё громче:

— Посмотрите на эту дуэль иначе! Если первокурсник, заведомо более слабый, к тому же лишённый возможности использовать эфир, сумеет победить… Представьте, скольким курсантам это даст веру в себя⁈ Сколькие поймут, что в этом мире возможно всё!

По трибунам пробежал заворожённый шёпот. Воронцов улыбнулся:

— А если проиграет — что ж, это лишь укрепит понимание, что сила необходима для выживания! В любом случае, урок будет поучительным.

— Вы не только опасный боец, сударь, — Виктория Александровна напряженно улыбнулась. — Но и ужасающе эффективный переговорщик. — она поймала вопросительный взгляд Строганова и кивнула.

— Значит, поучительный урок… — ворчу, поднимаясь на арену. Забавно, как в любом мире, мастера боевых искусств одинаково любят преподавать свои чёртовы уроки. И почему-то всегда за счёт других.

— Смотрите! Он весь зелёный!

— Ну, умора!

— Аха-ха! Жесть…

Мой противник уже стоял в центре площадки — Инициированный второй ступени, если верить нашивкам на его идеально подогнанной форме. Светлые волосы уложены волосок к волоску, осанка безупречна, и даже тренировочный меч держит с грацией. Прям чистокровный аристократ, вылизанный, как породистый кот.

— Эй, зелёный! — его голос так и сочился снисходительным презрением. — Может, сразу на колени встанешь? Обещаю быть милосердным.

— Прости, коленопреклонение не входит в список моих талантов, — принимаю протянутый распорядителем тренировочный меч. — Может, научишь? Судя по твоей осанке, ты в этом деле весьма искушён.

По трибунам прокатился неожиданный смешок. Аристократ побагровел, с верхних рядов донеслись первые крики:

— Вломи ему, Валера!

— Покажи выскочке его место!

— Размажь зелёного по арене!

Смотрю на радостных зрителей. Прекрасная публика — всегда готовы поаплодировать, когда сильный избивает слабого. А потом пойдут в буфет обсуждать, как благородно был проведён бой.

— Довольно болтовни! — рявкнул Строганов. — К бою готовы⁈

Валерий активировал эфирный щит — по его телу пробежала рябь защитного поля, а глаза полыхнули синим огнём.

Я же… что ж, мне оставалось уповать лишь на рефлексы и опыт прошлой жизни. Против Инициированного, конечно, хреновый расклад, но кто сказал, что жизнь должна быть справедливой?

— Начали!

Первый удар чуть не снёс мне голову — клинок просвистел в миллиметре от уха, оставив за собой синий шлейф. Твою ж… Он быстр. Эфир второго ранга не только усилил его рефлексы, но и придал движениям противоестественную скорость.

— Что такое, зелёный⁈ — Валера провёл молниеносную серию выпадов, заставляя меня отступать. — Уже не такой острый на язык⁈

Едва успеваю парировать атаки. Каждый удар отдаётся в руках вибрирующей болью — его сила была просто чудовищной. Один пропущенный выпад, и можно отправляться прямиком в лазарет. Если повезёт дожить.

— Ты в курсе, — выдыхаю, уходя от очередной атаки, — когда противник настолько полагается на силу! — пришлось нырнуть под горизонтальный взмах. — Обычно это компенсация чего-то другого! Маленького!

Как он взревел! Ох, красотища! Спасибо и публике, что тут же облила нас парой вёдер смеха. Валера обрушил на меня настоящий шквал ударов. А народ ещё больше занеистовствовал.

Очередной его выпад достиг цели — острие клинка чиркнуло по моему плечу, оставив дымящийся разрез на кителе. Твою мать… Он с каждой секундой становится быстрее!

— Первая кровь! — торжествующе выкрикнул кто-то с трибун.

— Не совсем! — криво усмехаюсь. — Всего лишь форма! Кстати, об одежде… — делаю кувырок, уходя от атаки, и кричу с насмешкой, — у тебя брюки расстегнуты, олух!

Валера на долю секунды опустил взгляд. Боже. Старейший трюк в истории фехтования — и этот напыщенный индюк купился! Бросаюсь на него, проводя обманный выпад, но его щит вспыхнул, отбросив меня. Эх, не повезло. Удар о помост едва не выбил из меня дух. В ушах зазвенело, перед глазами поплыло. Вот тебе и преимущество Инициированного — инстинктивная защита у него срабатывает быстрее его мозгов.

— Попался! — Валерий занёс меч для добивающего удара.

Успеваю заметить, как Вика подалась вперёд в кресле. Публика взревела в предвкушении. Наверняка, думают — всё, этот временный безэфирный попал.

Ошибаетесь.

Пора показать всем этим господам, что значит настоящий бой без правил.

Кусаю изнутри щеку и перекатываюсь, пропуская его клинок в миллиметре от своей шеи, после чего плюю кровью Валерке в глаза. Грязный приём? Безусловно. Но когда дерёшься с превосходящим противником, забудь о благородстве.

Валерий инстинктивно отшатнулся, эфирный щит вспыхнул, защищая глаза. Именно этого я и добивался — вся его энергия ушла на защиту верхней части тела. А вот ноги…

Подсечка, разворот.

Валера рухнул на помост с грохотом парадных доспехов. Щит мигнул и погас — опачки, похоже, не я один начал выдыхаться.

— Поганый трюкач! — прорычал он, пытаясь подняться.

— А вот это, господа! — повышаю голос, обращаясь к притихшим трибунам, — главное отличие благородного фехтования от настоящего боя! В реальной схватке нет места красивым позам. Есть только… — резко ударяю рукоятью в висок Валерке, — … победитель… — второй удар ему по запястью, заставив выронить меч — … и побеждённый.

Валерий рухнул на колени, зажав разбитый висок, а я приставил к его шее клинок, в знак победы.

В зале мёртвая тишина. Даже самые ярые фанаты аристократа притихли. Ещё бы — какой-то неофит, даже не способный использовать эфир, только что уделал Инициированного второй ступени. Причём сделал это настолько НЕКРАСИВО.

Поворачиваю голову, где сидела комиссия:

— Надеюсь, урок получился достаточно поучительным⁈

Воронцов кивнул, пряча улыбку в усы. А вот Виктория смотрела на меня странным взглядом.

— Победа присуждается курсанту Волкову! — объявил Строганов.

Я отсалютовал мечом и, швырнув его, похромал к выходу. Эфирный щит Валеры приложил меня знатно. Но оно того стоило…

Интерлюдия

Григорий Воронцов наблюдал, как худая хромающая фигура в зелёной раскраске скрывается в дверях арены. За годы службы он повидал немало удивительного, и сегодняшний бой оказался одним из них.

— Господа! — его голос снова раздался в стенах арены. — Мы только что стали свидетелями настоящего чуда. Безэфирный боец одолел воина второго ранга!

Он намеренно сделал паузу, давая присутствующим осознать услышанное. Молодого аристократа с разбитым виском увели целители.

— Но случается ли чудо дважды?

Комиссия зашушукалась. Седовласый инспектор с моноклем что-то быстро записал в блокнот. А вот Виктория… Воронцов искоса взглянул на неё.

— Как его зовут, Виктория Александровна?

— Александр Волков, Григорий Михайлович. Позвольте узнать причину вашего интереса?

— Да ничего особенного. Однако, теперь абсолютно уверен, что мой визит в вашу академию вышел куда интереснее, чем предполагал изначально.

Игнат Ковалев сидел на трибуне, стиснув подлокотники кресла. Этот выскочка Волков… этот зеленомордый ничтожный неофит только что победил Инициированного второго ранга⁈ Пусть с трудом, пусть грязными приёмами — но победил!

— Игнат? — подал голос один из его прихвостней.

Тот медленно повернул голову. В глазах пылала ярость:

— Найдите мне ещё одного второрангового. И действуйте сегодня же, пока этот ублюдок не может использовать эфир. Иначе… — его губы искривились в жестокой усмешке, — я скормлю вас собакам, недоумки.

Шум толпы заглушал его слова, но прихвостни активно закивали:

— Справимся, Игнат! Всё будет сделано!

— И зарубите себе на носу, — Ковалев схватил самого мелкого за воротник, притянув. — Мне не нужно, чтобы вы его покалечили. Унизьте его. Вот и всё, что я требую, бесполезные выродки!

Звук пощёчины потонул в реве толпы. Мелкий отшатнулся, держась за щёку, но не посмел возразить.

— И чтобы без самодеятельности, — процедил Игнат, поднимаясь. — В прошлый раз вы всё испортили. Теперь действуйте наверняка.

Он направился к выходу, расталкивая восторженных зрителей. За показным спокойствием клокотала ярость. Этот Волков… Он в очередной раз посмел бросить вызов установленному порядку. Посмел показать, что прокажённый дворянчик может победить достойного аристократа. Такое нельзя оставлять безнаказанным.

— Сегодня ты у меня попляшешь, зеленомордый. И никакие грязные трюки тебе не помогут.